Повествования о биотехнологиях
Теоретические аспекты геномики, как "другой науки", которая занимает лидирующую роль в системе современных биотехнологий. Вопрос о патентовании генов, который вызвал неоднозначную реакцию населения. "Витамин R" или педагогическая поэма по-американски.
| Рубрика | Биология и естествознание |
| Вид | реферат |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 11.10.2010 |
| Размер файла | 30,1 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Московский государственный университет
Биологический факультет
Кафедра энзимологии
Реферат на тему:
Повествования о биотехнологиях
Москва 2010
1. Геномика как “другая наука”
В системе современных биотехнологий лидирующую (можно сказать, парадигмальную) роль играет “геномика”. Английское слово “genomics”, которое я перевожу на русский язык калькой “геномика”, используется для обозначения многопланового, не имеющего устойчивых границ феномена. Центральную часть феномена занимают фундаментальные исследования, объединенные в рамках Международного проекта “Геном человека”, который ставит своей задачей к 2003 году завершить первый этап на пути исчерпывающего описания последовательностей нуклеотидов в ДНК человека (сиквенирование) и подготовки полной карты человеческих генов с их точной локализацией в хромосомах (картирование). К лету 2000 года завершено в черновом варианте сиквенирование практически всего генома человека. О чем поспешили известить мировую общественность американский президент и британский премьер министр.
Однако геномика - не только область биотехнологий, но и специфический социальный феномен. Вокруг геномных исследований происходит агглютинация многообразия медико-генетических практик (сращение фундаментальных и прикладных исследований весьма характерно), языков, социальных конфликтов, политических кампаний, мифов и знаний, новых надежд и неизвестных ранее угроз существу человека, вожделений и способов их удовлетворения. Этот конгломерат, складывающийся вокруг геномных исследований, и получил название “геномика”. В некотором смысле, близком к предложенному В.Розиным, геномику можно назвать особым биотехнологическим дискурсомРозин В.М. Здоровье как философская и социально-психологическая проблема // Мир психологии. 2000. № 1. С. 12-31..
Есть серьезные основания полагать, что геномика - не просто грандиозное научное предприятие, не просто “проект века”, но скорее всего - первое заявление о себе во весь голос феномена новой науки (“другой науки”), хотя и сохраняющей преемственность с наукой XX века, но одновременно вносящей в нее ряд новых системообразующих качеств. Программа “Геном человека” существует и финансируется в России с 1989 года. Несмотря на серьезные экономические трудности, работы в этой области продолжаются и поныне. В США, которые осуществляют большую часть проводимых исследований по проекту “Геном человека”, финансирование началось с 1990 года. Помимо США и России в реализации проекта участвуют ведущие научные центры Западной Европы, Японии и некоторых других стран. Задача проекта заключается в том, чтобы каpтировать около 80000 генов и установить последовательность примерно трех миллиардов нуклеотидов, из которых состоит ДНК человека.
В США стоимость проекта на 15 лет составляет около трех миллиардов долларов. Его амбициозность сопоставима с проектами “Манхеттен” (разработка ядерной бомбы) и “Аполлон” (обеспечение полета на Луну). Небезынтересно, что в инициации и разработке проекта активное участие принимают исследовательские центры, ранее задействованные в разработке проекта “Манхеттен”Cook-Deegan R.M. “The Alta Summit”. Genomics, 1989. № 5. Р. 661-663.. Добавим сюда сотни миллионов долларов, вкладываемые в развитие проекта частными биотехнологическими корпорациями. По вполне понятным причинам финансирование проекта в России осуществляется значительно хуже.
Реализация проекта имеет серьезное значение для фундаментальной науки, поскольку значительно углубит знания об организации и функционировании генетического аппарата человека. Зная сходство и различие в строении ДНК человека и приматов, можно будет более точно реконструировать процесс антропогенеза. На основе изучения генетических сходств и различий на уровне популяций удастся более точно реконструировать происхождение человеческих рас и этносов.
