Статус женщины в средневековой Европе

10

Министерство образования и науки Украины

Харьковский национальный экономический университет

Индивидуальное научно-исследовательское задание

по культурологии

на тему: „Статус женщины в средневековой Европе”

Харьков, 2008

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Сколько стоит первородный грех

Социальный статус женщины

Брачный контракт с точки зрения Средневековья

«Молот ведьм»

Повышение статуса женщины

Прекрасная Дама

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

Эпоха средневековья отстоит от наших дней на сотни лет. Однако было бы наивным полагать, что она ушла в прошлое бесследно. Она гораздо ближе к нам, чем это кажется, -- и, возможно, самое солидное наследие касается сферы частной жизни человека.

Средневековая культура была важной ступенью в формировании современных представлений о женщине и женской природе. Именно средневековье представило наиболее развернутую и аргументированную концепцию женского несовершенства, однако именно средневековая культура содержала и ростки другого, нового отношения к женщине. С христианской культурой в нашу жизнь пришли два женских образа-антипода, которые до сих пор играют важнейшую роль в отношении к женщине, -- виновница грехопадения Ева и добродетельная мать Христа Мария. Современное общество, воспроизводя стереотипы женственности, нередко использует примеры средневековых персонажей -- прекрасной возлюбленной Данте Беатриче, отважной, самоотверженной Орлеанской Девы Жанны д'Арк, мудрой мыслительницы Хильдегарды Бингенской, куртуазной королевы Элеоноры Аквитанской, неистово набожной святой Екатерины Сиенской. Изучение экономического, юридического, социального статуса средневековой женщины, несомненно, позволяет лучше понять и положение женщины в современном обществе: в экономике и политике, образовании и семейной жизни. Именно поэтому тема этой работы является очень актуальной и требует пристального внимания, особенно со стороны мужской части населения, ведь именно мужчины постоянно стремятся к власти, отодвигая женщин в их правах на второй план.

Итак, проследим то волшебное преображение женского образа из малозаметной детали семейного обихода в многоликую и загадочную Прекрасную Даму.

СКОЛЬКО СТОИТ ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ

Средневековье отвело женщине очень скромное, если не сказать ничтожное, место в стройном здании социальной иерархии. Патриархальный инстинкт, традиции, сохранившиеся еще со времен варварства, наконец, религиозная ортодоксия - все это подсказывало средневековому человеку весьма настороженное отношение к женщине. Да и как еще можно было к ней относиться, если на священных страницах Библии рассказывалась история о том, как злокозненное любопытство Евы и ее наивность довели Адама до греха, имевшего столь ужасные последствия для рода человеческого? Именно Еву, а не Адама, смог искусить змей, а сама Ева склонила к греху Адама. Следует заметить, что обвинение женщины в том, что она была главным виновником первородного греха, определялось самой сутью средневекового миросозерцания, в котором грехопадение осмыслялось как победа телесного, природного над духовным, собственно человеческим. А поскольку первое отождествлялось с женским, а второе -- с мужским, постольку в этой системе ценностных координат женщина была обречена нести главную ответственность за грехопадение. Подтверждение этому видели и в характере наказания человека: он утратил бессмертие и отныне был вынужден в поте лица своего заботиться о хлебе насущном, женщина же получила дополнительную кару -- в болях рожать на свет детей.Поэтому вполне естественным казалось возложить всю тяжесть ответственности за первородный грех на хрупкие женские плечи.

Кроме того, те, кто постулировал несовершенство женщины в физическом, интеллектуальном, нравственном отношениях, апеллировали к следующим спорным моментам повествования о сотворении человека: во-первых, женщина создана Богом не одновременно с мужчиной, а после него, для него и из его ребра; во-вторых, в рассказе о сотворении человека не упоминается, вдохнул ли Бог Еве живую душу. (Это, кстати, послужило основанием для того, чтобы впоследствии поставить вопрос: является ли женщина вообще человеком; он серьезно обсуждался на одном из церковных соборов в IV веке; "реабилитация" Евы состоялась на фоне напряженных и принципиальных для самой сущности христианской доктрины дискуссий о природе Христа; природа Спасителя - богочеловеческая (все остальное было объявлено ересью), а поскольку он является сыном Господа и Девы Марии, постольку женщина является человеком; в противном случае от кого Христос унаследовал человеческую природу?)

