Социокультурные предпосылки возникновения феномена советского архитектурного авангарда

кандидат философских наук, доцент, Национальный исследовательский Московский государственный строительный

Автором исследуется эволюция социокультурных, организационно-технических, социально-экономических, идейно-теоретических процессов в европейской и отечественной архитектуре рубежа XIX-XX веков. Эта проблема приобрела актуальность в современных условиях в контексте идейно-теоретических дискуссий, связанных с теорией и практикой постмодернизма. Целью исследования является выявление в социокультурной динамике тех процессов, которые к началу 1920-х годов стали предпосылками формирования теоретических принципов и практических методов советского архитектурного авангарда. Основу исследования образует системный подход, объединяющий методы анализа и синтеза в рассмотрении основных характеристик и параметров архитектурно-градостроительной деятельности в изучаемый период. Логическая взаимосвязь разнообразных факторов, детерминировавших кристаллизацию принципов отечественного конструктивизма (ОСА) и рационализма (АСНОВА), к сожалению, не получила должного рассмотрения ни в контексте истории архитектуры, ни в рамках социофилософского дискурса. Условия разработки и реализации новых архитектурно-градостроительных подходов и принципов исследуются на основе текстов, опубликованных философами, социологами и практикующими архитекторами, вовлечёнными в происходящий процесс смены эстетических, социальных и технологических приоритетов. Результатом исследования стало обобщение разнородных факторов, обусловивших сущностные черты и принципы советского авангарда с учётом их разнонаправленности, а иногда и взаимоисключающего содержания. Подчёркнуто принципиально важное обстоятельство: несмотря на пафосно прокламируемую представителями авангарда необходимость разрыва культурной преемственности, отказ от традиции, сам по себе феномен архитектурного авангарда стал закономерным результатом предшествующей ему социокультурной эволюции. В статье определены основные социокультурные факторы, существенно повлиявшие не только на процесс развития советского авангарда 1920-1930-х годов, но и на дальнейшую эволюцию мировой и отечественной архитектуры.

Ключевые слова: функционализм, футуризм, конструктивизм, рационализм, город-сад, модерн

советский архитектурный авангард социокультурный

Введение

Задачей архитектуры является формирование материально-пространственного окружения человека, образующего основу его жизнедеятельности, всей совокупности отношений с социумом и природой. Поэтому проблемы архитектуры гуманистичны по своей сути. Формируя среду своего обитания, человек проектирует свою будущую жизнь на перспективу. Решение архитектурных задач детерминировано той информацией, которая заключена в окружающих формах, их художественной ценности, гармоничности и выразительности. Рационально познаваемое, объективное и рассчитываемое в формировании архитектурной среды сочетается с иррациональным, необъективным, ценностным. Целеполагание обусловлено противоречивой сложностью отношений между людьми и человеческого бытия как такового. Целепо- лагание, безусловно, включает в себя существенную долю риска, связанного с выбором между эмпирически не проверенными и не приведёнными в систему альтернативами.

Уровень неопределённости пропорционален динамике социального развития. Темпы развития, связанного с социальными кризисами и революциями, беспрецедентно выросли в XX столетии.

Если в исторические эпохи, отмеченные стабильностью и социальным благополучием, развитие архитектуры могло базироваться на давно сложившихся обычаях и профессиональной традиции, то в периоды кризисной неустойчивости неизбежен разрыв между миром существующим и миром желаемым, между сущим и должным. В подобных ситуациях идеал выводится из системы ценностей, альтернативно существующей.

