То есть существуют физические характеристики среды, которые с разной долей вероятности комфортны (гомологичны) различным социальным группам, и определенная атмосфера, присутствующая в этой среде, которая также в разной степени подходит разным типам людей.

Следовательно, изменения, как в пространственном аспекте территории, так и в слое его культурной жизни могут вести к их десинхронизации с ожиданиями и ценностями сообщества, что, как отмечает Каганский, может привести к средовой маргинальности, которая в данном случае будет вызвана потерей определенности образов среды.

Обобщая, образ города становится средством адаптации индивидов к городской? среде и выступает посредником между объективным и символическим миром.

Очевидно, что процесс создания образов не является линейным. Вопрос состоит в том, каким образом изменения физического пространства влияют на трансформацию пространства образов.

Умберто Эко, итальянский теоретик культуры и философ, оперирует понятием «стимула», который формирует образ города и провоцирует горожан вести себя определенным образом. Совокупность побуждений и стимуляции?, воздействующих на индивидов, формируют коммуникативную функцию городского пространства. Так, при формировании конкретного образа городского пространства, в его основу закладывается некий стимул, провоцирующий горожан на соответствующие модели мышления и поведения.

Но как возникает этот стимул? Кто его формирует? Французский социолог и философ Лефевр, известный своей концепцией «права на город» считал, что существует несколько слоев создания смыслов и пространственных практик. В первую очередь, по его мнению, репрезентация пространства происходит при участии профессиональных создателей кодов и знаков: архитекторов, планировщиков, ученых, художников. Созданные ими смыслы транслируются обычным обывателям, потребителям кодов. Однако и сами горожане создают пространство посредством присвоения значений заданной структуре, образовывая новый слой города-пространства репрезентации, или «проживаемых пространств». Янковская Ю. С. Семиотические механизмы архитектуры //Известия Уральского государственного университета. 2004.№ 32. - 2004. Обусловленное их восприятием, пространство видоизменяется, приобретая новые смыслы для разных социальных групп.

Таким образом, трансформация физического пространства по-разному преломляется в сознании различных групп населения, создавая для них новые, параллельно существующие, но для всех разные образы пространств.

Социолог М.-Л. Филонэ вводит понятие «пространственной идентичности», определяя ее как склонность испытывать эмоциональную привязанность по отношению к месту и к людям там проживающим. Такая идентификация формируется в процессе различных социальных интеракции? и активной деятельности, связанной со средой проживания. Ощущение тесной связи с определенным местом, чувство «принадлежности» к нему является основой «пространственной идентичности». Андреева Г. М. и др. Социальная психология. - М. : Аспект Пресс, 2001. Именно это чувство, выражающееся в личных оценках и предпочтениях, формирует коллективные культурные способы восприятия пространства, то есть образы этого пространства у различных социальных групп.

При этом очень важно понимать, что образ места не только отличен у различных социальных групп, но и видоизменяется во времени, и не только по причине изменения физических характеристик территории, но и вследствие трансформаций, происходящих в самих социальных группах. При проведении различных инициатив, связанных с трансформацией территорий, очень важно исследовать, как люди конструируют это пространство на сегодняшний день, не основываясь на давно укоренившихся предположениях и знаниях, так как места постоянно переигрывают себя. Как отмечает философ Крессвел, места должны изучаться и осмысляться в их постоянном взаимодействии с окружающими их процессами и миром: места создаются деятельностью людей, и этом смысле никогда « не закончены», а вечно находятся в процессе изготовления. Brooks R., Byford K., Sela K. The spaces of UK students' unions: extending the critical geographies of the university campus //Social & Cultural Geography. - 2015. - С. 1-20.

Следовательно, городская среда состоит из территориального и пространственного аспекта, оба из которых по разному представляются и проживаются различными социальными группами, способы восприятия этого пространства меняются во времени и нелинейно зависят от физических изменений, происходящих в нем. Учитывая одновременно важность пространства образов для проектирования и его сложность, крайне важной при изучении и планировании городских пространств кажется следующая мысль Эко: для того, чтобы символы были приняты большим числом людей, они не должны изначально противоречить уже существующим и признанным нормам и ценностям общества. Если стимулы, призванные сформировать среду, будут созданы малой группой людей без оглядки на существующую систему факторов, влияющих на восприятие городского пространства, они будут способны стать лишь отражением мира этой группы, и не будут закреплены на уровне сознания общественности. Розин В. М. Семиотические исследования. - Пер Се, 2001.

Приведем пример взаимодействия городского университета и исторической части города, в которой принцип трансформации среды с учетом понимания существующих образов был не только применен, но и дал замечательный результат.

В Болонье, в 1969 году был создан план реконструкции существующего исторического центра, большую часть которого занимали университетские здания. Целью было создание центра, который, по словам Червелатти, архитектора и создателя плана, «был призван не мумифицировать город в его существующем состоянии, но адаптировать его к нуждам современного общества». Bravo L. Area Conservation as Socialist Standard?Bearer: A Plan for the Historical Centre of Bologna in 1969 //Mirror of Modernity: The Post-War Revolution in Urban Conservation. - 2009. - С. 44-53.

Исторический центр Болоньи был рассмотрен как живой организм, а не просто группа ценных зданий. Главной задачей стояло уловить смыслы, стоящие за разными его элементами и понять существующие паттерны потребления пространства.

Для этого в течение целых 10 лет проводилось подробное исследование территории, которое в том числе включало в себя большой социологический опрос. В результаты было выяснено, что различные группы (жители, студенты) видят исторический центр, как пространство, наполненное богатыми культурными смыслами, в котором важные функции, в том числе и университетские, занимали неподходящие для этого здания и были распределены не лучшим образом.

