Художественное искусство маньеризма

Реферат

Художественное искусство маньеризма

2010 год

Искусство маньеризма

МАНЬЕРИЗМ - (итал. manierismo - вычурность, манерничанье) - течение в западноевропейском, главным образом итальянском, искусстве 1520-1590-х гг. Возникло и формировалось вследствие кризиса идеалов «Высокого Возрождения» в Италии. Термин «maniera» стал приобретать специфическое значение уже к середине XVI в. Венецианские живописцы употребляли словосочетание «maniera nuova» (итал. «новая манера») для обозначения стиля работы современных художников в отличие от старшего поколения, основателей венецианской школы - Дж. Беллини, Джорджоне и подразумевали под этим определением более свободную, раскованную манеру исполнения. Джорджьо Вазари, автор «Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» (1550), применял слово «манера» как синоним понятия «стиль». В этом же смысле пользовались термином «maniera» итальянский живописец и теоретик Классицизма Дж. П. Беллори, а также Фреар де Шамбрэ, К. Ч. де Мальвазиа. В 1789 г. аббат Л. Ланци, хранитель галереи Уффици во Флоренции, в полемике о спиритуалистическом (церковном) и гедонистическом (светском) искусстве для обозначения кризисных тенденций предложил слово «manierismo». Знаток нидерландской живописи М. Фридлендер в 1915 г. применил определение маньеризма (нем. Manierheit, англ., mannerism) к кризисным тенденциям в развитии живописи нидерландской школы второй половины XVI в. В качестве типичных признаков маньеристической живописи М. Фридлендер выделил пристрастие к:

- удлиненным фигурам,

- экзотическим костюмам персонажей,

- аффективным жестам,

- ярким, контрастным тонам.

Подобные наблюдения относятся и к другим периодам развития искусства. Один из самых удивительных примеров - рельеф храма Бела в Пальмире с изображением фигур храмовой процессии, лица которых трактованы как орнаментальные завитки. Подобную трансформацию невозможно объяснить только подчинением изображения орнаментальным задачам. Эллинистическое искусство IV-I вв. до н. э. в целом несет в себе качество маньеристичного мышления. Аналогичные черты можно наблюдать в искусстве «сербо-македонского маньеризма» конца XII в. Произведения этого времени отличает беспокойная экспрессия, ажитация, вытянутые хрупкие фигуры с изломанными угловатыми контурами. К маньеризму близки жанры гротеска, каприччи. Возникает сложная для искусствознания проблема разделения понятий маньеристических тенденций, действующих в истории искусства постоянно, и маньеризма как конкретно-исторического явления в искусстве Италии второй половины XVI в. Эта проблема аналогична спорам вокруг терминов «классицизм» и «романтизм». В самом общем смысле маньеризм характеризуется превалированием формы над содержанием. Вследствие стремительного развития искусства, которое наблюдалось в эпоху Итальянского Возрождения, новые идеи не успевали за формой, пластическая избыточность, изысканность, изощренность становились самоцелью. Художники в вынужденной конкуренции друг с другом начинали прибегать к внешним эффектам, демонстрации мастерства, виртуозной техники, оригинальности манеры. На этом фоне еще острее выступали скудность замысла, эпигонство, вторичность, подражательность, стилизация и эклектика. В Маньеризме отчетливо ощущается усталость, исчерпанность внутренних источников. Поэтому главная причина возникновения итальянского Маньеризма в XVI в. - исчерпанность ренессансных идей. X. Вёльфлин в 1922 г. писал о том, что не случайно Маньеризм получил мощное развитие в Италии, где «культ пластики обнаженного тела был особенно развит... В движении фигур у Леонардо и Микеланджело... каждое мгновенье грозит перейти в искусственность и манерность». Здесь можно вспомнить, что и Дж. Вазари в XVI в. критиковал живописцев за излишнюю строгость, графичность, скованность формы (итал. aspro a vedere - «жестко для зрения»). Изобразительное искусство эпохи Возрождения неумолимо развивалось в сторону живописности, экспрессивности, динамичности формы. На какое-то мгновение Рафаэль сумел дать идеальные образцы пластического равновесия и гармонии, но в 1520 г. Рафаэля не стало и образовался вакуум, который заполнили его слабые ученики. Казалось, вот-вот появится новый Рафаэль, но этого не случилось. Так же внезапно закончилось в 1530-х гг. Северное Возрождение.