Архитектура советского авангарда 19201930-х годов стала объектом глубокого всестороннего изучения в контексте междисциплинарного подхода. Историки архитектуры, философы, как впрочем и практикующие архитекторы, начиная со второй половины XX века, посвящают этой проблеме многочисленные работы. Различными аспектами истории советского архитектурного авангарда плодотворно занимался С.О. Хан-Магомедов [19-22]. Процессы развития отечественной архитектуры 1920-1930-х годов анализируются в монографии А. В. Иконникова «Утопическое мышление и архитектура» [12]. Этот же автор подверг критическому анализу реально осуществлённые проекты, созданные ведущими мастерами советского авангарда [10; 11]. Тенденции развития столичной архитектуры 1910-1935-х годов рассматриваются в работе А.И. Комеча, А.Ю. Броновицкой, Н.Н. Броновицкой [1, с. 255-260]. Начальный этап развития советской архитектуры в его наиболее значимых памятниках стал объектом исследования Т. А. Молоковой и В. П. Фролова [15]. Послереволюционный авангард заинтересовал также зарубежных авторов. Анализу основных тенденций развития архитектуры советского авангарда и выдающимся памятникам этой эпохи посвящены серьёзные исследования [18; 26; 28]. Советскому авангарду в целом, особенно творчеству Корбюзье, посвящены работы Ж.-Л. Коэна [13; 23]. Социально-философские аспекты творчества основоположника функционализма анализируются в работах А. В. Миронова [14] и Е. Васильевой [5]. Однако практически вне поля зрения исследования остаются социокультурные предпосылки, обусловившие формирование и развитие такого многогранного феномена, как советский архитектурный авангард.

Методология и методы исследования. Нарастающая динамика социокультурных изменений уже к началу XX столетия находила адекватное отражение в развитии архитектуры и градостроения. Поскольку и религиозные, и идейно-политические концепции в наибольшей степени воздействуют на сознание и поведение людей посредством своей образной природы, то вполне объяснимо внимание к архитектурно-градостроительным проблемам даже со стороны далёких от них персонажей конца XIX - начала XX века. Мыслители-теоретики и политики-практики, литераторы и художники, монаршие особы и простолюдины оказались вовлечены в процесс обсуждения и попыток разрешения широкого круга архитектурных проблем. Это обусловлено характерным для архитектуры свойством соединять рациональное освоение мира с художественно-символическим. Особенно привлекательными для наглядного воплощения архитектурных метафор становились целостные в эстетическом и структурном отношении пространственные объекты - дом, фабрика или город как таковой.

В рассматриваемую эпоху уверенность в преобразующей силе разума, основанная на достижениях науки и техники, стимулировала подготовку и осуществление грандиозных социальных экспериментов, таких, например, как социалистическое переустройство России. Параллельно стали осуществляться и локальные эксперименты в отдельных сферах социального бытия, в том числе - в архитектуре и градостроительстве. Как глобальные, так и локальные преобразования проводились под несомненным влиянием утопических представлений, но, как отмечал Н. А. Бердяев, «...утопии оказались более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос - как избежать их окончательного осуществления» [3, с. 473]. Опасения философа понятны, ведь социальные потрясения вели к гибели и ломке судеб миллионов людей. Но парадоксальным образом импульсы, исходящие от утопических в своей основе концепций, обусловили появление неожиданно ярких культурных феноменов, создание новых ценностей, зачастую за счёт разрушения ценностей, уже существующих.

Философы от Карла Поппера [17, с. 211] и до Бориса Гройса рассматривают философию утопии как политическую философию власти. Сомневаться в этической приемлемости утопической мысли в эпоху постмодернизма стало не просто традицией. Гройс квалифицировал политический режим Сталина как результат осуществления политико-эстетического проекта российского авангарда, той воли к власти, которая заявлена в его утопии [9, с. 98].

Идеальные представления об устройстве социума отражаются художественными образами или формируют конкретные способы создания материальных структур, необходимых для обеспечения человеческой жизнедеятельности. К таковым относятся инженерное конструирование, дизайн, градостроительство и архитектура. Утопические концепции в архитектуре принято подразделять на две группы. Для первой характерна проекция идеалов социальной утопии на модели пространственной организации среды. Вторая связана с отражением принципов утопического сознания и его идеологии в способе формирования произведения архитектуры. Эта группа концепций относится и к содержанию проектного замысла, и к способам его реализации.

Условия развития архитектуры и градостроительства в начале XX века определялись следующими особенностями:

- произошло стремительное увеличение численности городского населения, обусловленное в первую очередь продолжающейся индустриализацией;

- рост численности городского населения происходил главным образом за счёт социальных групп с низкими доходами. Это повлекло за собой как изменение характера городской застройки, так и самой архитектуры;

- повышение социальной мобильности с одной стороны было следствием развития систем коммуникаций, а с другой - стимулировало развитие городской инфраструктуры и её транспортной составляющей;

- возникла необходимость создания разнообразных новых типов зданий и сооружений (офисы, банки, универсальные магазины, крытые рынки и зрелищно-спортивные сооружения большой вместимости, промышленные здания, включая многоэтажные и т. д.);