В связи с этим было принято решение классифицировать все здания и разделить их на 4 категории:

1. Категория A: «большие контейнеры» (большие по размеру общественные здания, многие из которых были религиозного значения) с конкретно обозначенной функцией;

2. Категория B: маленькие «контейнеры» - блоки с одним или двумя внутренними дворами;

3. Категория C: частные здания с интересными фасадами, которые при этом часто уходят в глубину улицы;

4. Категория D: частные здания без особых архитектурных отличительных черт.

Была составлена подробная типологическая карта города, которая была сопоставлена со смыслами, приписываемыми разными категориями граждан тому или иному объекту. На основе этого плана был осуществлен проект регенерации исторического центра Болоньи, который по сей день является примером насыщенной студенческой жизни, которая не только уживается в гармонии с городом, но и является драйвером его развития.

Таким образом, городской университет имеет большой потенциал в сфере развития и преобразования ткани города. Однако на сегодняшний день не сформировалось понимание того, каким путем это взаимодействие должно проходить, с тем, чтобы стать выгодным как городу, так и университету. Это связано и с новизной самого явления городского кампуса, и неопределенной позицией, которую занимают высшие учебные заведения в целом. Если раньше они были достаточно отстранены в экономическом плане, открыты лишь узкому привилегированному кругу лиц, зато влияли на среду за счет своего элитного статуса и возвышенной идеи, то теперь, в эпоху экономики знаний, приобретя значительный вес как в сети городских, так и международных процессов, они, став намного более массовыми, переизобрели себя, став уже не «башнями из слоновой кости» но инновационными хабами. Вместе с тем, они не выработали понятной модели взаимодействия с городом, которая при этом не только базировалось на экономической взаимовыгоде, но и использовала потенциал столь активных, молодых, и бурлящих энергией и знаниями институций позитивно влиять на городскую ткань. Проведенный анализ литературы и опыта американских университетов указывает на то, что для максимальной эффективности, такая модель должна строиться на понимании образов среды, которые существуют у различных групп, использующих эту территорию. Подобное понимание позволяет не только максимально избежать столкновений, но и найти смысловые точки, которые могут стать опорными для создания университетской среды, что в случае городского университета, с его разбросанными учебными зданиями, является непростой задачей.

2. Образ центральный распределенного кампуса ВШЭ

2.1 Методология. Спонтанные данные. Социальные сети как метод изучения городской ментальности

В современном городе ежеминутно производятся сотен тысяч теробайтов новых данных. Город ежесекундно производит огромные массивы информации о самом себе.

Таким образом, создается новый слой информации, второй зеркальный виртуальный город, сотканный из информации социальных сетей, транзакций банков, счетчиков и сенсоров, данных камер наблюдения и тысячи других элементов и систем.

Большую часть подобной информации принято называть термином «большие данные». Развитие данного типа информации стало возможным за счет появления новых промышленных и научных технологий, которые основывались на сложных системах, оснащенных инструментами непрерывного мониторинга выполнения отдельных задач. Следующий прорыв был связан с появившейся возможностью производить миниатюрные элементы подсчета и фиксации, что не только позволило внедрять сенсоры и компьютерные системы в практические любые объекты, но и привело к их портативности, простоте и доступности, и, как следствие, возможности персонального использования. Таким образом, сейчас мы уже говорим о целом мире связанных между собой через технологии объектов, систем и людей (IoT). Именно возможность связывать информацию о различных системах города с информацией о поведении людей и повлияло на быстро возросший интерес к анализу больших данных. Эти цифровые следы, помимо того, что являются ценным ресурсом для анализа социальных процессов и взаимодействий, формирующимся практически бесплатно, беспрерывно, и в очень больших масштабах.

Очевидно, такие данные генерируются безотносительно конкретного запроса со стороны аналитика и в «сыром» виде не дают готовых ответов о тех или иных городских процессах. Именно поэтому так важно правильно формулировать аналитические запросы и визуализировать большие данные, так как такие объемы невозможно осознать, используя обычную статистику.

В данной работе используется альтернативный «большим данным термин, предложенный исследовательскими командами Mathrioshka и Habidatum - спонтанные данные. От просто больших данных их отличает, как легко догадаться, именно спонтанность их создания. Так, к таким данным не относятся управляемые данные, собираемые намеренно в процессе контроля и мониторинга, как например, данные о происшествиях и преступлениях, хранящиеся в электронных базах полицейских участков. Данный термин в первую очередь касается данных, производимых людьми и используемыми ими устройствами (сигналы сотовых телефонов и сообщения соцсетей), или сервисами (банковские автоматы, системы контроля пассажирского паспорта и так далее).

Тот факт, что такие данные формируются без прямого умысла и нацеленности на производство информации с одной стороны, как было отмечено, приводит к необходимости тщательной работы по анализу и их интерпретации, когда ценность данных, в конечном счете, определяется умением поставить правильный к ним вопрос, а с другой - к тому, что они изначально не «подстраиваются» под вопросы исследователя, как это часто бывает, в случае, например, социологических опросов.

В самом деле, впервые ежедневная жизнь горожан документируется так полно и объемно, не ограничиваясь узкими рамками социологических исследований.

Если задуматься, то право «репрезентировать город» на протяжении почти всей истории было сосредоточено в руках правящей элиты, стремящейся сформировать определенный образ и идеологию, соответствующую своим интересам. Сегодня же, с распространением электронных медиа и социальных сетей, которые создают не только определенные культуры, но и формируют представления о тех или иных районах и объектах города, впервые произошло своеобразное «перетекание» силы в руки горожан, которые теперь сами, порою неосознанно, формируют новое представление о городе. Boy J. D., Uitermark J. Capture and share the city: Mapping Instagram's uneven geography in Amsterdam.