Искусство Ренессанса идеалистично, несбыточно, оно не соответствовало исторической реальности. Этим, прежде всего, объясняется внезапный крах ренессансных художественных идеалов. С таким трудом достигнутая на рубеже XV-XVI вв. гармония содержания и формы, изображения и выражения, тектоники и пластики, объема и цвета стала распадаться. Художники были вынуждены заниматься поисками иной выразительности - эстетизацией отдельных элементов формы: линии, силуэта, красочного пятна, текстуры, экспрессии штриха и мазка. Красота отдельной детали становилась важнее целого. Это был период распада целостности мировоззрения и художественного мышления. Однако величайшая по художественным достижениям эпоха Возрождения создала и выдающийся Маньеризм. Можно сказать, что три гиганта Возрождения - Леонардо, Микеланджело и Рафаэль - определили три различных пути дальнейшего развития европейского искусства. Леонардо да Винчи в поздний период творчества (1507-1519 гг.) вместе со своими учениками «леонардесками» во многом способствовал развитию интернационального Маньеризма. Рафаэль и его «рафаэлески» в 1508-1520 гг. в Риме создавали академизм. Гениальный Микеланджело в последние годы (1534-1564) открывал новый стиль Барокко.

Существуют две концепции развития искусства в постренессансный период.

Согласно первой, маньеризм разрушил классические основы искусства, сложившиеся в эпоху Возрождения, и, не создав ничего нового, подготовил почву для стиля Барокко, апогей которого в Италии приходится на середину XVII в.

По второй концепции, Маньеризм и Барокко развивались в искусстве Италии параллельно, взаимодействуя и дополняя друг друга.

