Венецианская школа живописи и архитектуры

Венецианская школа живописи и архитектуры

Эпоха Возрождения зачинается во Флоренции, ставшей еще в XIV-XV веках поэтической, философской и художественной школой всей Италии. Между тем Золотой век Флоренции был омрачен феодальной реакцией и войнами. В этих условиях Высокое Возрождение достигает вершин в творчестве Рафаэля и Микеланджело в Риме.

Венеция в это время, как бы держась в стороне от распрей, раздиравших раздробленную Италию, процветала, как никогда прежде. Водная стихия, в борьбе с которой вырос город, смирилась и явила всю красоту и прелесть вольно текущей жизни природы, что становится откровением именно в эпоху Ренессанса.

Жизнеутверждение и гедонизм эпохи Возрождения мы находим не у Сандро Боттичелли, не у Леонардо да Винчи, не у Микеланджело, высших представителей Высокого Ренессанса, а у Джорджоне, Веронезе, Тициана... Там мысль и искания, здесь жизнь в ее самых чудесных проявлениях, что находит воплощение в искусстве. Венецианская школа живописи - это и венецианская школа жизни.

Природа Тосканы прекрасна прозрачностью воздуха, чистотою цвета. В Венеции воздух увлажнен, как после дождя; краски переливаются, как у радуги. Перламутровые небеса и зеленоватые воды своим сиянием обозначают не контуры предметов, играя светотенью, а их цветовое освещение, как в жизни.

Природа и жизнь города увлекают венецианских художников до идиллий и карнавальных празднеств даже при воспроизведении библейских тем, вплоть до отказа вообще от историй, то есть библейской и мифологической сюжетности.

Джорджоне (1476 или 1477 - 1510) родился в городке Кастельфранко. Его звали Джорджо и Большой Джорджо, то есть Джорджоне, что, вероятно, соответствовало его росту и величию его духа, со слов Вазари.

"Хотя он и происходил из смиреннейшего рода, - пишет Вазари, - но всю свою жизнь был не каким иным, как человеком благородных и добрых нравов. Воспитывался он в Венеции и всегда находил радость в любовных утехах, а также услаждался игрой на лютне, столь усердно и со столь удивительным искусством, что его игра и пение почитались в те времена божественными, и потому благородные особы нередко пользовались его услугами на своих музыкальных и иных собраниях".

Игрой на лютне и пением Джорджоне увлекался, надо полагать, еще юношей, обучаясь в мастерской Джованни Беллини, чтобы вскоре превзойти своего учителя, прекраснейшего представителя Раннего Возрождения.

В 1500 году посетил Венецию Леонардо да Винчи проездом из Милана, что дало возможность венецианским художникам ознакомиться с некоторыми работами знаменитого мастера. Вазари отмечает влияние Леонардо на формирование стиля Джорджоне в плане "колорита масляной живописи".

Но, в отличие от Леонардо, Джорджоне воспринимал природу чисто поэтически, вполне в духе древних греков, что станет особенностью его живописи. Мало сохранилось его работ, мало что о нем известно, он умер рано, 34 лет.

Вазари свидетельствует: "Работая на славу себе и своему отечеству и постоянно вращаясь в обществе, развлекая музыкой многочисленных своих друзей, он влюбился в одну даму, и оба они премного наслаждались своей любовью". Дама заразилась чумой и, не подозревая этого, продолжала встречаться с художником, который тоже заразился и "в короткое время преставился".

Из сохранившихся картин Джорджоне: "Гроза", "Три философа", "Сельский концерт", "Юдифь", "Спящая Венера" - дают столь удивительное представление о художнике, что имя его известно наравне с первейшими гениями Высокого Возрождения.

