Духовная культура на заре индустриальной цивилизации. От противостояния к интеграции

Реферат

на тему: «Духовная культура на заре индустриальной цивилизации. От противостояния к интеграции»

Духовная культура на заре индустриальной цивилизации

Духовная культура молодой индустриальной цивилизации во многом отражала атмосферу надежд и ожиданий, в которой формировалось новое общество. На рубеже XVIII-- XIX вв. в литературе и живописи, философии и политике, экономике и истории сложилось особое мировоззрение -- романтизм. Его творцы и поклонники стремились по-новому постичь единство и многообразие мира на основе опыта прошлых эпох. Для романтиков, разочарованных реалиями современной жизни (в частности, трагическими событиями Французской революции конца XVIII в.), крайне важен был некий идеал, подчеркивавший несовершенство действительности. Романтики либо конструировали такой идеал в своем сознании, либо находили его в минувших эпохах, в частности в отдельных периодах античности и средневековья. Русские романтики-славянофилы, например, видели идеал в допетровской Руси, которая представлялась им гармоничным государством Правды.

Романтизм создал собственную систему ценностей, превыше всего ставившую красоту, вдохновение, чистые, искренние порывы. Эта система ценностей оказала огромное влияние на ее современников, однако по своей сути она не вписывалась в новую эпоху, с ее прагматизмом, расчетом, довольно жесткими нормами поведения (также призванными служить человеку, улучшать его жизнь). Пришедшие на смену романтикам философы и политики, писатели и историки (к каким бы школам и направлениям они ни принадлежали) подвергали беспощадному критическому анализу ценности прошлого, в том числе и созданные романтиками. И хотя эта критика в принципе также была направлена на созидание, порой она приводила к эгоистическому индивидуализму и даже к анархии, т. е. отрицанию всех идеалов и ценностей, включая государство и власть вообще. Все громче звучал лозунг: «Все на свете дурно и фальшиво!»

В духовной культуре XIX в. развивался и новый взгляд на цивилизованного человека. Под влиянием церкви и государства совершенствовалась система запретов, укреплялось чувство стыда и самоконтроля, человек приучался сдерживать свою агрессивность и т. д. В течение XVIII--XIX вв. была выработана цивилизация манер, по сути дела, не отличающаяся от той, которая существует сегодня.

В то же время развитие естественных наук наглядно показывало, что человек -- совсем не то поэтичное и загадочное существо, о котором писали и мечтали романтики. Так, труды английского естествоиспытателя Ч. Дарвина (1809-- 1882) буквально потрясли его современников.: ведь из них следовало, что человек тесно связан с грубыми животными, с силами природы, а отнюдь не сотворен Богом по своему образу и подобию.

Еще более решительным шагом на пути к осознанию «звериной» сущности человека стали исследования австрийского врача-психоаналитика 3. Фрейда (1856--1939), который увидел под покровом «цивилизованной» человеческой души бездну первобытных необузданных страстей. На основе многочисленных опытов Фрейд показал, что кроме разума человек обладает под сознанием -- «кипящим котлом инстинктов», подчиняющихся только принципу удовольствия. Но у человека, учил Фрейд, есть и предсознание -- разумное начало, которое осуществляет своего рода цензуру и переводит бесконтрольные страсти человека в иную, более цивилизованную область. Правда, насильственное подавление бессознательного нередко выливается в различные комплексы, страхи и даже психические расстройства.

Открытия Дарвина, Фрейда, других ученых развенчивали прежние ценности, подвергая сомнению буквально все -- вплоть до целесообразности самого существования человека. Но, оставаясь один на один со своим эгоизмом и тайными страстями, с проблемой смерти и страданий, человек получал возможность глубже заглянуть в суть вещей, по-новому осмыслить привычные понятия.

В XIX в., в условиях расцвета рыночной экономики и роста капиталистической конкуренции, возродились коллективистские идеалы. Наиболее ярко они проявились в трудах социалистов-утопистов А. Сен-Симона (1760--1825), Ш.Фурье (1772--1837) и Р.Оуэна (1771-- 1858). Все они видели идеал в коммуне -- едином коллективе, построенном на уравнительном принципе. Но ни теории утопистов, ни их робкие попытки претворить свои идеи в жизнь не могли сдержать развитие нового общества, в котором прежде всего ценились реальные заслуги человека -- плоды его сил, ума, предприимчивости.