Первым положительно оценил роль Маньеризма в истории европейского искусства М. Дворжак. Отмечая закат классического искусства, начавшийся, по его мнению, еще в IV в., М. Дворжак приводит латинское изречение: «Si parva licet componere magnis» («Когда ничтожным бывает позволено создавать великое») и подчеркивает, что скудость идей не вызывает уменьшения количества художественных произведений. Даже напротив, их объем и разнообразие увеличиваются. «Согласно первому впечатлению, - пишет далее М. Дворжак, - перед нами - малосамостоятельное, эпигонское искусство; прогресс здесь выражается главным образом в смене прототипов. Вследствие этой мнимой несамостоятельности и возникло определение маньеризм; оно подразумевает искусство, носители которого превращают заветы мастеров эпохи Высокого Возрождения в некую манеру». Однако наряду с этими отрицательными чертами, «обусловленными скорее добровольным отречением, чем недостатком умения», М. Дворжак находит и положительное значение, заключающееся в особенной духовности, «устремлении ввысь», утонченности и спиритуализме, подготовившими невероятный взлет истинно религиозного искусства Барокко. Некоторые исследователи понимают под Маньеризмом определенный исторический художественный стиль, другие - не стиль искусства, а «стиль культуры», противоположный культуре Ренессанса. Действительно, главные особенности искусства Маньеризма проявляются не в форме, а в мировоззрении. Переход от объективного идеализма (стремления к подражанию природе и «древним») к субъективному мироощущению высвободило духовные силы. Как утверждает М. Дворжак, «Сикстинская мадонна» Рафаэля «отнюдь не исчерпывает того, что трогало душу современного ей европейца, она даже весьма условно связана с этим, ибо воплощенный в ней культ красоты, сочетающийся с мечтательной, просветленной религиозностью, отделен пропастью от всего того, что в огромном объеме разнороднейших элементов воображения движет миром представлений человека в Европе тех лет и наполняет его духовное бытие постановкой жизненно важных вопросов, внутренним горением, страстным стремлением ко внутренне пережитым истине и познанию». Период Маньеризма разрушил границы, сдерживавшие развитие искусства, высвободил духовные силы, расширил представления о мире и о выразительных возможностях творчества. Это давало выход эмоциям, художественным поискам, мечтанию и фантазированию. Одним из результатов нового мировоззрения стало появление кунсткамер - «кабинетов редкостей и курьезов», их владельцы считались мистиками и алхимиками, а работавшие при них художники слыли чудаками и фантазерами. Именно таков был «рудолъфинский стиль» в Праге конца XVI - начала XVII вв. В этот период происходит интенсивное развитие новых жанров изобразительного искусства: пейзажа, портрета, в том числе костюмированного и театрализованного, вновь входят в моду персонажи «Коммедиа делъ Арте». В архитектуре открываются новые возможности связи композиции с пейзажем, воздухом, светом, пространством. Новое понимание пространства интерьера и экстерьера подготовило грандиозные градостроительные проекты и размах архитектурных композиций стиля Барокко. Стремление к «эксцентрическому видению пространства» соединялось - увлечением натурализмом, вещественностью, иллюзорностью; гиперболизация, аффектация, пренебрежение к эстоверности - с мелочной детализацией и, смакованием незначительных подобностей. Все это создавало странно-иллюзорное восприятие жизни; как и во снах «Коммедии дель Арте», в изобразительном искусстве действовали не конкретные персонажи, а их стилизованные двойники. Мнимость эпохи заключалась в том, что обретенная в искусстве свобода, чувственность, экзальтация сковывались в жизни церковными и светскими запретами. Поэтому и изобразительная форма выхолащивалась в «декорум». Субъективизм мироощущения в соединении с нормативностью не способствовали появлению новых художественных идей. Отсюда странности искусства маньеризма: деформация, мелочность, суетливость, неуравновешенность, навязчивые повторы композиционных схем - пресловутое «forzato» (итал. «принужденный, насильственный»). Представители маньеризма отошли от ренессансного гармоничного восприятия мира, гуманистической концепции человека как совершенного творения природы. Острое восприятие жизни сочеталось в маньеризме с программным стремлением не следовать природе, а выражать субъективную "внутреннюю идею" художественного образа, рождающегося в душе художника. В эволюции маньеризма обозначаются два этапа. Первый хронологически был ограничен 20-30-ми годами XVI в. и включал творчество живописцев римско-тосканского круга. Искусство ранних маньеристов характеризовалось антиреалистическими тенденциями и утратой гуманистических идеалов. Образ человека лишился героической значительности, он стал излишне напряженным, а отказ художников от ренессансного реализма привел к нарочитому искажению пропорций человеческой фигуры, дисгармонии форм и иррациональному построению пространства. Основоположником маньеризма считается Якопо Понтормо (настоящая фамилия Каруччи) (1494-1557), творчество которого, несмотря на явное подражание Микеланджело, отличалось высокой духовностью. Он являлся автором одного из самых трагических произведений итальянского искусства XVI в. - картины «Положение во гроб», предназначавшейся для церкви во Флоренции. В творчестве римских художников маньеризм проявлялся специфически. Эпигонское следование живописной манере Микеланджело и особенно Рафаэля обусловило тем не менее отход от принципов ренессансного синтеза живописи и архитектуры. Наиболее ярким выражением этого направления маньеризма явились росписи Джулио Романа (1492-1546) зала Гигантов в летней резиденции правителей Мантуи. Используя иллюзионистские эффекты, Джулио Романо изобразил картину грандиозной катастрофы: в облаках, образуя живое кольцо, парят боги во главе с мечущим молнии Зевсом, а с облаков стремительно низвергаются гиганты, на них обрушиваются огромные скалы и разлетаются на куски колонны. Даже иллюзорные кирпичи, обрамляющие проемы реальной двери, «трескаются и разваливаются». Эта роспись не только создает иллюзию, что ты находишься в эпицентре катастрофы, но и совершенно «разрушает» реальную архитектуру, которой как бы не существует вовсе. Первый этап маньеризма завершился творчеством пармского мастера Франческо Маццола, прозванного Пармиджанино (1503-1540). Именно Пармиджанино выработал эстетический идеал маньеризма - рафинированную, утонченную, хрупкую, почти бесплотную красоту, которую он противопоставлял действительности. Образы, созданные Пармиджанино, изысканные, нарочито светские, лишенные человеческой теплоты. Художник выработал особый канон изображения, состоящий в чрезмерно вытянутых пропорциях человеческих фигур и в слишком маленьких головах и кистях рук, что усиливает их пластичность. Этот принцип «змеевидной фигуры» стал одной из главных изобразительных формул маньеризма и наиболее отчетливо просматривается в картине «Мадонна с длинной шеей». Второй этап маньеризма - с 40-х годов и до конца XVI в. совпал с временем стабилизации феодально-монархического режима в итальянских государствах и активной деятельностью папского Рима: восстановлением инквизиции, возникновением ордена иезуитов, введением церковной цензуры. Ведущими жанрами в придворном искусстве стали парадный портрет и «истории» - грандиозные многофигурные росписи либо на религиозно-мифологические темы, либо восхваляющие правящие династии. В жанре портрета ведущее место занял Аньоло Бронзино (1503-1572), с которого, собственно, началась новая эра портретной живописи, эра придворного психологически глубокого портрета. Он много раз писал самого Козимо I, молодым, в стальных латах, и постаревшим, в меховом кафтане, с темной бородой и с нестерпимо тяжелым взглядом; он писал инфанта Дон-Гарсиа, прослывшего убийцей своего брата и, по преданию, убитого рукой отца; он писал Элеонору Толедскую, супругу Козимо, умершую от отчаяния после смерти обоих сыновей. История Медичи вся рассказана в портретах Бронзино. За эту фарфоровую живопись, за краски, сияющие холодным блеском эмали, художник и получил, вероятно, свое прозвище (от итал. bronzino -бронзовый). Но он писал также многофигурные композиции, создав изящный, изысканный, вычурный и даже несколько «болезненный» стиль. Пропорции в его живописи остались классическими, но нарушилась целостность пространства: слишком крупные фигуры словно выпадают из отведенных им пределов; движения не мотивируются действием; смысловые акценты в композиции исчезают. Типичными для его творчества стали такие композиции, как в картине «Аллегория», состоящей из нагромождения обнаженных тел с преувеличенно нервными движениями и гипертрофированной мускулатурой. Самым выдающимся представителем второго этапа маньеризма является Бенвенуто Челлини (1500-1571) - скульптор, ювелир, теоретик искусства. Все его скульптуры при том, что кажутся классическими, отличаются дробностью форм и повышенным вниманием ко всем деталям - так называемое декоративное направление. Этому созвучно увлечение материалом и пристрастие художника к ювелирной обработке поверхности скульптур, гравировке и чеканке после их отливки. Маньеристские тенденции в искусстве Челлини, особенно в ювелирном деле, наиболее полно проявились при соприкосновении с блестящей, рафинированной культурой французского двора и искусством школы Фонтенбло, когда он по приглашению Франциска I переехал во Францию. Типичным образцом маньеризма в прикладном искусстве является сделанная им для короля золотая солонка. Она представляет собой довольно сложную композицию из двух аллегорических фигур с соответствующими атрибутами, поддерживающими свои символы: Земля - изящно выполненный храм, а Нептун - кораблик. В работе присутствуют и отмеченный дробностью формы классический круглый постамент, и виртуозно выполненные, необычайно изысканного силуэта золотые статуэтки Земли и Нептуна, храмик (перечница) и кораблик (солонка). При всем увлечении мастера ювелирными работами, по возвращении во Флоренцию он создал статую Персея. Быть может, подражание Микеланджело подтолкнуло его к созданию героического образа, но, несмотря на то, что статуя очень красива, в ней преобладают черты, свойственные стилю флорентийского маньеризма: выхолощенность содержания и повышенное внимание к качеству поверхности. В то же время бронзовая статуя Персея является одним из выдающихся и пластически совершенных произведений итальянской монументальной скульптуры после Микеланджело. Есть художники, над которыми бессилен суд потомков. Искусство их, бесконечно волнующее одних и оставляющее равнодушным других, даже через 500 лет не может дождаться окончательного приговора. К таким художникам относится Якопо Карруччи, известный по имени городка, где он родился, - Понтормо. Гений он или неудачник, не сумевший воспользоваться своим талантом? Он явился на свет в 1494 г., когда Леонардо да Винчи, его будущий первый учитель, находился в расцвете сил, юный Микеланджело создавал первые из прославивших его работ, Рафаэль ребенком жил в Урбино в семье своего отца, получая от него начальные уроки мастерства. Удивительный взлет, который переживало искусство во времена молодости Понтормо, когда каждый новый художник казался лучше своих предшественников, заставлял современников думать, что так будет всегда: в Италии будут рождаться художники лучше прежних. Рафаэль умер молодым, повергнув современников в скорбь, смешанную с ожиданием нового чудесного мастера. Именно Понтормо флорентинцы отводили роль вступающего в силу еще более прекрасного Рафаэля. Ученый гений, прибывший учиться во Флоренцию 13 лет от роду, казался им настоящим чудом. Так совершенен и зрел был его рисунок, так легко ему удавалось достигнуть глубины и чистоты цвета и благородной красоты композиции, что никто не сомневался, что он удивит мир блестящими, невиданными до него творениями. Обучался он у лучших флорентийских живописцев. Микеланджело, увидев первую его фреску, предсказал юноше блестящую будущность. К 25 годам Понтормо был уже знаменит.

