Донская субкультура как историческое явление

Размещено на http://www.allbest.ru/

Донская субкультура как историческое явление

В литературе по истории донского казачества большое внимание уделяется военной жизни, боевым успехам донцов. Однако весьма недостаточно и разрозненно освещается их быт, культурные традиции.

Донская самобытная народная культура пережила за столетия своего развития немало взлетов и падений. Сегодня на волне подъема казачьего движения ее возрождение приобретает неоценимое значение. Поэтому важно определить ее истоки, выяснить основные традиции, показать процесс взаимовлияния национальных культур на Дону. Именно названное обстоятельство дает нам основание говорить в научном смысле слова о донской субкультуре как историческом явлении, как уникальном элементе в развитии донской казачьей общности.

В общественном сознании, в научной литературе и публицистике последнее время, господствующее положение занимает мифологема о трех составных частях, трех источниках образования и функционирования донской казачьей общности. Мы имеем в виду воинскую службу, землевладение и самоуправление. Без этих элементов не обходится ни один серьезный труд по истории и проблемам возрождения донского казачества. Действительно, эти вопросы всегда наличествовали при рассмотрении культурно-исторического пространства казачьего субэтноса. Однако изначальным элементом в данной триаде было самоуправление. В свою очередь, самоуправление основывалось на сложившихся культурных традициях. Казачий круг как вершина в поиске культурных форм самоорганизации пронизывал самим своим существованием всю жизнедеятельность казака. Здесь, образно говоря, он рождался как личность, здесь оценивали его дела, его ратный подвиг, здесь он заключал семейный союз, здесь искал и находил он социальную поддержку. Простота традиции казачьего круга до сих пор удивляет и заставляет задуматься, осмыслить его привычность и необыкновенность. К примеру, когда сегодня молодые люди узнают о бракосочетании на кругу, то они удивляются и невольно улыбаются, поскольку видят в этом, прежде всего, наивность предков донских казаков. Но святая простота этого обряда несет в себе целую философию жизни, философию донского права. Данный обряд не только фиксировал акт бракосочетания, но и регулировал весь объем семейно-брачных отношений. Все сообщество узнавало, чьей супругой стала конкретная женщина, насколько достоин заключенный союз, ведь с аморальным предложением просто не выйдешь на круг, который вряд ли одобрит нечто противоречащее казачьим традициям. Круг как бы признавал за женщиной вступление в казачьи ряды. Она становилась казачкой и поэтому могла рассчитывать на помощь круга в житейских неурядицах: от повторного выхода замуж, в случае гибели мужа, до материальной помощи детям. По ее просьбе (переданной косвенно или прямо) круг мог наказать "нерадивого" казака. Бракосочетание на кругу давало новый статус самому казаку. Он становился семейным и должен был воспитывать достойную смену себе и братьям по оружию. Обряд фиксировал внимание на личности: еще раз оценивались качества воина, казачье происхождение, поведение в быту и т.д.

Казачество как социальная общность является исключительным феноменом отечественной и мировой истории и культуры, поскольку одновременно мы наблюдаем бытие и общение людей различных - прошлых, настоящих и будущих - культур. Именно в казачестве протекает внутренний диалог и процессы взаимопорождния, взаимопроникновения этих культур. Наиболее отчетливо данное суждение проявляется в системе казачьего самоуправления, которая выступала для казачества в былые времена и в настоящий период как форма свободного решения и перерешения своей судьбы, судьбы своей культуры. Это способствовало развитию в казачьем самосознании исторической и всеобщей ответственности за будущее донского края и его жителей. Именно в названном моменте отчетливо видна рациональность донской субкультуры.

Рационализм донской субкультуры предполагал бытие казака и в своей, и в иной культуре, его общение с этой культурой, когда окружающее многоязычие степных народов приводит к тому, что на Дону до начала XIX в. в качестве второго языка бытовал татарский. Подобное сохранение элементов культуры различных народов как среды обитания казачьей общности предопределило терпимость казачьего субэтноса к различным вкраплениям в его состав компактных групп других народов, порою в конфессиональном отношении прямо противоположных православному в основе своей казачеству.

В культурно-этническом плане к началу XX в. были основные компактно расположенные группы: низовые казаки (проживавшие в районе исторических столиц донского казачества); верховые казаки (население дореволюционных Хоперского, Усть-Медведицкого и частично Донецкого и Второго Донского округов); "малороссийские" казаки (население прежде всего Донецкого и Таганрогского округов); "восточно-поволжские" казаки (жители дореволюционного Второго Донского округа, также территориально прилегающих целого ряда районов нынешней Волгоградской области); "степные" казаки (прежде всего заселявшие южную часть Черкасского округа и жившие в Сальском округе); казаки-калмыки; казаки-татары. Потомки этих групп населения донского края к настоящему времени достаточно сильно перемешались, но этнографические экспедиции по донским станицам подтверждают данную рабочую гипотезу.

Весьма трудно представить законченную периодизацию развития донской субкультуры.

Периоды:

1. Период становления. Его временные рамки ограничиваются XV в. включительно. Исходную дату назвать не представляется возможным, поскольку пока историки не выяснили, что можно считать точкой отсчета. О гипотезах мы подробно писали в первом и втором очерках. В названный период, естественно, складывались все изначальные элементы донской субкультуры. О них детально будет рассказано в следующих разделах данного очерка.

2. Период самоидентификации. Хронологически охватывает XVI - начало XVII в. В это время зафиксировалась самодостаточность донской субкультуры, отчетливо оформились основные традиции, обряды и обычаи донских казаков.

3. Период славянской детерминации. Во временном отношении он продолжается в течение XVII в. и немного захватывает начало XVIII в. Буквально за столение славянский элемент окончательно занял почти монопольное положение в донских станицах, в традициях и обычаях казаков. Однако цельные компоненты и отголоски иных культур дают о себе знать.

4. Период русификации. Он продолжался в течение XVIII в. и завершился в начале XIX в. В эти годы постепенно, а порой и насильственно, вытеснялись из культуры казачества самобытные черты. Безусловно, нельзя сказать, что преобладали негативные тенденции, но частично был утрачен сам потенциал самобытности.

