Конфуцианская цивилизация

¹⁸

Содержание

Введение 3

1. Конфуцианская цивилизация 9

2. Эволюция конфуцианства в средневековом Китае 14

3. Культ Конфуцианской цивилизации 18

Заключение 20

Литература 21

Введение

Говоря о культе конфуцианской цивилизации в связи с проблемой китайского национализма, следует вкратце остановиться и еще на одном вопросе. Как известно, для всей истории средневекового и особенно позднесредневекового "Китая было характерным спорадическое завоевание империи более отсталыми в культурном отношении народами. Для XIII-- XIV вв. это было владычество монголов, для XVII-- XX -- маньчжур. И монголы, и маньчжуры, и их предшественники в более ранние периоды завоевывали Китай, подчиняли его силой, основывали новые династии и правили на протяжении столетий. Но, несмотря на это, китайская империя не гибла, как это не раз случалось в аналогичной ситуации с другими могущественными государствами. Напротив, эта империя сравнительно быстро и легко «переваривала» своих завоевателей, окитаивала их, особенно их верхнюю прослойку, так что уже через два-три поколения потомки завоевателей сами становились -- если еще не полностью в расовом отношении, то целиком в плане культуры -- китайцами. Не приходится и говорить о том, сколь значительную роль в этом историческом процессе играли консервативные традиции китайской культуры, созданные конфуцианством формы социальной структуры, административного управления и т. п. Но при этом важно отметить другое.

Могучая и действительно уникальная по своему характеру сила ассимиляции иноземцев, которая была присуща китайской конфуцианской цивилизации, способствовала формированию в умах конфуцианских лидеров не только убеждения в . величии, .превосходстве и совершенстве китайской цивилизации, но и привычки считать все соседние народы -- как и живущие на окраинах империи нацменьшинства -- кандидатами в китайцы. Соответственно с этим правители китайской империи всегда проводили откровенную политику ассимиляции по отношению ко всем соседним народам, оказавшимся в орбите их влияния. Восприятие же этими народами отдельных элементов китайской цивилизации лишь подтверждало, в глазах конфуцианских лидеров Китая, абсолютную справедливость подобной точки зрения.

В Китае возник и сознательно поддерживался подлинный культ официального конфуцианства -- и в этом смысле мы вправе сказать, что культ Конфуция, как великого мудреца, основателя, патриарха и пророка общепризнанного учения, практически всегда теснейшим образом переплетался с культом конфуцианства. Этот культ, в сущности вобравший в себя всю огромную сумму конфуцианских традиций, играл очень большую роль в жизни страны. Разумеется, место и значение конфуцианства на протяжении двух тысячелетий было неодинаковым. Бывали взлеты и падения. Однако в целом равнодействующая вела неуклонно вверх. Пожалуй, наивысшего своего пункта, своего апогея конфуцианство достигло в конце XVII в., в период правления одного из наиболее выдающихся императоров Цинской династии Канси. Этот император, будучи ревностным конфуцианцем и горячим поклонником Конфуция, лично составил и изложил в сжатом виде священных заповедей 16 основных положении, вобравших в себя, по его мнению, основную суть конфуцианства.

Уважай больше всего сыновнюю почтительность и братскую покорность, чтобы должным образом поднять общественные отношения. Обращайся великодушно со всеми родственниками, дабы поддержать дух гармонии и смирения. Поддерживай мир и согласие с соседями, чтобы предупредить ссоры и тяжбы. Признавай важность земледелия и шелководства, дабы обеспечить достаточное количество пищи и одежды. Цени умеренность и экономию, чтобы не допустить расточительства, растраты своих средств. Высоко ставь школу и учебу, чтобы занятия ученых шли должным образом. Порицай и изгоняй посторонние учения, чтобы возвысить учение истинное. Излагай и объясняй законы, чтобы предостеречь невежд и упрямцев. Проявляй благопристойность и учтивость, дабы упорядочить нравы и обычаи. Усердно трудись на собственном поприще, чтобы все люди стремились к своей цели. Поучай сыновей и младших братьев, чтобы удержать их от дурных дел. Ставь преграду ложным обвинениям, чтобы покровительствовать честным и хорошим людям. Предостерегай от укрывательства беглецов, чтобы укрыватель не подпал под наказание. Вовремя и полностью плати подати, чтобы с тебя не требовали недоимок. Группируйтесь в десятки и сотни, чтобы положить конец воровству и кражам. Учись подавлять гнев и злобу, чтобы придавать должное значение личности и жизни.