Трудно переоценить значение геномного проекта для медицинской практики. Уже сейчас разработаны десятки и еще больше на подходе новых тестов для ДНК-диагностики наследственных болезней человека. Отмечу, что, например, внедрение тестов, выявляющих болезнь Тей Сакса, снизило рождаемость детей с этой патологией в США более чем на 90%. Определение локализации и физической структуры генов, ответственных за возникновение тех или иных генетических нарушений человека, открывает возможности для исправления наследственного материала методами генетической терапии.
Следует также отметить, что осуществление проекта “Геном человека” сопряжено с революционизацией молекулярно-биологических технологий, которые впоследствии могут найти применение в диагностике и коррекции генетически детерминированных заболеваний, а также в промышленных биотехнологиях. Уже сейчас растет число частных фирм, которые вкладывают значительные ресурсы в развитие геномных исследований, предполагая получить грандиозные прибыли. Лучше технически оснащенные и богаче финансируемые биотехнологические компании составляют мощную конкуренцию университетским лабораториям - традиционным лидерам молекулярно-биологических исследований.
На данном аспекте следует остановиться особо. К.Маркс еще в прошлом столетии предсказывал, что со временем наука станет непосредственно производительной силой общества. Это предсказание в последние десять-двадцать лет превратилось из мечты в прозаическую реальность большой науки. Еще совсем недавно ученые могли заниматься научными исследованиями, мало интересуясь коммерческими аспектами результатов своей деятельности. Сейчас трудно найти научный институт (неважно где - в биологии или физике), в котором бы прежде, чем любая статья увидит свет - над сообщением не проведут кропотливую работу специалисты в области патентования. Патент - это научное знание (воплощенное в некотором “изделии” - приборе, методе и т.д.), приобретшее чистую форму товара.
В 80-х годах биотехнологические компании перешли от патентования “изделий” в их традиционном понимании к патентованию лабораторно преобразованных в определенных технологических целях фрагментов живой природы (например, микроорганизмов). Не случайно уже первые успехи в реализации геномного проекта привели к заявкам, поданным сразу несколькими группами ученых, на патентование генов человека. По сути это означает, что ученые заявили - обнаруженные ими человеческие гены (которые есть у каждого из нас) являются их “собственностью” - своеобразными “изделиями” (артефактами), за право на пользование которыми следует платить. Речь, конечно, идет не об оплате за рутинную работу наших генов в наших телах, которая происходит без нашего ведома и без участия ученых. Речь идет о ситуациях, в которых по тем или иным причинам кому-либо понадобится либо выявить данный ген (например, диагностировать патологический), либо методами генной инженерии или терапии воздействовать на него. Платить - даже если при этом будут использованы методы выявления и воздействия, которые не использовались первооткрывателями, а точнее - “изобретателями” этого гена.
Вопрос о патентовании генов, независимо от того, как он будет решен (пока вокруг него идет ожесточенная дискуссия), свидетельствует о качественном преобразовании научного мышления, фундаментальном сдвиге от идеологии “открытия” к идеологии “изобретения”, от научного факта - к произведенному наукой артефакту. Иными словами, мыслящее созерцание молекулярного биолога начинает двоиться в пока еще неосознанном парадоксе. Он видит полученный научный результат и как объективное описание независимой от него природы, и как собственное изобретение. Отличие от традиционного стиля мышления грандиозно. Напомню, что все известные нам биохимические, молекулярно-биологические и т.п. “части” человеческого тела были также описаны в искусственно сконструированных условиях лабораторного эксперимента. Однако, несмотря на активное соучастие ученого в этих процедурах, результат рассматривался как “открытие” естественного природного феномена, который именно в силу естественности не становился предметом патентования. Можно было запатентовать, например, лабораторный тест на определение фенилаланина или способ его промышленного производства, но не сам фенилаланил как природный продукт. Геномика, начав патентовать объекты живой природы, включая биологическую природу самого человека, радикально меняет саму идею науки.