Таким образом, анализ спонтанных данных может быть осуществлен с целью понимания структуры, системы ценностей, способов распространения информации и типов реакции на те или иные изменения в городе. Он может позволить определить социальный и символический капитал городского пространства и составляющих его объектов и сетей. Он также ценен для измерения и прогнозирования эффектов градостроительных и планировочных решений.

Рассмотрим, каким образом спонтанные данные могут быть использованы для анализа городского сообщества и географии потребления пространства.

«Дайте каждому пользователю Twitter кисть, и они нарисуют для вас весь мир» Miguel Rнos,The geography of Tweets, 31.05.2013[Электронный ресурс] // URL: https://blog.twitter.com/2013/the-geography-of-tweets(дата обращения: 01.06.2016) - сказал один из членов команды социальной сети коротких сообщений Мигель Риос, подразумевая под «кистью» посты с геотагами. В подтверждение этой мысли был создан проект,#Interactive, Andes, [Электронный ресурс] // URL: http://twitter.github.io/interactive/andes/(дата обращения: 01.06.2016) визуализирующий различные концентрации твитов в нескольких американских городах в виде своеобразного «виртуального ландшафта», определяющего пространственную структуру городов и границы урбанизированной территории. Такой и подобные этому проекты по визуализации спонтанных данных, сгенерированных активностью в социальных сетях, позволяют определять положение естественных и антропогенных пространственных барьеров, дорог, а также «слепых зон», исключенных из ежедневной картины мира большей части горожан. Тенденция современного города вытеснять в невидимую теневую зону всех деклассированных, маргинальных или просто нежелательных элементов - иммигрантов, бедных, больных, бездомных - является примером визуально-информационного способа потребления современного города. Если раньше смешение бедных и богатых, красоты и уродства было типичным для города, то теперь определенные зоны как бы «ретушируются» для достижения определенного образа. Mirzoeff N. The visual culture reader. - Psychology Press, 2002. [Электронный ресурс] // URL: http://faculty.georgetown.edu/irvinem/theory/Mirzoeff-What_is_Visual_Culture.pdf(дата обращения: 01.06.2016)

В силу часто показательного использования социальных сетей, как средства саморепрезентации, эти элементы часто не попадают в их поле зрения напрямую, а только лишь через косвенные высказывания. Однако отсутствие информации, высокой активности в соцсетях, иногда может быть красноречивее всех постов, указывая на отчужденные, «нежелательные» места в городе.

С помощью спонтанных данных также возможно определять границы городов и смысловых территорий, в них входящих. Так, Phototrails - исследование, основанное на анализе огромного количества изображении? взятых из Instagram, привело к формированию гипотез, которые касаются переопределения границ центра и периферии современных городов и самих категории? «центр» и «периферия». Phototrails [Электронный ресурс] // URL:http://phototrails.net/about/(дата обращения: 01.06.2016)

Недавно запущенная фотошеринговым сервисом Flickr платформа позволяет видеть географию сделанных пользователями фотографий, фильтруя их на основе сделанных к ним подписей. Это позволяет выделять семантически схожие в виртуальном пространстве части города, создавая новое понимание смысловой связанности разных районов и объектов. Flickr cities,[Электронный ресурс] // URL:http://www.datainterfaces.org/projects/flickr/#(дата обращения: 01.06.2016)

Приведем несколько примеров анализа городского сообщества через спонтанные данные. Такой анализ чаще всего осуществляется с помощью выделения тех или иных групп пользователей, которые по особенностям своих постов попадают в определенную категорию горожан.

Так, например, по языку сообщений возможно определить соотношение местных жителей и туристов в городах мира. Специалистом по работе с данными Эриком Фишером была создана серия визуализации? информационных потоков социальных сетей (данные записей в Twitter). На карте видны очертания урбанизированных ареалов, выделяются мировые туристические центры и ядра в отдельных странах, а также очаги активности в пределах городов. MapBox,[Электронный ресурс] // URL: https://www.mapbox.com/labs/twitter-gnip/locals/#11/13.7994/100.4865(дата обращения: 01.06.2016)

Похожий анализ был выполнен компанией Habidatum - данные Twitter активности в Барселоне были проинтерпретированы не только на предмет того, кем они были созданы (туристом или местным жителем), но и на тональность (позитив-негатив). В результате была выявлена география туристического города и соотношение «туристичности» места и его восприятия. Habidatum,[Электронный ресурс] // URL:http://habidatum.com/project/barcelona-vs-_-barcelona/(дата обращения: 01.06.2016)

Анализ спонтанных данных может также помочь определить тенденции, проявляющиеся в тех или иных районах города. Так, недавно был опубликовано исследование Шарон Зукин, которое использовало отзывы, оставленные на сайте Yelp, в качестве индикатора уровня джентрификации разных районов Бруклина, ставя при этом акцент на связи джентрификации и отношения к определенным этническим группам. CityLab,Richard Florida, What yelp can tell us about gentrification and race[Электронный ресурс] //URL:http://www.citylab.com/housing/2015/11/what-yelp-can-tell-us-about-gentrification-and-race/415224/(дата обращения: 01.06.2016)

Ученые из Гарварда Жаклин Уэнь и Роберт Сэмпсон в 2014 году также осуществили исследование джентрификации районов Чикаго, использовав данные Google view. Хотя фотографии Google view не генерируются случайно, а создаются преднамеренно, их использование в качестве материала для анализа городов не предусматривается изначально, что дает нам право в какой-то степени отнести эту информацию к разделу «спонтанных данных». Фотографии улиц были проанализированы относительно визуальных кодов происходящих процессов джнтрификации, таких как новое строительство, реновационные работы, открытие новых ресторанов и так далее.CityLab,Richard Florida, Gentrification and the Persistence of Poor Minority Neighborhoods, [Электронный ресурс] // URL: http://www.citylab.com/housing/2014/08/gentrification-and-the-persistence-of-poor-minority-neighborhoods/373062/(дата обращения: 01.06.2016)