Этот катехизис, опиравшийся на конфуцианские нормы и догматы, ставил своей конкретной целью способствовать сохранению незыблемых устоев государства и общества. Очень характерен в этом отношении предпоследний, пятнадцатый пункт, призывавший к утверждению в стране уже издавна существовавшего принципа круговой поруки и взаимной ответственности не только в рамках клана, но и в рамках соседских объединений -- десятков -- и целых деревень -- сотен дворов. В этих заповедях отчетливо видна та реальная сила, которую за века своего господства приобрело конфуцианство з Китае. Разумеется, не следует представлять себе дело так, будто весь Китай был лишь гигантским механизмом, раз и навсегда заведенным конфуцианским механиком и работавшим без перебоев. Конечно, реальная жизнь всегда была намного сложнее гладкой схемы. Многое выходило за пределы конфуцианских норм, вступало в открытый конфликт с конфуцианскими традициями. Бывали в истории Китая и философы-бунтари, бросавшие открытый вызов существующему строю, как это сделал, например, в начале нашей эры Ван Чун. Бывали и императоры, открыто презиравшие моральные нормы конфуцианства и поддерживавшие соперничавшие с ним учения. В стихах, новеллах и романах можно встретить описание любовных истории, характер которых никак не укладывается в строгие рамки освященных конфуцианством брачно-семейных отношений. Наконец, в Китае встречались и случаи непочтительного отношения к родителям, даже их убийства.

И все же главным регулятором всех жизненных связей и отношений в стране всегда выступало именно конфуцианство. Культ конфуцианства диктовал жесточайшие наказания и мучительную смерть для преступников, особенно для отцеубийц -- и это находило отражение в официальном законодательстве. Этот же культ предусматривал жестокую критику современников и суровое осуждение потомков по адресу недобродетельных правителей, императоров-отступников. Культ конфуцианства заставлял замалчивать все замечательные идеи неконфуцианского толка мыслителей. Этот культ требовал презирать, как писание «низкого жанра», все те литературные сочинения, которые не соответствовали или не полностью соответствовали требуемым конфуцианским стандартам. И эффективность конфуцианских запретов или рекомендаций была вне сомнения.

Пусть с точки зрения философа конфуцианство было просто «смесью глубоких и пенных идей с пустыми и бесполезными спекуляциями». Но ведь сила конфуцианства измерялась вовсе не глубиной его философии. В конкретных условиях средневекового Китая конфуцианство фактически заменило собой государственную религию, бывшую официальной идеологией большинства аналогичных обществ. Однако в Китае, в отличие от других обществ, конфуцианство было большим, чем просто религия. Религия обычно контролирует духовную жизнь людей, регулирует их нравы, обычаи, принципы поведения. Но даже в странах с самым неистовым засильем клерикалов и с безусловной обязательностью религиозных норм (католичество в ряде государств Европы, ислам) все-таки всегда существовала светская власть, не только отделявшая себя от духовной, но и, как правило, противостоявшая ей.

