Происхождение жизни на Земле

Размещено на http://www.allbest.ru

Происхождение жизни на Земле

Могла ли жизнь возникнуть случайно?

Чарлз Дарвин, выдвинув свою теорию эволюции, допустил возможность, что жизнь „изначально вложена творцом в незначительное число форм или только в одну“. Но в настоящее время сторонники эволюционной теории обычно ни словом не упоминают Создателя. Вместо этого была возрождена некогда отвергнутая теория самозарождения жизни, хотя и в несколько измененном виде.

Убежденность в своего рода самозарождении появилась несколько столетий назад. В XVII веке эта теория поддерживалась даже такими уважаемыми учеными, как Фрэнсис Бэкон и Уильям Гарвей. Однако к XIX веку Луи Пастер и другие ученые, казалось, нанесли ей смертельный удар, экспериментально доказав, что жизнь происходит только от уже существующей жизни. Тем не менее, из необходимости эволюционисты предполагают, что когда-то давно микроскопические формы жизни возникли, должно быть, спонтанно, каким-то образом из неживой материи.

Новая версия теории самозарождения

Одна из современных эволюционных концепций об истоках жизни излагается в книге Ричарда Докинса The Selfish Gene (Эгоистичный ген). Согласно его теории, вначале земля имела атмосферу, состоявшую из углекислого газа, метана, аммиака и воды. Под влиянием энергии солнечного излучения и, может быть, благодаря молниям или вулканическим извержениям, эти простые соединения расщеплялись и затем преобразовывались в аминокислоты. Их разновидности постепенно скапливались в морях и образовывали соединения, подобные белкам. В результате, говорит он, океан превратился в «первичный бульон», на первых порах неживой.

Затем, согласно описанию Докинса, «случайно образовалась особенно примечательная молекула» -- молекула, способная к самовоспроизведению. Хотя он и признает, что такой случай был чрезвычайно маловероятен, но, тем не менее, утверждает, что это не могло быть иначе. Подобные молекулы группировались и затем, опять-таки благодаря чрезвычайно маловероятному случаю, со всех сторон окутывались другими белковыми молекулами, которые имели защитную функцию и служили мембраной. Таким образом, как утверждают, первая живая клетка произвела сама себя.

Теперь читатель, может быть, поймет комментарий Докинса из предисловия к его книге: «Эту книгу следует читать почти так, как если бы это был научно-фантастический роман». Но читатели литературы по данному вопросу обнаружат, что его подход не является исключением. В большинстве других книг об эволюции к трудной проблеме объяснения происхождения жизни из неживой материи также подходят поверхностно. Поэтому профессор зоологического факультета Кембриджского университета Уильям Торп высказывался перед коллегами следующим образом: «Все поверхностные размышления и обсуждения относительно возникновения жизни, опубликованные за последние десять-пятнадцать лет, оказывались чересчур наивными и весьма легковесными. Похоже, что проблема действительно так же далека от разрешения, как и прежде».

Благодаря бурному росту знаний за последнее время, пропасть между неживой материей и живыми организмами только увеличилась. Было установлено, что даже древнейшие известные нам одноклеточные организмы непостижимо сложны. «Проблема биологии -- найти простое начало, -- говорят астрономы Фред Хойл и Чандра Викремасингхе. -- Найденные в породах ископаемые остатки древних форм жизни не обнаруживают простого начала... Следовательно, эволюционная теория лишена должного основания». По мере накопления информации все труднее становится объяснить, как могли возникнуть случайно такие неимоверно сложные микроскопические формы жизни.

Согласно представлению, лежащему в основе эволюционной теории, главными этапами возникновения жизни являются (1) существование подходящей первичной атмосферы и (2) концентрация в океанах органического бульона, состоящего из «простых», необходимых для жизни молекул. Из них (3) образуются белки и нуклеотиды (сложные химические соединения), которые (4) соединяются и приобретают мембрану, (5) развивая затем генетический код и начиная производить копии самих себя. Находятся ли эти этапы в согласии с имеющимися фактами?

Первичная атмосфера

В 1953 году Стэнли Миллер подверг «атмосферу», состоявшую из водорода, метана, аммиака и водяного пара, электрическим разрядам. При этом образовались некоторые из многочисленных существующих аминокислот, входящих в состав белков. Однако он получил лишь 4 из 20 аминокислот, необходимых для жизни. Более 30 лет спустя ученые все еще не могли произвести экспериментально все 20 необходимых аминокислот в условиях, которые можно было бы считать вероятными.

Миллер полагал, что первичная атмосфера земли соответствовала атмосфере внутри его экспериментальной камеры. Почему? Он и его сотрудник позже выразили причину: «Синтез биологически значимых соединений происходит только в восстановительных условиях [без свободного кислорода в атмосфере]». По теории же других эволюционистов, кислород был в наличии. Затруднение, которое возникает из-за этого перед защитниками эволюции, Хитчинг описывает так: «Если бы в воздухе был кислород, то первая аминокислота никогда бы не образовалась; а без кислорода она была бы уничтожена космическими лучами».

Факт тот, что всякая попытка установить состав первичной атмосферы земли может основываться только на одних догадках или предположениях. Никто не знает точно, из чего она состояла.

Мог ли образоваться «первичный бульон»?