Крайне интересное исследование с применением целого ряда спонтанных и больших данных было проведено в марте 2016 года итальянским ученым Марко де Надай и его командой. Долгое время условия для возникновения активной городской жизни, описанные Джейн Джейкобс, не подтверждались достаточно вескими эмпирическими показателями, за что часто подвергались критике. Попытки подтвердить или опровергнуть влияние названых ею четырех показателей, определяющих разнообразие и оживленность среды-микс старых и новых зданий, разнообразие функций, активные перекрестки, и плотность населения - предпринимались и ранее, например, в ходе 10-ти летнего исследования, проводимого методом опроса пешеходов Сеула. Использование спутниковых данных, данных с Open street map, данных социальных сетей и сотовых операторов, позволило итальянским ученым провести тестирование гипотез Джейн Джейкобс намного быстрее, в целом подтвердив их и выявив определенные закономерности, характерные именно для итальянских городов.MIT Technology Review, Data Mining Reveals the Four Urban Conditions That Create Vibrant City Life[Электронный ресурс] // URL: https://www.technologyreview.com/s/601107/data-mining-reveals-the-four-urban-conditions-that-create-vibrant-city-life/#/set/id/601103/(дата обращения: 01.06.2016)

В данной магистерской диссертации спонтанные данные используются в сочетании с более традиционным методом ментальных карт. Этому есть несколько причин. В первую очередь, тестирование спонтанных данных на небольшой ограниченной территории распределенного кампуса ВШЭ, а также формат студенческой научной работы не позволяет получить доступ или купить большой объем спонтанных данных. Собранные из социальных сетей данные, хотя и являются довольно объемными по сравнению с выборкой, которые обычно удается охватить за ограниченный промежуток времени с помощью, например, опросов, все же не достаточно детальны для проведения семантического анализа. Поэтому в данной работе данные социальных сетей будут использоваться как маркеры пространственной активности, выявляющие паттерны использования пространства.

Интерес использования спонтанных данных также лежит в тестировании самой методологии. Данная сфера еще не оформилась методологически и «идеологически». Несмотря на наличие самой информации и широких возможностей ее применения, примеров использования спонтанных данных для анализа территорий в отечественной практике очень мало. Это является следствием отсутствия общего языка коммуникации между специалистами по агрегации, обработке и по использованию такой информации.

С методологической точки зрения еще более заманчивой предоставляется возможность рассмотреть одну территорию через призму спонтанных данных и ментальных карт, составленных разными категориями пользователей пространства распределенного кампуса ВШЭ. Предстоит понять, каким образом пересекается пространство виртуальное и образ территории у разных категорий граждан, а также то, каким образом, возможно комбинировать геолоцированную информацию о границах потребления города и информацию о смыслах и доминантах, выраженную в абстрактных визуальных образах.

2.2 Методология. Ментальные карты

Нейробиологические исследования показывают, что человек не хранит информацию о географии той или иной знакомой ему территории в виде набора четких фактов, или даже субъективных представлений. На самом деле, воображаемый образ знакомой местности постоянно пересобирается и форматируется в соответствии с эмоциональным состоянием человека и той задачей, в связи с которой приходится вызывать этот образ у себя в мыслях.Sulsters W. A. Mental mapping, Viewing the urban landscapes of the mind //International conference'Doing, thinking, feeling home: the mental geography of residential environments', Delft, The Netherlands, October 14-15, 2005. - Delft University of Technology, OTB Research Institute for the Built Environment, 2005. Образы территорий существуют в нашей памяти не только для задач навигации, но также как и часть схемы, на основе которой мы осуществляем ассоциативное мышление и оцениваем другие объекты или места.

Именно поэтому образ мест всегда носит отпечаток представления о собственном «Я». Наше восприятие окружающей действительности обусловлено персональными локусами внимания. Таким образом, в умах двух людей одна и та же территория может отражаться совершенно по-разному.

Помимо наших внутренних переживаний и нашего габитуса, на конструирование образа различных мест влияет также и сама среда и общество. Особенно эти два типа влияния обостряются в современном крупном городе.

С одной стороны, за наше внимание в мегаполисе постоянно идет борьба. Среда практически никогда не бывает естественной, нейтральной, не нагруженной специально дополнительными смыслами. Помимо слоев личной и общей истории в современном городе сосуществуют целые мириады различных культурных и рекламно-маркетинговых слоев, многие из которых могут достаточно агрессивно требовать от нас внимания.

С другой стороны, на наше представление о территории влияет не только наше прямое с ней взаимодействие, но и та информация, которую мы получаем о ней из вторых рук. Sulsters W. A. Mental mapping, Viewing the urban landscapes of the mind //International conference'Doing, thinking, feeling home: the mental geography of residential environments', Delft, The Netherlands, October 14-15, 2005. - Delft University of Technology, OTB Research Institute for the Built Environment, 2005. С развитием средств массовой информации, и еще в большей степени с появлением социальных сетей, создающих интерес вокруг определенных мест, наши образы территории все в большей степени становятся картинами ценностных ориентиров, нежели свободными географическими зарисовками.

Хотя большинство людей хранят довольно детальную информацию о тех местах, где они живут или работают, их образ места почти никогда не бывает полным или полностью достоверным. Так, в нем могут выпадать определенные части местности, в которых человек не бывает. С другой стороны, значимые для человека объекты могут восприниматься в увеличенном масштабе. Образ также часто сглаживает сложные пути, делая их более логичными и прямыми, и редуцирует целые группы объектов до абстрактных участков для более простого осмысливания местности и ориентирования в ней.