Иначе обстояло дело с конфуцианством. Как официальная идеология с ее культами божественной власти «сына Неба», авторитета старших, с ее приверженностью к традициям и консерватизму, оно контролировало духовную жизнь общества в целом. Культ предков, примат этического и торжественная пышность обрядов привлекли к конфуцианству сердца и чувства многих простых людей, сделали его популярным и признанным среди населения. Но это было еще не все. В истории есть примеры того, как религия или идеология, владевшая умами и имевшая влияние в стране и в народе, в дни резких катаклизмов легко гибла, уступая место другой, принесенной завоевателями. Китай подвергался завоеваниям столь же часто, как и другие страны древности и средневековья. Однако в результате этих завоеваний гибла не китайская конфуцианская цивилизация, а культура завоевателей, которая легко растворялась в безбрежном море конфуцианства, успешно ассимилировавшего завоевателей. Одна из главных причин этого в том, что конфуцианство в Китае было не просто идеологией, выдержавшей напор там, где другие пасовали, а в том, что оно было не только идеологией.

Получив полное влияние в системе просвещения и воспитания, сумев организовать систему государственных экзаменов с практикой замещения должностей наиболее способными конфуцианцами, оказавшись фактически основой административно-политической структуры страны, конфуцианство стало неуязвимым и незаменимым. Оно стало выше любой религии и любой идеологии -- оно стало образом жизни, принципом организации стабильного и достаточно жизнеспособного организма. И это соответствовало соотношению сил в обществе, реальной действительности.

Конфуцианство в средневековом Китае было силой, которую невозможно было ликвидировать, не ликвидировав вообще все то, на чем держалось общество. И наоборот, именно конфуцианство придавало китайской общественной и государственной структуре такую живучесть, которая не идет ни в какое сравнение со стабильностью власти в любой другой стране. Консерватизм конфуцианства в сочетании с достигнутым им сравнительно высоким уровнем культуры и удачным для своего времени и конкретных условий китайской империи решением проблемы бюрократического аппарата с конкурсом чиновников оказались залогом прочности Китая.

1. Конфуцианская цивилизация

Государство в конфуцианстве определяется как большая семья, где у каждого есть строго отведенное место, соответственно которому следует себя вести. Стержнем, на котором держится все государство, по Конфуцию, являются преданность и покорность. Они должны пронизывать всю жизнь общества сверху донизу: дети почитают родителей, младшие братья и сестры - старших, а подданные - своих правителей. Но принцип большой семьи подразумевал и предельную ответственность власти («родителей») перед народом. Только тогда в государстве («семье») будет царить взаимное доверие, без которого немыслимо стабильное существование.

Особое значение Конфуций придавал нравственному облику чиновников - опоре власти и ее представителям. В Китае существовали специальные школы, где тщательно готовили новую бюрократическую элиту. А когда конфуцианство превратилось в официальную религию, оно стало основным предметом в системе государственных экзаменов. Чиновником мог стать только тот, кто блестяще знал труды Конфуция.

Конечно, реальность нередко расходилась с благородными идеями великого философа: иные чиновники могли наизусть знать его «моральный кодекс», но на практике быть нечестными и корыстолюбивыми. Однако, судя по всему, тех, кто искренне и ревностно исполнял свои обязанности, было значительно больше. Известно, что в XVI в. чиновники-инспекторы, обеспокоенные бедственным положением населения, периодически предлагали императору широкую программу реформ. Вначале власть отвечала на это репрессиями: смелых чиновников казнили, ссылали, в лучшем случае - лишали должности. Многие, не дожидаясь расправы, кончали с собой. Но в конце концов правительство вынуждено было пойти на некоторые преобразования. Таким образом, конфуцианство, с его идеей гуманности власти, укрепляло бюрократический аппарат и в итоге - саму государственность.

Духовная жизнь Китая не исчерпывалась конфуцианством. С ним соперничали и другие религиозные учения. Современник Конфуция философ Лао-цзы (ряд специалистов считает, что он жил на век или даже два позже Конфуция) создал учение даосизм, проповедовавшее духовное совершенствование и созерцательный образ жизни (недеяние), слияние с природой. В IV-V вв. в Китае довольно широкое распространение получил буддизм. Но обе эти религии, имевшие поклонников не только в народной среде, но и в верхах общества, все-таки не вытеснили конфуцианства.