Заявки на патентование человеческих генов вызвали неоднозначную реакцию публики. Многие влиятельные международные организации и общественные деятели немедленно выступили с требованием признать генофонд человека достоянием всего человечества и запретить патентование генов, что, по их мнению, унижает достоинство человека, превращая части его тела в своеобразное изделие и товар. Достаточно упомянуть Всеобщую декларацию ЮНЕСКО о геноме и правах человека (1997). Вокруг права ученых на патентование генов человека разгорелась ожесточенная моральная дискуссия, которая, как это ни парадоксально, в определенной части финансируется за счет бюджета самого проекта. И это обстоятельство составляет еще одну специфическую черту нового типа науки.
Проект “Геном человека” является первым научным проектом, в котором разработка научной проблемы осуществляется одновременно с изучением моральных и правовых аспектов ее реализации. Даже в скудных условиях российской действительности проект осуществляет пусть и весьма скромное, но систематическое финансирование исследований моральных и правовых аспектов его реализации. Причем речь идет не только об исследовании этих проблем, но и о разработке особых, морально обоснованных норм проведения геномных научных экспериментов и биомедицинских процедур реализации полученных знаний. Эти нормы структурируют поле геномики на всех социальных уровнях - от норм международного права (например, Конвенция Совета Европы “Биомедицина и права человека”) через систему национального законодательства, далее через особые правила международных и национальных организаций, проводящих геномные разработки, до правил и распорядков, регламентирующих структуру микросоциального взаимодействия генетиков и пациентов в конкретных диагностических и терапевтических процедурах в конкретных больницах или научных центрах.
Если вопрос о патентовании генов фундирует возможность видения фрагмента человеческой природы в качестве “изделия”, то разработка морально-правовых аспектов как бы встраивает это изделие в определенную социальную конструкцию, изобретаемую одновременно с производством научного знания в форме кентавра “факта/артефакта”. Тем самым, продуктом геномного проекта является уже не просто факты не просто артефакт, но некий “социотехнологический орган” геномики, более или менее приспособленный для имплантации в общественный организм.
В геномике как интегральном феномене подобного рода социо-технологический орган занимает важное, но не самодостаточное положение. Коммерческая переориентация фундаментальной науки, которая в проекте “Геном человека” реализуется весьма последовательно, радикально преобразует научное сообщество. Если раньше оно представляло собой элитарно замкнутый “интеллектуальный колледж”, странное племя, общающееся на непонятном непросвещенным языке, то теперь мы видим формирование разомкнутого в направлении самых широких слоев публики научного сообщества.
Если еще полтора десятилетия назад конкуренция в науке шла, главным образом, за приоритет первооткрывателей, то теперь он дополняется конкуренцией за “покупателя” произведенных учеными особого рода товаров и услуг. Конечно, первичная самоидентификация ученого как “объективного наблюдателя” сохраняется в научном сообществе, и отношение к предпринимательству остается весьма настороженным, однако объективная реальность коммерчески зависимой науки делает свое молчаливое дело, продуцируя новую идентичность ученого как участника рыночных отношений.
Одновременно меняется организация науки. Университетские лаборатории повсеместно сращиваются с биотехнологическими компаниямиRabinow Paul. Making PCR. A story of Biotechnology. The University of Chicago Press. Chicago-L., 1996.. Практически при каждом исследовательском центре, занимающемся молекулярно-биологическими, в том числе и геномными исследованиями, созданы специализированные отделы “Public relations”, в задачу которых входит обеспечение постоянного интереса общественности к проводимым исследованиям, их завуалированная, а порой и прямая реклама через средства массовой информации, проведение публичных дискуссий и конференций, “раскручивание” ученых - “звезд” и т.д. Причем занимаются этим не любители-дилетанты, но профессиональные социальные психологи, менеджеры, имиджмейкеры, специалисты по маркетингу и фондрайзингу. Без подобного рода научного “шоу-бизнеса” просто невозможно финансовое обеспечение современных фундаментальных исследований в молекулярной биологии (как, впрочем, и других, наиболее передовых направлениях биотехнологий).