5. Период урбанизации. Он начался с переноса донской столицы. Тогда объективно усиливается рост городского населения на Дону. Крупные промышленные и торговые центры оказывают сильное влияние на развитие донской субкультуры. Преображается жизнь, весь уклад донских станиц. Хронологически этот период можно обозначить с начала XIX до начала XX в.

6. Период политизации и угасания донской субкультуры. Он связан с активным втягиванием Дона в политическую жизнь России. Особенно пагубно сказались на состоянии культуры гражданская война, а точнее ее итоги. К сожалению, годы Советской власти привели к угасанию самобытной донской субкультуры. Были сильно урезаны возможности для ее развития. Однако сохранившиеся элементы способствовали возрождению донского казачества.

7. Период современного возрождения. Начинается со второй половины 80-х гг. XX в. Уже пройдет чисто фольклорный этап. Однако проблем значительно больше, чем достижений. Далеко не всегда восстанавливается лучшее из прошлых традиций. Возникают сложности материально-финансового порядка. Но процесс шаг за шагом набирает силу.

Понять донскую культуру невозможно без знания того, чем кроме военных дел занимались казаки, как жили и добывали хлеб насущный в кратковременные периоды между ратными подвигами, что питало их физические и духовные силы. В жизни каждой станицы, общества односумов они проявлялись по-своему. Состояние хозяйственных занятий, их эффективность прямо пропорционально влияли на военную активность донского казачества, на его сближение с Россией. Соответственно возрождение сегодня экономически бытовавших на Дону хозяйственных укладов приведет неизбежно к социальным характеристикам казачьей общности, исторически существовавшим в определенные времена, но, естественно, с качественно иными параметрами. Этого нельзя не учитывать всем, заинтересованным в возрождении казачества сторонам. Вместе с тем, в хозяйственных укладах прошлого немало рациональных вещей, которыми можно и нужно воспользоваться в настоящее время.

Бытовая культура и нравы донских казаков

Войсковой круг, как высший орган казачьего самоуправления, регламентировал не только военную, но и бытовую сторону жизни казачьей общины. На нем договаривались о выборе места для поселения, делились поровну добыча и государево жалованье между казаками, принимались в казаки новопришлые, наделялись паи, утверждались решения о помощи старикам, вдовам, сиротам, погорельцам. Круг способствовал выработке своеобразного кодекса нравственности донских казаков.

Нравственность казаков в стародавние времена представляла, как пишет историк В. Д. Сухоруков "смесь добродетелей и пороков, свойственных людям, которые жили войною. Жадные к добычам, свирепые в набегах на земли неприятельские, казаки в общежитии своем были привязаны друг к другу, как братья, гнушались воровством между собою, но грабеж на стороне и особливо у неприятелей был для них вещью обыкновенной. Религию чтили свято.

Типичными чертами характера казаков являлись доброта и честность. Они не лицемерили, не носили маски, а действовали открыто. История не оставила нам примеров жестокости казаков по отношению к их пленникам и пленницам.

Уважение к старшим, особенно к пожилым казакам, закрепилось в традициях. С детства к этому приучали молодежь. Молодые люди стыдились сделать при старике малейшую непристойность. Любой старец мог не только напомнить юноше о его обязанностях, но и наказать его, не опасаясь гнева родителей. Женщины во всем должны были отдавать первенство мужчинам, даже уступать дорогу при встрече, причем независимо от погоды.

Воровство и обман считались гнуснейшими преступлениями. Храбрость и целомудрие (строгая нравственность, чистота) признавались величайшими добродетелями. В наказаниях казаки не знали особой градации. Мелкие проступки оставались без внимания. Но за серьезные, по понятиям казаков, преступления наказание по своей строгости оставляло за собой законы Ликурга (легендарный спартанский законодатель IX-VIII вв, до н. э.). За измену, трусость, убийство, воровство и прелюбодеяние (незаконную и нечистую любовь, супружескую неверность, скверные слова, желания и помыслы, бесстыдные песни и пляски, соблазнительные зрелища и картины, чтение безнравственных книг, беспробудное пьянство и т. п.) существовала одна казнь, выражаемая словами "в куль, да в воду" (то есть провинившегося сажали в мешок, завязывали мешок накрепко и бросали в воду). Система наказаний за провинности также включала: сечение нагайками, разрывание лошадьми, штраф "напоем" (то есть провинившийся обязывался бесплатно напоить потерпевшего или всех желающих станичников), отсидку в воде, повешение за шею или за ноги на большом якоре, установленном на майдане, посадку в колоду (когда на ноги чуть выше щиколотки одевались и закреплялись специальные два деревянных бруска с полукруглыми вырезами и тем самым ограничивалась возможность передвижения человека) и др.

Во времена Ермака Тимофеевича, по дошедшим до нас преданиям, степень вины и наказания определялась следующим образом. За измену по службе государевой или общественной, осквернение себя блудодеянием исполняли решительный приговор: "в куль, скить (Слово "скить" - очевидно междометие. Употребляется в различных выражениях, например, "Ты, скить, Настасья, будь мне жена". Слово исторически привнесено на Дон из Руси и, вероятно, происходит от древнерусского слова "сказать". Оно употреблялось казаками в некоторых нужных приговорах, как то: "в куль, скить, его да в воду"), его да в воду". За средние преступления (огурство, то есть озорство, воровство, несоблюдение церковных постов) секли плетьми. За шалости, за промысел в заповедных лесах и лугах, за несоблюдение станичных установлений казаки штрафовали "напоем". Но если старинное односумство, а позже станичное общество вступалось за оговоренного, то никто не имел права наказать этого казака.

Оскорбление обидным словом, например, шельмою, каралось очисткой. Для этого атаман приглашал обе стороны и говорил обиженному или обиженной: "Очисть - бей, скить, его палкою по ногам". Потерпевший брал в руки палку или трость, отмерял длину по своему локтю и отрубал лишнее. Потом бил обидчика по ногам, приговаривая при каждом ударе: "Знать - не знаю и ведать - не ведаю" (т. е. не знает сам и не слышал от других). Били до тех пор, пока станичный сбор не скажет: "Будет. Очистил!".

