С петровской эпохи остро встал вопрос об организационных формах светской жизни. Формы отдыха, общения, праздничной жизни, календарного ритуала, которые были общими для боярско-дворянской и народной среды в допетровской Руси, в результате культурного расслоения общества в петровскую эпоху уступали место специфически дворянской структуре быта.

В петровскую эпоху в соответствии с государственными целями, с одной стороны, дворянская жизнь подчинялась строгой «регламентации», а с другой стороны, осуществлялась «европеизация» дворянского быта.

Петровская концепция службы, «регулярности» распространялась и на сферу общения и развлечений дворянского общества. Об этом свидетельствуют указы и законы, издававшиеся в петровское время, из которых видно, что посещение ассамблей, маскарадов, банкетов, музея, приравнивается к государственной службе.

«Европеизация» быта и общественной жизни русского дворянства в петровскую эпоху носила внешний и субъективный характер. Бритье бород, надевание венгерского, а затем немецкого платья, парики, посещение ассамблей - это внешняя сторона, по которой и воспринимались новшества как «европеизированные».

Главным критерием «европеизированного» быта у дворян петровской эпохи считалось отличие от крестьянской жизни.

Само же поведение дворян на различных торжествах скорее более походило на языческие «бесовства» допетровской поры, нежели на общение и развлечения высшего общества европейских стран.

По мере усиления независимости дворянства петровская концепция службы отходила на второй план. После указов Петра III и Екатерины II российское дворянство получило «вольность и свободу». Постепенное «раскрепощение» дворянства осуществлялось за счет усиления крепостного права, на котором покоилась «пусть извращенная в своей основе, но все же определенная независимость дворян от власти». Лотман Ю.М.Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб, 1994. - С.23.

В екатерининскую эпоху появляется такой тип русского европейца, о котором мечтал Петр I, который с жаждой вбирал в себя идеи западно-европейского Просвещения и при этом не потерял связи с национальными корнями.

Процессы «раскрепощения» дворянства нашли отражение и в его светской жизни. Особенно ярко это прослеживается в двух формах общения и развлечения дворянства - бале и маскараде. В последующих разделах нашей работы, посвященной этим формам организации светской жизни дворян России, мы более подробно рассмотрим историю развития каждой из них, выделим их особенности, сходство и различия.

бал маскарад форма общение дворянство

2. БАЛ КАК ФОРМА ОРГАНИЗАЦИИ СВЕТСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ

Танцы были важным структурным элементом дворянского быта. Их роль существенно отличалась как от функции танцев в народном быту того времени, так и от современной.

В жизни русского столичного дворянина XVIII -- начала XIX века время разделялось на две половины. Пребывание дома было посвящено семейным и хозяйственным заботам -- здесь дворянин выступал как частное лицо. Другую половину занимала служба -- военная или статская, в которой дворянин выступал как верноподданный, служа государю и государству, как представитель дворянства перед лицом других сословий.

Противопоставление этих двух форм поведения снималось в венчающем день «собрании» -- на балу или званом вечере. Здесь реализовывалась общественная жизнь дворянина: он не был ни частное лицо в частном быту, ни служивый человек на государственной службе -- он был дворянин в дворянском собрании, человек своего сословия среди своих.

Впервые балы в России появились в начале XVII в. при Лжедмитрии I. Для русской культуры это было абсолютно чужеродным явлением, и при недолгом правлении царя-самозванца балы не прижились. Прошло около ста лет, прежде чем они снова вернулись на российскую культурную ниву, но уже другую, архитектором которой стал великий царь-реформатор Петр I.

Элементы западной культуры в обновленной России XVIII в. зачастую насаждались Петром I «кнутом и дыбой». Царь заставлял бояр не только рушить домостроевские традиции и нравы, но и радикально менять внешний облик, быт, уклад жизни.

По мнению ряда исследователей, одной из причин введения Петром I светских праздников была его уверенность в том, «что ничто более обращения с женщинами не может благоприятнее действовать на развитие нравственных способностей русского народа». Захарова О. Бал эпохи Петра Великого.//Родина. - 1995. - №1.- С.117. Другая же причина - стремление Петра Алексеевича сблизить все сословия общества, для чего устраивались праздники, маскарады, гулянья. Многочисленные успехи русской армии давали к этому повод. Собственно балы были введены Петром Великим в 1717 году, после полуторалетнего пребывания за границей (Голландия, Франция).