Настораживал только характер молодого художника. Он был молчалив и нелюдим. Начав работу над фреской, мог целыми днями сидеть около нее в раздумье, так и не нанеся ни одного мазка. Жил он очень странно: в маленькой комнате, попасть в которую можно было только по приставной лестнице, которую художник поднимал с помощью лебедки. Ни одна живая душа не могла попасть в комнату без него ведома. Одевался и питался чрезвычайно скромно и не допускал, чтобы кто-нибудь ему прислуживал. Сам следил за порядком в комнате. Для художника с его известностью и высокими гонорарами, которые он получал за работу от именитых заказчиков, это было, мягко говоря, необычно. Но самой большой его странностью был страх перед смертью, заставлявший его сторониться больших скоплений народа и прежде всего праздников и карнавалов, на которые так щедра была Флоренция. Этот страх смерти заставил его в 1521 г. бежать от совсем легкой вспышки чумы в монастырь. Там он исполнил фрески со сценами Страстей Христовых. Как раз с этих фресок и начался перелом в жизни Понтормо. Фрески вызвали негодование его современников. Причина была в том, что Понтормо использовал в качестве образцов для них гравюры малоизвестного в Италии художника далекой северной страны Альбрехта Дюрера. Изменить прекрасной итальянской манере ради сурового, непонятного и суховатого фантастического реализма провинциального севера - это казалось более чем странным. Все, что он писал потом, расценивали как медленное увядание свежего и многообещающего таланта. Понтормо дожил до тех времен, когда Папа Павел III (1534-1549) ввел жесточайшую инквизицию во главе с кардиналом Караффа, который собственноручно готовил помещения для допроса и приспособления для пыток... Время мало располагало для служения безмятежной гармонии. Мятущийся дух Микеланджело создал трагический пафос стиля барокко. Понтормо создал стиль, который потом заполонит все музеи мира и будет известен как итальянский маньеризм, - грациозный и аристократичный, но холодноватый стиль, выродившийся впоследствии в академизм. Но в самом творчестве Понтормо не было той суховатой изысканности, которые ставят в упрек его последователям. Его кисть, не в силах смириться с реальностью, создавала идеальные образы, парящие в ирреальном пространстве чистого духа. Подобно средневековому мастеру, он пытался оторваться от земли, создавая творения небесной красоты. Эта необычайная легкость, доступная Понтормо так, как не была она доступна никому ни до, ни после него, видна уже в ранних его фресках. Умение непостижимым образом соединить идеальную красоту и грацию с точным наблюдением жизни, явившееся в ранних работах, было главным своеобразием дарования Понтормо. В этом счастливейшем даре таился и главный источник его страданий - он слишком был чувствителен и правдив и одновременно не мог не стремиться к идеальному. Поразительны портреты, которые он исполнил во множестве. Молодые, пожилые лица не могли скрыть перед его кистью своих чувств, страстей, внутренних противоречий. Понтормо первым стал писать психологический портрет. Просто так он видел не идеальных граждан, не героев, а живых людей, которым он, впрочем, никогда не отказывал в высоких стремлениях, не обличая, а лишь отражая их индивидуальность.