Именно потому, что наше восприятие территорий так сильно отличается от ее реальных физических характеристик, так важно изучать образы территорий, существующие у разных горожан, для того чтобы сделать городское планирование и управление максимально ориентированным на создание максимально бесконфликтной, интересной и разнообразной среды, которая будет отвечать запросам реальной повседневной жизни разных слоев и групп жителей. Neal Z. P. The connected city: How networks are shaping the modern metropolis. - Routledge, 2012.

С целью запечатлеть эти внутренние образы территорий, которые так сложно уловить с помощью обычных опросов, был создан метод ментальных, или когнитивных карт.

Одним из первых ментальные карты в качестве метода исследования предложил Кевин Линч. В своей работе «Образ города» он стремился «рассмотреть визуальные качества американских городов, исследовав тот мысленный образ города, которым располагают его жители». Главным качеством, интересовавшим Линча, было обозначенное им как «читаемость» («legibility») городского ландшафта, понимаемое как «лёгкость, с которой части города распознаются и складываются в упорядоченную картину».Линч К. Образ города //М.: Стройиздат. - 1982. - Т. 328. - С. 8. «Читаемость» города предлагалось измерять по тому, насколько легко определяются и группируются в целостную картину его районы, ориентиры и пути.

«Читаемый» образа для человека зависит от характеристик объектов, в нем расположенных. Ученый выделял три значимых характеристики:

1) «опознаваемость» объекта, которая позволяет отличать его от всех других;

2) пространственную соотнесенность с наблюдателем или другими объектами;

3) практическое или эмоциональное значение для наблюдателя.

Основной методикой в исследовании Линча являлось ментальное картографирование, которое представляло собой интервью с «просьбой нарисовать эскизный план города, дать детальное описание нескольких путешествии? по городу, перечислить и кратко описать те его части, которые наиболее четко и живо закреплены н памяти». Глазков К. П. Экскурсия по городу: ментальные карты как инструмент работы с городским опытом.[Электронный ресурс] // URL:https://urban.hse.ru/citytour (дата обращения: 01.06.2016)

Полученные ментальные карты анализировались на предмет следующих элементов: Glazychev.ru, Образ города и его элементы [Электронный ресурс] // URL:

http://www.glazychev.ru/books/translations/Lynch/Lynch_Image_of_the_city/Lynch_Image_of_the_city_2.htm(дата обращения: 01.06.2016)

1. Пути -- улицы, тротуары, автомагистрали, железные дороги, каналы и и другие линейные объекты, вдоль которых горожанин может перемещаться реально или только потенциально.

2. Границы, или края, -- берега, железнодорожные выемки, края жилых районов, стены и другие линейные элементы окружения, не используемые для перемещения, а играющие роль демаркационных линий, границ между двумя состояниями.

3. Районы -- это части города, осознаваемые как одна целостность с определенным набором характеристик, в которые наблюдатель мысленно может «войти».

4. Узлы -- площади, перекрестки, транспортные развязки- стратегические точки города, в которые наблюдатель может попасть, и которые являются «опорными элементами» при его движении по городу. фокусирующие пункты, к которым и от которых он движется.

5. Ориентиры -- конкретные здания, фасады, элементы ландшафта, то есть те элементы, которые могут выступать своеобразными «маяками» для навигации.

Метод запечатления образа города в виде рисунка использовался как до появления методологии Линча, так и бессчетное количество раз после него.

Еще в 1913 Чарльз Троубридж с помощью таких изображений выявил, что существует две группы людей, по-разному ориентирующихся в пространстве.

Воображаемые карты местности некоторых людей выстроены вокруг некоторых «отправных точек», то есть центрируются вокруг места их обитания и работы. Другие же имеют более «эгоцентричную» модель восприятия пространства, которая позволяет им строить карту местности относительно их собственного местоположения. Было также выявлено, что вторые выгодно отличаются от первых тем, что способны лучше ориентироваться на незнакомых им территориях. Urban Tick, Mental Maps - an overview, [Электронный ресурс] // URL: (http://urbantick.blogspot.ru/2009/07/space-perception-and-mental-maps.html (дата обращения: 01.06.2016)

На сегодняшний день анализ ментальных карт осуществляется с целью решения целого ряда задач.

В 2009 году группа американских городских планировщиков опубликовала исследование, посвященное связи между транспортным поведением и образом города. Воспользовавшись инструментом ментальных карт, ученые выяснили, что те жители Лос-Анджелеса, кто передвигается по городу преимущественно как пассажир, будь то на общественном транспорте или такси, имеют намного менее полную и яркую картину города, чем те горожане, кто использует методы перемещения, требующие от них пространственной ориентации, таких как ходьба или вождение автомобиля. Mondschein A., Blumenberg E., Taylor B. Accessibility and cognition: the effect of transport mode on spatial knowledge //Urban studies. - 2010. - Т. 47. - №. 4. - С. 845-866.

Ментальные карты также явились главным инструментом американских ученых, фокусом исследования которых стало изучение восприятия комфортности и безопасности среды относительно инфраструктуры, предлагаемой разными районами. Анализ карт, на которых респонденты изобразили те районы, в которых они чувствуют себя безопасно и напротив, показал, что это ощущение в большей степени зависит не от реальной опасности (согласно статистике уличных преступлений), а от этнического состава района. Подобная закономерность была более выражена у тех респондентов, которые чаще смотрят телевидение. Qiu, Jack, and Sandra J. Ball-Rokeach. "Fear and misperception of Los Angeles urban space."