Кокетство, изменчивость, легковерие и легкомыслие, глупость, жадность, завистливость, богопротивная хитрость, коварство - далеко не полный список нелицеприятных женских черт, ставших излюбленной темой литературы и народного творчества. Женскую тему эксплуатировали с самозабвением. Библиография ХII, ХIII, ХIV веков полна антифеминистических произведений самых разных жанров.

СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС ЖЕНЩИНЫ

Но сначала поговорим о социальном статусе женщины. Средневековье заимствовало его из знаменитого Римского права, которое наделяло ее, по сути, единственным правом, вернее, обязанностью - рожать и воспитывать детей. Правда, Средневековье наложило на этот безликий и бесправный статус свои особенности. Поскольку главной ценностью при тогдашнем натуральном хозяйстве была земельная собственность, то женщины зачастую выступали в качестве пассивного орудия для захвата земельных владений и прочей недвижимости. И не нужно обольщаться героизмом рыцарей, завоевывающих руку и сердце возлюбленных: они не всегда делали это бескорыстно.

Совершеннолетним возрастом, позволяющим вступать в брак, считалось 14-летие для мальчиков и 12-летие для девочек. При таком положении вещей выбор супруга целиком зависел от родительской воли. Неудивительно, что освященный церковью брак для большинства становился пожизненным кошмаром. Об этом свидетельствуют и тогдашние законы, очень подробно регламентирующие наказания для женщин, убивших своих мужей, - видимо, такие случаи были не редкостью. Доведенных до отчаяния преступниц сжигали на костре или закапывали живьем в землю. А если еще вспомнить, что средневековая мораль настоятельно рекомендовала жену бить и желательно почаще, то легко представить, как "счастлива" была Прекрасная Дама в своей семье. Типичны для той эпохи слова доминиканского монаха Николая Байарда, писавшего уже в конце XIII века: "Муж имеет право наказывать свою жену и бить ее для ее исправления, ибо она принадлежит к его домашнему имуществу". В этом церковные воззрения несколько расходились с гражданским правом. Последнее утверждало, что муж может бить жену, но только умеренно. Вообще, средневековая традиция советовала мужу относиться к жене, как учитель к ученику, то есть почаще учить ее уму-разуму. А причиной для этого, снова таки, было Священное писание, в котором можно найти следующие цитаты: "Всякому мужу глава Христос, жене глава -- муж" (I Кор. 11:3); "А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии" (I Тим. 2:12); "Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены" (Ефес. 5:22--23); "Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да убоится мужа своего" (Ефес. 5:33).

БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

К браку в это время относились противоречиво и, на современный взгляд, странно. Далеко не сразу церковь вообще сумела найти достаточно оснований, чтобы оправдать брак как таковой. Очень долго считалось, что настоящим христианином может быть только девственник. Эта концепция, впервые сформулированная Святым Иеронимом и папой Григорием Великим, безоговорочно принималась церковью. Однако уже Блаженный Августин на рубеже IV и V веков утверждал, что брак все-таки не так уж плох. Святой отец тоже признавал превосходство девственников над женатыми, но считал, что в законном супружестве плотский грех превращается из смертного в простительный, "ибо лучше вступить в брак, чем разжигаться". При том строго оговаривалось, что в браке соитие должно совершаться не ради наслаждения, а только с целью рождения детей, у которых, коли они будут вести праведную жизнь, появляется шанс заменить в раю падших ангелов.

Такой взгляд возобладал в церковных кругах лишь в начале IX века, и с той поры брачные союзы стали освящать таинством венчания. А прежде отсутствовало даже само понятие - "брак". Семьей называлось более или менее постоянное совместное проживание многочисленных родственников со стороны "мужа". Количество "жен" никак не нормировалось; более того, их можно было менять, отдавать во временное пользование друзьям или кому-то из родни, наконец, просто выгнать. В Скандинавских странах жена, даже уже венчанная, длительное время вообще не считалась родственницей мужа.

Главное, что требовалось от женщины в браке, - рождение детей. Но сия благословенная способность часто оказывалась для средневековой семьи не благом, а горем, так как сильно осложняла процедуру наследования имущества. Делили добро по-всякому, но самым распространенным способом распределения наследства был майорат, при котором львиную долю имущества, прежде всего земельные наделы, получал старший сын. Остальные сыновья либо оставались в доме брата в качестве приживалов, либо пополняли ряды странствующих рыцарей - благородных, но нищих.