Конфуцианство выдержало натиск и политической школы легистов («законников»), которые видели основу благополучия государства в строгом, суровом культе закона. Если во времена Конфуция китайские правители находились под сильным влиянием легистов, то в конце концов власть все же сделала ставку на конфуцианство, пророчески оценив это гуманное учение как цементирующую цивилизацию силу. Этим и объясняется уникальный факт: государственность конфуцианского Китая на протяжении почти двух тысячелетий сохранялась практически в неизменном виде. А ведь за это время страна пережила периоды процветания и жесточайших бедствий, гражданского мира и кровопролитных восстаний, единства и раздробленности.

В чередовании этих периодов еще древние китайские мыслители усматривали действие некоего четкого ритма. Они считали, что каждая новая династия как бы начинает новый цикл и поначалу действует весьма успешно. Но затем все сильнее проявляются признаки упадка (разоряется крестьянство, растет коррупция среди чиновников, усиливается конфликт между крупными землевладельцами и центральной властью). Процесс всеобщего распада завершается народным восстанием, участники которого требуют смены «плохой» династии.

История во многом подтверждает наличие такой цикличности. Так, в 206 г. до н. э. в условиях жесточайшего экономического и социального кризиса возникает первая конфуцианская империя, которой правит династия Хань. Она объединяет страну, отменяет или смягчает слишком строгие законы. Но в середине II в. н. э. наступает роковая полоса упадка, и в 220 г. империя гибнет. Китай после этого распадается на три самостоятельных государства, которые в конце III в. ненадолго объединяет новая династия.

Однако уже в начале IV в. на Китай с севера начинают нападать орды гуннов и других кочевников. Население бежит из северных районов, а захватчики создают там множество мелких государств, которые довольно быстро китаизируются, перенимая местную культуру, обычаи и систему управления.

В 581-618 гг. династии Суй удается объединить север и юг Китая, но эпоха подлинного расцвета страны связана с продолжительным правлением династий Тан (618-907) и Сун (960- 1279). По всей стране строятся дороги, каналы и новые города, развиваются ремесла и торговля, изящные искусства (особенно поэзия). Но правление Сунской династии прерывает новое вторжение кочевников. Страну завоевывают монголы, которые основывают собственную династию Юань (1280-1368). За десятилетия войн с монголами экономика Китая приходит в упадок, ирригационные сооружения разрушаются, огромное число китайцев обращается в рабство. Правда, завладев страной, монголы также постепенно китаизируются. И все же недовольство их правлением неуклонно возрастает.

В результате восстания, которое возглавила древняя буддийская секта «Белый лотос», власть монголов свергнута. Начинается эпоха правления династии Мин (1368-1644). Новое правительство относительно быстро восстанавливает экономику страны, отменяет рабство, снижает налоги. Заметно расширяются возможности для социального возвышения выходцев из низов. Но в конце XVI в. страна вступает в очередной кризис. Вскоре небольшое племя маньчжуров, объединившись с соседними племенами, начинает вооруженную борьбу за власть, и в 1644 г. в Китае воцаряется маньчжурская династия Цин, которая просуществовала до 1911 г. (Маньчжуры, этнически близкие к китайцам, удивительно органично вписались в структуру древней империи и конфуцианскую культуру, именно поэтому Цинской династии было суждено такое долголетие.)

Многие историки считают, что в этих регулярно повторявшихся периодах расцвета и упадка отражалась борьба двух космических сил - Добра и Зла. Но уже известные вам особенности формирования феодальных отношений в Китае говорят о том, что причины этой цикличности были вполне земными и конкретными.