В Австралийском городе Дарвин ментальные карты были использованы для выявления районов, в которые горожане приходят за творческим настроем и вдохновением. Результаты исследования показали, что эти места в большем количестве случаев не совпадают с районами так называемых «креативных индустрий». Flew T. Creative Industries and Urban Development: creative cities in the 21st century. - Routledge, 2013.

Иногда, как в случае с проектом дизайнера Арчи Арчамбольт, ментальные карты, схематично отображающие различные районы города, вместо сетки улиц, используются не как инструмент анализа, а как средство реорганизации собственных представлений о городе, позволяющее вернуть его целостность, частично утерянную в связи постоянным использованием навигационных приложений.Co exist, Adele Petres, These Beautiful "Mental Maps" Of Cities Help Your Brain Regain What It Has Lost To [Электронный ресурс] // URL:GPShttp://www.fastcoexist.com/3053172/these-beautiful-mental-maps-of-cities-help-your-brain-regain-what-it-has-lost-to-gps/10(дата обращения: 01.06.2016)

В настоящей работе выбор метода ментальных карт продиктован несколькими причинами. Как уже было сказано, ментальные карты будут дополнять пространственный анализ, осуществляемый при помощи спонтанных данных, а именно социальных сетей. Они будут призваны объяснить, каким образом виртуально отображаемое потребление пространства соотносится с реальными практиками посетителей территории распределенного кампуса ВШЭ. На основании ментальных карт мы надеемся раскрыть те смыслы, которые различные пользователи района придают объектам, в нем расположенным, а также выявить признаки существования в этом районе особой, университетской среды.

2.3 Анализ результатов исследования

Описание методики сбора и анализа ментальных карт

В ходе данного исследования было собрано 30 ментальных карт. Часть карт были сделаны студентами ВШЭ, часть - жителями района, часть - случайными прохожими. Большинство карт, нарисованных студентами, были сделаны дистанционно, и затем пересланы в виде фотографий с кратким устным или письменным пояснением. Удалось собрать 10 карт от студентов, обучающихся в разных корпусах. Карты жителей и посетителей района были собраны непосредственно в поле. Наибольшее количество карт удалось собрать среди прохожих (посетителей района). Тем не менее, некоторые из них оказались непригодными для анализа в силу слишком низкой детальности. Меньше всего, 7 карт удалось собрать среди жителей в связи с труднодоступностью данного типа респондентов. Тем не менее, карты жителей в большинстве своем оказались достаточно детальными.

Несомненно, собрать большее количество материала было бы возможно при условии использования заготовок - карт подложек, на которых респонденты могли отметить значимые для них места и, возможно, пути. Такая вариация метода достаточно популярна, в первую очередь, потому что она упрощает анализ полученного материала, а во-вторую, потому что упрощает задачу для респондента, который в таком случае более склонен принять участие в исследовании. Однако в рамках данного исследования представлялась крайне важным получить максимально «воображаемые» карты, которые бы отображали не только наполнение района, но восприятие его границ и ориентиров. Поэтому просьба нарисовать ментальную карту района была выражена в максимально свободной, не формализованной форме и звучала примерно так: «Вы не могли бы ,пожалуйста, изобразить на карте то, каким вы видите район, в котором мы сейчас находимся, в границах между улицей Мясницкой, улицей Солянкой и Бульварным кольцом? Для нас не важна точность карты, напротив, важно как территории представляете именно вы.» Иногда, в случае, когда респонденту было сложно сориентироваться, исследуемая часть города очерчивалась ему с помощью спутникового фотоснимка местности.

Собранный материал в формате фотографий можно посмотреть в приложении к данной работе.

Дальнейшая работа с материалом состояла из нескольких этапов. В первую очередь был проведен свободный визуальный анализ, призванный уловить общие закономерности и отдельные детали, связанные с особенностью отображения тех или иных элементов. Затем все полученные карты были проанализированы на наличие в них таких элементов, как узлы, ориентиры и пути. Два других элемента анализа ментальных карт по методу Линча - границы и районы, не были задействованы, так как районы были изучены уже на первом этапе анализа, а границы не оказались достаточно отличимыми от путей.

Другие три элемента (узлы, ориентиры и пути) были нанесены на карты как по отдельности, так и в соответствии с разделением на 3 группы респондентов.

Описание методики сбора и анализа спонтанных данных

В качестве спонтанных данных для анализа были собраны данные Instagram и Twitter. Данные Instagram находятся в свободном открытом доступе, что в данном случае означает возможность получить массив исторических данных. В рамках данной работы был проанализирован массив данных за пол года (сентябрь-март 2016). Всего за этот промежуток времени на рассматриваемой территории было создано 185 тысяч геолоцированных постов.

Исторические данные Twittter необходимо покупать. Поэтому для данной работы «твиты» собирались в реальном времени, во временном промежутке с 12 марта по 5 мая. Всего удалось собрать 7800 коротких сообщений.

Сообщения Twitter использовались исключительно для определения точек концентрации активности и напротив, «немых» зон. И хотя такой массив сообщений может использоваться для извлечения смысла из самих сообщений, он не достаточен для того, чтобы это можно было сделать через алгоритм, а анализ ручным методом был бы слишком затруднительным, чтобы провести его качественно, в то время как беглый просмотр привел бы к предвзятому выхватыванию «подходящих» смыслов.

С данными Instagram было проведено несколько этапов фильтраций - фильтрация постов по дням недели и времени суток, и фильтрация по геолокации, которая позволила выделить посты, сделанные в зданиях, принадлежащим НИУ ВШЭ.

Следующий этап заключался в определении всех пользователей, создавших эти посты - предположительных студентов или сотрудников университета. После этого стало возможным отображение всех постов этих пользователей на рассматриваемой территории и фильтрация их по факультетам (опорным геотэгам).