В этом смысле проект “Геном человека” в концентрированной форме отражает формирование новой разновидности науки, которая в себе парадоксальным образом сочетает фундаментальные исследования, коммерческую деятельность и шоу-бизнес. Новая наука значительно более эффективна в аккумуляции ресурсов для научной деятельности, чем та, которая существовала еще в 70-х годах. Однако она более уязвима и зависима от специфических деформирующих воздействий рыночной среды существования.
Как подчеркивает Р.С.Левонтин, для привлечения общественного внимания “обычный путь заключается в том, чтобы стать хотя бы небольшой знаменитостью, известной благодаря “открытию” обычно всеохватывающего, но упрощенного “закона”, описывающего “тайны” социального и физического бытия человека. Это чаще всего секс, деньги или гены. Простая и интригующая теория, способная объяснить все на свете, пользуется популярностью у прессы, радио, телевидения, ей также обеспечен коммерческий успех книжных публикаций... С другой стороны, если ученые свидетельствуют о сложности, неопределенности и запутанности природных связей, о том, что не существует простых закономерностей, с легкостью объясняющих прошлое и предсказывающих будущее, то донести эту правдивую информацию до сознания публики нелегко. Взвешенное заявление о комплексном характере организации жизненных процессов и нашей неосведомленности, касающейся многих аспектов их детерминации, не представляют интереса для шоу-бизнеса”Lewontin R.C. Biology as Ideology: The Doctrine of DNA. N.Y., 1992. VII..
Я не склонен (как это подчас делает Левонтин) демонизировать негативное влияние рынка и шоу-бизнеса на научную деятельность. Ведь рынок приходит на смену не некоему утопическому братству бескорыстных подвижников-натуралистов, но социальному институту, в своей организации сохранявшему огромное число полуфеодальных механизмов личной зависимости, которые вносили и вносят по сей день свои исторически специфические коррективы в идею научного авторства. Каждый может подыскать пример известного ученого-руководителя, фигурирующего в качестве соавтора в сотнях публикаций, авторских свидетельств и патентов, большую часть из которых он мог просто и не видеть в глазаПроизводство “автора” научной статьи и соответствующего “наблюдателя” природных событий обсуждено мной в статье “Аналитика научного дискурса” в кн.: Философия науки, вып. 1. М., 1995. С. 269-284.. Рынок не добр и не зол, совместно с морально-правовым дискурсом, особыми технологиями шоу-бизнеса, публичными обсуждениями и политической борьбой, которая идет на пространствах геномики, он соучаствует в формировании нового исторического типа науки. И все же к предупреждениям Левонтина следует отнестись серьезно, но не с ностальгических патерналистских позиций полуфеодальной науки XX века, а с позиций трезвой критичности - существенного элемента нормативной структуры любой науки - в том числе и науки наступившего столетия.
В качестве примера, демонстрирующего специфическую угрозу, надвигающуюся со стороны рынка, расскажу о любопытной социобиомеханике “раскручивания” лекарственного средства риталин в связи с лечением синдрома ADHD (Attention-Deficit/Heperactivity Disorder). Хотя этот синдром уже вошел в поле геномики (высказаны гипотезы о его генетической предрасположенности и ведутся соответствующие исследования), но в данном случае меня будет интересовать аспект, общий для всего поля современных биотехнологий.
“Витамин R” или педагогическая поэма по-американски
“Витамином R” американские подростки называют риталин, получивший широкое применение в лечении синдрома ADHD. Риталин - это фирменное название лекарственного средства метилфенидата, введение которого в организм повышает концентрацию допамина в лобных долях мозга. В американском реестре контролируемых субстанций он фигурирует (по крайней мере фигурировал до последнего времени) в Списке 2, в который также включены такие субстанции? как кокаин, метадон и метамфетамин. Риталин действует наподобие “антенны”, настраивая и до некоторой степени нормализуя поведение импульсивных, не способных сосредоточиться, как у нас говорят, “моторных” детей. В результате заметно улучшается их поведение и успеваемость в школе. Для некоторых детей он действительно (судя по литературе) спасительное средство. Это обстоятельство не следует упускать из виду.