В условиях чрезвычайно сильной императорской власти в феодальном Китае не сложилась система вассалитета, подобная западноевропейской. Государство считалось единственным и непререкаемым властителем. Поэтому, например, многочисленное городское население так и не смогло добиться самоуправления. Если в Западной Европе города были очагами вольности, то в Китае их жестко контролировало государство. Знаменитый тезис Конфуция о «большой семье», призывавший поступаться личными интересами ради государственных, предоставлял власти широкие возможности для давления на общество. Система коллективной ответственности означала, что за преступление отца мог поплатиться, сын, а то и вся семья, старосту в деревне могли сурово наказать за нерадивость крестьян и т. д.

В то же время установка на коллективизм привела к значительному укреплению семейно-клановых связей. Большие кланы, состоявшие из множества семей (и богатых и бедных), по сути дела, представляли собой мощные организации, основанные на принципах солидарности и взаимопомощи. В Китае были также распространены всяческие землячества, секты, тайные общества и т. п. Совокупность всех этих общностей была реальной силой, с которой приходилось считаться властям.

В китайском обществе действовал принцип равных возможностей. Формально каждый китаец, независимо от своего происхождения, мог, сдав государственные экзамены, стать чиновником и таким образом войти в ряды элиты. Эти сложные экзамены требовали тщательной подготовки, и, казалось бы, выходцы из верхов общества имели преимущество. Но благодаря клановым и общинным связям нередко даже жители бедной деревни могли отправить способных детей учиться для последующей сдачи экзаменов. А в дальнейшем такие молодые чиновники, естественно, покровительствовали тем, кто помог им выдвинуться. Иными словами, в Китае возник уникальный для средних веков бюрократический аппарат, в котором ранг чиновника во многом зависел от его личных достоинств. В XVII-XVIII вв. Китай был могущественной державой с эффективной экономикой, сильной армией и достаточно мощными внутренними потенциями, что и позволяло ему сохранять независимость в отношениях с Европой. И только в XIX в., когда Запад активизировал свою колониальную политику, слабости традиционного конфуцианского Китая дали себя знать.

2. Эволюция конфуцианства в средневековом Китае

В эпоху Тан конфуцианство вышло на передний план и снова, как и в Хань, заняло место официальной государственной идеологии. Но и теперь конфуцианство являлось лишь одним из трех уже пустивших довольно глубокие корни в Китае учений. Религия даосов при Танах была весьма могущественной. Она не только успешно удовлетворяла религиозные потребности широких масс, но представлялась очень соблазнительной для просвещенных верхов. Обещаемые даосами пилюли и эликсиры по-прежнему волновали умы: танские императоры, как некогда Цинь Ши-хуанди или У-ди, верили даосским магам, надеясь достичь бессмертия.

Влиятельным и могущественным был в эпоху Тан и буддизм, переживавший в ту пору свой «золотой век» в Китае. Секуляризация 845 г. очень сильно подорвала, но не погубила китайский буддизм, который к тому времени уже крепко врос в китайскую почву. Как и многочисленные даосские верования и культы, буддийские идеи, обряды и превратившиеся в божества будды и бодисатвы стали в Китае уже привычными, своими, подчас даже незаменимыми. И со всем этим конфуцианство танской и последующих эпох не могло не считаться. Нужно было найти выход, наиболее целесообразное решение проблемы. И это решение было продиктовано самой жизнью. Как и тысячелетие назад, когда конфуцианство в борьбе с легизмом с успехом вышло из тяжелого кризиса и доказало свою жизнеспособность и умение вступать за взаимодействие с другими идеологиями и заимствовать из них наиболее важное, так и теперь оно вечно сочло за благо пойти на компромисс и использовать сложившуюся обстановку для укрепления своего безусловного авторитета. Пожалуй, основной причиной такой гибкости, приспособляемости и жизнеспособности конфуцианства следует считать его рационализм, нередко одерживавший верх над догматикой. Будучи почти всегда господствующей идеологией, конфуцианство в сущности никогда не становилось учением с крайней нетерпимостью ко всем инакомыслящим. Конфуцианство, при всей явно выраженной склонности к консерватизму, догме, схоластике и т. п., умело находить в себе силы и потенции для постоянной, хотя и крайне замедленной эволюции. А это было необходимым условием того, что конфуцианство просуществовало дольше любой другой известной человечеству религиозно-идеологической системы.