Известны факты, когда за воровство водили на веревке по станице с поличным и отправляли вне очереди на службу. А с отменой наказания "в куль да в воду", за блудодеяние (распутные действия) обрезали платье выше колен (что считалось крайне неприличным) и водили связанными парой по станице, а потом секли плетьми на общем сборе.

Существовал и особый слой "пенных" казаков - бесправных и унижаемых до искупления вины - "пени". Их могли при желании избить, ограбить, заставить работать, предъявить иные незаконные требования. Никто не вступался за них, а они вынужденно терпели наказание. В досрочном искуплении вины помогал лишь боевой подвиг.

Изначально функционировали две судебные инстанции: станичный сбор и войсковой круг. Воинственный пыл приводил казаков к частым ссорам, обидам и жалобам, поэтому примирение являлось основным делом в станичном суде. Однако бывали такие упорные, что и поклоны атаманские, и уговоры стариков оставались тщетными. Тогда проситель и ответчик садились в один каюк (лодку) и плыли по Дону в столицу на суд. По пути ссорившиеся приставали к какой-нибудь станице, попивали водочку да пополняли запас провианта. Вот так и плыли, поссорятся, подопьют, разговорятся и заключат вечный мир. Часто случалось, что еще до прибытия в столицу казаки мирились, а потом назад вверх по Дону гребли километров двести до своей станицы. Даже было принято встречать помирившихся. Атаман и старики от души поздравляли их с миром.

Для совершения правосудия к атаману в подписные старики (в судьи) избирались на станичном кругу десять лучших казаков. В их обязанности входило: 1) в случае опасности нападения неприятеля бегать по покосам и полям со знаменами, чтобы люди бросали работу и собирались для защиты своего городка; 2) мирить ссорящихся; 3) по общим делам брать штрафы "напоем"; 4) знать очереди в нарядах на службы; 5) давать сказки (обоснования) к отставке; 6) представлять казачьему кругу виновных в преступлениях и ждать от него приговора о наказании или прощении.

Записи при рассмотрении станичных судебных дел не велись. Даже со временем вообще перестали ездить по сложным судебным вопросам в столицу. От Войска были определены следователи - судьи, именовавшиеся заказчиками. Они обслуживали по пять и более станиц, а также устанавливали границы юртов.

Главное войско для рассмотрения дел станиц и распределения казаков по службам собиралось в мае. Для чего атаман со всеми старшинами (составлявшими в XVII-XVIII вв. правительство, называвшееся Войском Донским) выезжали из столицы к окрестным возвышенным местам, поскольку они не затоплялись в это время весенними разливами Дона. Там разбивался большой лагерь и вершился суд.

На Круг прибывали челобитчики (люди, подавшие письменное прошение, жалобу) с просьбами о поновлении (изменении, утверждении) спорных границ между станицами. В одних случаях разбирательство с выездом на место поручали кому-то из старшин, а в других - стремились склонить тяжущиеся стороны к признанию общей правды, иными словами, к решению какого-нибудь почтенного старика-казака, который давал клятву и был готов в качестве старожила по памяти точно указать старинную межу (границу земельных участков).

Здесь же рассматривались дела донцов, получивших увечья на войне. Им вручали отставные листы (документы об отставке, т. е. окончательном увольнении, освобождении от военной службы). Наиболее достойные из этих казаков награждались от имени Войска.

Сюда приезжали и выступали перед Кругом частные челобитчики. Великое Войско всем уделяло внимание. Ни один казак не уходил недовольным. Каждый получал ответ и решение по своему вопросу.

В условиях отсутствия на Дону церкви и священнослужителей (практически до начала XVIII в.) круг брал на себя и решение по гражданским вопросам, т. е. осуществлял регулирование брачных отношений. До середины XVII в., как указывают исторические источники, большая часть казаков вела безбрачную жизнь. В ином городке насчитывалось один-два женатых. Казаки опасались проникновения в свое сердце прелестей любви. Юноша, одолеваемый нежной любовной страстью, в кругу своих товарищей подвергался колким насмешкам. Постепенно с увеличением населения и усилением личной безопасности появилась возможность обзаводиться семьей. Первоначально казаки приводили в дом супругу из числа захваченных пленниц. Понемногу изменилось их отношение к семье. Детей женатого казака нянчили всей станицей.

Казаки, особенно низовые, будучи разборчивы в красоте, старательно выбирали себе жен из прелестнейших пленниц - черкешенок, турчанок и татарок. Обидное чувство ревности им было неведомо. В таких делах они руководствовались практической целесообразностью.

Обряд бракосочетания значительно отличался от привычного нам сегодня порядка вещей. Он вовсе не был похож на христианский обряд по церковному уставу. В ранний период большинство казаков ограничивалось при заключении брака одним объявлением перед своими собратьями об избранной жене. Для этого жених и невеста приходили вместе на собрание народа на площадь или к станичной избе. Помолясь богу, кланялись они на все четыре стороны, и жених, назвав невесту по имени, говорил: "Ты, будь мне жена". Невеста, поклонившись ему в ноги, отвечала также, называя его по имени: "А ты, будь мне муж". После этих слов они целовали друг друга и принимали от всего собрания поздравления. Утвержденное таким образом бракосочетание (супружество) считалось законным. Этот обряд в старину являлся всеобщим. Даже после распространения церковного обряда бракосочетания донцы предварительно исполняли свой старинный обычай.

Насколько легко по обычаям казаков заключался брак, настолько же быстро брачный союз расторгался. Отправляясь в дальний поход, или под предлогом, что жена ему не нравилась, лихой молодец обычно бросал свою землянку, а жену выводил на круг со словами: "Вот, честная станица, была она мне хорошей женой, верной, но теперь не люба мне, кому люба, тот и бери". Взявший отказную жену прикрывал ее полою кафтана и соблюдал вышеописанный обряд, т. е. говорил перед народом: "Ты, будь мне жена" и т. д. Прикрытие полою казаки считали важным символом. Это означало снятие с отказной жены бесчестия развода. Бывало так, что за своеобразным разводом практически сразу следовал новый брак.

Эти простые брачные обряды, тем не менее, соблюдались очень строго. Сожительство без выполнения описанного обряда порою наказывалось лишением жизни, ибо считалось у донских казаков прелюбодеянием. Измена жены отождествлялась с тягчайшим преступлением. Даже легкий флирт со стороны женщины не допускался суровыми нравами донцов.