- изменились условия городской жизни, что обеспечивалось быстрым развитием строительной техники. Использование конструкций из чугуна, стального проката и железобетона сделало возможным создание экономически оправданных большепролётных и высотных несущих конструкций, а также разнообразных лёгких ненесущих наружных и внутренних ограждающих. Кажущиеся чисто техническими достижения в действительности создали возможность использования принципиально новых выразительных средств, способствовавших складыванию принципиально новых архитектурных форм и образов;

- имел место пересмотр эстетических критериев, обусловивший отказ от классических архитектурных форм. Уже во второй половине XIX столетия наблюдается интенсивный поиск новых средств гармонизации композиционных построений;

- классическая симметрия приходила в противоречие с критерием утилитарности. Для новых типов зданий и сооружений требовались рациональные в функциональном смысле объёмно-планировочные решения;

- плодотворной предпосылкой возникновения архитектурного авангарда стала кратковременная эпоха модерна. Как в мировой, так и в отечественной архитектуре этого периода сложились очень важные принципы творчества. Важнейшим принципом, сложившимся в архитектурно-строительной практике, стал императив: «Форма следует функции и конструкции».

Это естественное следствие реализации функционального принципа компоновки здания «изнутри - наружу», позже ставшего ведущей составляющей всего зодчества XX века; именно в модерне эволюция архитектурных форм приобрела динамичный характер (от исторических реминисценций в начальный период до почти конструктивистских решений в эпоху так называемого «рационального модерна»);

- освоенное к концу XIX века производство прокатной стали и большеразмерного стекла в сочетании с каркасной железобетонной конструкцией позволило уже в эпоху модерна вводить в композицию крупные светопроёмы («лежачие окна») и по-новому формировать пространство интерьеров. Этому способствовали также новые подходы к оценке фактора прочности, в частности, к художественной интерпретации конструкций в архитектурной композиции (тектоники зданий). К началу XX века впервые в истории архитектуры благодаря научно-техническому прогрессу появились новые материалы, технологии и конструкции, имеющие колоссальный и кажущийся неисчерпаемым формообразующий потенциал.

Предшествующий авангарду период дал целый ряд очень важных идейно-теоретических концепций, касающихся социально-экономических и эстетических функций архитектуры. Так, в работах французских утопических социалистов идеи общесоциального порядка увязывались с новыми подходами к пространственной организации общества. Этьен Кабе в своей книге «Путешествие в Икарию» Кабе Э. Путешествие в Икарию. Философский и социальный роман. - М.: Изд-во АН СССР, 1948. - 658 с. даёт описание страны с населением в 50 млн жителей с идеально распланированными городами. Городская структура, расчленённая на стандартные кварталы, должна застраиваться стандартными зданиями из определённого набора элементов индустриального изготовления. Стандартные квартиры - это ячейки, обставленные единообразной мебелью. В целях предотвращения тотального обезличивания среды Кабе предлагал выполнять фасады домов в каждом из шестидесяти районов города в стиле, символизирующем культуру одного из народов мира. В этом подходе просматривается очевидная параллель с представлениями об архитектуре, высказанными Н. В. Гоголем [7]. Таким образом, Этьен Кабе предложил образ городской среды, предвосхитивший и во многом предопределивший градостроительные мечты Ле Корбюзье и М. Я. Гинзбурга, вынашиваемые в эпоху расцвета архитектурного авангарда. По сравнению с описанными Кабе принципами технологизма, хрущёвская архитектура «эпохи индустриального домостроения» представляется образцом эстетичности и гуманности.