Конфуцианство как концепция не было абсолютно застывшей мертвой догмой -- хотя очень многое в нем даже при специальном изучении представляется подчас почти неизменным на протяжении долгих веков. Впечатление о неизменности и консервативности конфуцианства, равно как и причина его стабильности и жизнестойкости, во многом объяснялись тем, что все структурные и даже принципиальные изменения в своем учении конфуцианцы всегда очень заботливо камуфлировали. Только в том случае, если необходимость какого-либо новшества, изменения могла быть убедительно обоснована соответствующей ссылкой на классиков, новой интерпретацией того или иного текста канонов, оригинальная и рациональная идея могла получить право на существование и быть осуществленной. Естественно, ч го в ходе этого новая идея, во-первых, обрабатывалась, лишалась своих острых углов и граней и приспосабливалась к условностям, нормам и традициям конфуцианства, а во-вторых, переставала быть чуждой и становилась своей, конфуцианской. При этом считалось само собой разумеющимся, что эта идея по крайней мере имелась в виду, если даже не упоминалась в завуалированном виде еще древними мудрецами.

Именно таким способом конфуцианцы присвоили в ханьское время многие из идей и институтов поверженного легизма. Эта же линия была характерна для эволюции конфуцианства и в последующие века. И даосизм, и буддизм уже с первых веков нашей эры оказали огромное влияние на китайскую общественную мысль, на многие идеи и институты китайцев. Вольно или невольно наиболее существенные из этих идей, проникая в недра китайского общества, оказывали свое воздействие и на конфуцианство, в первую очередь на его социально-политические и этические нормы. Первоначальная (эпохи Конфуция и Мзн-цзы), девственная чистота конфуцианства все более уходила в прошлое. Сначала легизм, а затем даосизм и буддизм во многом изменили конфуцианство, заставляя его приспосабливаться к новым условиям. не раз демонстрировало свое умение приспосабливаться к новому, заимствовать лучшее у своих соперников. Именно благодаря этой гибкости и высокому искусству адаптации чужих идей конфуцианство смогло одолеть легизм, воспринять многое у буддизма, легко ужиться с религиозным даосизмом и даже создать в эпоху Сун новую свою модификацию -- неоконфуцианство. Только в позднем средневековье конфуцианство стало менее гибким, а консерватизм его принял свои крайние формы: с веками консерватизм возрастал как естественная реакция на новые попытки реформ, на все увеличивавшиеся требования жизни, на вынужденные временем модификации. Тем не менее даже в конце XIX- в., когда империя была уже в агонии, а конфуцианство совершенно явно не соответствовало эпохе, некоторые лидеры реформаторов, как например Кан Ю-вэй, пытались возродить страну опять-таки под знаменем конфуцианства, ссылаясь на то, что и Конфуцию не была чужда идея реформ. Однако в конце XIX в. конфуцианство уже фактически полностью утратило свои адаптивные свойства и окончательно превратилось в анахронизм. Возможно, что именно национальное унижение страны и рост национализма, национального сопротивления оказали воздействие на превращение всего конфуцианского, воспринимавшегося теперь как национальное, в неприкосновенную и непреложную истину, в достигшую потолка абсолютную идею. Превращение конфуцианства в символ национального превосходства перед лицом внешнего мира во многом обусловило ту политику «отталкивания» и неприятия всего нового которая стала столь характерной для Китая в XIX в. и сыграла свою роль в событиях XX в.