Принцип уравнительности был близок и марксизму -- социально-политическому учению, оформившемуся к середине XIX в. Его основоположники К. Маркс и Ф. Энгельс вычленяли из богатейшей истории цивилизаций лишь социально-экономическое развитие, которое рассматривали как последовательную смену способов производства в результате острой классовой борьбы -- будто бы неотъемлемой части исторического процесса. При этом человек, главное действующее лицо истории, становился лишь придатком того или иного класса, «материалом» для политической борьбы. И даже не всякий человек, а только представитель пролетариата (или сочувствующих ему групп), все же прочие были для марксистов препятствием на пути прогресса, ненужным «мусором».

В дальнейшем на базе марксизма возникло социал-демократическое движение, которое постепенно отказалось от его наиболее радикальных тезисов. На смену «классовой борьбе» пришла идея классового мира -- сотрудничества власти и общества во имя демократических преобразований, осуществляемых мирными, парламентскими средствами. Но марксизм, как уже говорилось, стал фундаментом и для агрессивно-радикальных течений, в том числе и наиболее крайнего из них -- большевизма.

В передовых странах, где издавна сложилась традиция диалога власти и общества (Англия, США), ни радикализм, ни даже классический марксизм не нашли благодатной почвы. А вот в полуфеодальных странах с сильной деспотической властью (Россия, Германия, Испания) радикализм уже к концу XIX в. обрел значительную социальную опору. Массам малограмотных («нецивилизованных») крестьян и рабочих казались весьма привлекательными идеи уравнительного распределения. Это привело к тому, что на рубеже XIX--XX вв. давний конфликт между эволюционным и революционным путями развития общества крайне обострился.

Цивилизации Востока и традиционализм

Понятием «Восток» нередко обозначают не только страны Азии, но (применительно к новому времени) также Африку и Латинскую Америку, т. е. всю колониальную и полуколониальную «периферию». В начале XIX в., когда колониальная система, в сущности, еще не до конца сформировалась, в ней проявились признаки распада. Ее первым слабым звеном оказалась Латинская Америка. Уже в 1804 г. на острове Гаити (в Вест-Индии) возникла одноименная республика. Тогда же национально-освободительное движение охватило Южную и Центральную Америку. Одна за другой колонии Испании и принадлежавшая Португалии Бразилия освобождались от колониального гнета и становились независимыми государствами. Восстания, перевороты и заговоры сразу же стали обычным явлением в молодых странах Латинской Америки, во многих из них устанавливался режим военной диктатуры. Неустойчивость политических структур была сопряжена с экономической отсталостью, и Латиноамериканский регион на долгие годы попал в зависимость от крупных капиталистических держав, прежде всего от США.

Эта брешь, пробитая в колониальной системе, еще не говорила о явном кризисе последней, скорее речь шла об ослаблении Испании и Португалии, не сумевших предотвратить крушение своих заокеанских империй. Впрочем, это не умаляет и заслуг латиноамериканских патриотов, отважно сражавшихся за независимость. В других же регионах, напротив, политическое и экономическое проникновение ведущих индустриальных держав усилилось.

К середине XIX в. Англия окончательно подчинила Индию, жестоко подавив все попытки сопротивления. Тогда же попал в зависимость от стран Запада и Китай, потерпевший поражение в «опиумных» войнах. Во второй половине XIX в. резко активизировалась колонизация Африки, и к концу столетия весь континент был поделен между европейскими державами. Независимость сохранили лишь две страны: Эфиопия и крошечная Либерия, созданная в 1847 г. по инициативе американских борцов против рабства, пытавшихся вернуть освобожденных негров на их историческую родину.

Объектом освоения стала и некогда могущественная Османская империя. Ее периодически сотрясали экономические кризисы, стремительно рос внешний долг, центральная власть была не в силах контролировать огромные территории. Некоторые из них -- формально или фактически -- начали отделяться от империи (Египет, Греция, Сербия и др.), впрочем, тут же попадая в сферу влияния сильных держав Запада. После тяжелого поражения в войне с Россией 1877--1878 гг. Турция была окончательно вытеснена из Европы, сохранив за собой лишь Стамбул и прилегающие земли. Но к концу XIX в. становится ясно, что, теряя некогда завоеванные области, Турция избавляется и от непосильных тягот, связанных с управлением гигантской империей. Уже в середине XIX в. в стране начинается модернизация, темпы ее постепенно нарастают, и в XX в. разрозненные элементы этого процесса сливаются в единый поток.