Власть мужа над супругой ничем не лимитировалась. Это являлось одной из черт народного духа. Тем самым женщины долгое время не оказывали сильного влияния на уклад казаков, на смягчение их нравов. Они в своей жизни ограничивались кругом семьи и редкими знакомствами с соседками, не имея права участвовать в беседах и делах мужчин. Было принято, чтобы женщина уступала дорогу казаку и кланялась каждому старику в пояс. Такую цену она платила за относительную свободу у домашнего очага и в личной жизни.

В конце XVII в. обзаведение женой превращается в жизненную необходимость для казака, поскольку миграция уже не решала проблемы продолжения казачьего рода, обновления войска, пополнения его профессионалами, да и улучшились условия жизни, пришло осознание важности семейного уюта, своего угла для отдыха после трудов праведных, трудов ратных. Семейная жизнь приобрела теперь особенный почет, и всякий, кто только мог, обязанностью считал жениться. Поэтому в первой половине XVIII в. семейно-брачные отношения донцов претерпевают существенные изменения. Обряд бракосочетания стал совершаться, прежде всего по церковному уставу. Казак уже не мог развестись с женой, сказав на кругу: "Она мне не жена, а я ей не муж".

20 сентября 1745 г. на Дон пришла грамота Елизаветы Петровны, в которой казакам запрещалось "жениться о живых жен и больше 4 раз".

Меняется и положение женщины-казачки. Со временем она из рабыни, игрушки в руках казака превращается в почти равноправного члена казачьего общества. Она выступает как хранительница и защитница домашнего очага, и это вполне естественно, поскольку казак большую часть своей жизни проводил вне дома. Постепенно на Дону формируется тип женщины, берущей на себя заботу о семье, ее благополучии, энергично занимающейся хозяйством, способной защитить свой дом от любых посягательств. Черты такой женщины уже явно просматриваются в эпизоде Азовского осадного сидения. С годами казачки получали все больше гражданских прав. Пожилые хозяйки даже могли теперь свободно высказывается на собраниях мужчин, но этим правом они не злоупотребляли.

В соответствующем духе, как будущую жену, мать, хранительницу домашнего очага, боевую подругу воспитывали и девочек-казачек. До 13 лет они играли в одни игры с мальчишками, постигая некоторые военные премудрости, например, езду на лошади. Девицы пользовались меньшей свободой. Основное время они проводили в домашних делах (шитье и кухня). Редко одиночество сменялось кругом своих подруг. Считалось престижным получить прозвище чеберки, которое давалось мастерицам. Молодая казачка должна была уметь сшить кубелек (старинное праздничное платье), выстегать узором одеяло или кафтан, выстрочить ожерелок (воротник рубахи) кривым танком (вероятно, рисунком в виде извилистой линии, змейки, напоминающей хоровод), бурсачками (рисунок вышивки, вязки в виде ромбиков), разводами (крупный узор с неопределенным, размытым рисунком) и проч. Весьма немногие девушки обучались читать акафисты (род хвалебного церковного песнопения) и каноны (церковные установления, правила; церковное хоровое песнопение в честь святого или праздника). Со временем девочек стали учить в школе. Каждое воскресенье и в праздники ходили они в нарядном платье вместе с бабушками или нянюшками к заутрене, к обедне и к вечерне (церковные службы на рассвете, в первой половине дня и вечером). Обычно же вечерами девушки сидели или расхаживали на крыльце своего дома, всякий раз скрываясь, если завидят молодого мужчину.

С развитием земледелия роль женщины в семье и в казачьей общине еще более возросла. Действительная служба казаков, походы и войны надолго отрывали казака от дома. В отсутствии мужа женщина вела сама хозяйство, обрабатывала пай, поддерживала дом и воспитывала детей. Хотя главой семьи всегда считался отец, после его смерти все его права переходили к матери, если даже в доме жил старший сын с семьей.

В такой большой семье каждый делал свою работу под общим руководством матери. Жены помогали мужьям, а дети - родителям. Мужчины косили хлеб, женщины вязали его в снопы; мужчины возили снопы, а старики и дети молотили; малолетки стерегли скот и погоняли лошадей при пахоте. Старшая невестка готовила на всех еду, средняя - убирала дом и следила за детьми, младшая - наводила порядок во дворе и на скотном базу, ухаживала за скотом и птицей.

Когда муж дома, истинная казачка не будет делать мужскую работу, но в его отсутствие она пашет, сеет, косит, молотит, С. Ф. Номикосов отмечает: "В силу особенностей военного быта на Дону исторически вырабатывался особенный тип женщины - неустанной труженицы, смело и энергически принимающей на себя все труды мужчины, всюду поспевающей и все делать успевающей. Забота молодайки, жившей у батюшки с матушкой без горя и нужды, в том и состоит, чтобы не с голыми руками встретить мужа по его возвращению со службы. Уронивши хозяйство, она роняет свое человеческое достоинство в глазах всей честной станицы и в своих собственных" Недаром неписанные нравственные законы донских казаков, в частности "Заветы Игната Некрасова", гласят: "Женщину-мать защищает круг", "Казаки должны любить своих жен, не обижать их".

Отдавая дань труду донских казачек, восхищались приезжающие на Дон казачьими домами - куренями, чистыми, ухоженными, утопающими в цветах. Этот тип жилища сформировался у донских казаков по мере хозяйственного освоения края.

Первоначально, в основном по правому берегу Дона, от устья Аксая и до верхнего течения самого Дона, в глуши лесов, между болот располагались небольшие казачьи городки. Эти городки преимущественно состояли из шалашей и землянок, которые строились на скорую руку. Такие поселения обносили плетнем, а вдоль него насаживали кусты терновника и насыпали земляной вал. Подобные укрепления были достаточны для отражения нападений небольших конных отрядов. Казаки не заботились о красоте, архитектурной строгости, изяществе и жизненном удобстве своих жилищ, чтобы, как говорили их прадеды, "не играл на них глаз вражеский". Бесшабашное отношение к своему пристанищу диктовалось естественной необходимостью стиля жизни казачества. При нашествии сильного врага казаки без сожаления оставляли свои жилища. Пускай бусурманы, говорили они, жгут наши городки, а мы в неделю выстроим новые. Скорее они устанут жечь, чем мы возобновлять их.