"Гроза" (около 1506 г.), единственная из картин Джорджоне, которую не пытаются приписать Тициану, как другие работы рано умершего художника. Это городской пейзаж, в котором ощутимо проступает состояние природы. На переднем плане на земле, вероятно, на своем платье сидит обнаженная женщина с младенцем, прикрыв лишь слегка плечи; она глядит на зрителя, то есть на художника, застигшего ее после купания, как и гроза, врасплох. С другого края картины на нее смотрит молодой человек, который ее не занимает.

Поэтическая аура с нюансами состояния природы и человека здесь та же, что и на других упомянутых картинах.

"Юдифь" Джорджоне (1504-1505) - один из мировых шедевров эпохи Возрождения в Италии, коими столь богат Эрмитаж. Эта картина не столь знаменита, как "Джоконда" Леонардо да Винчи, но это явления одного порядка. При этом в них проступает неуловимое внутреннее сходство душевного состояния персонажей при всем различии их положения и мировосприятия художников.

Не таится ли в опущенных глазах Юдифи улыбка Джоконды? Улыбка сдержанного торжества и спокойного достоинства. По сути, это портрет женщины эпохи Возрождения, когда женская индивидуальность, вместо мужской под понятием человек, ставится в центр мира, вместо Бога, что подчеркивается особым состоянием пейзажа. Перед нами женщина и Вселенная, полное воплощение миросозерцания ренессансных мыслителей, поэтов и художников.

Сюжет взят не из Библии, а из ветхозаветной апокрифической литературы, из Книги Юдифи, содержание которой отдает новеллой эпохи Возрождения. Юдифь, благочестивая вдова, отправилась со служанкой, несшей корзину с провизией, в лагерь ассирийцев, осадивших город Иудеи Ветилуй. Полководец царя Навуходоносора Олоферн пленен красотой прекрасной женщины. Она сказала ему, что пришла ему помочь овладеть городом, погрязшем в грехах, так как она знает, когда там иссякнут запасы воды. И она оговорила себе право по ночам выходить к реке для омовения и молитвы. Между тем Олоферн устроил пир, на который пригласил прекрасную вдову. Когда же они остались одни в шатре, Юдифь мечом Олоферна отрубила ему голову. И унесла ее в корзине. Голова Олоферна была выставлена на городской стене, что внесло замешательство на ассирийское войско, и город был спасен.

Художник и изобразил Юдифь в момент ее торжества во всей силе ее красоты и сдержанного достоинства. Не ужас, а интимная человечность проступает в высокой фигуре прекрасной женщины.

"Сельский концерт" и "Спящая Венера" приоткрывают нам еще одну сторону эстетики Ренессанса вообще и мироощущения Джорджоне, связанную непосредственно с античным миросозерцанием, с одушевленностью всех явлений природы и мироздания в целом.

"Сельский концерт" (1500-е гг.) представляет удивительное и вместе в высшей степени естественное зрелище. На траве два молодых человека в современных художнику одеждах музицируют и при этом разговаривают между собою; они не обращают внимания на пастуха в заднем плане картины так же, как на двух обнаженных женщин на переднем плане. Здесь явно совмещены две сферы бытия: мир, современный художнику, и природа, погруженная вглубь времен, когда она была, по представлениям древних, населена всевозможными божествами, в данном случае, нимфами. Дриады, нереиды, наяды... Они обычно невидимы, но могут явиться в жизни людей, как те же музы, или, как та же Эвридика, которую полюбил Орфей.

Возможно, здесь проступили в яви в глазах художника именно музы, содействуя вдохновению музыкантов: одна наполняет кувшин из источника, у другой в руке свирель...

Музыканты не видят в яви муз, но несомненно ощущают их присутствие в роще, где они уединились, художник и воплощает на холсте их чувство природы, чувство красоты, как бы восходящее с античных времен. Это мироощущение нам знакомо с детства, когда всякое соприкосновение с природой таинственно и знаменательно, или по стихотворению Пушкина "Нереида".

Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду,

На утренней заре я видел нереиду.

Сокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:

Над ясной влагою полубогиня грудь

Младую, белую как лебедь, воздымала

И пену из власов струею выжимала.