Насколько вероятно, что аминокислоты, предположительно сформировавшиеся в атмосфере, осели и образовали «первичный бульон» в океанах? Абсолютно невероятно, потому что та же энергия, которая расщепляла бы в атмосфере простые химические соединения, еще быстрее разлагала бы на составные части любые образовавшиеся сложные аминокислоты. Интересно, что в миллерском эксперименте с электрическим разрядом в «атмосфере» четыре полученные аминокислоты сохранились только благодаря тому, что он убрал их из зоны разряда. Если бы он оставил их там, разряд разложил бы их вновь на части.

Допустим, что аминокислоты каким-то образом добрались до океанов и укрылись от губительной ультрафиолетовой радиации в атмосфере. И что же потом? Хитчинг объясняет: «Под поверхностью воды было бы недостаточно энергии для активации последующих химических реакций; вода в любом случае препятствует росту более сложных молекул».

Итак, для того чтобы из аминокислот, находящихся в воде, образовались более крупные молекулы и белки, пригодные для зарождения жизни, аминокислоты должны были выйти из воды. Но если они выйдут из воды, им опять будет не избежать губительного воздействия ультрафиолетовых лучей! «Иными словами, теоретическая вероятность пройти даже эту первую и сравнительно легкую стадию [получения аминокислот] эволюции жизни равна нулю», -- говорит Хитчинг.

Хотя обычно и принято утверждать, что жизнь спонтанно зародилась в океанах, но водная среда просто не благоприятствует необходимым химическим процессам. Химик Ричард Дикерсон объясняет: «Поэтому трудно представить себе, как могла протекать в водной среде первичного океана полимеризация [объединение простых молекул в сложные], так как присутствие воды содействует не полимеризации, а деполимеризации [расщеплению крупных молекул на более простые]». Биохимик Джордж Уолд согласен с этим мнением. Он говорит: «Гораздо вероятнее спонтанное растворение, и поэтому оно происходит гораздо быстрее, чем спонтанный синтез». Это значит, что накопления «первичного бульона» не было! Уолд считает это «самой упрямой проблемой, с которой мы [эволюционисты] сталкиваемся».

Существует, однако, еще одна упрямая проблема. Как известно, имеется более 100 различных аминокислот, но для белков живых организмов необходимо лишь 20. Кроме того, они встречаются в двух формах: одни молекулы имеют «правую асимметрию», а другие -- «левую». При случайном образовании, как в случае теоретического первичного бульона, одна половина, по всей вероятности, будет иметь правую структуру, другая половина -- левую. Причина того, почему в живых организмах дается предпочтение одной форме, не известна. И все же из 20 аминокислот, участвующих в образовании белков живых организмов, левую асимметрию или структуру имеют все!

Как же могло произойти, что в «бульоне» случайно объединялись только определенные необходимые виды? Физик Дж. Д. Бернал допускает: «Следует признать, что возникновение асимметрии все еще остается одной из наиболее трудных задач в объяснении структурных характеристик жизни». Его заключение гласит: «Возможно, что нам никогда не удастся объяснить асимметрию».

Вероятность и спонтанное возникновение белков

Каковы шансы, чтобы правильные аминокислоты соединились и образовали белковую молекулу? Наглядным примером может послужить большая куча красной и белой фасоли, в которой красные и белые семена взяты в равном количестве и хорошо перемешаны. В данном случае здесь более 100 разновидностей фасоли. Если бы мы теперь зачерпнули из этой кучи совком, то что бы он содержал? Чтобы извлечь семена фасоли, изображающие основные компоненты белка, мы должны были бы зачерпнуть только одни красные и ни одного белого семени! Помимо этого, в нашем совке должно находиться только 20 разновидностей красной фасоли, и каждое семя должно занимать определенное, предназначенное лишь ему место в совке. В построении белков достаточно одного-единственного промаха в осуществлении этих условий, чтобы расстроить функцию данного белка. Фасоль в нашей воображаемой куче можно размешивать и вычерпывать сколько угодно, но приведет ли это к правильной комбинации? Нет. Как же тогда могло произойти нечто подобное в гипотетическом первичном бульоне?

Необходимые для жизни белки состоят из очень сложных молекул. Какова вероятность случайного образования в первичном бульоне хотя бы простой белковой молекулы? Вероятность, как признают эволюционисты, равна 1 : 10113 (единица со 113 нулями). Однако любое событие, вероятность которого равна 1 : 1050, уже отклоняется математиками как неосуществимое событие. Чтобы охватить вероятность или шансы, о которых здесь идет речь, стоит представить себе, что число 10113 превышает предполагаемое число всех атомов во вселенной!

Некоторые белки служат как структурные элементы, а другие -- как ферменты. Последние ускоряют необходимые химические реакции в клетке. Без них клетка погибла бы. Для обеспечения жизненных процессов клетки требуется не каких-нибудь несколько, а 2 000 белков, действующих в качестве ферментов. Каковы шансы случайного возникновения всех их? Вероятность равна 1 : 1040000! «Вероятность, -- как утверждает Хойл, -- вопиюще мала, до того мала, что это было бы немыслимо даже в том случае, если бы вся вселенная состояла из органического бульона». Он добавляет: «Это простое вычисление показывает полную несостоятельность концепции [спонтанного] возникновения жизни на Земле, если только социальное мировоззрение или научное образование не привели человека к предубеждению».