Как мы видим, донцы жили в ранний период своей истории достаточно бедно. Своей кровью они покупали временное довольство, мало заботясь о будущем, о накоплении богатств. В описанных городках жилищем служили землянки и полуземлянки, стены которых состояли из плетеного хвороста и камыша, обмазанных глиной. Интерьер в таких жилищах был крайне прост - лавки вдоль стен, глиняная и деревянная утварь.

По мере заселения и хозяйственного освоения края жилище казаков приобретает своеобразные черты. К началу XVIII в. самым распространенным в низовьях Дона становится двухэтажный дом - курень с четырехскатной крышей, крытый камышом, квадратный в плане. Первый этаж - подклет строили из камня и использовали для хозяйственных нужд. Второй - из деревянных пластин, которые затем окрашивали в зеленый, синий, желтый цвета или обмазывали глиной. Второй этаж снабжался галдареей - вид крытой веранды, куда вела внешняя лестница с парадным резным крыльцом с навесом наверху. По периметру дома выше подклета делался деревянный балкончик - балясник, служивший для открытия и закрытия ставен. На окнах, украшенных резными наличниками, стояли горшки с цветами. Есть мнение, что подобные жилища впервые увидели казаки в Азове в период знаменитого Азовского сидения. Оценив их удобства, они стали строить их в казачьих станицах. Интересно отметить, что такие же дома с настоящее время можно увидеть в селениях на юго-востоке Турции.

В середине XVIII в. казачья знать начала строить жилища из кирпича, которые сохраняли характерные черты куреня. Они имели два этажа, внешнюю лестницу с парадным крыльцом, деревянный балкон - балясник, но ставни и двери из тонких досок, кованые решетки на окнах, необычайно толстые стены придавали дому своеобразный вид - их называли домами-крепостями. В интерьерах домов появились лепные потолки и печи из цветных изразцов. Полы устилались персидскими коврами. Вдоль стен с одной стороны ставили лавки, а с другой - стулья с шелковыми подушками, шитыми золотом. На стенах висели ружья, сабли, пояса с серебряными пряжками, сафьянные мешочки для пуль и богато украшенная конская сбруя. В столице донских казаков, городе Черкасске в таких домах жила войсковая знать.

В конце XVII в. верховье Дона стали заселять русские крестьяне из Волжске-Окского региона. Здесь начинают строить еще один тип донского жилища - дом-связь, одноэтажный, прямоугольный в плане, крытый камышом. В нем, как и в русской избе, имелись сени - общий коридор, откуда двери вели в обе стороны - в жилые покои.

Каменные дома стали строить в 40-50-х гг. XX в. Жилище называли "хата". Независимо от имущественного положения семьи хата в плане делилась на 3 комнаты, идущие одна за другой таким образом, что фасад дома располагался вдоль улицы. Первая комната также назвалась "хата". Здесь располагалась русская печь, на которой зимой готовили пищу и спали на припечке. Летом спали на полу, застеленном циновками из не крашенного чакана (сочное болотное растение рогоз широколистый), на тонких самодельных матрасах. Укрывались лоскутными одеялами. По стенам "хаты" развешивалось множество семейных фотографий в рамках. Вторая комната - "чулан" - парадная. В этой комнате помещались иконы, здесь принимали гостей и отмечали семейные праздники. Третья комната - "сарайчик". В ней хранились припасы, зерно, мука.

Практически, для всех названных жилых построек на Дону характерны тонкие декорированные композиции, резные или прорезные по дереву, решенные в виде растительного орнамента с включением зооморфных (с изображением животных) элементов. Излюбленной темой декора являлись также мотивы виноградной лозы. Здесь многое зависело от мастерства станичных умельцев.

Жилище строилось, если говорить современным языком, весьма технологично. Высокая крыша предусматривала хранение домашней утвари и припасов на чердаке (подволоке, горище). Не случайно - высота конька четырехскатной кровли достигала в одноэтажных постройках шести метров. Конструкции цоколя или технического этажа делались каменными. Жилой этаж собирался из лиственных или дубовых деревянных пластин, а покрытие кровли, как правило, изготавливалось металлическое. Отопление домов осуществлялось печами, но несколько отличными от традиционной русской печи. Интересно, что проектное решение дома, часто предусматривало его разборку, перемещение на другое место и монтаж. Известны приемы неоднократного перенесения казачьих куреней по 2-3 раза.

Во второй половине XIX - начале XX в. увеличилось число казачьих станиц. Большинство из них стали крупными населенными пунктами области, и каждый округ имел собственный административно-культурный центр. Теперь на главной площади посреди станицы стояла церковь (иногда 2-3), а в крупных поселениях существовала своя рыночная площадь. На центральных улицах располагались лавки, трактиры, постоялые дворы, школы и училища. Здесь же размещались здания органов станичного самоуправления, общественные магазины на случай неурожая. В домовладениях

Исследователи донской народной архитектуры выделяют до 5-ти и более типов куреней. 1-й тип: двухэтажная постройка с 2-мя или 4-мя крыльцами, с обходной галереей на уровне 2-го этажа. Дом имел вынос карниза до 1 метра, традиционный декор по деревянным конструкциям в 3-6 рядов, крыльца с декорированными "зонтами", резными стойками и балясинами по маршам лестниц и галерее.

2-й тип: полутораэтажная постройка. Первый этаж - цокольный с хозяйственными помещениями. Обходная галерея в уровне верхнего этажа с глубокой верандой на южном фасаде. 2 или 3 крыльца, одно из них парадное, без лестничного марша к земле. Фасады с различным пластическим решением.

3-й тип: похож на предыдущий. Но отдельный вход в цокольном этаже, обходная галерея и веранда на два фасада, с южной и западной сторон.

4-й тип: одноэтажная постройка на высотом цоколе. Курень имел узкий обход в уровне пола жилого этажа, бывали варианты без перил. Парадное крыльцо без полу марша вниз на уличном фасаде и хозяйственное крыльцо с полу маршем во двор.