Казалось бы, если есть хорошее лекарство, то единственная проблема - это проблема его доступности для всех нуждающихся. Собственно, так и воспринимают ситуацию многие из родителей, дети которых принимают риталин. Для них главная проблема в том, что лекарство включено в список контролируемых субстанций. Поэтому для его получения необходимо ежемесячно посещать врача, который только и вправе выписать рецепт. Для родителей это дополнительная трата времени и денег, поскольку за каждый прием у врача следует платить. Поэтому мощные и энергичные ассоциации родителей, дети которых регулярно принимают “витамин R”, лоббируют в пользу исключения его из списка и поступления в свободную продажу. Родители активно борются за свои права и права своих детей. Весьма хрестоматийный пример современного типа правозащитного движения, концентрирующего свои усилия вокруг конкретных прав и интересов специфической группы населения. В сфере биомедицины число подобных ассоциаций постоянно растет, в том числе и в России.
Правда, у борцов за право на свободное распространение риталина есть своя небольшая, но весьма специфическая особенность. Их деятельность (издание литературы, проведение конференций и “ворк-шопов” по обмену опыта и т.д.) активно спонсируется фармацевтической компанией, производящей риталин. Благотворительность - прекрасная вещь, но в данном случае следует не спешить с однозначно позитивной оценкой. Дело в том, что она приносит значительные выгоды компании, существенно расширяя рынок сбыта производимого лекарственного средства. Родительские организации фактически занимаются социальной рекламой, формируя особую медицинскую потребность у родителей и учителей, испытывающих проблемы с непослушными детьми.
Эффект подобной рекламы впечатляющ - в период с 1990 по 1995 ujls потребление риталина в США возросло в 2,5 раза. Его регулярно принимало к тому времени уже 1,3 млн. американских школьников (из общего числа 38 млн.). В наиболее передовых школах риталин использовало до 10% учащихся. Ряд ведущих американских психологов, психиатров и биоэтиков высказали в этой связи серьезные опасения. По их данным, потребление риталина в США почти в десять раз превышало уровень его применения в Западной Европе, где подобного рода лекарство и его аналоги используются довольно давно. Критически настроенные американские специалисты считают, что европейский уровень применения риталина более отвечает уровню объективных медицинских потребностей, а в Америке он значительно завышен благодаря эффективной манипуляции сознанием родителей, учителей и школьников, которая осуществляется компанией-производителем и ее добровольными общественными союзниками. Сторонники расширения практики использования риталина, которых особенно много среди ученых, сотрудничающих с компанией, утверждают, что лекарство практически безвредно, что за многие годы его использования не зарегистрировано сколь-нибудь значительных осложнений. Критики возражают, что о физических последствиях говорить вообще неправомерно, поскольку не было проведено соответствующих репрезентативных исследований, но вполне можно говорить о значимых моральных негативных последствиях.
Однако энтузиасты применения риталина стоят на своем - если врач диагностирует у ребенка заболевание, то его первейший моральный долг - оказать помощь. Все остальные соображения и возможные моральные проблемы должны отойти на второй план. Подобное, в общем виде справедливое суждение требует серьезной корректировки. Дело в том, что оно основывается на презумпции объективности врачебного знания и строящихся на нем принятых решениях. Вместе с тем современная методология науки наглядно показала, что даже в самых продвинутых физических науках научные представления изрядно нагружены самыми разнообразными личными и коллективными предрассудками, ценностями и интересами. Еще больший простор для подобной “нагруженности” имеется в столь нестрогом медицинском познании. И уж совсем сложно об объективности говорить в такой эфемерной области, как исследование расстройств поведения.