В действительности же вероятность еще гораздо меньшая, чем показывает это «вопиюще малое» число. Клетку должна окружать мембрана. Однако эта мембрана имеет чрезвычайно сложную структуру, в состав которой входят белковые, сахарные и жировые молекулы. По поводу этого эволюционист Лесли Оргел пишет: «Современные клеточные мембраны содержат в себе каналы и насосы, которые четко контролируют доставку и выведение питательных веществ, а также продуктов обмена веществ, ионов металлов и так далее. Эти специализированные каналы включают в себя высокоспецифические белки, то есть молекулы, которые не могли существовать в самом начале эволюции жизни».

Замечательный генетический код

Намного сложнее вышеупомянутого было бы появление нуклеотидов, которые входят в состав РНК и ДНК и образуют генетический код. В ДНК находится пять гистонов (которые, вероятно, играют роль в регуляции деятельности генов). Вероятность образования хотя бы простейшего из этих гистонов оценивается в 1 : 20100 -- еще одно огромное число, которое «превышает сумму всех атомов во всех звездах и галактиках, видимых при помощи самых больших астрономических телескопов».

Еще труднее объяснить эволюционной теорией возникновение полного генетического кода, являющегося необходимым условием для размножения клетки. В связи с белками и ДНК в голову приходит старая загадка о том, кто появился первым -- курица или яйцо. Хитчинг говорит: «Образование белков зависит от ДНК. Но ДНК не может образоваться без уже существующего белка». Итак, остается парадокс, выдвинутый Дикерсоном: «Что возникло сначала», белок или ДНК? Он утверждает: «Ответ должен гласить: „Они развились параллельно“». В сущности, он говорит, что «курица» и «яйцо» развились одновременно, не происходя друг от друга. Кажется ли это разумным? Один научный журналист оценивает это так: «Возникновение генетического кода представляет собой сложную проблему типа „курица или яйцо“, и она пока что остается совершенно неразрешенной».

Химик Дикерсон также сделал следующий интересный комментарий: «Эволюция генетического аппарата -- это та ступень, для которой нет лабораторных моделей; поэтому рассуждать можно бесконечно, безо всяких ограничений неудобными фактами». Но можно ли назвать научным подход, при котором запросто отмахиваются от лавины «неудобных фактов»? Лесли Оргел называет существование генетического кода «самым запутанным аспектом проблемы возникновения жизни». А Фрэнсис Крик пришел к заключению: «Несмотря на то, что генетический код почти универсален, механизм, необходимый для его воплощения, слишком сложен, чтобы появиться в один момент».

Стараясь уклониться от неизбежного вывода, что невозможное осуществилось «в один момент», эволюционисты выступают за постепенный процесс, при котором шаг за шагом мог бы действовать естественный отбор. Однако без генетического кода, обеспечивающего размножение, не может быть никакого материала для естественного отбора.

Удивительный фотосинтез

Здесь эволюционная теория сталкивается со следующим препятствием. На каком-то этапе в ходе своего развития первичная клетка должна была изобрести нечто, что решительно преобразовало жизнь на земле -- фотосинтез. Ученые до сих пор не понимают полностью этот процесс, в котором растения усваивают углекислый газ и выделяют кислород. Он, как говорит биолог Ф. В. Вент, является «процессом, который пока что никому не удалось воспроизвести в пробирке». Крошечная же, простая клетка будто бы случайно дала ему начало.

Благодаря фотосинтезу, атмосфера, не содержавшая свободного кислорода, превратилась в атмосферу, в которой каждая пятая молекула является молекулой кислорода. В результате животные могли дышать и жить, и мог образоваться озоновый слой, защищающий все живое от губительного воздействия ультрафиолетовой радиации. Можно ли объяснить замечательное стечение всех этих обстоятельств простой случайностью?

Участвовал ли интеллект?

Сталкиваясь с фактом, что вероятность случайного появления живой клетки исчезающе мала, некоторые эволюционисты чувствуют себя вынужденными отступить. Например, авторы книги Evolution from Space (Эволюция из космоса) (Хойл и Викремасингхе) пасуют следующим образом: «Эти вопросы слишком сложны, чтобы браться за числа». Они добавляют: «Больший и лучший первичный бульон никак не может выручить нас, как мы сами на то надеялись год или два тому назад. Числа, полученные нами выше, по существу, так же непреодолимы для универсального бульона, как и для земного».

Признав, что в возникновении жизни должен был играть какую-то роль интеллект, авторы продолжают: «В самом деле такая теория настолько очевидна, что надо спросить себя, почему она не находит всеобщего признания, как нечто само собой разумеющееся. Причины скорее психологического, чем научного характера». Поэтому можно прийти к заключению, что единственно вероятным объяснением того, почему большинство эволюционистов придерживается случайного происхождения жизни и отвергает, как выразился Докинс, всякую «целесообразность, замысел или подвластность руководству», является «психологический» барьер. В самом деле даже Хойл и Викремасингхе, признав необходимость интеллекта, говорят, что они не верят, что инициатором возникновения жизни был Создатель как личность. По их мнению, интеллект является обязательным, но Создатель неприемлем. Не находим ли мы это противоречием?

Научно ли это?

Прежде чем признать самозарождение жизни как научный факт, его следовало бы подтвердить научным методом. Этот метод описывается следующим образом: наблюдай происходящее; на основании этих наблюдений разработай теорию, которая может дать истинное представление о действительности; проверь теорию дальнейшими наблюдениями и опытами; проследи, сбываются ли предсказания, основанные на этой теории.