Дочери и жены долгое время вообще не имели никаких прав на наследование супружеского и родительского имущества. Если дочь не удавалось выдать замуж, ее отправляли в монастырь, туда же шла и вдова. Только к XII веку жены и единственные дочери приобрели право наследования, но и тогда (и много позже) они были ограничены в возможности составлять завещания. Английский парламент, например, приравнивал их в этом отношении к крестьянам, бывшим собственностью феодала.

Особенно тяжело приходилось девушкам-сиротам, они целиком попадали в зависимость от опекунов, редко испытывавших родственные чувства к своим подопечным. Если же за сиротой стояло большое наследство, то ее брак обычно превращался в весьма циничную сделку между опекуном и предполагаемым женихом. Например, английский король Иоанн Безземельный (1199-1216), ставший опекуном малютки Грейс, наследницы Томаса Сейлби, решил отдать ее ? жены брату главного королевского лесничего Адаму Невилю. Когда девочке исполнилось четыре года, тот заявил о своем желании немедленно вступить с ней в брак. Епископ воспротивился, сочтя такой брак преждевременным, однако во время его отсутствия священник обвенчал новобрачных. Грейс очень скоро овдовела. Тогда король за 200 марок передал ее в жены своему придворному. Однако и тот вскоре скончался. Последним мужем несчастной стал некий Бриан де Лиль. Теперь предприимчивый король получил уже 300 марок (Грейс, видимо, росла и хорошела). На сей раз муж прожил долго, имел зверский характер и постарался, чтобы жизнь его жены не была сладка.

Несмотря на явный родительский и опекунский произвол, церковный обряд венчания предполагал сакраментальный вопрос: согласна ли невеста вступить в брак? Мало у кого доставало смелости ответить "нет". Впрочем, не бывает правил без исключений. Один из испанских королей на дворцовом приеме объявил, что выдает дочь, шестнадцатилетнюю красавицу Урсулу, замуж за своего маршала, которому к тому времени было далеко за 60. Мужественная девушка во всеуслышание отказалась от брака с престарелым маршалом. Король тут же заявил, что проклинает ее. В ответ принцесса, прежде известная своею кротостью и набожностью, сказала, что немедленно покидает дворец и пойдет в публичный дом, где станет зарабатывать на жизнь своим телом. "Я заработаю много денег, - добавила Урсула, - и обещаю воздвигнуть на главной площади Мадрида памятник своему отцу, по великолепию превышающий все памятники, когда-либо стоявшие на земле". Обещание она сдержала. Правда, до публичного дома все-таки не дошла, став наложницей какого-то знатного вельможи. Но когда отец умер, Урсула действительно воздвигла на свои средства пышный памятник в его честь, на несколько веков ставший чуть ли не главным украшением Мадрида.

«МОЛОТ ВЕДЬМ»

В Средние века женщина считалась воплощением дьявола. Не нужно забывать, сколько женщин-«ведьм» сгорело на кострах инквизиции, причем чем сильнее выделялась женщина из толпы, тем больше у нее было шансов попасть в ряды «ведьм». Существовала даже специальная книга «Молот ведьм», в которой было в подробностях рассказано, как находить и «разоблачать» ведьм. Пытки устраивали действительно нечеловеческие. Многим было намного проще признаться в том, чего они не делали, и принять смерть, нежели терпеть эти адские мучения. Другие же, кто не хотел брать на себя несуществующую вину, терпели и не признавались. Этих уж с еще большей уверенностью объявляли ведьмами, которым «даже адские муки ни по чем». В состоянии психологического шока, некоторые переносили пытки, не проронив ни единого звука. Естественно, это тоже воспринималось как очередное доказательство виновности осужденной. Сейчас уже ученые доказали, что при огромной нагрузке на психику человек может переставать чувствовать боль, но, к сожалению, тогда об этом не знали.