Важной технической предпосылкой для формирования архитектурного авангарда стали изменения, укоренившиеся в различных сферах жизни благодаря промышленной революции. Своеобразной «витриной» таких достижений стали всемирные выставки. Новейшие разработки в области строительной техники и технологии воплощались в выставочных зданиях и сооружениях. Уже первая всемирная выставка 1851 года дала архитектурный символ будущего в виде здания «Хрустального дворца». Оболочкой здания площадью 72 тыс. м² стали конструкции из металла, стекла и дерева, которые монтировались из стандартных элементов заводского изготовления. О силе впечатления, произведённого громадным и в то же время лёгким зданием из тонких чугунных стоек и прозрачных панелей, свидетельствует образ светлого будущего, данный Н. Г. Чернышевским в романе «Что делать?». Ставший хрестоматийным «четвёртый сон Веры Павловны» даёт эмоциональное описание архитектуры социалистического завтра: «Ты хочешь видеть, как будут жить люди? ...громадное здание ...теперь нет ни одного такого!.. Какой оно архитектуры? Теперь нет такой; нет, уж есть один намёк на неё - дворец, который стоит на Сайденгамском холме: чугун и стекло - только. это лишь оболочка здания, а там, внутри, уж настоящий дом, он покрыт этим чугунно-хрустальным зданием, как футляром; оно образует вокруг него широкие галереи по всем этажам. Какая лёгкая архитектура этого внутреннего дома, какие маленькие простенки между окнами, а окна огромные, широкие, во всю вышину этажей! Его каменные стены - будто ряд пилястр, составляющих раму для окон, которые выходят на галерею. Везде алюминий и алюминий» Чернышевский Н. Г. Что делать? - М.: Феникс, 2002. - С. 283-284..

Новая техника воспринимается главной движущей силой истории и средством осуществления общественного идеала. Ещё одним важным фактором, стимулировавшим творческий поиск конструктивистов и рационалистов, стал нигилистический подход к прежнему, накопленному поколениями, опыту. М.А. Бакунин в статье, основанной на постулатах диалектики Гегеля, утверждал: «Дайте же нам довериться вечному духу, который только потому разрушает и уничтожает, что он есть неисчерпаемый и вечно создающий источник всякой жизни. Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!» [2, с. 226].

Концепции авангарда были ориентированы на произвольно составленные идеальные модели. Несмотря на их взаимную непримиримость, видимость единства авангарду давало противостояние консервативной официальной культурной политике (академизму, историзму, эклектике и т. п.). Радикальная мысль стала стимулом для экспериментов в архитектуре. Особую роль в этом отношении сыграл ранний итальянский футуризм. Ещё в 1909 году Филиппо Томмазо Маринетти опубликовал «Учредительный манифест футуризма» с нападками на традиционализм в культуре и апологией нового индустриального бытия и жизненной динамики, связанной с техникой. Отрицание сущего обрело необычные для художественных концепций политические подтексты: «.нет красоты вне борьбы. Только произведение, полное агрессивности, может стать шедевром. Почему мы должны смотреть назад, если мы хотим взломать таинственные двери невозможного. Пространство и время умерли. Мы живём теперь в абсолютном, создав вечную, вездесущую скорость. Пусть же придут поджигатели с обожжёнными пальцами! Идите же, поджигайте полки библиотек!.. крушите безжалостно древние города!» [28, с. 21-23].

В приведённом тексте новыми были как способ соединения деструктивных идей Прудона, Бакунина с рассуждениями Анри Бергсона о всеобщей текучести и динамизме, так и новый сюжет, ставший типичным для футуризма - мегаполис как символ и коллективное выражение современного общества. Позже аналогичные мотивы присутствуют в высказываниях лидеров конструктивизма и функционализма. Так, М. Я. Гинзбург отмечал: «Нас не связывает прошлое. Мы знаем, что современный город смертельно болен, но не желаем его лечить. Наоборот, мы хотим его разрушить и заменить новыми социалистическими формами расселения людей, лишёнными внутренних противоречий, как пережитков капитализма» [Цит. по: 6, с. 172]. Аналогичным образом высказывался Ле Корбюзье относительно планов преобразования Москвы: «Нужно разрушить все существующие жилые здания. в корне уничтожить радиально-концентрический облик, сохранить помимо Кремля лишь Мавзолей, Большой театр и особняки стиля ампир» [Цит. по: 8, с. 94].

Предметом бурных дискуссий в 1920-е годы стали градостроительные мечты Эбенизера Говарда, изложенные в книге «Города - сады будущего». Льюис Мамфорд утверждал, что эта книга больше, чем любая другая, повлияла на развитие градостроительства, в первой половине XX столетия [16, с. 131]. Исходным тезисом Говарда являлась идея о прямой зависимости между структурой предметно-пространственной среды, создаваемой обществом, и характером социальных отношений. Новая среда, безусловно, должна была формировать новое общество [26, с. 131].