Согласно высочайшему указу 1719 г. балы были обязательной частью знаменитых петровских ассамблей. В «теремную» Россию с Запада стали все настойчивее проникать новые манеры, этикет, музыка и европейская мода.

Официально танцевальные вечера стали проводиться в Санкт-Петербурге с 26 ноября 1718 г., когда генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер объявил волю Петра I об учреждении ассамблей. В «Указе об ассамблеях», в частности, говорилось: «...в котором доме собрание или съезд делается, не только дли забавы, но для дела, ибо тут можно друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, так же слышать, что где делается, при том же и забава…». Антонов Б. Танцевальные вечера в Петербурге//Нева. - 1992. - С.268.

Вход на ассамблею был доступен каждому прилично одетому человеку. Азартные игры на ассамблее не допускались, а главным увеселением были танцы, причем принимать участие в них должны были присутствующие, и тот, кто не умел хорошо танцевать, считался дурно воспитанным. Русские дворяне стали старательно изучать иноземные танцы. Первыми учителями их были пленные шведские офицеры, они получили доступ в боярские дома и зарабатывали деньги, обучая боярышень заморским манерам и модным танцам.

Танцы делились на церемониальные и английские. К первым относились полонезы, а ко вторым -- англез, аллеманд, английский контрданс и др. Начинали танцы хозяин и хозяйка дома. Каждый мог пригласить на танец кого хотел -- и служанку, и знатную даму, и даже царицу. Бал открывался церемониальными танцами. Описание подобного танца есть у Пушкина в третьей главе «Арапа Петра Великого»: «Во всю длину танцевальной залы, при звуке самой плачевной музыки, дамы и кавалеры стояли в два ряда друг против друга; кавалеры низко кланялись, дамы еще ниже приседали, сперва прямо против себя, потом поворотясь направо, потом налево, там опять направо и так далее... Приседания и поклоны продолжились около получаса; наконец они прекратились, и толстый господин с букетом провозгласил, что церемониальные танцы кончились, и приказал музыкантам играть менуэт». Пушкин А.С. Избранное.- М., 1987. - С.286.

Музыка на ассамблеях сначала была духовая: трубы, фаготы, гобои. В 1721 году герцог Голштинский привез в Петербург небольшой струнный оркестр, который всем очень понравился, и его стали наперебой приглашать в разные дома. Русские очень быстро освоили хореографию западных танцев. Tак, камер-юнкер Берхгольц записал в своем дневнике в начале 1720-х гг.: «Нельзя себе вообразить, до какой степени они любят танцы, равно как и здешние молодые купцы, из которых многие танцуют очень хорошо... Русские дамы мало уступают немкам и француженкам в тонкости обращения и светскости». Антонов Б. Танцевальные вечера в Петербурге//Нева. - 1992. - С.269.

Этому в значительной мере способствовали, подавая положительный пример, царь и царица. Петр посещал почти каждую ассамблею и иногда сам распоряжался танцами. И он, и его жена -- Екатерина Алексеевна -- были прекрасными танцорами, а Петр даже явился автором ряда новых танцев, в том числе «танца с поцелуями», в котором дамы целовали кавалеров в губы, тогда как обычно кавалер, окончив танец, обязан был лишь отдавать поклон даме и целовать ей руку. После смерти Петра ассамблеи прекратились в балы для знатных дворян. Туда уже не приглашали корабельных мастеров, купцов, незнатных дворян.

Со времени петровских ассамблей остро встал вопрос и об организационных формах светской жизни. Формы отдыха, общения молодежи, календарного ритуала, бывшие в основном общими и для народной, и для боярско-дворянской среды, должны были уступить место специфически дворянской структуре быта.

При императрице Елизавете Петровне бальная культура динамично развивалась, но, не слепо копируя западную модель, а постепенно наполняясь специфическими русскими чертами.

Балы в России стали существенным элементом светской жизни не только аристократического общества, но и чиновничества. Рост их популярности в конце XVIII в. достиг апогея. Балы с 2-3 тысячами гостей были нередки в столице империи.

Балы в эпоху Екатерины Великой отличались таким богатством, роскошью, великолепием, что поражали воображение многих современников. Подчинение жесткому церемониалу, демонстрация себя и своих нарядов, навыков светского этикета и танцевального искусства превращали бал для его участников в некий экзамен на сословную принадлежность. Балетмейстеры обучали детей аристократических и дворянских семей и придворному этикету: сколько шагов необходимо сделать, чтобы должным образом подойти к императору, как держать голову, глаза, руки и т.д.