Единственной страной Востока, в XIX в. решительно вступившей на путь капитализма и модернизации, была Япония. Печальный пример соседнего Китая, оказавшегося в финансово-экономической кабале у Запада, равно как и попытки подчинить саму Японию, показали ее властям, сколь пагубен был прежний курс на закрытие страны, лишавший ее возможности следить за новыми процессами в «центре» и соответственно корректировать свое развитие. В результате начатого в 1867 г. широкого комплекса так называемых реформ Мэйдзи («обновление», «реставрация») модернизация постепенно охватила все области японской экономики, культуры и жизни в целом. Уже к концу XIX в. стало очевидно, что наряду со старыми «центрами» (западноевропейским и американским) на Дальнем Востоке возникает новый -- японский.

Но и те страны «периферии», для которых сближение цивилизаций было не добровольным, а навязанным, в конечном счете не оказались в абсолютном проигрыше. Конечно, в XIX в. (а отчасти и в XX) колониальные державы имели в виду прежде всего собственную выгоду и мало заботились о нуждах покоренных земель. Но эти земли и их древние цивилизации в итоге постепенно втягивались в формирующуюся мировую экономическую систему. Цивилизационные устои Запада, все активнее проникая на Восток, нередко вступали в острое противоречие с его культурными, духовными, бытовыми традициями. Это вызывало протест местного населения, приводило к мощным антиколониальным движениям (в частности, в Индии и Китае). Но в социально-экономической и политической сферах взаимодействие Запада и Востока вело к формированию единой мировой цивилизации, постепенно сглаживая резкий разрыв между «центром» и «периферией».

Правда, в XIX в. было еще трудно разглядеть положительные стороны этого процесса, и для колониальных стран на первом плане стоял вопрос восстановления национальной независимости. Но и решение этого вопроса вскоре во многом было облегчено наличием капиталистической инфраструктуры, начавшей складываться уже в XIX в. Что же касается культурных и духовных традиций древних цивилизаций (индийской, китайской, японской и пр.), то они оказались достаточно жизнестойкими, чтобы серьезно не пострадать от влияния Запада. Более того, эти традиции -- от мод до философских и религиозных учений -- оказали довольно сильное влияние на западную цивилизацию, во многом обогатив ее.

Таким образом, Восток, сохраняя свою самобытность в духовной и культурной сферах, постепенно перенимал экономические и социально-политические нормы западной цивилизации. Конечно, этот процесс во многом был навязан Западом, но без него экономическая отсталость «периферии» могла бы принять опасные масштабы и привести ее к катастрофе, возможно, даже к повторению печальной судьбы Древнего Рима и Византии -- навсегда исчезнувших цивилизаций.

От противостояния к интеграции

В начале 1950-х гг. в Западной Европе стали крепнуть тенденции к экономической интеграции. Первые шаги в этом направлении были сделаны в области черной металлургии, добычи каменного угля и железной руды, за ними последовали новые шаги, еще более важные.

Однако процесс интеграции, постепенно принявший общеевропейский, а затем и всемирный характер, вплоть до второй половины 1980-х гг. крайне осложнялся военно-политической конфронтацией (противостоянием) СССР и США и группировавшихся вокруг них стран. Вскоре после окончания второй мировой войны сложившееся в ходе нее партнерство СССР и демократических держав Запада распалось. СССР предпринял меры по «советизации» стран Восточной Европы, территории которых на завершающем этапе войны были заняты советскими войсками. Этот процесс охватил и советскую зону оккупации Германии, где было создано социалистическое государство тоталитарного типа. У СССР появились союзники и в Азии: Китай, где в 1949 г. к власти пришли коммунисты, а также Северная Корея и Северный Вьетнам. В конце 1940-х гг. СССР поддерживал вооруженную борьбу прокоммунистических сил за власть в Греции и Иране, оказывал финансовую и иную помощь коммунистам Италии и Франции, пользовавшимся тогда большой популярностью и даже входившим в правительства.

В США в конце войны была создана атомная бомба, но разрушительные последствия ее применения против японских городов Хиросима и Нагасаки наглядно показали крайнюю опасность дальнейшего использования этого нового оружия. Тем не менее к 1949 г. атомная бомба была создана и в СССР. Обе страны продолжали совершенствовать свое вооружение, включая ядерное, тратя на это огромные средства. Но если мощный промышленный потенциал США позволял им параллельно развивать и другие отрасли экономики, то для СССР напряженная борьба за военный паритет (равенство) обернулась серьезными перекосами в экономическом развитии.