Одним из источников в формировании эстетических принципов советского авангарда стали теоретические положения и практические подходы, разработанные бельгийскими архитекторами Хенри ван де Велде и Виктором Орта. Последний целью своей деятельности считал создание такого стиля, который символизировал бы собой новое гармоническое общество, где искусство будет везде и для всех. Разумеется, отрицание консерватизма и антиисторизм считались аксиомами [24, с. 18]. Полный разрыв преемственных связей с предшествующими стилями и направлениями в архитектуре лежал и в основе советского авангарда.

Эволюции эстетизма в направлении геометрической чёткости и упорядоченности композиционных решений способствовали процессы, происходившие в немецкой архитектуре рубежа Х1Х-ХХ веков. Формальной дисциплиной и монументальностью отличалось творчество Петера Беренса, оказавшее заметное влияние на деятельность Корбюзье и российский авангард. Немецкого архитектора и художника привлекала концепция культуры Фридриха Ницше и идея стиля, как символа эпохи. Ницшеанская философия воплотилась в чёткой геометрии промышленных построек. Ученик Дильтея, президент правления фирмы АЭГ, Эмиль Ратенау пригласил Беренса на должность художественного директора фирмы с задачей создания корпоративного стиля, охватывающего не только выпускаемую продукцию и рекламу, но и производственные здания и сооружения. Выразительность художественной формы, её гармония с физическими свойствами материала и технологией его обработки обеспечили широчайшее распространение прототипов, созданных Беренсом как дизайнером и архитектором. Промышленность воспринималась им как воплощение «аполлонического» начала цивилизации, долженствующего разрешать также и социальные проблемы. Промышленная архитектура понималась как генотип универсального порядка, предписываемого индустриальным гуманизмом.

Фабрика турбин, возведённая Беренсом в Берлине, композиционно продемонстрировала столкновение двух логик формообразования. Логика искусства потребовала рассечения глухих тонких стенок, образующих углы здания декоративными швами. Создавалась имитация кладки из гигантских блоков. А выполненная из решётчатой металлической конструкции высокая кровля по торцу была обработана штукатуркой «под камень». В результате возникала художественная иллюзия размещения в верхней части здания монолита гигантских размеров. Логика техники, наоборот, требовала отказа от любой бутафории: в облике здания намеренно обнажены функциональные элементы конструкции (пролёты между стойками, металлические шарнирные рамы и т. д.). Таким образом, сочетание в одном здании иррациональной декорации и обнажённой конструкции стало основой монументальности символа, прославляющего мощь промышленного производства. Развивая принцип универсальной парадигмы промышленного здания, Беренс создаёт как собственно индустриальные постройки, так и представительные здания, подобные германскому посольству в Санкт-Петербурге на Исаакиевской площади. Колоннада посольства сведена к элементарным геометрическим очертаниям той же схемы, что и фасады промышленных зданий в Берлине.

Беренс сознательно сочетал с техникой монументальное искусство, полагая, что оно «является высшим и важнейшим отражением культуры определённой эпохи, ...находящим своё выражение в местах, глубоко чтимых и священных для народа, являющихся для него источником силы» [4, с. 136]. Таким образом, техномир соединялся с признанными архетипами монументальной архитектуры. Для советского архитектурного авангарда уподобление жилых и общественных зданий промышленным постройкам стало общепринятой нормой.

Результаты исследования и выводы

Феномен отечественного архитектурного авангарда стал очевидным результатом длительного процесса выработки принципиально новых подходов к осуществлению архитектурно-градостроительной деятельности. Можно выделить как минимум пять важнейших предпосылок его формирования: технико-технологические, социально-экономические, организационно-технические, эстетические, идейно-политические.

Все направления отечественного авангарда в начале 1930-х годов оказались вне магистрального пути развития отечественной архитектуры. «Дворцовая» эстетика, закреплённая чередой партийно-правительственных постановлений, казалось бы, коренным образом изменила вектор эволюции архитектуры и градостроительства. Однако уже в эпоху хрущёвской «оттепели» обнаруживаются симптомы определённой «ностальгии» по советскому архитектурному авангарду. Они проявились как в попытках создания архитектурной основы для новых социальных экспериментов (проекты жилых комплексов для молодых семей, домов «нового быта» и т. п.), так и в возрождении эстетических и конструктивных принципов (в соответствии с «пятью отправными точками» функционализма). В эпоху хай-тека и постмодернизма архитектурный авангард 1920-х годов, вопреки утверждениям его лидеров и адептов, воспринимается как одно из звеньев в длинной цепи архитектурных стилей и направлений.