Последние 10 лет Понтормо отдал работе над фреской в церкви Сан-Лоренцо, заказанной Медичи. Эта фреска, ныне не сохранившаяся, была единодушно осуждаема всеми, кто ее видел. До нас дошли рисунки и картоны к фреске, хранящиеся в графическом кабинете галереи Уффици. Обнаженные тела, будто свитые в венок, парящие над Христом в раю и спутанные в живой клубок в мучениях ада, не уступают по чудовищному напряжению духа, скрытому в них, лучшим творениям барокко.

На картине «Положение во гроб», изображенные на ней юноши с искаженными лицами и глазами, полными ужаса, женщины, склоняющиеся над телом Христа, отвлеченно-идеальны. Их вытянутые, причудливо изгибающиеся фигуры, текучая линия силуэтов лишают их жизненной конкретности, а приподнятая линия горизонта создает иллюзию парения в воздухе. Усиливает ирреальность изображения высветленный колорит, построенный на диссонансах холодных прозрачных тонов.

В моду входили диковинные, экзотические вещи: наутилусы, «кокосовые» и «виноградные» кубки. Архитектоника, логика построения композиции, уступала место произволу, причудам мастера и заказчика. В истории искусства, несмотря на отдельные замечательные произведения, Маньеризм оказался временным, переходным явлением, разрушив классику Итальянского Возрождения и не создав своего художественного стиля, - течением без прошлого и будущего.