Ученым, пытающимся руководствоваться научным методом, не удалось увидеть самозарождение жизни. Нет доказательств того, что оно происходит сейчас, а раньше, когда оно, по словам эволюционистов, происходило, конечно же, не существовало никаких человеческих наблюдателей. Ни одна теория, имеющая к этому отношение, не была подтверждена наблюдениями. Лабораторные эксперименты по воспроизведению самозарождения потерпели неудачу. Предсказания, основанные на теории, не осуществились. Можно ли говорить о честной науке, если, несмотря на подобную несостоятельность в применении научного метода, такая теория превозносится на уровень факта?

С другой стороны, имеется достаточно доказательств в пользу того, что самозарождение жизни из неживой материи невозможно. Как признает профессор Гарвардского университета Уолд, «стоит только рассмотреть объем этой задачи, чтобы признать, что самозарождение живого организма невозможно». Но во что, в сущности, верит этот защитник эволюции? Он отвечает: «Все же, я верю, что наше существование на земле является результатом самозарождения». Звучит ли это, как объективная наука?

Британский биолог Джозеф Хенри Вуджер описал такие рассуждения следующим образом: «Утверждение, что то, во что мы желаем верить, случилось на самом деле, является простым догматизмом». Что побудило ученых принять это явное несоблюдение научного метода? Хорошо известный эволюционист Лорен Айсели допустил следующее: «Наука, после того как она упрекала теолога в том, что он полагается на мифы и чудеса, нашла себя в незавидном положении, создав собственную мифологию, а именно предположение, что в первобытное время действительно произошло то, что после долгих усилий не могло быть доказано как происходящее сегодня».

На основании доказательств можно сказать, что теория самозарождения жизни скорее относится к области научной фантастики, чем к области научных фактов. Многие сторонники этой теории, очевидно, отказались от научного метода, чтобы верить в то, во что им нравится верить. Вопреки факту, что шанс случайного возникновения жизни неимоверно мал, упрямый догматизм преобладает над осторожностью, которая обычно диктуется научным методом.

С этим соглашаются не все ученые

Однако не все ученые глухи к альтернативе. Например, физик Г. С. Липсон, учитывая ничтожную вероятность самозарождения жизни, сказал: «Единственно приемлемым объяснением является сотворение. Я знаю, что это означает анафему как для физиков, так и для меня, но мы не должны отвергать теорию, которая нам не нравится, если экспериментальные данные поддерживают ее». Он также заметил, что после публикации книги Дарвина Происхождение видов «эволюция стала в некотором смысле научной религией; почти все ученые приняли ее, и многие готовы „подогнать“ свои наблюдения, только чтобы они совпали с ней». Печальный, но правдивый комментарий.

Профессор Кардиффского университета Чандра Викремасингхе сказал: «С самого начала моего научного образования мои мозги подверглись тщательной промывке, после чего я стал верить, что наука не совместима ни с какой формой намеренного сотворения. Это представление пришлось отбросить с большим трудом. Я чувствую себя очень неловко в моем положении, с тем складом ума, который обнаруживается у меня теперь. Но логического выхода из этого нет... Возникновение жизни в результате химической катастрофы на земле можно сравнить с поиском определенной песчинки на пляжах всех планет вселенной -- и нахождением ее». Иными словами, жизнь просто не может быть результатом химической катастрофы. Поэтому Викремасингхе приходит к заключению: «Чтобы понять точное распределение химических элементов жизни, нам не остается ничего больше, как воззвать к сотворению в универсальном масштабе».

Астроном Роберт Ястров сказал: «У ученых нет доказательства, что жизнь не является результатом акта сотворения».

Но даже если каким-то образом произошло самозарождение первой клетки, то существуют ли доказательства, что она затем эволюционировала во все существа, которые когда-либо жили на земле? На этот вопрос отвечают ископаемые остатки организмов.

Слово -- ископаемым

Ископаемые -- это остатки древних форм жизни, сохранившиеся в земной коре. К ним относятся скелеты или такие части скелета, как кости, зубы или раковины. Ископаемым может также быть след жизнедеятельности когда-то жившего существа, например отпечаток ноги или следы передвижения. Многие ископаемые не сохранили свой первичный состав, а состоят из минеральных отложений, которые просочились в них и приняли их форму.

Почему ископаемые важны для теории эволюции? Генетик Дж. Л. Стеббинс привел одну из главных причин: «Ни один биолог не видел своими глазами эволюционного происхождения какой-либо из основных групп организмов». Не видно, чтобы организмы, существующие сегодня на земле, развивались дальше. Напротив, все они завершены в своем строении и обособлены от других типов. Генетик Феодосий Добжанский писал: «Живой мир не является единым рядом... связанным непрерывной серией переходных форм». А Чарлз Дарвин допускал, что «обособленность видовых форм и... отсутствие между ними бесчисленных связующих звеньев, представляет очевидные трудности».

Следовательно, обособленность современных видов живых существ не поддерживает теории эволюции. Именно поэтому большое значение приобрело свидетельство ископаемых -- палеонтологическая летопись. Считалось, что, по меньшей мере, ископаемые остатки послужат подтверждением, в котором нуждается эволюционная теория.

Чего следовало бы ожидать

Если бы эволюция была фактом, то ископаемые, несомненно, свидетельствовали бы о постепенном переходе одного вида в другой. Это было бы так, независимо от того, какой вариант эволюционной теории принимается. Даже ученые, которые верят в более быстрые преобразования, связанные с теорией «прерывистого равновесия», допускают, что эти преобразования, вероятно, длились многие тысячелетия. Поэтому не разумно полагать, что нет абсолютно никакой необходимости в ископаемых связующих звеньях.