ПОВЫШЕНИЕ СТАТУСА ЖЕНЩИНЫ

Повышение статуса женщин наиболее ярко читается в культе Девы Марии, расцветшем в XII--XIII вв., поворот в христианской спиритуальности подчеркивал искупление греха женщин Марией, новой Евой. В Евангелии от Матфея Мария не только биологическая, но и духовная мать Иисуса. Таким образом, женщина не только погубила человечество, но и спасла его, подарив жизнь Спасителю. Правда, мариологический культ, появившись в V веке, широкое распространение в Западной Европе приобретает лишь с XI столетия. Но -- в этих элементах христианской доктрины речь не идет о конкретных, земных женщинах; поэтому образ Марии не смущал авторов женоненавистнических произведений, которые утверждали, что ничего общего у Мадонны с обычными женщинами нет и быть не может.

Следующим шагом в повышении статуса было частичное приравнивание женских и мужских прав, причем корни этого приравнивания идут из более глубоких времен, чем мы можем себе представить. Среди наиболее благосклонно относившихся к природе женщины отцов церкви следует назвать Амвросия Медиоланского (ок. 339--397); идеи Амвросия представляют особый интерес еще и потому, что многие его аргументы в защиту женщины в дальнейшем использовались другими мыслителями средневековья.

Амвросий фактически критикует точку зрения, согласно которой мужчина и женщина по своему происхождению не равны. Слова Господа о том, что "нехорошо человеку быть одному", сказанные после сотворения Адама, он трактует как указание на то, что человечество будет совершенным только в том случае, если прибавить к мужскому полу женский.

Конечно, женщина виновата, однако -- и это принципиально -- Адам несет большую ответственность за грехопадение. Ева первая поддалась соблазну, но ведь и Адаму Бог дал заповедь, которую тот нарушил. Между тем, подчеркивает отец церкви, женщине может быть найдено оправдание, а мужчине нет: ведь она сопротивлялась могучей силе дьявола, а мужчина не сопротивлялся даже ей, слабой Еве.

И еще один тезис, оказавший влияние на средневековую полемику о природе женщины, был сформулирован мыслителем четко и ясно: с женщины-Евы началось зло, но с женщины-Марии началось добро. Обращает он внимание и на то, что Церковь, вступающая в мистический брак с Небесным Женихом, Христом, -- женского рода. Женщина и мужчина равны в своем благородстве, так как оба они -- образ и подобие Бога.

Христианский брак, по Амвросию, предполагает определенную духовную свободу. «Женщина должна уважать своего мужа, но не служить ему, муж управляет женой, но не принуждает ее». Брак -- это не только половые отношения, оправдание которых в деторождении, но и служение другому. Он с иронией замечает: Адам искушается через Еву, но она не виновата в том, какой ее создала природа; а вот мужчина виноват в том, что искал в женщине то, что искушает его. Мужчина и женщина различаются не душой, а лишь телом, биологическими функциями.

Августин Блаженный (354 -- 430) также полагал, что и мужская, и женская душа созданы по образу и подобию Бога; что же касается телесных оболочек души, то это справедливо только в отношении мужчины -- женское же тело пассивно и несовершенно. Поэтому в мужчине душа и тело образуют гармоничный союз, тогда как в женщине они конфликтуют; по этой причине женщина была ближе к сатане, чем Адам.

Таким образом, женщины все ближе и ближе продвигались по иерархической лестнице вверх, ближе к мужчинам, становясь все более заметными в социальной жизни Средневековой Европы. Сквозь вековые пелены традиций и религиозных ограничений экзальтированного Средневековья рисовался некий туманный, мерцающий неразгаданной загадкой женский образ. Так возникла легенда о Прекрасной Даме.

ПРЕКРАСНАЯ ДАМА

Поэты Окситании, воспевавшие Прекрасную Даму, обычно рисовали ее замужней. Замужество было той непреодолимой преградой, благодаря которой любовь приобретала необходимую степень трагической безнадежности. Эта безнадежность и составляла главный предмет лирики трубадуров. Любовь вдохновенного поэта далеко не всегда оказывалась взаимной и только в редких случаях завершалась близостью. Таков был закон рыцарской верности, предполагавший максимальную идеализацию чувства и желательно более полный отказ от плотского наслаждения.