Список литературы

1. Архитектура Москвы 1910-1935 гг / А. И. Комеч [и др.]. М.: Искусство - XXI век, 2012. 356 с.

2. Бакунин М. А. Реакция в Германии // Избранные философские сочинения и письма. М.: Мысль, 1987. 576 с.

3. Бердяев Н. А. Новое средневековье // Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства: в 2 т Т 1. М.: Искусство, 1994. 1052 с.

4. Беренс П. Что такое монументальное искусство // Мастера архитектуры об архитектуре. М.: Искусство. 1972. 700 с.

5. Васильева В. Идеальное и утилитарное в системе интернационального стиля: предмет и объект в концепции дизайна XX века // Международный журнал исследований культуры. 2016. № 4. С. 72-80.

6. Вуек Я. Мифы и утопии архитектуры XX века. М.: Стройиздат, 1990. 286 с.

7. Гоголь Н. В. Об архитектуре нынешнего времени // Собрание сочинений: в 8 т. Т 7. М.: Правда, 1984. С. 64-83.

8. Горный С. М. Планировка городов: социалистическая реконструкция Москвы. М.: Изд-во МОСХ, 1931. 172 с.

9. Гройс Борис. Gesamt-kunstwerk Сталин. М.: AdMarginem, 2013. 168 с.

10. Иконников А. В. Архитектура Москвы. XX век. М.: Моск. рабочий, 1984. 222 с.

11. Иконников А. В. Каменная летопись Москвы. М.: Моск. рабочий, 1978. 352 с.

12. Иконников А. В. Утопическое мышление и архитектура. М.: Архитектура-С, 2004. 400 с.

13. Коэн Жан-Луи. Ле Корбюзье и мистика СССР Теории и проекты для Москвы. М.: Арт-Волхонка, 2012. 316 с.

14. Миронов А. В. Философия архитектуры: творчество Ле Корбюзье. М.: МАКС Пресс, 2012. 292 с.

15. Молокова ТА., Фролов В.П. Памятники культуры Москвы: из прошлого в будущее. Изд. 2-е. М.: Изд-во АСВ, 2010.168 с.

16. Мамфорд Л. От бревенчатого дома до небоскреба. М.: Изд-во Академии архитектуры, 1936. 172 с.

17. Поппер К. Открытое общество и его враги: в 2 т. Т. 1. М.: Культурная инициатива, 1994. 976 с.

18. Пэр Ричард, Коэн Жан-Луи, Ламберт Филлис. Потерянный авангард. Русская модернистская архитектура 1922-1932. М.: Татлин, 2007. 348 с.

19. Хан-Магомедов С. О. Архитектура советского авангарда: в 2 кн. Кн. 1. Проблемы формообразования. Мастера и течения. М.: Стройиздат, 1996. 709 с.

20. Хан-Магомедов С. О. Архитектура советского авангарда. Кн. 2. Социальные проблемы. М.: Стройиздат, 2001. 712 с.

21. Хан-Магомедов С. О. Конструктивизм - концепция формообразования. М.: Стройиздат, 2003. 576 с.

22. Хан-Магомедов С. О. Творческие течения, концепции и организации советского авангарда. М.: Архитектура, 1997. 415 с.

23. Cohen Jean-Louis. Le Corbusier: la planete comme chantier. Paris: Textuel, 2005. 192 p.

24. Franco Borsi, Paolo Portoghesi. Victor Horta. Brussels: Editions Marc Vocar, 1977. 148 р.

25. Gines Garrido. Moisei Ginzburg. Escritos 1923-1930. Madrid: El Croquis editorial, 2007. 306 p.

26. Howard E. Garden-Cities of Tomorrow. Cambridge: Cambridge Mass., 1965. 177 р.

27. John W. Maerhofer. Rethinking the vanguard: aesthetic and political positions in the modernist debate, 1917-1962. Cambridge: Cambridge ScholarsPub., 2009. 215 p.

28. Marinetti F. T The Founding and Manifesto of Futurism 1909 // Futurist Manifestos / ed. U. Apollonio. London: Penguin, 1973. 189 р.

Библиографическое описание статьи