Приведу список симптомов нарушения внимания, который применяется при диагностике ADHD (ADHD Checklist):
- ребенок уделяет мало внимания деталям, делает ошибки по невнимательности;
- не может долго задерживать внимание на определенных предметах;
- не слушает, когда к нему прямо обращаются;
- не следует инструкциям, не может завершить их выполнение;
- имеет трудности в выполнении заданий, предполагающих способность организации своих действий;
- избегает заданий, требующих интеллектуального напряжения;
- теряет вещи;
- легко отвлекается;
- забывчив в повседневной жизни.
Если шесть из этих девяти признаков присутствуют, то у врача есть основания предполагать наличие синдрома у ребенка. Аналогичный список есть и для оценки импульсивности. Вряд ли кто станет возражать, что если исключить очень незначительное число случаев с крайне выраженным расстройством внимания, то все остальные оценки будут строиться на трудно устанавливаемых различиях степени в нюансах выраженности признаков, которые вариабельны не только у разных детей, но и для одного и того же ребенка в зависимости от огромного числа биологических и социально-психологических факторов. Растяжимость диагностических критериев создает прекрасные возможности для реализации самых разнообразных интересов.
Причем, как считают критики, главный морально сомнительный интерес сторонников расширенного применения риталина заключен в стремлении снять с себя ответственность. Школьник с таким диагнозом освобождается от ответственности за свое безобразное поведение в классе. Он болен, и его нужно не наказывать, развивая самодисциплину, а лечить риталином. Родители освобождаются от ответственности за плохое воспитание своего чада, за то, что ребенок оказался попросту запущен ими. Теперь виноваты не они, но “гены”, плохая экология, патология беременности или иной патологический фактор. И исправлять поведение ребенка они должны, не уделяя ему больше своей родительской заботы, а оплачивая покупку лекарства и визиты к врачу. Учителя также освобождаются от ответственности за профессиональную неспособность призвать расшалившегося школьника к порядку, привлечь его внимание интересной задачей и т.д. Риталин замещает в их сознании место, которое должен занимать педагогический талант и опыт.
Безусловно, полезна передиагностика синдрома и для врачей, которые расширяют число своих клиентов и соответственно свои доходы. Ведь каждый новый диагноз создает нового покупателя их профессиональных, хорошо оплачиваемых услуг. Как считают некоторые специалисты - в Европе частная врачебная практика занимает значительно меньшее место, поэтому и заинтересованность в гипердиагностике ниже.
Широкое освещение в американских средствах массовой информации горячих дискуссий “за” и “против” риталина, как ни парадоксально, само является элементом социальной рекламы этого средства, создавая вокруг него атмосферу потребительского ажиотажа. Тенденция к расширению применения сохраняется и она не случайна. Она обусловлена беспрецедентным давлением синхронно действующих интересов производителей и продавцов риталина, заинтересованностью врачей, а также части родителей, учителей и школьников.
Причем последние также могут извлечь из риталина денежную выгоду. Вокруг школ формируется черный рынок риталина. Школьник, обманув медсестру, не глотает таблетку, а прячет под языком. Затем он может продать ее за 8-15 долларов своим сверстникам или взрослым покупателям. Дело в том, что если риталин принимать не через желудок, но растереть в порошок и нюхать, то можно достичь мягкого наркотического эффекта. Не случайно он фигурирует в одном списке с кокаином и уже стал предметом внимания служб, занимающихся борьбой с распространением наркотиков.
Иными словами, у значительного числа детей синдром ADHD формируется как особого рода социальный артефакт, в результате кооперативного взаимодействия различных групп интересов. Причем использованные мной выше слова “гипердиагностика” и “передиагностика” недостаточно точно выражают суть происходящего. Они слишком связаны с семантическим полем описания фактов. С натуралистической точки зрения диагноз лишь описывает факт, ничего не привнося в природу описываемого феномена. Гипердиагноз также, чисто созерцательно, делает ошибку - свидетельствует о факте там, где его нет.