Капризная Дама хотела, чтобы ей служили ради самого служения, а не ради удовольствия, которым она в силах осчастливить возлюбленного. В источниках того времени только однажды встречается история о том, как некая дама пустила воздыхателя в свои покои и, подняв юбку, накинула ее на голову рыцаря. Но и в этом случае счастливчиком оказался не бедный трубадур, а человек с положением, не затруднявший себя сочинением песен. Поведение дамы было сочтено изрядной дерзостью, и обиженный поэт, подсмотревший всю сцену в щелочку, нескромную возлюбленную осуждает.

Впрочем, властвовавшее тогда в умах любовное право имело довольно слабое отношение к современной морали и видело мало преград для настоящей любви. Даже брак, несмотря на некоторые естественные сложности, вроде ревности, не представлял особой помехи в отношениях возлюбленных. Ведь законное супружество не имело ничего общего с любовью. Известен, например, случай, когда так называемый "суд любви" (суды, которые разбирали спорные случаи в отношении дам и их благородных воздыхателей) признал недостойным поведение дамы, отказавшей в "обычных утехах" любовнику после своего замужества. Приговор по этому делу гласил: "Несправедливо, будто последующее супружество исключает прежде бывшую любовь, разве что если женщина вовсе от любви отрекается и впредь не намерена любить".

Иногда трубадурами становились сами господа. Например, один из первых известных нам трубадуров, Гильем Аквитанский, граф Пуатевинский, богатством далеко превосходил самого французского короля, хотя и считался его подданным. А его молодой современник, поэт Маркабрюн, не имел ни рода, ни богатства, как гласят источники, его в младенчестве нашел у своих ворот некий господин. Однако Маркабрюн обладал таким талантом, что "пошла о нем по свету великая молва, и все его слушали, боясь его языка, ибо настолько он был злоречив...".

В мире рыцарской доблести и чести женщины неожиданно приобретают огромные права, возносятся в сознании мужского окружения на недосягаемую высоту - вплоть до небывалой доселе возможности вершить суд над мужчиной. Правда, все эти права и возможности осуществлялись в очень узкой сфере рыцарской эротики, но и это уже было победой женщины. Дворы знаменитых куртуазных королев того времени - Алиеноры Аквитанской (внучки "первого трубадура" герцога Гильема Аквитанского, бывшей замужем за Людовиком VII Французским, а позже - за Генрихом II Английским) или ее дочери Марии Шампанской и племянницы Изабеллы Фландрской - предстают самыми блестящими центрами рыцарской культуры конца XII века. Именно при их дворах торжественно вершились знаменитые "суды любви".

"Суд любви" в данном употреблении нисколько не метафора. Разбирательства в области любовного права происходили с полным соблюдением всех норм морали и существовавшей тогда судебной практики. Разве только смертных приговоров "суды любви" не выносили.

Вот классический пример решения такого суда. Некий рыцарь страстно и пред?нно возлюбил даму, "и лишь о ней было все возбуждение духа его". Дама же в ответной любви ему отказала. Видя, что рыцарь упорствует в своей страсти, дама спросила его, согласен ли он достичь ее любви при том условии, что будет исполнять все ее пожелания, каковыми бы они ни были. "Госпожа моя, - ответил рыцарь, - да минует меня толикое помрачение, чтобы в чем-либо я твоим перечил повелениям!" Услышав это, дама тотчас приказала ему прекратить все домогательства и перед прочими восхвалять ее не сметь. Рыцарь вынужден был смириться. Но в одном обществе сей благородный господин услышал, как даму его хулили поносными словами, не смог удержаться и защитил честное имя своей возлюбленной. Возлюбленная, услышав об этом, объявила, что навсегда отказывает ему в любви, так как он нарушил ее повеление.

По этому делу графиня Шампанская "проблистала" таким решением: "Слишком сурова была дама в повелении своем... За любовником же нет провинности в том, что он праведным отпором восстал на хулителей госпожи своей; ибо клятву он дал с тем, чтобы вернее достигнуть любви своей дамы, и потому неправа была она в своем ему повелении более о той любви не ратовать".

Женщины не преминули воспользоваться новым своим положением. Документы сохранили огромное количество легенд, многие из них позже стали материалом для бесконечного числа обработок и переложений. Сюжетами этих легенд пользовались и Боккаччо, и Данте, и Петрарка. Ими интересовались западные романтики и русские символисты. Одна из них, кстати, положена в основу известной драмы Блока "Роза и Крест". Во всех легендах самую активную роль играют именно женщины.