Также, если бы эволюция основывалась на фактах, то следовало бы ожидать, что палеонтологическая летопись обнаружит зачатки новых структур в живых организмах. По крайней мере у некоторых ископаемых должны были бы обнаружиться развивающиеся руки, ноги, крылья, глаза и другие кости и органы. Например, должны были бы встретиться плавники рыб, превращающиеся в ноги земноводных, и жабры, постепенно превращающиеся в легкие. Должны были бы существовать пресмыкающиеся, передние конечности которых превращались бы в птичьи крылья, задние конечности -- в когтистые лапы, чешуя -- в перья, а рот -- в роговой клюв.

Относительно этой теории в британском журнале New Scientist (Нью сайентист) говорится: «Она предсказывает, что полная палеонтологическая летопись должна состоять из родословных линий организмов, показывающих, что на протяжении длительных промежутков времени непрерывно происходит постепенное преобразование». Сам Дарвин утверждал: «Число промежуточных и переходных звеньев между всеми живущими ныне и угасшими видами должно было быть непостижимо велико».

С другой стороны, если фактам соответствует сообщение книги Бытие о сотворении, то палеонтологическая летопись не должна показывать переходов одной формы жизни в другую. Она должна отражать утверждение Библии, согласно которому различные живые существа размножаются только «по роду их» (Бытие 1:11, 12, 21, 24, 25). Если живые организмы появились в результате акта сотворения, то в палеонтологической летописи не должны встречаться недоразвитые кости или органы. Все ископаемые должны быть полностью сформировавшимися и такими же сложными, как и современные организмы.

К тому же, если живые существа были созданы, то было бы логично ожидать, чтобы они появлялись в палеонтологической летописи внезапно, безо всякой связи с какими-либо предшествующими формами. И если бы выявилось именно это, то что тогда? Дарвин честно признавался: «Если бы многочисленные виды... действительно сразу начинали свое существование, то этот факт был бы роковым для теории эволюции».

Насколько полна летопись?

Однако достаточно ли полна палеонтологическая летопись, чтобы можно было беспристрастно проверить, что же она подтверждает: сотворение или эволюцию? Более ста лет тому назад Дарвин сомневался в этом. Какие «недостатки» имела палеонтологическая летопись в его время? Она не содержала переходных звеньев, необходимых для подтверждения его теории. Это обстоятельство заставило его сказать: «Почему же в таком случае каждая геологическая формация и каждый слой не переполнены такими промежуточными звеньями? Действительно, геология не открывает нам такой вполне непрерывной цепи организмов, и это, быть может, наиболее очевидное и серьезное возражение, которое может быть сделано против моей теории».

Палеонтологическая летопись в свое время разочаровала Дарвина еще и в другом отношении. Он объяснял: «Многие палеонтологи... настойчиво указывали на внезапное появление в разных формациях целых групп видов как на роковое возражение, опровергающее мнение об изменяемости видов». Он добавил: «Есть еще другое подобное же затруднение и притом еще более серьезное. Это то обстоятельство, что виды, принадлежащие к различным главным отделам животного царства, внезапно появляются в самых нижних из тех слоев, в которых нам известны органические остатки... Этот факт нужно пока признать необъяснимым, и на него можно справедливо указывать как на сильное возражение против защищаемых здесь [эволюционных] взглядов».

Дарвин пытался объяснить эти колоссальные проблемы, подвергая палеонтологическую летопись критике. Он сказал: «Я смотрю на геологическую летопись, как на историю мира, не вполне сохранившуюся... вследствие крайней неполноты». Он и другие ученые полагали, что в течение последующего времени недостающие ископаемые звенья определенно будут найдены.

К настоящему моменту, после ста с лишним лет обширных раскопок, было обнаружено огромное количество ископаемого материала. По-прежнему ли летопись в состоянии «крайней неполноты»? Книга Processes of Organic Evolution (Процессы органической эволюции) дает следующий комментарий: «Свидетельства прежних форм жизни сегодня многочисленны и становятся все более богатыми по мере того, как палеонтологи находят, описывают и сравнивают новые ископаемые». Портер Киер, ученый Смитсоновского института, добавляет: «В музеях по всему миру имеется около ста миллионов ископаемых, которые все внесены в каталоги и определены». Поэтому в труде A Guide to Earth History (Руководство по истории земли) заявляется: «При помощи ископаемых палеонтологи теперь в состоянии дать нам отличную картину жизни минувших веков».

О чем свидетельствует летопись теперь, после того как прошло столько времени и были собраны миллионы ископаемых? Эволюционист Стивен Стэнли отмечает, что эти ископаемые «открывают новые и неожиданные обстоятельства относительно нашего биологического происхождения». В книге A View of Life (Взгляд на жизнь), написанной тремя эволюционистами, говорится: «Палеонтологическая летопись полна тенденций, которые палеонтологи пока не в состоянии объяснить». Что эти ученые-эволюционисты находят «неожиданным», и что они «не в состоянии объяснить»?

Таких ученых смущает факт, что доступное теперь, обширное свидетельство ископаемых показывает то же, что и во дни Дарвина: основные группы живых организмов появились внезапно и на протяжении долгих периодов не испытывали заметных преобразований. Никаких переходных форм от одной крупной группы живых организмов к другой вообще не было найдено. Палеонтологическая летопись, таким образом, говорит прямо противоположное тому, что от нее ожидалось.

