Происхождение человека: историческая и неомифологическая модели

Происхождение человека: историческая и

неомифологическая модели

Благодатной почвой для возникновения квазинаучных мифологий является проблема происхождения человека. Автор статьи подчеркивает мировоззренческое значение этой проблемы и делает попытку объяснения возникновения мифологических моделей. В результате автор делает вывод, что исторические модели имеют то преимущество, что они ориентированы на будущее.

Вопрос о происхождении человека выходит за рамки сугубо научного интереса и является одним из ключевых мировоззренческих вопросов, вокруг которого выстраивается базовое отношение человека к миру. Вопрос о происхождении человека традиционно связан с дилеммой: Либо человек случайное событие в неживой материи с последующей длительной эволюцией к нынешнему уровню организации, либо человек был сотворен по разумному плану сверхъестественным Творцом сразу на высоком уровне организации. Несмотря на то, что сама по себе дилемма, связанная с происхождением человека, жестко противопоставляет позиции богословия и естествознания, ее существование и, что весьма важно, радикальность всегда способствовала взаимному обогащению, развитию, как богословской мысли, так и естественнонаучной. Противостоянием и взаимным обогащением мистицизма и сциентизма складывалась магистральная линия развития европейской культуры.

Одной из особенностей проблемы происхождения человека является то, что это область знания имеет чисто умозрительный характер, так как происхождение не может быть объектом эмпирического наблюдения. Образующийся разрыв между теоретическим и эмпирическим уровнями знания образует благодатную почву для возникновения спекуляций мифологического и эзотерического характера. Возникающие здесь мифологические образы ворвались в область высокой культуры и стали считаться допустимым способом миропонимания. А культура в целом при этом становится все более и более мифологизированной.

Мифотворчество явление характерное не только для прошлого. Оно является неотъемлемым элементом культуры вообще. Современное мифотворчество также как и тысячи лет назад касается истоков и судеб человеческой цивилизации. Характерным сюжетом современного мифотворчества является взаимодействие человеческой цивилизации с «над вне человеческими разумами» во Вселенной. Мысль об инопланетном происхождении жизни и человека впервые высказывалась еще древними греками. Идея панспермии - так называют возможный механизм распространения жизни во Вселенной - всегда была популярнее в околонаучных, чем в научных кругах. В серьезной версии - где отсутствуют магические капсулы и разумные пришельцы - она предполагает, что примитивные клетки или биомолекулы, перенося космический холод и отсутствие атмосферы, путешествуют внутри комет, метеоритов или даже гранул межзвездной пыли на гигантские расстояния, чтобы привести к зарождению новых цивилизаций. В последнее время появляются целые теории о внеземных корнях человека, в большинстве своем они представляют собой варианты квазинаучных мифологий.

Одним из ярких примеров квазинаучной мифологии является «сенсационная» книга М.Кремо и Р.Томсона «Запрещенная археология». Сокращенный вариант этой книги под названием «Неизвестная история человечества» появился в продаже в 1999 году. Ричард Томпсон и Майкл Кремо собрали обширное количество свидетельств, ставящих под вопрос современные теории человеческой эволюции. Некоторые из этих свидетельств обнаружены совсем недавно. Но о большинстве из них ученые сообщали в девятнадцатом и в начале двадцатого века. Согласно Майклу Кремо и Ричарду Томпсону, при оценке свидетельств происходит «фильтрация знаний». Свидетельства о древних людях и их орудиях с готовностью принимаются, если они подходят под ортодоксальную модель человеческой эволюции. Свидетельство, в такой же степени надежное, но не соответствующее этой модели, игнорируется или даже подавляется. Оно довольно быстро выпадает из литературы, и через несколько поколений почти так же невидимо, как будто его и не было. В результате, заслужить доверие иному пониманию истории древнего человека практически невозможно. Свидетельства, которые подтверждали бы его, уже недоступны для рассмотрения.

Тезис авторов заключается в следующем: «Несмотря на различные достижения, которые сделаны в палеоантропологии в этом столетии, эти две группы сообщений качественно равноценны. Поэтому мы полагаем, что нельзя принимать одну группу сообщений и отвергать другую. …Но если мы принимаем данные о скелетах, которые приводятся в этих сообщениях, то мы должны признать существование разумных существ - производителей орудий в такие отдаленные геологические эпохи, как плиоцен или доплиоцен».