Трубадур Ричард де Барбезиль долгое время был влюблен в некую даму, жену Джуафре де Тонне. И она ему "благоволила сверх всякой меры, а он ее Всех-Лучшая величал". Но тщетно услаждал он слух любимой песнями. Она оставалась неприступна. Узнав об этом, другая дама предложила Ричарду оставить безнадежные попытки и пообещала одарить его всем, в чем ему отказывала госпожа де Тонне. Поддавшийся искушению Ричард действительно отказался от прежней возлюбленной. Но когда он явился к новой даме, она отказала ему, объяснив, что если он был неверен первой, то и с ней может поступить так же. Обескураженный Ричард решил вернуться туда, откуда ушел. Однако госпожа де Тонне в свою очередь отказалась принять его. Правда, вскоре она смягчилась и согласилась его простить при условии, что сто пар влюбленных явятся к ней и на коленях будут умолять ее об этом. Так и было сделано.

Дамы были суровы, но справедливы. Дошли до нас и истории куда более трагические, отчасти напоминающие современные некрофильские ужасы. Некий Гильем де ла Тор похитил будущую свою жену у миланского цирюльника и любил ее больше всего на свете. Прошло время, и жена умерла. Гильем, от горя впавший в безумие, не поверил этому и стал каждый день приходить на кладбище. Он извлекал покойницу из склепа, обнимал, целовал и просил, чтобы она простила его, перестала притворяться и поговорила с ним. Люди из округи стали гнать Гильема прочь от места захоронения. Тогда тот пошел к колдунам и гадалкам, пытаясь выведать, не может ли мертвая воскреснуть. Какой-то недобрый человек научил его, что если каждый день читать определенные молитвы, раздавать милостыню семи нищим (обязательно до обеда) и поступать так целый год, то жена его оживет, только не сможет ни есть, ни пить, ни разговаривать. Гильем обрадовался, но когда по прошествии года увидел, что все без толку, впал в отчаяние и вскоре умер.

К числу бессмертных историй, порожденных этой блистательной эпохой, относится и знаменитый сюжет о "съеденном сердце". Прекрасный и доблестный рыцарь Гильем де Кабестань полюбил жену своего сеньора, господина Раймона де Кастель-Россильон. Узнав о такой любви, Раймон преисполнился ревностью и запер неверную жену в замке. Затем, пригласив к себе Гильема, увел его далеко в лес и там убил. Раймон вырезал сердце несчастного влюбленного, отдал его повару, а приготовленное кушанье приказал подать за обедом жене, ни о чем не подозревавшей. Когда Раймон спросил ее, понравилось ли ей угощение, дама ответила утвердительно. Тогда муж объявил ей правду и в доказательство показал голову убитого трубадура. Дама ответила, коль скоро муж угостил ее таким прекрасным блюдом, то иного она не отведает вовек, и бросилась с высокого балкона вниз.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Прекрасная Дама просуществовала недолго. Уже в первой половине XIII века, в период с 1209 по 1240 год, Прованс подвергся четырем крестовым походам из Северной Франции, возглавляемым знаменитым Симоном де Монфором. В истории Франции они остались под именем альбигойских войн.

Формальным поводом к началу военных действий стали ереси самого разного толка, распространившиеся по всему Провансу, отличавшемуся крайней веротерпимостью. Одним из наиболее мощных еретических движений было движение так называемых катаров с центром в городе Альби. Отсюда и название войн. Впрочем, как обычно бывает, главным поводом к войне стал не столько религиозный фанатизм, сколько тот факт, что Прованс, исторически самая развитая, прогрессивная и богатая часть Франции, фактически жил жизнью, от нее не зависящей.

С падением Прованса трубадурское искусство быстро пришло в упадок и скоро забылось. Но дело было сделано. Нравы стали изысканнее и гуманнее, а Прекрасная Дама, сменившая с тех пор тысячи имен, жива по сей день.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бахтин М. Творчество Француа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М: Худож. лит., 1990.-528с.

2. Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. - М.: Искусство, 1981 - 360с.

3. Карадини Ф. Истоки средневекового рыцарства. - М.: Прогресс, 1987 - 361с.

4. http://www.referatov.net/index.html

5. http://www.students.ru/referats