Нельзя лукаво дело представлять так, будто поэт высматривал на заре купальщицу, или на самом деле видел нереиду, но в чувстве жизни и моря он пришел в соприкосновение с классической древностью. Античное миросозерцание, основа классического стиля, вновь восходит в эпоху Возрождения как в Италии, так и в России.

Такова эстетика Ренессанса во всей чистоте даже тогда, когда художники разрабатывают священные сюжеты из Библии. Теперь становится ясно, что мы видим на картине Джорджоне "Спящая Венера" (1510).

Абсолютно обнаженная женщина преспокойно спит на лоне природы с приметами цивилизации и культуры вдали. Название картины условно. Скорее всего это не богиня. Это портрет женщины, имя которой нам неизвестно. Чистота облика, позы, состояния исключительны. Здесь не целомудрие, а состояние души как прекрасной женщины, так и художника. Интимное чувство красоты и совершенства.

Здесь та же высота духа человека, что мы угадываем и в "Сикстинской мадонне" Рафаэля.

Здесь полное и самое совершенное воплощение поэзии природы, жизни и искусства эпохи Возрождения.

При этом, надо заметить, Джорджоне - романтик, как был романтиком и Сандро Боттичелли, по содержанию его картин, но по форме классик, как Рафаэль. Вообще, есть все основания определять Ренессанс как классико-романтическую эпоху.

Джорджоне наравне с Рафаэлем достигает вершин классико-романтической эпохи, выше некуда. Романтическое содержание и классическая форма в их синтезе, ренессансная классика, - это высшее достижение Высокого Ренессанса.

Далее начинается рефлексия - у Тинторетто, или игра, увлечение карнавалом - у Веронезе, далее, с отлетом поэзии, целостного восприятия мира природы, истории и мифологии, с человеком в центре мироздания, проступает классическая форма искусства - у Тициана, предтечи классической живописи XVII века.

Тициан Вечеллио (около 1476/77 или 1489/90 - 1576), хотя дата его рождения не установлена достаточно точно, скорее всего был младшим современником Джорджоне и его учеником, превзошедшим учителя, как утверждают исследователи. Он родился в горном селении Пьеве-ди-Кавдор, приехал в Венецию десяти лет и прожил долгую жизнь - под 90 или под 100 лет - и был увенчан славой, пожалуй, в большей мере, чем Рафаэль, Леонардо да Винчи или Микеланджело. Он сочетал колоризм венецианской школы с трезвостью взгляда, что сделало его действительно портретистом неслыханной силы и ясности.

"Портрет папы Павла III с Алессандро и Оттавио Фарнезе" (1545-1546 гг.) - это вся история папства в эпоху Ренессанса с ее непрерывными интригами и блеском искусства и жизни, вопреки христианской аскезе и, разумеется, заповедям.

Похоже, Тициан сохранял всю свою жизнь поэтическое восприятие женского нагого тела, вынесенное из мастерской Джорджоне, нередко буквально воспроизводил на полотне почти что узнаваемый силуэт "Спящей Венеры", как в "Венере Урбинской", но не на лоне природы, а в интерьере современного живописцу дома.

На первый взгляд, преемственность, а если всмотреться, разрыв, переход из поэтической сферы всеобъемлющего ренессансного миросозерцания к современной действительности, в которой Венера, как и Мария Магдалина, всего лишь условные имена, а на самом деле перед нами портреты или изображения с натуры, ничего в них нет сакрального. Иными словами, нет грации, как у Рафаэля и Джорджоне. Эпоха Ренессанса оказывается уже в прошлом, перед нами Новое время.

Тициан - колоссальная переходная фигура от эпохи Возрождения к Новому времени. Его "Даная" - это Джорджоне и Рембрандт. В этом отношении уже одна из первых картин Тициана "Земная и Небесная любовь" (1515) знаменует перемену в умонастроении эпохи.