Случай с риталином показывает, что дело обстоит сложнее. Здесь диагностика, и в особенности передиагностика, обладают имманентно инвалидизирующим (патогенетическим) эффектом. Ведь до тех пор, пока ребенок признается практически здоровым, такие феномены, как невнимательность, забывчивость, неусидчивость присутствуют в качестве педагогической проблемы, разрешение которой связывается с развитием у ребенка способности к самодисциплине (само-детерминации). В педагогике помощь ориентирована на формирование “волящей самости” школьника.
Диагноз ADHD трансформирует педагогическую проблему в медицинскую, делая неспособность к самоконтролю и неразвитость воли априорным условием оказания помощи. Тем самым конституируется инвалидность ребенка - его нужда в психофармакологическом протезе - риталине. Успешное лечение лишь закрепляет эту инвалидность, делая ненужным формирование соответствующих органов сознания - воли ребенка. Эта трансформация сопряжена с определенной онтологической переструктурализацией существа ребенка, изменением его онтологического “устройства”. В педагогической установке сознание фигурирует как “могущее”, “волящее”, а телесность как орган-орудие этой волиБолее подробно вопрос о практиках онтологической структурализации человеческого существа на душу и тело рассмотрен мной в работе “О технологиях разбиения бытия на душу и тело” в сб. “Бессознательное, его открытие, его проявление”. От Фрейда к Лакану. Коллоквиум московского круга. 1992.. Между сознанием и телом нет ничего (т.е. разрыва характерного для субъект-объектного отношения). Сознание непосредственно через акт волевого усилия приводит тело в движение. В медицинской установке сознание фокусируется в точечную позицию “наблюдателя”, для которого тело вынесено вовне в качестве “объекта”. Воздействовать на это тело сознание может лишь через посредство другого внешнего тела - медикамента (риталина).
Нужно, конечно, иметь в виду, что речь не идет о злом умысле фармацевтических компаний, активно формирующих у населения завышенную потребность в лекарственном средстве и, следовательно, зависимость от него. Ими движет объективная логика товарного производства и жесткие условия конкурентной борьбы за экономическое выживание. Риталин не исключение, но лишь яркий пример стандартной практики. За другими примерами ходить далеко не следует. У всех в буквальном смысле на виду (на экране телевизоров) агрессивная реклама анальгетиков, в определенной степени способная формировать боль как предпосылку потребности в обезболивающих средствах. Здесь болевой синдром может инсталлироваться как компьютерная программа по механизмам, напоминающим формирование психосоматического феномена “внушенного ожога”.
Геномика усваивает и резко интенсифицирует технологии социального продуцирования медицинской потребности для обеспечения рынка спроса продукции биотехнологических компаний. Причем в геномике товаром иногда становится сама медицинская потребность в чистом виде. Я имею в виду быстро растущий рынок генетических тестов (например, тестов для обнаружения генов некоторых видов рака молочной железы). Дело в том, что в значительном числе случаев результат генодиагностики практического значения для клиентов не имеет. К примеру, положительный результат теста на ген одного из типов рака молочной железы свидетельствует лишь о предрасположенности человека к возникновению этого заболевания. Поскольку пока отсутствуют методы профилактики, предотвращения реализации признака патологического гена, то клиент покупает лишь страх. С другой стороны, не освобождает от опасности и отрицательный результат диагностик, поскольку у клиента может быть другой ген рака груди (а они пока еще не все изучены) или рак, возникающий от других, негенетических причин. И несмотря на все это рынок генетических тестов, который ничего кроме страха за очень хорошие деньги пока не предлагает, быстро развивается. То обстоятельство, что страх может быть привлекательным “товаром”, имеет фундаментальное значение для философского истолкования феномена телесного страдания. Но об этом речь пойдет позже.