Император Павел I, несмотря на свои причуды и объявленную «войну» вальсам, круглым шляпам, всему французскому, что было принято при дворе его матери, к балам относился снисходительно. Более того, запрет на вальс в итоге отменил ради своей фаворитки Анны Лопухиной, которая очень любила этот танец.

Восшествие на престол императора Александра I Благословенного ознаменовалось серией балов в обеих столицах. Общество радовалось возвращению к открытой и веселой жизни. В XIX в. бал стал обязательным атрибутом столичной светской жизни. Подтягивалась и провинция, устраивая балы на петербургский манер. Менялась в целом и идеология бала как светского действия. Бал становится не только церемониальным мероприятием, но и местом флиртов и развлечений.

Наверное, ни один российский император не оставил такой большой след в бальной культуре, как Николай I. Все тридцать лет его царствования сопровождали бесконечные балы. «Дон-Кихот российского самодержавия», как называли царя Николая Павловича, был большим сторонником различных увеселительных действий. Для него они были частью имиджа его сильной и богатой империи, чей двор должен был поражать своим блеском, изяществом, роскошью, великолепием.

Для Николая I проведение балов было таким же регулярным и естественным ритуалом, как прием министров или служба в церкви. «Во время молодости императора Николая Павловича и императрицы Александры Федоровны двор был очень оживлен. Они оба были весьма общительного и веселого нрава, да притом считали своим долгом много принимать, развлекать общество, часто показываться на публике: в театрах, концертах и т.п., показываться народу на народных гуляниях и проч.; словом, вели жизнь со всеми и для всех. Вся обстановка была царская, величественная; они понимали, что престиж необходим в их высоком положении» - вспоминала баронесса М.П.Фредерикс. Из воспоминаний баронессы М.П.Фредерикс // Тайны царского дворца (из записок фрейлин). - М., 1997.-С.299.

Балы давали круглый год, кроме периода православных постов. Начало сезона - январский императорский бал в Зимнем дворце. Бал всегда открывал полонезом сам Николай I с дамой, за ним следовала императрица Александра Федоровна с кавалером. Все современники отмечали особую грациозность и танцевальное искусство царицы, которая не только была олицетворением женской красоты, но и представляла идеал русской царицы своей добротой, открытостью и приветливостью.

Новые веяния отразились в появлении так называемых балов с мужиками, на которые созывалось не только высшее общество, но и представители мещанского сословия. 1 января 1828 г. на бал в Зимний дворец собралось около 40 тысяч приглашенных. По воспоминаниям А.О.Смирновой-Россет, «давка была страшная, Государь говорил беспрестанно: «Господа, пожалуйста», и перед ним раздвигалась эта толпа, все спешили за ним» Смирнова-Россет А.О. Воспоминания. Пись-ма. - М, 1990. -С.42..

Его сын, император Александр II, также любил балы и давал их с той же регулярностью, как и отец. Однако что-то неуловимое менялось в тональности придворных празднеств. В первую очередь отношение к ним самой царской четы. Александр II, любивший женское внимание и веселье, растворялся в атмосфере праздника, а его жена, императрица Мария Александровна, воспринимала балы, по словам графа С.Д.Шереметева, как долгую и «скучную обязанность». Мемуары графа С.Д.Шереметева. -М., 2001.-С.115.

Любопытно, что у следующей императорской четы отношение к балам было диаметрально противоположным. Александр III, не успев открыть бал, мечтал о его окончании, а императрица Мария Федоровна могла танцевать хоть до утра.

В царствование императора Николая II последний придворный бал состоялся 19 января 1904 г., а через несколько дней началась русско-японская война... Императрица Александра Федоровна ждала ребенка. Это был долгожданный наследник престола. Но тогда она еще не знала того, что ребенок будет болен страшной болезнью - гемофилией. Узнав это, царица все больше и больше стала замыкаться в узком семейном кругу, все дальше удаляясь от светских развлечений. Общество не простило Александре Федоровне отмену придворных балов. Ее не любили и не понимали. Двору, аристократии, сановникам нужна была императрица, олицетворявшая гостеприимную, приветливую, заботившуюся о своих подданных хозяйку страны.

Время по-своему разрешило этот конфликт. Первая мировая война и две революции 1917г. поставили окончательную точку не только в истории придворных балов, но и в истории императорской России.