После сорокалетних исследований шведский ботаник Гериберт Нильсон описал ситуацию следующими словами: «Исходя из палеобиологических фактов, невозможно создать даже карикатуру эволюции. Ископаемого материала сегодня накопилось так много, что... отсутствие переходного ряда нельзя объяснить скудостью материала. Пробелы реальны, они никогда не будут восполнены».

Жизнь появляется внезапно

Рассмотрим доказательства немного подробнее. В своей книге Red Giants and White Dwarfs (Красные гиганты и белые карлики) Роберт Ястров утверждает: «Когда-то, в течение первого миллиарда лет, на земной поверхности появилась жизнь. Живые организмы медленно, как показывает палеонтологическая летопись, поднимались вверх по лестнице, от простых до высших форм». Судя по этому описанию, можно подумать, что палеонтологическая летопись подтверждает медленную эволюцию живого мира от первых «простых» до сложных форм. Однако в той же книге говорится: «Критический первый миллиард лет, в течение которого зародилась жизнь, -- это чистые страницы в истории земли».

Можно ли действительно назвать «простыми» эти первые формы жизни? «Если вернуться по времени до самых древних горных пород, то находящиеся в этих породах окаменелости древних форм жизни не обнаруживают простого начала, -- говорится в книге Evolution From Space (Эволюция из космоса). -- Хотя ископаемые бактерии, водоросли и грибы, может быть, и кажутся нам простыми по сравнению с собакой или лошадью, но их информационное содержание остается чрезвычайно высоким. Биохимическая сложность жизни существовала большей частью уже во время образования древнейших пород земной поверхности».

Можно ли, исходя из этого начала, найти какие-нибудь доказательства, подтверждающие, что одноклеточные организмы развивались в многоклеточные? «Палеонтологическая летопись не содержит ни малейшего следа предварительных стадий в развитии многоклеточных организмов», -- говорит Ястров. Наоборот, «хроника пород, -- объясняет он, -- не содержит почти ничего, кроме бактерий и одноклеточных растений, пока, около одного миллиарда лет назад, после трех миллиардов лет невидимого прогресса, не произошел коренной перелом. На земле появились первые многоклеточные существа».

Таким образом, в начале так называемого кембрийского периода в палеонтологической летописи происходит необъяснимый, поразительный сдвиг. Большое разнообразие полностью развитых, сложных представителей морской фауны, многие из которых имели твердую наружную раковину, появилось так внезапно, что это время часто называют «взрывом» живых существ. В книге A View of Life (Взгляд на жизнь) это описывается следующим образом: «Начиная с нижнего кембрийского периода и в течение дальнейших 10 миллионов лет, впервые появились все основные группы животных с беспозвоночным скелетом, причем с самым впечатляющим увеличением разнообразия за всю историю нашей планеты». Появились улитки, губки, морские звезды, ракообразные животные, так называемые трилобиты, и многие другие сложные представители морской фауны. Интересно, что в той же книге делается следующее замечание: «У некоторых вымерших трилобитов фактически развиты более сложные и совершенные глаза, чем у любых современных членистоногих».

Имеются ли ископаемые связующие звенья между этой вспышкой жизни и докембрийским временем? Во дни Дарвина таких звеньев не существовало. Он признавался: «На вопрос, почему мы не находим богатых ископаемыми отложений, относящихся к этим предполагаемым древнейшим периодам, предшествовавшим кембрийской системе, я не могу дать удовлетворительного ответа». Иначе ли обстоит дело сегодня? Упомянув высказывание Дарвина о „внезапном появлении целых групп видов“, палеонтолог Альфред Ш. Ромер написал: «Ниже [кембрийского периода] находятся мощные отложения, в которых следовало бы ожидать присутствия предков кембрийских форм. Но мы не находим их; эти ранние слои почти полностью лишены всех признаков жизни, и можно было бы вполне сказать, что общая картина совместима с представлением о намеренном сотворении в начале кембрийского периода. „На вопрос, почему мы не находим богатых ископаемыми отложений, относящихся к этим предполагаемым древнейшим периодам, предшествовавшим кембрийской системе, я не могу дать удовлетворительного ответа“, -- сказал Дарвин. Мы сегодня также не в состоянии дать его», -- сказал Ромер.

Некоторые аргументируют, что докембрийские породы слишком изменились от жары и давления, чтобы сохранить ископаемые связующие звенья, или что в мелких морях не отлагались породы, в которых могли бы остаться ископаемые. «Ни один из этих доводов не подтвердился», -- говорят эволюционисты Сальвадор Э. Лурия, Стивен Джей Гоулд и Сэм Сингер. Они добавляют: «Геологи нашли многочисленные неизмененные докембрийские осадочные породы, и в них нет никаких остатков сложных организмов».

Эти факты побудили биохимика Д. Б. Говера сделать следующий комментарий, опубликованный кентским журналом Times (Таймс): «Сообщение о сотворении в книге Бытие и теорию эволюции невозможно совместить. Одно должно быть правильным, а другое -- неправильным. Повествование ископаемых согласуется с сообщением книги Бытие. В древнейших породах мы не нашли серии ископаемых, которая бы охватывала постепенные изменения от самых примитивных существ до развитых форм, но зато развитые виды появились в древнейших породах внезапно. Между видами -- полное отсутствие промежуточных ископаемых».