5-й тип: одноэтажная постройка на высоком цоколе без обходной галереи с глубокой угловой верандой, на которую выходила дверь и 2-3 окна. Веранда имела парадное крыльцо с "зонтом" и полу маршем в уровень земли, ориентированным на улицу

Внутри жилища существовала большая главная комната, всегда убранная и готовая к приему гостей. В переднем углу этой комнаты (левом напротив входа) располагалась божница (полка или киот, т. е. остекленная рама, шкафчик для икон), имевшая несколько икон в богатых серебряных окладах (тонкое металлическое покрытие на иконе, оставляющее открытым только изображение лица и рук). Перед божницей висела зажженная лампада (небольшой сосуд с фитилем, наполняемый деревянным маслом и зажигаемый перед иконой, перед божницей). По божнице и между самими иконами висели в пучочках засушенные травы и разные украшения из цветной бумаги и колосьев. Здесь же в углу, под святым образом (иконой) стоял стол, покрытый всегда чистой скатертью. Вдоль стен располагались лавки (длинные скамьи, чаще без стоек и обычно укрепленные вдоль стен). В богатых домах с одной стороны главной комнаты ставили несколько стульев, которые изготавливались в двух видах, или раздвижные из обычного дерева, или резные с высокими спинками из ценных пород деревьев.

Все стены главной комнаты были увешаны оружием и сбруей. "Богатство" сбруи зависело от состоятельности хозяина дома. Возле двери стоял подставчик (постав) - шкаф для размещения посуды со стеклянными дверцами, из-за которых хорошо видна расставленная в типичном для хозяйки дома порядке серебряная посуда.

Из зала (главной комнаты) дверь вела в общую спальню (спальную комнату, называемую долгушкой), где в объятиях Морфея отдыхали все члены семьи, кроме домовладельца и его жены, и в спальню хозяев. Здесь стояла парадная кровать с горой перин и подушек из приданого хозяйки - кровать-лежанка, на которой почивали глава семьи с супругой.

При любом количестве комнат обязательно выделялась в самостоятельное помещение кухня, или стряпная, где готовили и ели пищу. В кухне, помимо печи для хлеба, размещались плита для приготовления пищи и полки с домашней утварью. На полках и в шкафах-поставках расставлялись кастрюли и чугунки, миски, деревянные ложки, ведра-казаны и медные объемистые кубы для воды. Кухню куреня в низовой станице украшали самовар и турки - сосуды для варки кофе, который по примеру своих прабабушек - пленных турчанок, любили здешние казачки.

Для приготовления и хранения пищи пользовались также глиняной посудой, которую изготавливали на гончарном круге казаки Донецкого округа и продавали на ярмарках по всей области. Глиняные сосуды имели самые разнообразные формы: кубышки (узкогорлые посудины с широко раздутыми боками), махотки (низкие кувшины с широким горлом, по-русски "крынка"), макитры (большие широкие горшки), кувшины (вертикально вытянутые, бочковатые сосуды с зауженным горлом, с ручкой, носком, иногда с крышкой) и т. д. Для придания изделиям нарядного вида их покрывали поливой: зеленой, синей, коричневой (глазурью из свинцовой слюды и оловянного пепла).

Донские курени отличались необычайной чистотой и нарядностью и утопали в цветах, которые очень любили выращивать донские казачки. В чистоте содержались и усадьбы казаков: дворы с амбарами и сараями, скотные дворы-базы. Кроме чистого переднего двора с летней печью и хозяйственными постройками, на заднем дворе устраивали, как правило, 3 отдельных база - для коров, волов и быков, овец. Для лошадей выстраивали отдельную деревянную или саманную конюшню, для свиней - "свинник". Зажиточные казаки часто рядом с домом рыли артезианские колодцы и ставили русские бани. В большинстве хозяйств чистый передний двор отделялся от заднего, где находился скот, а за ним располагался огород. Дворы огораживали забором из сырцово-каменного кирпича (самана), дикого камня или плетня.

В начале XX в. зажиточная верхушка казачества в крупных станицах отстраивала уже многоэтажные кирпичные дома по примеру купеческих. Одновременно в станицах и хуторах курени казачьей бедноты все больше стали походить на обычные одноэтажные саманные хаты донских крестьян, крытые камышом и состоящие из 2-3 небольших комнат.

В быту сказывалось влияние городской цивилизации. К началу XX в. предметы роскоши и модная мебель, венские стулья (с мягкой обивкой сиденья и спинки), зеркала, большие деревянные кровати, шкафы для посуды стали характерны не только для усадеб донских помещиков, но и для домов зажиточных станичников. Наряду с этими домами в станицах существовали и хижки - жилища беднейших слоев казачества. Строились они из тонкого дерева в отруб (без прочного соединения по углам и между бревнами), заплетались камышом, а затем стены, пол и потолок обмазывались глиной. Русская печь, лавки, стол, одна-две иконы в углу составляли все убранство дома.

Костюм и одежда донских казаков

донской казачество культура костюм

В столице Донского войска всегда было большое стечение народа. Сюда помимо казаков собирались торговые люди из украинских городов, которые добирались сухопутными и водными путями. Приезжали турецкие послы с большими свитами. Постоянно навещали посыльные из Астрахани, из украинских городов, чтобы узнать последние вести на Дону. Прибывали запорожцы для объединения усилий в морских поисках. Для совместного вольного промысла приходили волжские, терские и яицкие казаки. В этом постоянном водовороте людей донцы выделялись своим внешним видом. Их одежда, уборы и оружие принадлежали разным племенам и народам. Собственно своих одежд долгое время у них не водилось. Русские, турецкие, черкесские и татарские одежды составляли их пестрый наряд, иногда по цветовой гамме и сочетанию вещей весьма и весьма странный.

Тем самым костюм донского казачества сформировался в результате взаимодействия различных культур, что связано с особенностями возникновения и развития этого самобытного этнического образования (см. цветные вклейки).