2.2 Организация бала

В XVIII в. в российскую культуру балов были привнесены игры: карты, лото, фанты. Кроме того, частью бальных развлечений стало новомодное курение. Особое внимание уделялось, конечно, искусству танцев. Открывались специальные школы, состоятельные люди нанимали личных танцмейстеров.

Постепенно обязательным элементом воспитания детей стало обучение бальным танцам, таким, как полонез, контрданс, кадриль, хоровод, трепак и т.д.

Рассмотрим эти правила на примере императорского бала начала XIX века.

Приглашения на императорские балы посылали не позже чем за две недели до начала праздника. Первый бал сезона проходил в Николаевском зале Зимнего дворца, куда приглашали до 3000 гостей. Далее устраивались балы концертные (до 700 человек) и эрмитажные (до 200 человек). Название соответствовало тем залам, которые отводились в Зимнем дворце под танцы.

На придворные балы приглашались гражданские чины с супругами первых четырех классов Табели о рангах (канцлер, действительный тайный советник, тайный советник, действительный статский советник); воинские чины (полный генерал, генерал-лейтенант, генерал-майор, полковник); придворные (обер-камергер, обер-гофмаршал, обер-гофмейстер, обер-шенк, обер-шталмейстер, обер-егермейстер, гофмейстер, гофмаршал, шталмейстер, егермейстер, обер-церемониймейстер, камергер). Помимо этих сановников на бал приглашались иностранные дипломаты с их семьями, старейшие офицеры гвардейских полков с женами и дочерьми, молодые офицеры - «танцоры» и гости по специальному приказанию императорской семьи. Строго регламентирован был и порядок записи гостей. Гофмаршал двора вел особый реестр приглашенных. Непременным условием приглашения на придворные балы для мужчин было обладание формальным правом быть представленным императору, для дам - предварительное фактическое представление императрице.

Празднество начиналось, как правило, в половине девятого вечера. Опаздывать было не принято. Разосланные Двором повестки являлись официальным приглашением во дворец. Нельзя было перепутать и вход в Зимний дворец, через который гости попадали на бал. Здесь все имело свой порядок: для великих князей - Салтыковский подъезд, для придворных - подъезд их величеств; гражданские чины проходили через Иорданский, а военные - через Комендантский подъезды. Эффектным было убранство дворца и его площади: около Александровской колонны разжигались костры, парадная мраморная лестница затягивалась мягким ковром. Гости проходили между двух шпалер лейб-казаков в бекешах и арапов в больших тюрбанах. Далее их встречали придворные лакеи в белых чулках, в лакированных башмаках и мундирах, шитых галунами с государственным орлом.

Бал открывал церемониймейстер. В его руках жезл - длинная трость черного дерева с шаром слоновой кости наверху, двуглавым орлом и бантом андреевской ленты. Императорская чета выходила из Малахитового зала. Оркестр начинал играть полонез. Церемониймейстер трижды ударял своим жезлом, и танец начинался. В первой паре шел император, как правило, под руку с женой главы дипломатического корпуса. Обер-гофмаршал, окруженный церемониймейстерами, шел впереди царя, как бы прокладывал ему путь. «Придворный полонез являлся настоящим священнодействием», -вспоминал начальник канцелярии Министерства императорского двора А.А.Мосолов⁶.

Далее - вальс. Его открывал кто-то из офицеров гвардии, один из лучших танцоров Петербурга. После мазурки гости переходили в зал, где был приготовлен ужин. Празднество завершалось котильоном. Во время бала лакеи обносили приглашенных конфетами, прохладительными напитками, мороженым. В соседних залах были накрыты столы, украшенные цветами, с различными лакомствами, фруктами, шампанским в ведрах со льдом.

В маскарадной игре воспроизводятся далеко не все уровни жизни, но и они отличаются от соответствующих на карнавале. Там переосмысление имеет прямой порядок: знаки меняются на противоположные. В маскараде переосмысление ОПОСРЕДОВАННО. Оно достигается при помощи театрализации. Именно театрализация в первую очередь отличает маскарад. Вл. Михневич писал: Сказать правду, маскарады, в сущности, были одним из видов сценического лицедейства. В этих «церемонных позорищах» присутствовали все сценические средства и аксессуары: гримировка и мимика, костюмировка и символика, музыка и танцы. На маскараде комбинировались целые сцены и картины в символическом роде, весь маскарад, в общем, представлял огромную пантомиму, полную движения и игры, причем с ярким комическим оттенком». Цит. по Сюжет и мотив в контексте традиции. Вып. 2. -Новосибирск, 1998.-С.14.