3. Культ Конфуцианской цивилизации

Говоря о культе конфуцианской цивилизации в связи с проблемой китайского национализма, следует вкратце остановиться и еще на одном вопросе. Как известно, для всей истории средневекового и особенно позднесредневекового "Китая было характерным спорадическое завоевание империи более отсталыми в культурном отношении народами. Для XIII-- XIV вв. это было владычество монголов, для XVII-- XX -- маньчжур. И монголы, и маньчжуры, и их предшественники в более ранние периоды завоевывали Китай, подчиняли его силой, основывали новые династии и правили на протяжении столетий. Но, несмотря на это, китайская империя не гибла, как это не раз случалось в аналогичной ситуации с другими могущественными государствами. Напротив, эта империя сравнительно быстро и легко «переваривала» своих завоевателей, окитаивала их, особенно их верхнюю прослойку, так что уже через два-три поколения потомки завоевателей сами становились -- если еще не полностью в расовом отношении, то целиком в плане культуры -- китайцами. Не приходится и говорить о том, сколь значительную роль в этом историческом процессе играли консервативные традиции китайской культуры, созданные конфуцианством формы социальной структуры, административного управления и т. п. Но при этом важно отметить другое.

Могучая и действительно уникальная по своему характеру сила ассимиляции иноземцев, которая была присуща китайской конфуцианской цивилизации, способствовала формированию в умах конфуцианских лидеров не только убеждения в . величии, .превосходстве и совершенстве китайской цивилизации, но и привычки считать все соседние народы -- как и живущие на окраинах империи нацменьшинства -- кандидатами в китайцы. Соответственно с этим правители китайской империи всегда проводили откровенную политику ассимиляции по отношению ко всем соседним народам, оказавшимся в орбите их влияния. Восприятие же этими народами отдельных элементов китайской цивилизации лишь подтверждало, в глазах конфуцианских лидеров Китая, абсолютную справедливость подобной точки зрения.

Прежде всего, господство конфуцианства содействовало закреплению в умах десятков поколений жителей Поднебесной непоколебимой уверенности в совершенстве своей цивилизации, в непререкаемой мудрости древних пророков и правителей, установивших существующие порядки. Считалось, что именно древнекитайские мудрецы познали всю истину, что вся мудрость в мире -- китайская, что все те, кто не знаком с китайской цивилизацией, являются «варварами». Именно мудрость древних и заключенную в их высказываниях истину и следует изучать всем тем, кто стремится к знаниям, ибо никаких других истин и знаний, достойных внимания и изучения, больше не существует.

Понятно, что если истина уже давно познана и ее надлежит лишь хорошенько изучить, если мудрость пророков и правителей вне сомнения, а установленные ими порядки совершенны и в крайнем случае нуждаются лишь в спорадической реставрации, то отсюда логически вытекает, что жителям Поднебесной остается лишь наслаждаться жизнью. Конфуцианство было прямо-таки необходимым, и в этом смысле можно согласиться с теми, кто считает конфуцианство в Китае прежде всего «искусством жить».Заключение

Конфуцианство в Китае было, таким образом, основой основ государства и общества. И государство, и общество в лице своих лидеров (т. е. правителей и идеологов) вполне сознавали это и всеми силами поддерживали культ конфуцианства в стране. Эта взаимная связь и зависимость еще более усиливала могущество конфуцианства в Китае, превращая его в учение незаменимое, с которым никакое другое учение не могло сравниться. Это обстоятельство до известной степени может объяснить, почему конфуцианцы, отлично сознававшие свою силу и значение, почти всегда вполне терпимо относились к другим религиям, считая их иногда даже полезными и необходимыми для удовлетворения религиозных потребностей простого народа, которому были недоступны высшие идеалы и глубокая мудрость конфуцианства. И хотя некоторые из этих религий, по крайней мере вначале, решительно противостояли конфуцианству и пытались соперничать с ним, ни одна из них так и не сумела добиться ничего большего, кроме как занять свое скромное место в системе религиозных верований Китая. Одной из этих религий был даосизм.

Литература

1. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. II. М.; Л., 1950. С. 213-214.

2. Хрестоматия по истории древнего мира. С. 325.

3. Цзи-аюнь. Краткий очерк истории Цин Хань. Шанхай, 1955 // Реферативный сборник. 1956. N 17. С. 161.