Зоолог Хэролд Коффин пришел к следующему заключению: «Если верна концепция прогрессивного развития от простого к сложному, то должны были бы найтись предки этих полностью развитых организмов кембрия; но их не находят, и ученые признаются, что их едва ли удастся найти. Факты, то есть то, что действительно было найдено в земле, больше всего соответствуют теории внезапного акта сотворения, в результате которого возникли основные формы жизни».

Череда внезапных появлений, незначительные изменения

В слоях выше кембрия, для которого характерна вспышка жизни, ископаемые все снова свидетельствуют об одном и том же: новые виды животных и растений возникают внезапно, безо всякой связи с предшественниками. Появившись однажды, они продолжают существовать без значительных изменений. В книге The New Evolutionary Timetable (Новый эволюционный график) говорится: «В настоящее время летопись показывает, что виды сохраняются в течение ста тысяч или даже миллиона и больше поколений, не претерпевая при этом значительных эволюционных преобразований... От своего возникновения до вымирания большинство видов испытывает лишь незначительное развитие».

Например, насекомые появились в палеонтологической летописи внезапно и в изобилии, безо всяких эволюционных предков. Они едва изменились даже до сего дня. Относительно найденной ископаемой мухи, возраст которой оценили в «40 миллионов лет», доктор Джордж Пойнар младший сказал: «Внутренняя анатомия этих существ удивительно похожа на строение современных мух. Крылья, ноги, голова и даже внутренность ячеек выглядят очень современными». А в торонтской газете The Globe and Mail (Глоб энд мейл) сообщалось: «За 40 миллионов лет напряженного подъема по эволюционной лестнице они не испытали почти никакого заметного прогресса».

Подобная картина и у растений. В горных породах были найдены листья многих деревьев и кустов -- дуба, ореха, гикори, винограда, магнолии, пальмы и многих других, -- которые очень мало отличаются от листьев современных растений. Так же обстоит дело и с видами животных. Предки современных видов появляются в палеонтологической летописи внезапно и очень похожи на своих живых потомков. Разновидностей имеется много, но принадлежность всех их к одному «роду» легко распознается. В журнале Discover (Дискавер) приводится такой пример: «Мечехвост... фактически не изменился за 200 миллионов лет своего существования на земле». Так же обстоит дело и с вымершими видами. Динозавры, например, появились в палеонтологической летописи внезапно, безо всякой связи с какими-либо предками. Они бурно размножались и затем вымерли.

По этому поводу в журнале Bulletin (Буллетин) Чикагского музея естествознания говорится: «Виды появляются один за другим весьма внезапно, обнаруживают в течение своего существования немного или вообще никаких преобразований, а затем неожиданно исчезают из летописи. Также не всегда очевидно -- и фактически это редко является очевидным, -- что потомки были действительно более приспособленными, чем их предки. Иными словами, трудно обнаружить биологический прогресс».

Отсутствие переходных признаков

Еще одной проблемой для эволюции является факт, что нигде в палеонтологической летописи не встречаются частично сформировавшиеся кости или органы, которые можно было бы принять в качестве зачатка нового признака. Например, существуют остатки разных типов летающих существ -- птиц, летучих мышей, вымерших птеродактилей. Согласно эволюционной теории, они должны были произойти от переходных предков. Но ни одна из таких переходных форм не была найдена. Нет ни малейшего намека на подобные формы. Имеются ли какие-нибудь ископаемые остатки жирафов с шеями длиной в две трети или три четверти теперешней длины? Существуют ли какие-нибудь ископаемые остатки птиц, клюв которых находился бы на стадии развития из челюстей пресмыкающегося? Есть ли какое-нибудь ископаемое доказательство развития у рыб таза земноводного, или превращения рыбьих плавников в ноги, стопы и пальцы земноводных? Является фактом, что надежда на появление в палеонтологической летописи признаков, находящихся в развитии, оказалась тщетной.

Эволюционное учение, как отметил журнал New Scientist (Нью сайентист), «предсказывает, что полная палеонтологическая летопись будет состоять из родословных линий организмов, показывающих, что на протяжении длительных промежутков времени непрерывно происходит постепенное преобразование». Но в журнале признавалось следующее: «К сожалению, палеонтологическая летопись не соответствует этим ожиданиям, так как отдельные виды ископаемых редко связаны друг с другом известными промежуточными формами... как оказывается, известные нам ископаемые виды не эволюционировали даже на протяжении миллионов лет». А генетик Стеббинс пишет: «Между основными типами и отделами животных и растений не известно никаких переходных форм». Он говорит об «огромных пробелах между основными категориями организмов». The New Evolutionary Timetable (Новый эволюционный график) признает: «Фактически, палеонтологическая летопись не документирует убедительно ни одного перехода от одного вида к другому. Кроме того, виды сохранялись в течение поразительно долгого времени».

Это соответствует обширному исследованию, проведенному Лондонским геологическим обществом и Английской палеонтологической ассоциацией. О его результатах профессор естественных наук Джон Н. Мур сообщил следующее: «Около 120 ученых -- все специалисты -- составили монументальный труд, состоящий из 30 глав и более 800 страниц, чтобы представить палеонтологическую летопись приблизительно 2 500 групп растений и животных... Показано, что каждая основная форма или род растений и животных имеет свою собственную, отличающуюся от всех других форм или родов историю! Группы растений и животных в палеонтологической летописи возникают внезапно... Когда киты, летучие мыши, лошади, приматы, слоны, зайцы, белки и так далее появляются впервые, они так же разнятся, как и в настоящее время. От общих предков нет и следа, не говоря уже о связи с каким-нибудь предполагаемым родоначальником из пресмыкающихся». Мур добавил: «В палеонтологической летописи переходные формы не нашлись, скорее всего, потому, что ископаемые переходные формы вообще не существуют. Вполне вероятно, что переходы между родами животных и/или переходы между родами растений никогда не происходили».