Маскараду часто предшествовал сценарий, предполагавший целый спектакль. В очерках «Петербург петровского времени» есть интересное описание большого маскарада 1721 г.: «Программа празднества была выработана заранее, причем, как сообщает Берхгольц, в этом деле принимал участие сам царь. За два дня до маскарада в доме Меншикова была устроена репетиция маскарадной процессии. В назначенный для маскарада день участвующие собрались по сигналу на площади перед Сенатом и Троицкой церковью; одеты они были в плащи. Особо назначенные маршалы расставляли их по группам в том порядке, в каком они должны были следовать в процессии. Царь и знатнейшие вельможи находились в это время в церкви, где происходило венчание князя-папы Т.И. Бутурлина с вдовою его предшественника на посту главы «всешутейного собора». После окончания бракосочетания царь вместе с придворными вышел из церкви и, как заранее было условлено, ударил в барабан. Тотчас все маски сбросили плащи, и площадь запестрела разнообразными костюмами: здесь были римские воины, китайцы, турки, аббаты, арлекины, пастушки, нимфы, бояре, рудокопы, корабельщики и множество других масок. Началось гулянье». Петербург петровского времени: Очерки / Под ред. А.В. Предтеченского.- М., 1948. -С. 149 - 150.

Маскарады часто длились по несколько дней, иногда неделю, при этом каждый день имел свою программу. Позднее к составлению сценария часто привлекались видные деятели литературы и театра. Так, коронационный уличный маскарад 1763 г. был поручен Ф.Г. Волкову. Он продолжил традицию петровского времени, наполнив ее новым содержанием. На печатном листе либретто маскарада значится: «Изобретение и распоряжение Маскарада «Торжествующая Минерва» Ф. Волкова». Подготовка маскарада началась, по-видимому, в июле 1762 года. Всеволодский-Генгросс В. Русский театр от истоков до середины XVIII века. - М., 1957. -С. 248.

Сумароков тоже сочинял хоры и песни для участников маскарада. Этот праздник характеризовался как «торжество, подобное грекам, достойное Екатерины, и удивившее обитателей» Сумароков А.П. Указ.соч. -С.39.

Екатерина II особенно любила устраивать помпезные празднества, где «все служило, как забавам, так и нравоучению» См. там же. -С.41

При этом нравоучение больше относилось к народным толпам, восхищающимся пышными процессиями. Собственно дворцовые маскарады по-прежнему устраивались для избранной публики и поражали изысканностью художественного замысла.

Непременной частью любого маскарада были театральные постановки, живые картины, балет. Из актеров приглашались, как правило, любимцы, и в этом случае представление носило особо интимный характер и отличалось от спектакля в театре. Живые картины охотно представлялись участниками маскарада и изображали аллегории, смысл которых должны были разгадать присутствующие.

Театрализация касалась и танцев. Иногда для определенных танцев готовили одинаковые костюмы, что придавало зрелищу единство и сценический колорит.

3.3 Организация маскарадного пространства

Отведенное для маскарада помещение делилось на несколько площадок, которые легко можно назвать сценическими. В летнее время для маскарада отводилось не только внутреннее помещение, но и сады, река или пруд, которые украшались соответствующим образом.

Во время больших праздников маскарадное пространство расширялось за счет улиц и площадей, где происходило народное гуляние или «публичные» (уличные) маскарады. Но при этом замкнутость маскарадного пространства для верхушки общества сохранялась. Народное гуляние служило фоном и создавало праздничную атмосферу. Например, празднование по случаю заключения мира с «Оттоманскою Портою» в 1775 г. оформлялось как всеобщее, но при этом маскарад для высшего света, на котором присутствовали высочайшие особы, проходил отдельно от общего: «...по учиненному из двух пушек сигналу были открыты народу жареные быки, на устроенных для того пирамидах, а из фонтанов было пущено виноградное вино, после чего начались различные народные игры». Праздник оформляли иллюминация и фейерверки. Все крепости, строения, суда были ярко иллюминированы. «В Азовской же крепости накрыты были для находящихся в Маскараде обоего пола особ пять столов с холодными кушаньями» Цит. по Сюжет и мотив в контексте традиции. Вып. 2. -Новосибирск, 1998.-С.19.