Противостояние двух сверхдержав (так стали именовать в тот период США и СССР) и их союзников получило название холодная война. Обе группировки объединились в военные блоки: НАТО (1949) и Варшавский Договор (1955). За несколько десятилетий «холодной войны» она не раз выливалась в ограниченные военные конфликты. Уже в 1950 г. Китай и СССР подтолкнули коммунистический режим Северной Кореи к агрессии против Южной Кореи. Но последней пришли на помощь США и другие державы Запада, и в 1953 г. война завершилась, по сути дела, безрезультатно (если, конечно, не считать огромных людских и материальных потерь).

Еще более опасная ситуация возникла в октябре 1962 г. За несколько лет до этого на Кубе к власти пришли повстанцы, и в стране сложился тоталитарный коммунистический режим. По просьбе кубинцев СССР начал тайно перебрасывать на остров ядерные ракеты, но это засекла американская воздушная разведка. Президент США Дж. Кеннеди объявил морскую блокаду Кубы, что вызвало угрозу столкновения американских кораблей с советскими, продолжавшими переброску ракет. В течение нескольких дней мир балансировал на грани новой мировой войны, но в конце концов руководители СССР и США нашли выход из кризиса путем разумного компромисса.

К этому времени уже умер И. Сталин (1953), советский режим несколько смягчился, однако «холодная война» продолжалась. СССР силой подавил антикоммунистические выступления в Восточной Германии (1953), Венгрии (1956), Чехословакии (1968). США в середине 1960-х гг. втянулись в бесперспективный для них конфликт во Вьетнаме, нанесший серьезный удар по их международному престижу и стимулировавший антивоенное движение в стране. Конфликтные ситуации вспыхивали и в других регионах.

Правда, в 1970-е гг. наметилось взаимное стремление сверхдержав и их союзников ограничить гонку вооружений и несколько смягчить конфронтацию. Эти годы, отмеченные активными переговорами и заключением ряда соглашений (имевших скорее политическое, чем практическое значение), получили название разрядка. Разрядка открывала определенные перспективы, но вряд ли могла изменить суть противостояния: ценностные системы капитализма и социализма были принципиально несовместимы. После ввода советских войск в Афганистан (декабрь 1979 г.) для поддержки одной из группировок во внутриафганском конфликте период разрядки фактически завершился.

К этому времени несостоятельность попытки создания альтернативной (социалистической) цивилизации стала очевидна. СССР ценой колоссального напряжения сил поддерживал паритет с США в военной области, но в целом состояние его экономики (в особенности сельского хозяйства и легкой промышленности) было удручающим. Его союзники (прежде всего Венгрия) уже начали предпринимать осторожные шаги по восстановлению рыночной экономики. Поток информации о жизни на Западе, так или иначе проникавший в СССР и другие социалистические страны, постепенно расширялся, и сравнения, которые делали при этом люди, говорили явно не в пользу социализма.

Вместе с тем индустриальная цивилизация в своем развитии неуклонно двигалась вперед. Если первые шаги по пути интеграции касались лишь отдельных отраслей экономики, то в дальнейшем она охватывает все новые сферы. Наиболее ярко этот процесс выражен в Западной Европе, где в 1957 г. было образовано Европейское экономическое сообщество, или «Общий рынок» (ныне -- Европейский союз), число участников которого постоянно растет. Создание ЕЭС позволило сформировать весьма эффективный общеевропейский рынок, свести к минимуму (либо вовсе снять) таможенные барьеры, унифицировать финансовую (в частности, налоговую) политику стран-участниц. В 1999 г. планируется переход на единую общеевропейскую валютную единицу.

Процесс европейской интеграции все активнее проникает и в общественно-политическую сферу. Еще в 1949 г. был создан межправительственный консультативный орган -- Совет Европы, затем был образован и Европейский парламент. Правда, на первых порах действия этих органов не выходили за рамки рекомендаций и если как-то и влияли на политику европейских государств, то лишь косвенно. Но после заключения Маастрихтских соглашений (декабрь 1991 г.) ситуация изменилась: теперь государства согласовывают в Европарламенте и Европейском совете все принципиальные решения в области внешней и внутренней политики.

Экономическая и политическая интеграция как бы подчеркивает растущую монолитность индустриальной цивилизации. Наряду с Европейским регионом интеграции сейчас уже можно говорить о Северо- и Латиноамериканском, а также Восточноазиатском. Идет и процесс взаимного интеграционного сближения этих и других регионов, и уже очевидно, что в XXI в. он примет всемирный характер, хотя, конечно, предсказать его конкретные детали невозможно. Впрочем, понятно, что новая геополитическая ситуация, возникшая в Европе и мире в целом на рубеже 1980--1990-х гг., будет способствовать этому процессу.