Следовательно, со дней Дарвина положение вещей не изменилось. Свидетельство ископаемых остается таким же, каким его описал несколько лет тому назад зоолог Д'Арси Томпсон в своей книге On Growth and Form (О росте и форме): «Дарвиновская эволюционная теория не научила нас тому, как из пресмыкающихся возникли птицы, из более ранних четвероногих -- млекопитающие, из рыб -- четвероногие, или из беспозвоночных -- позвоночные... искать переходные камни между этими пропастями -- это неизменно тщетные поиски».

Как обстоит дело с лошадью?

Тем не менее, часто говорится, что, по крайней мере, лошадь является классическим примером эволюции, обнаруживаемым в палеонтологической летописи. В The World Book Encyclopedia (Уорлд бук энсайклопидия) утверждается: «Лошади относятся к наиболее документированным примерам эволюционного развития». Соответствующие иллюстрации начинаются с очень маленького животного и заканчиваются большой современной лошадью. Но действительно ли это подтверждается свидетельством ископаемых?

Encyclopжdia Britannica (Британская энциклопедия) комментирует: «Эволюция лошади никогда не проходила по прямой линии». Иными словами, свидетельство ископаемых нигде не показывает постепенного развития от маленького животного к большой лошади. Относительно этого передового примера эволюции эволюционист Хитчинг говорит: «То, что раньше представлялось простым и непосредственно ясным, теперь до того сложно, что предпочтение одной версии другой является скорее делом веры, чем рационального выбора. Эогиппус, предположительно древнейшая лошадь, которая, по мнению экспертов, давно вымерла и известна нам только по ископаемым остаткам, может быть, жив и здоров и вообще является не лошадью, а даманом, пугливым животным размером с лисицу, обитающим в чащобах Африки».

Пристраивание маленького эогиппуса в качестве предка лошади заставляет напрягать фантазию, особенно ввиду того, что говорится в книге The New Evolutionary Timetable (Новый эволюционный график): «Было общепринятым полагать, что [эогиппус] медленно, но настойчиво превращался в животное, все более и более подобное лошади». Но основывается ли это предположение на фактах? «Ископаемые виды [эогиппуса] обнаруживают мало признаков эволюционных преобразований», -- говорится в упомянутой книге. Относительно палеонтологической летописи там признается: «Она не подтверждает документально полную историю семейства лошадиных».

Поэтому некоторые ученые теперь говорят, что маленький эогиппус никогда не был представителем лошадиных или предком лошадей. Кроме того, все ископаемые виды, представленные в родословной линии лошади, демонстрировали замечательную стабильность и не были связаны переходными формами с другими видами, которые считались их эволюционными предками. Также не удивительно, что ископаемые остатки лошадей отличаются по размеру и форме. Даже сегодня лошади варьируют от карликовых пони до рослых рабочих лошадей. Все они -- разновидности внутри рода лошадей.

эволюционный происхождение жизнь генетический

О чем свидетельствуют ископаемые на самом деле

Итак, когда мы предоставляем слово ископаемым, их свидетельство не говорит в пользу эволюции. Напротив, оно говорит в пользу сотворения. Оно показывает, что многие различные «роды» живых организмов появились внезапно. Хотя внутри каждого «рода» было большое разнообразие, но никаких связующих звеньев с эволюционными предками не было. Не было их также и с различными «родами» живых существ, появившихся позднее. Разнообразные «роды» продолжали существовать на протяжении долгих периодов, не испытывая значительных изменений, пока некоторые из них не вымерли, тогда как другие сохранились до сего дня.

В своей книге Order: In Life (Порядок: в жизни) эволюционист Эдмунд Сэмюэл приходит к такому заключению: «Концепцию эволюции нельзя рассматривать как строго научное объяснение наличия разнообразных форм жизни». Почему нельзя? Он добавляет: «Ни один точный анализ биогеографического распределения или палеонтологической летописи не может непосредственно подтвердить эволюцию».

Очевидно, беспристрастное исследование привело бы к заключению, что ископаемые не подтверждают теорию эволюции. С другой стороны, свидетельство ископаемых служит веским доводом в пользу сотворения. Зоолог Коффин констатировал: «Для светских ученых ископаемые, то есть свидетельства прежней жизни, представляют собой высшую и последнюю апелляционную инстанцию, потому что палеонтологическая летопись является единственной достоверной хроникой жизни, доступной науке. Если эта хроника ископаемых не соответствует эволюционной теории -- а мы видели, что это так и есть, -- то чему же тогда она учит? Она рассказывает нам о том, что растения и животные были созданы в своих основных формах. Основные данные палеонтологической летописи подтверждают сотворение, а не эволюцию». Поэтому астроном Карл Сейган в своей книге Cosmos (Космос) откровенно признал: «Свидетельство ископаемых могло бы быть совместимо с концепцией о Великом Конструкторе».

Размещено на www.allbest.