Далее приведен анализ и сопоставление всех полученных данных.

Сравнение разных групп пользователей. Жители, посетители и студенты.

Одной из гипотез, поставленных в начале этой работы, было то, что район центрального распределенного кампуса НИУ ВШЭ по разному «проживается» разными группами пользователей - студентами, его жителями и просто посетителями. Данная гипотеза подтвердилась на основании анализа ментальных карт. Было выяснено, что эти группы не только акцентируют свое внимание на разных объектах, но и хранят в своей памяти разные части территории в качестве образа района. Более того, среди самих групп были выявлены подгруппы с порой противоречащим восприятием. Рассмотрим каждую группу более детально.

Посетители

В фокус гостей района попадают в основном 3 места - Чистые пруды, район нижнего входа в метро Китай Город и места вдоль ул. Мясницкая. При этом Мясницкая является самым знаковым местом, с наибольшим количеством ориентиров, самыми популярными из которых являются вход в метро Лубянка, маркирующий начало улицы и здание почты России как элемент, завершающий этот участок Мясницкой. Несколько человек упомянуло двор на Кривоколенном переулке, на котором находятся сразу несколько популярных ресторанов с уличными верандами и на котором вскоре появится новое здание ВШЭ. В целом такая фрагментарность восприятия среди посетителей района, которые не бывают в нем регулярно, не является удивительной. Интересно то, что вопреки ожиданиям, очень редкими оказались упоминания и даже отображения в виде путей улиц Покровка и Маросейка, на которых недавно были произведены работы по благоустройству, расширены тротуары и на которых находится очень много ресторанов и кафе. Возможно, это связано с тем, что место еще не успело закрепиться в образной картине посетителей.

Также интересно то, что среди посетителей выделились две разные группы - одни отмечали в основном знаковые места и ориентиры, такие как храмы, интересные с точки зрения архитектуры здания и бывшие доходные дома (которые не обозначены на карте в силу крайней схематичности их отображения, не позволяющего определить их положение). Эти респонденты воспринимают рассматриваемый район прежде всего как часть старой Москвы, исторического центра. Другая категория посетителей (молодые респонденты) воспринимает район как «тусовочный», отмечая в нем в основном бары, клубы, рестораны и, видимо как следствие, банкоматы.

Интересно, что по сравнению со всеми остальными группами, территория вокруг пруда используется посетителями наиболее активно.

Жители

Как можно заметить, все опрошенные местные жители на своих ментальных картах отобразили лишь ту часть района, которая находится вблизи Чистых прудов. При этом сами респонденты были встречены в совершенно разных частях исследуемого участка. Сложно сказать, с чем связана такая география, так как практически никто из респондентов не отобразил на карте свой дом. Однако то обстоятельство, что метро Чистые пруды, Чистопрудный бульвар и сами пруды были обозначены жителями в качестве ориентиров (при этом в отличие от посетителей не наблюдается концентрации вокруг них узлов), возможно говорит о том, что жители в первую очередь идентифицируют свое место проживания как район «Чистых прудов», что было также ясно из их комментариев во время составления ментальных карт. Таким образом, пруды и бульвар являются для них не столько точкой притяжения, как для посетителей, сколько символом.

Среди жителей, так же как и среди посетителей, прослеживалась тенденция восприятия, предполагающая разделение их на две смысловых группы. Так, те жители, которые сказали, что живут в этом районе с самого детства, изобразили абстрактные, не детализированные карты, главной и подавляющей доминантой которых были сами Чистые пруды. Те же жители, которые сказали, что переехали на Чистые пруды не так давно, изобразили на ментальных картах множество значимых для них мест, среди которых можно выделить места, связанные с детьми (мамы, встреченные на дворовых детских площадках), а также рестораны и кафе верхнего ценового сегмента. При этом нужно отметить, что 3 из 4 опрошенных «новых местных» оказались иностранцами - англичанином и француженками, что с одной стороны говорит о том, что в данном районе, по всей видимости, проживает большое количество иностранцев, а с другой, что отличие их ментальных карт могло быть обусловлено различиями в восприятии пространства жителей разных стран.

Интересно, что объединяющим элементом для двух групп стал магазин «Дикси», который был упомянут устно или изображен на карте с указанием на то, что в районе не хватает повседневных объектов обслуживания, таких, как продуктовые магазины.

Студенты

Сразу можно отметить, что полученный коллективный образ студентов является наиболее разнообразным по географии. Можно заметить, что ориентиры распределены практически равномерно по всей территории и что их соединяет множество путей, в том числе и сквозных, проходящих не через основные улицы. Предположительно это связано с необходимостью студентов курсировать между своими корпусами и главных зданием, а значит находить кратчайшие пути, а также тем, что большинство из них привязано к станциям метро.

Отмеченные студентами узлы во многом совпали с узлами местных жителей, при этом были отмечены менее дорогие кафе быстрого питания и несколько антикафе. Помимо этого также несколько раз был упомянут магазин «Дикси».

Районы согласно ментальным картам

Перейдем к рассмотрению районов и ареалов, которые были выявлены в ходе первичного визуального анализа ментальных карт, но не отображены на аналитических картах в силу своей абстрактности.

Гипотеза о том, что активность района во многом связана с такими вечерними и ночными развлечениями, как рестораны, бары и клубы, подтверждается анализом распределения постов инстаграм во времени. Как можно заметить, эти карты отличаются совсем незначительно, лишь только некоторые объекты отличаются заметно большей активностью днем.

Пустота вокруг Хитровки

Самым очевидным выводом, который бросается в глаза как при анализе ментальных карт жителей, так и при анализе карт социальных сетей - является отсутствие активности и образов в районе Ивановкой горки, а особенно ее нижней части - Кулишков и Хитровки.