Кажется, здесь и прекрасные женщины, и пейзаж - все в том же духе, как у Джорджоне, тем более если обнаженную женщину принять за богиню или нимфу... Но не удается, здесь все реально, хотя в названии картины обозначены идеи, трезвость взгляда скрадывает поэзию природы и мироздания в целом.

При этом выясняется, что название картины дано в XVII веке, а первоначально ее смысл истолковывался как красота "украшенная" и "неукрашенная". По сути, предельно конкретно: красота одетой в прекрасные вещи женщины и нагой. В том же смысле и пейзаж, вплоть до саркофага, превращенного в источник.

Это не слабость и не сила, это перемена в умонастроении эпохи, что проступает и в эстетике художника. Это видно даже в алтарном образе "Вознесение Марии", так называемой "Ассунте" из церкви Санта-Мария Глориоза деи Фрари (1518), принесшем сразу незатухающий успех художнику.

"Первопричина его успеха, - пишет Дж.К.Арган, - в новизне художественного мышления. Тициан реформирует типологию алтарного образа, историко-религиозной композиции, картины на мифологическую или аллегорическую тему, портрет. Он обновляет структуру художественного образа, добиваясь того, чтобы зрительное впечатление поражало, подобно молнии".

С точки зрения эстетики Ренессанса вот что произошло: в то время, как одни художники впадают в маньеризм и барокко, у Тициана проступает другая подоснова ренессансной классики - классицизм. Таким образом, Тициан, минуя барокко, выступает предтечей классической живописи XVII века. Классическая форма искусства под покровом тональной живописи - в этом действительно была новизна и впечатляющая особенность художника, недаром увенчанного беспримерной славой.

Нет оснований приписывать "Спящую Венеру" Тициану, ибо эта картина единственная в своем роде. Как и "Юдифь". Ничего подобного Джорджоне не стал бы писать, да это невозможно. Это уникальные шедевры.

Тициан по своей натуре постоянно стремится к повторению одного и того же типа женской красоты, независимо от библейской или мифологической тематики, что не имеет для него особого значения, ибо его увлекает лишь чувственная радость бытия. Отсюда у него бесчисленные Венеры с вариациями в аксессуарах. Они востребованы и в самом деле привлекательны, как "Венера перед зеркалом".

Как привлекательна "Кающаяся Мария Магдалина" в Эрмитаже. Ею любуешься, а сострадать и художнику не приходило в голову.

Еще две картины Тициана в Эрмитаже, у которых я останавливался без особого внимания, только ныне отдаю отчет почему. "Даная" производит двойственное впечатление. Нагая женщина чувственна и реальна, золотой дождь - это аксессуары, как зеркало у Венеры, ничего мифологического, то есть сугубо поэтического.

"Святой Себастьян" (Ок. 1570 г.) - незаконченная или старческая работа - в XX веке кажется откровением, воплощением вселенского трагизма человеческого существования.

Перемены в умонастроении эпохи Возрождения в Италии выразились самым непосредственным образом в творчестве младшего современника Тициана Тинторетто (Якопо Робрусти,1515-1594), который родился в Венеции, вероятно, в предместье, его прозвище, ставшее его именем, означает "сын красильщика". Природа и очарование венецианских каналов и дворцов его не прельщали, им овладели беспокойство и мистицизм барокко, которое знаменует закат Ренессанса.

Говорят, Тинторетто, подобно его современнику в Испании Эль Греко, особенно увлекался тематикой чудесного преображения мира.

Но в этом уже не было ничего ренессансного - преображения земной жизни человека красотой, а всего лишь стародавний мистицизм веры.

"Чудо святого Марка" (1548 г.) Весьма картинно и даже смешно.

Но подобными произведениями второстепенных художников эпоха Возрождения была перенасыщена изначально и до конца, что представляло бы вообще странное зрелище, если бы не ренессансная классика Высокого Возрождения. Ее последними представителями в Венеции были Андреа Палладио и Пабло Веронезе.