В свободное время, в дни войсковых кругов, праздников или приема гостей донцы любили блеснуть дорогими нарядами. Вот как описывает выходные костюмы казаков донской историк В. Д. Сухоруков: "... один являлся в лазоревом атласном кафтане с частыми серебряными нашивками и жемчужным ожерельем; другой - в камчатном узорчатом или бархатном полукафтане без рукавов и в темно-гвоздичном суконном зипуне, опушенном голубою каймою, с шелковою, гвоздичного цвета, нашивкою; третий - в камчатном или бархатном кафтане с золотыми турецкими пуговками, с серебряными позлощенными застежками и в лазоревом настрафильном зипуне.

В костюме донского казачества в течение длительного времени не существовало социальных различий - только территориальные, обусловленные особенностями заселения донских земель.

Казаки верхнедонских станиц одевались весьма непритязательно, практически одинаково с жителями южно-русских губерний. Примером такого костюма служит одежда казаков-некрасовцев. У них традиционный мужской костюм включал белую рубаху, отделанную красной полосой (кырмызом) по нижнему краю (подолу). Юноши и женатые мужчины носили рубахи с "воротом" - яркой вышивкой счетным крестом на груди (т. е. крестиком, который имел равные лучи и который использовался в счете как зарубка на память). Рубаха подвязывалась поясом, плетеным из шерстяных нитей, и одевалась навыпуск поверх портков-шаровар. Портки отличались по цвету. В будни носили только синие (киндечные), а в праздничные и свадебные дни наряжались в красные (кырмызовые). Сверху рубахи надевали бешмет - стеганый зипун без застежки, желто-оранжевого цвета. Он служил в качестве будничной и праздничной, в том числе свадебной, одежды.

Костюм низовых казаков поражал своей необычностью не только европейских, но и русских путешественников, так как представлял собой причудливую смесь русских, малороссийских, польских, татарских, калмыцких, турецких, черкесских элементов.

Мужской костюм низовых казаков включал рубаху калмыцкого покроя (с прямым разрезом на две полы), широкие шаровары, вбиравшиеся в сапоги, зипун, кафтан, шапку, пояс.

Зипун - это вид распашной одежды полу прилегающего, расширенного к низу силуэта, с узкими рукавами, без ворота, надевавшийся поверх рубахи. Он считался настолько важным элементом костюма, что походы за военной добычей часто назывались "походами за зипунами". Не случайно в казачьих песнях часто звучал мотив: "По синю морю гулять, зипунов-то доставать". Популярность зипунов можно объяснить их удобством, особенно при верховой езде, обусловленным небольшими объемными размерами, а также относительно мягкими климатическими условиями донского края.

Поверх зипуна надевался кафтан, спускавшийся ниже колен. Кафтан имел сходство с польским, благодаря рукавам, очень широким и пышным у плеча и узким от локтя до кисти. Кафтан изготавливался из парчи, бархата, атласа, камки (шелк с одноцветным рисунком) ярких расцветок, застегивался серебряными или позолоченными площами (род пуговиц). Дополнением к кафтану служил пояс, украшенный золотом или турецкий кушак, на котором носили булатный нож или шашку, сафьяновые ножны которой декорировали вышивкой золотом и серебром, бляхами и драгоценными камнями. Поверх кафтана иногда одевали черкеску из сукна с разрезными рукавами и заковражьями (обшлага), отделанную золотым позументом (Позумент - золотая, серебряная или мишурная (медная, оловянная) тесьма; золототканная лента, повязка, обшивка, оторочка: галун) с блестками.

В костюм входили также сапоги татарского образца с сильно загнутой носочной частью и фигурной линией верхнего канта, выделанные из сафьяна ярких цветов: красного, желтого, зеленого. Завершала старинный костюм казака шапка с околышем из меха соболя или куницы, верх которой изготавливался из голубого или красного бархата, вышивался золотом или обкладывался позументом.

В зимнее время казаки носили шубы из лисьих и собольих мехов, покрытые бархатом и по краям украшенные опушкой из меха бобра или соболя.

Походная одежда казаков состояла из грубого суконного зипуна кавказского покроя, подпоясанного ремнем, широких шаровар, убранных в голенища сапог, и шапки из овчины. Любимыми цветами казаков были красный и синий, которые использовались и в походном костюме.

Атаман имел символы власти, выделявшие его из среды казачества: насеку и пернач. Насека - первоначально прямая палка со стилизованным навершием, на которой делались насечки по числу лет атаманских служений с момента образования войска, а позже длинная деревянная трость с вырезанными на ней узорами в виде ветвей, окрашенная под орех и снабженная серебряной головкой или иным шаровидным навершием. Пернач - ударное холодное оружие, разновидность булавы; состоял из короткого древка длиною около 80 сантиметров, оковываемого в более поздние времена серебром, и металлического навершия (медного, серебряного или серебряного с позолотой) грушевидной формы, делившегося на 8-10 и более долей* напоминавших птичьи перья (отсюда и название). Пернач в старину считался орудием нападения и иногда использовался в этом качестве донскими атаманами, однако чаще они выступали с ним на войсковом круге. Кроме того, атаман носил трехменку - серую папаху с красным шлыком (верхом).

Донцы своеобразно следили за своим внешним видом. Помимо одежды они заботились и о прическе. Волосы на голове постригали кружком, "под горшок". Любили носить бороды среднего размера. Некоторые казаки бороды сбривали, но обязательно оставляли усы. Усы являлись предметом особой казачьей гордости.

Реформы Петра I в области костюма, предписывавшие повсеместное употребление немецкого платья и запрет на бороды, не коснулись территории Войска Донского. Очевидно, великий реформатор решил сохранить для потомков своеобразие народной культуры, да и не пожелал он лишний раз тревожить беспокойные казачьи станицы.

Старинный костюм донского казачества сохранялся до XVIII в., т. е. во времена относительной самостоятельности Войска Донского. Когда же прекратились казачьи походы за "зипунами", на Дону стало больше появляться одежды, изготовленной из домотканных материалов и тканей, покупаемых в России: хлопка, льна, сукна, шерсти.