Этот район является примером хорошо сохранившейся части исторического центра, в котором расположено множество церквей. Согласно карте постов Twitter эта часть района кажется почти «немой». Самыми популярными местами этого района являются арт-кластер «Хохловские палаты».

Изучение распределения активности студентов говорит о том, что даже те студенты, которые учатся в корпусах, расположенных ближе к Кулишкам, чаще бывают в местах, находящихся в верхней части рассматриваемого района (активностью отличаются лишь сами учебные корпуса). Лишь только студенты факультета коммуникаций, медиа и дизайна посещают места вокруг здания своего факультета. Такие результаты могут быть связаны как с большей их активностью в сети Instagram, обусловленной медийно-творческой направленностью их факультета, так и их большей связью и интересом к окружающей территории (не случайно именно от них исходила инициатива создания Арт-проекта «МедиаДвор»). При рассмотрении результатов анализа совмещенных вместе ориентиров и узлов всех трех групп, можно заключить, что отсутствие образа нижней части Ивановской горки связано с отсутствием в этой части района какого-либо ориентира(как метро) или достаточно сильного узла (как метро).

Скорее всего, если концентрация зданий на Лубянке будет увеличиваться, а корпуса рядом с Трехсвятительским (в том числе и множество корпусов, находящихся на реконструкции) не получат дополнительной точки притяжения в своем районе, вся студенческая жизнь будет стремиться к узлу Мясницкой, возможно проходя через узел Покровки. Таким образом, будет развиваться лишь верхняя часть задуманного района центрального распределенного кампуса, в то время как его нижняя часть так и останется довольно пустынной.

Стоит отметить, что изначально выдвинутая гипотеза о том, что сейчас университет составляет часть образа среды, не подтвердилась ни для группы жителей, ни для группы посетителей района. Практически никто, за единственным исключением, не указал в своих ментальных картах корпуса ВШЭ. Возможно, члены этих групп косвенно и ощущают присутствие в районе большого количества людей, связанных с университетом, однако в сформулированный образ это ощущение не сложилось. Более того, возникают сомнения и на счет ощущения присутствия университетских людей в районе, так как согласно анализу географии постов и ментальных карт студентов, они стремятся к тем же популярным местам, что и все остальные пользователи, растворяясь в толпе и не задерживаясь вокруг учебных корпусов на Покровском бульваре и Трехсвятительском.

Тем не менее, сравнение путей всех трех групп респондентов говорит о том, что студенты, как уже было упомянуто, все же имеют более широкую географию образа района, хотя она возможно и связана с транзитными перемещениями между корпусами ВШЭ и метро.

Создание на их пути точек притяжения, возможно, помогло бы расширить и само использование среды.

Применение метода анализа ментальных карт, дополненного пространственно-временным анализом спонтанных данных, позволило увидеть некоторые ключевые проблемы рассматриваемой территории.

Выяснилось, что район центрального распределенного кампуса НИУ ВШЭ действительно по-разному «проживается» разными группами пользователей - студентами, его жителями и просто посетителями.

Посетители воспринимают район весьма фрагментарно, два противоположных образа - района баров и клубов и части «старой Москвы» с церквями и храмами, уживаются на территории ограниченных пространств вокруг Чистых прудов, метро Китай Город и улицы Мясницкая.

Жители же воспринимают всю территорию как район Чистых прудов, причем для «старожилов» это территория является просто символической данностью, а для новоприбывших жителей представляет активный ресурс центральных функций. городской кампус университет

Образ района, сложившийся у студентов, как-бы объединяет образы двух других групп, как в плане ориентиров, так и в плане географии, что частично связано с необходимость перемещения между своим и административным корпусами и привязанностью к остановкам метро.

Гипотеза о том, что восприятие рассматриваемой территории является фрагментарным, подтвердилась на основе паттернов потребления пространства согласно социальным сетям. Анализ когнитивных образов подтвердил сделанные выводы, продемонстрировав существование целых отрезков территории, воспринимаемых в качестве «серых зон офисов» или, напротив, концентраций исключительно ночных барных развлечений. Последнее также подтвердилось временным анализом постов социальных сетей.

Очевидной проблемой территории стало отсутствие образов и активности в южной части района.

Рассмотрение результатов анализа совмещенных карт ориентиров и узлов всех трех групп показало, что невысокая степень активности нижней части Ивановской горки, связанная с отсутствием в этой части района какого-либо ориентира или достаточно сильного узла (как метро), не выходит на более высокий уровень за счет концентрации в этой части района учебных корпусов, что говорит о несостоятельности на данный момент поставленной гипотезы об активации среды за счет присутствия в ней студентов.

Изучение распределения активности студентов в социальных сетях показало, что даже те студенты, которые учатся в корпусах, расположенных ближе к Кулишкам, чаще бывают в местах, находящихся в верхней части рассматриваемого района. То обстоятельство, что северная часть района и так является самой активной и людной, а также то, что почти никто из респондентов группы жителей и посетителей не упомянул в своих ментальных картах здания ВШЭ, говорит о том, что сейчас работники и учащиеся Вышки просто растворяются в общем потоке и университет не составляет яркую часть образа среды.

Заключение

В данной работе была предпринята попытка рассмотреть относительно новый и неизученный феномен городского университета на примере центрального распределенного кампуса ВШЭ. В фокусе данной работы были не экономические аспекты влияния крупного якорного института на город, а то, как концентрация новых идей, творческого потенциала, научных исследований и молодых людей может влиять на конкретный центральный городской район. Особый интерес представлял тот образ, который существует в воображении разных пользователей района, а также их модель использования территории.