Жизнестроительные идеи Ренессанса в архитектуре в полной мере осуществил Андреа Палладио (1508-1580). Он родился в Падуе в семье каменщика. Обучаясь резьбе по камню, он с юных лет проявил интерес к архитектуре. Знакомство и дружба с филологом и гуманистом Джанджорджо Триссино предопределили его будущее. Благодаря покровительству Триссино, сын каменщика получил всестороннее гуманистическое и архитектурное образование.

Он побывал во многих городах Италии, изучая памятники античности и, разумеется, ренессансную архитектуру, и поселяется в Венеции или Винченце, обнаружив здесь среду как природную, так и социальную для осуществления его архитектурных замыслов. Тип городского палаццо с садом или виллы среди природы составил славу архитектора, который не менее известен и как теоретик, автор трактата "Четыре книги об архитектуре" (1570).

Вот что он пишет во "Вступительном слове к читателям" о себе: "Побуждаемый прирожденной склонностью, я отдался с юных лет изучению архитектуры; а так как я всегда был того мнения, что в строительном искусстве, равно как и в других делах, древние римляне далеко превзошли всех, кто был после них, я избрал себе учителем и руководителем Витрувия, единственного писателя древности по этому искусству, принялся исследовать остатки античных построек, дошедших до нас вопреки времени и опустошениям варваров, и, найдя их гораздо более достойными внимания, чем я думал до того, я стал их обмерять во всех подробностях, с чрезвычайной точностью и величайшей старательностью".

Трактат "Об архитектуре" был посвящен теории и практике строительства всех типов зданий, а также мостов и дорог. Ценность его была основана и на уникальных палаццо, виллах, церквях и здании театра, построенных Андреа Палладио в Винченце и Венеции. Палаццо архитектора вписаны в город, украшая его своими фасадами, виллы - в природу или парковую зону, составляя с нею гармоническое целое, когда среда обитания человека превращается в произведение искусства.

Интерьеры вилл Палладио расписывались Паоло Веронезе, уникальный случай прямого сотрудничества архитектора и живописца. Палладио воспроизводит формы, восходящие из древности, те же колонны, пилястры, но их световое и цветовое решения создают впечатление совершенно нового и современного.

"Таким же образом, пишет Дж.К.Арган, Веронезе в своей живописи приходит к абсолютному использованию света и пространства, прибегая к разнообразным цветовым эффектам. Зрительное впечатление от каждого отдельного решения отличается ясностью, точностью и законченностью целого. В тот же миг возникает живое и непосредственное осознание настоящего момента, глубины истории, абсолюта вечности. При помощи различных и особых образов нам передается ощущение всеобъемлющего космоса".

Исследователю удалось схватить самую суть эстетики Ренессанса, да в единстве архитектуры и живописи, цивилизации и природы, что вообще воплощает Венеция.

Паоло Веронезе (1528-1588), в отличие от Тинторетто, да и Микеланджело, не воспринимает историю как драму человечества, озабоченного спасением души, а скорее как вереницу празднеств, то есть как жизнь в настоящем, как жизнь Венециии с празднествами знати и карнавалами.

Известно, его "Тайная вечеря" вызвала нарекания со стороны инквизиции, но художник не воспринял это всерьез, а просто дал другое название своей картине - "Пир в доме Левия" (1573 г.), что вполне соответствовало ее поэтическому содержанию и форме, отнюдь не библейского характера, а сугубо современного, каков и "Пир в Кане Галилейской" (1563 г.), на котором присутствует не только Христос, но и современники художника из королей, включая и самого Веронезе, Тициана, Тинторетто.

Такова эстетика Ренессанса в ее высший миг, это и празднество, и театр, с воспроизведением человеческого бытия в его прошлом и настоящем.

Венецианская школа знаменует последний взлет Высокого Ренессанса и его итоги, плодотворные для развития архитектуры и живописи в Новое время, минуя барокко или с переходом от барокко к классицизму.