Сейчас следует вернуться к более прозаичным аспектам и подчеркнуть - мой рассказ о фабрикации лекарственной потребности, что является нормальным и естественным механизмом коммерчески ориентированной биомедицины, не должен вызывать ностальгии по преимуществам советского “бесплатного” здравоохранения. Там подобного рода манипуляций сознанием людей с целью его медикализации, конечно же, не было - поскольку не было рыночных механизмов. Однако были свои, не менее опасные практики. Примером может служить принудительное всеобщее использование заведомо низкокачественных, приводящих к многочисленным осложнениям и малоэффективных вакцин для вакцинации детей - практика, сохранившаяся и поныне. Разные социальные и исторические обстоятельства формируют свои специфические практики медикализации человеческой жизни, в которых “помощь” не только облегчает страдания, предлагая средства для достижения здоровья (а через них и сам концепт “здоровья”), но и, в определенном смысле, создает их.
Поэтому в приведенных выше рассказах моей задачей была не ниспровергающая критика, но лишь критически трезвое описание современных социо-биотехнологий производства специфической потребности в оказании медицинской помощи, что одновременно выступает в виде специфического антропогенетического процесса.
В следующем рассказе речь пойдет об одном из важнейших аспектов биомедицинского антропогенезиса - генезисе боли. Как житейский случай - этот рассказ эксклюзивен. Но размышление легко обнаружит в нем парадигмальное измерение.
Подобные документы
Единственный витамин, действующий и как витамин, и как гормон. Влияние на клетки кишечника, почек и мышц. Гормональная регуляция обмена кальция и фосфора. Онкозаболевания, повышение иммунитета организма. Витамин Д и костно-мышечная система человека.
презентация [1,1 M], добавлен 22.09.2015Дифференциальная экспрессия генов и ее значение в жизнедеятельности организмов. Особенности регуляции активности генов у эукариот и их характеристики. Индуцибельные и репрессибельные опероны. Уровни и механизмы регуляции экспрессии генов у прокариот.
лекция [2,8 M], добавлен 31.10.2016Эволюция представлений о гене. Основные методы идентификации генов растений. Позиционное клонирование (выделение) генов, маркированных мутациями. Выделение генов, маркированных делециями методом геномного вычитания и с помощью метода Delet-a-gen.
контрольная работа [937,4 K], добавлен 25.03.2016Формы взаимодействия аллельных генов: полное и неполное доминирование; кодоминирование. Основные типы взаимодействия неаллельных генов: комплементарность; эпистаз; полимерия; гены-модификаторы. Особенности влияния факторов внешней среды на действие генов.
курсовая работа [601,5 K], добавлен 21.09.2010Биохимическая роль и суточная норма потребления витамина Н (биотина), его содержание в пищевых продуктах и распределение в организме. Применение антибиотиков как причина авитаминоза, его проявления. Коферментная роль витамина в метаболических процессах.
реферат [12,0 K], добавлен 09.12.2012Ген как последовательность ДНК, несущая информацию об определенном белке. Идентификация генов по кластеру (группе) мутаций. Элементарный фактор наследственности: доминантные и рецессивные признаки. Независимость генов, роль хромосом в наследственности.
реферат [2,9 M], добавлен 26.09.2009Особенности транскрипции генов оперонов на примере пластома ячменя. Структурно-термодинамические исследования генов. Поиск, картирование элементов геномных последовательностей. Анализ гена растительных изопероксидаз. Характеристика модифицированных генов.
реферат [23,2 K], добавлен 12.04.2010Разнообразие генов, регулирующих процесс цветения растений. Схематическое изображение генеративного побега арабидопсиса. Молекулярная характеристика генов, контролирующих идентичность цветковой меристемы. Экспрессия генов идентичности цветковых меристем.
реферат [709,9 K], добавлен 06.01.2010Инсерционный мутагенез как метод прямой и обратной генетики. Типы инсерционных мутагенов и их особенности. Использование инсерционного мутагенеза для инактивации генов на основе явления РНК-интерференции. Выделение генов, маркированных инсерцией.
контрольная работа [1,3 M], добавлен 25.03.2016Основные типы взаимодействия неаллельных генов. Комплементарное взаимодействие на примере наследования формы гребня у кур. Расщепление по фенотипу. Эпистатическое взаимодействие генов. Доминантный эпистаз на примере наследования масти у лошадей.
презентация [121,3 K], добавлен 12.10.2015