Кардинальные изменения в мужском казачьем костюме произошли при Екатерине II в результате введения в 1769 г. военной формы. Сначала установили общую форму только для трех полков: Таганрогского, Азовского и крепости Дмитрия Ростовского. Служебная форма казаков этих полков включала: верхний суконный кафтан, подпоясанный цветным кушаком, суконный бешмет (полукафтан), суконные шаровары, заправленные в короткие сапоги, и шапку из смушки с суконным верхом. Форма полков отличалась по цвету: в Азовском полку - синяя, в Таганрогском - зеленого цвета, в полку Дмитрия Ростовского - голубая.

В 1774 г. для этих трех полков ввели единую форму, состоявшую из кафтана, бешмета, шаровар, заправленных в сапоги, и шапок из смушки с суконным верхом. Верхние кафтаны шились голубыми с отделкой красного цвета, т. е. воротник и подбой изготавливались из красного сукна, в то время как бешметы, шаровары и верхи шапок делались в одном, голубом тоне. Края кафтанов и бешметов оторачивались узкой тесьмой желтого цвета. Верхи шапок офицеров отделывались золотой тесьмой, а кушаки - украшениями из золота и серебра.

С 1801 г. военная форма стала обязательной для всего Войска Донского. Она включала куртку, шаровары, заправленные в сапоги, пояс с портупеей, чекмень (долгополый кафтан), шинель, кивер. Куртку, чекмень и шаровары изготавливали из синего сукна с красной отделкой по швам. Шаровары имели широкие лампасы красного цвета. Темно-серая шинель отделывалась синим воротником с красными выпушками (Выпушка - опушка, оторочка, выпуск, обшивка по шву, кант). В качестве головного убора ввели кивер - высокую шапку из черных смушек с висячим верхом из красного сукна. У офицеров кивер выделялся султаном из красных перьев, который впоследствии заменили серебряной кокардой и помпоном (шариком из мягкого материала). Киверы рядовых казаков украшались суконными кокардами и помпонами из шерсти.

Введение формы коренным образом изменило быт казаков. Только при выполнении грязной домашней работы они надевали широкие штаны, рубахи, зипуны. Все остальное время они носили форму. В ней казаки ходили даже в церковь.

Головные уборы у замужних и незамужних казачек были различны и преимущественно русского происхождения.

Девушки носили челоух (налобную повязку) или кокошник из красного бархата, вышитый жемчугом и отделанный каменьями. Косу украшали лентами, косниками из золотых цепочек и червонцев, торкачем (платком), которым обвязывали голову, а длинные концы опускали по косе.

Головной убор замужних женщин состоял их парчового повойника (легкая мягкая шапочка) высотой шесть вершков (26,4 см), поверх которого повязывался платок. К платку в декоративных целях прикрепляли цветы или страусовые перья.

Традиционным зимним нарядом казачек считалась донская шуба. Она изготавливалась из меха лисы или куницы, а сверху покрывалась парчой или атласом. Ее длина доходила до пят. Она была без застежки, с удлиненными рукавами. Вместе с шубой носили шали, а по праздникам - шапки.

Нарядным головным убором являлись собольи шапки с верхом из малинового бархата прямоугольной формы. Верх шапки декорировали жемчугом, драгоценными каменьями. Из-под шапки над ушами висели чикилики - украшения из ниток жемчуга. Вдовы носили шапки черного цвета без каких-либо украшений.

В костюме донских казачек до XVII-XVIII вв. включительно прослеживается влияние Востока, поскольку многие из них были полонянками. Казаки очень часто женились на татарках, турчанках, черкешенках и даже калмычках, взятых в плен во время походов. Однако в XIX в. восточные элементы во внешнем облике и одеянии казачек уступают место новым формам и видам костюма. Комплекс костюма с кубелеком встречается все реже.

В XIX в. среди казачек в донских станицах получил распространение сукман - вид накладной одежды с узкими короткими рукавами. Сукман чаще всего изготавливался из шерсти черного или синего цвета, иногда - из некрашеной. По прямому разрезу шеи он обшивался шелковой лентой и имел застежку на пуговицу. По краю подола сукман также украшался шелковой лентой и тесьмой красного цвета. Плетеный пояс из красных или синих шерстяных ниток дополнял костюм.

Под сукман надевали длинную домотканую рубаху, стоячий воротник которой, подол и расширяющиеся к низу рукава изготавливались из красного ситца. Девушки носили такую рубаху без сукмана с красным плетеным поясом. Во второй половине XIX в. сукман одевали в основном уже только пожилые женщины как праздничную или обрядовую (похоронную) одежду.

Большой наплыв не казачьего населения в конце XIX в., обусловленный процессом экономического развития донского края, способствовал распространению новых видов одежды и нивелировке внешнего облика казаков. К началу XX в. в костюме донских казачек закрепился комплекс одежды, состоящий из юбки и кофты. Именно этот комплекс в настоящее время считается народным костюмом на Дону.

Наибольшее распространение на Дону получили плотно облегающие фигуру кофточки с баской (оборкой по нижнему краю), подчеркивающие природную стать казачек. Они имели воротник-стойку, длинные рукава и застежку на мелкие пуговицы, располагавшуюся спереди. Такие кофточки назывались кираса.

С повседневным и праздничным костюмом надевали фартуки, которые назывались по-разному: завески, занавески. Праздничные фартуки дополнялись кружевами, лентами, прошивками (узкими полосками материала, вшиваемыми в швы изделия)

Женским головным убором в этот период считался колпак - тканый мешочек, заканчивающийся небольшим махром. Колпак отделывался вышивкой, шитьем бисером или изготавливался из ткани с красивым рисунком. Колпак начинали носить женщины после обряда бракосочетания.

С начала XX в. на Дону использовались конструкции обуви, соответствующие моде того времени: высокие ботинки со шнуровкой, плотно облегающие ногу, на невысоком изогнутом каблуке; ботики с застежкой на кнопки. Рабочей обувью служили поршни - примитивные башмаки, изготовленные из цельного куска сыромятной кожи и закрепляемые на ноге с помощью шнурков, которые продевались в отверстия, проходящие по верхнему краю обуви. Кроме того, носили самодельные чирики - туфли на жесткой подошве с широким каблуком и тупым носком.

Из теплой одежды в этот период были распространены традиционные донские шубы, покрытые черной блестящей тканью (ластином) и отороченные мехом выдры; некрытые овчинные шубы; плюшевые пальто и длинные кофты на вате.