Теперь следует обратить внимание на несколько обстоятельств, которые на наш взгляд ярко характеризуют научную значимость «Запрещенной археологии». Во-первых, Р. Томпсон и М. Кредо являются членами Института Бхактиведанты, ветви Международного Общества Сознания Кришны, который изучает взаимосвязь между современной наукой и взглядом на мир, представленным в ведической литературе Индии. Из ведической литературы они извлекают идею о том, что человечество имеет очень древнюю историю, и оформляют эту идею в виде теории о том, «что различные человекоподобные и обезьяноподобные существа сосуществовали долгое время».

Во-вторых, авторы «Запрещенной археологии» не являются профессиональными специалистами в той области знания, которую представляют своей книгой. Они не палеонтологи и не археологи. Р.Томпсон является математиком, автором признанных статей и книг в области математической биологии, геологии и физики. М. Кредо не ученый по образованию, он писатель и редактор книг и журналов, публикуемых издательством «Бхактиведанта Бук Траст». Оба они понимают, что палеонтологические исследования имеют определенного рода ограничения. Это и редкость, несистематичность находок, трудности при стратификации местности, несовершенство методов датировки, субъективный фактор при интерпретации находок, возможности неумышленной фальсификации. Но все эти ограничения как будто бы не касаются «запрещенной археологии». И это понятно почему. Потому что она составляется, опираясь исключительно на письменные свидетельства, т.е. на тексты. А к текстам М. Кремо и Р.Томсон по известным причинам предпочитают относиться не критически.

В-третьих, «Запрещенную археологию» подают как научную сенсацию, как революционное событие в области науки, что, конечно же, не является таковым. Пытаясь обобщить археологические находки на религиозном основании, М.Кредо и Р.Томсон по сути воспроизводят популярную в начале XX века теорию происхождения человека Г.Осборна (1857-1935). Авторитетный американский палеонтолог Генри Осборн выдвинул теорию эоантропа - «человека зари», который жил одновременно с другими гоминидами, но в отличии от них, обладал духовным началом, которое позволило ему выжить и стать прямым предком человека современного типа. Основной постулат Г.Осборна гласит, что предковая форма человека должна была обладать полностью всеми способностями и потенциальными возможностями развития, которые наблюдаются у потомков. Воскрешая идею преформизма, Г.Осборн, по всей видимости, пытался решить противоречие между научной концепцией антропогенеза и креационистскими представлениями о творении человека «по образу и подобию» Бога-Творца.

Далее следует добавить, что «Запрещенная археология» - не единственная книга в своем роде. Майкл Бейджент, автор книги «Запретная археология», пожалуй, даже более последователен, чем М.Кремо и Р.Томсон. Так же как и они, М.Бейджмент начинает книгу с критики эволюционной теории Ч.Дарвина. Далее М. Бейджемент приводит многочисленные свидетельства, говорящие о том, что человечество намного древнее, чем это принято думать, вплоть до того, что оно вполне могло существовать одновременно с динозаврами и даже раньше. На это указывают артефакты найденные в отложениях датируемых, 100, 213 и 500 млн. лет. Далее автор задается вопросом: откуда произошла наша цивилизация? И отвечая на него, подводит читателя к выводу: от атлантов. Далее по сюжету следует повесть об Атлантиде, о египетских пирамидах и о жрецах сохранивших для потомков изначальные знания атлантов. Остатки этих знаний были унаследованы алхимиками, алхимики в свою очередь инициировали развитие европейской науки. Заканчивается книга М. Бейджамента «Запретная археология» главой «Реинкарнация».

Не являясь научной сенсацией феномен «Запрещенной археологии, тем не менее, затрагивает глубокие ценностные смыслы, во многом определяющие базовое отношение человека к миру. Если факты, подтверждающие эволюционную теорию и факты ее отрицающие, равноценны между собой, как это утверждают авторы книги, то, на каком основании мы одни факты принимаем, а другие отвергает? Они же подсказывают ответ на заданный вопрос: на субъективном основании, т.е. это дело вкуса. А вкус, как известно фактор не врожденный. Вкус, его наличие или отсутствие, зависит от социальной среды, национальных традиций, воспитания и образования. Вкус авторов «Запрещенной археологии» воспитывался, по их же признанию, кришнаизмом. В своем публичном выступлении на Всемирном археологическом конгрессе в Дели, 1994 М.Кремо откровенно заявляет «Я считаю, …что принятые по умолчанию и, следовательно, не проверенные критически концепции времени, распространенные в современных науках … незаметно оказывают значительное влияние на толкование археологических и антропологических данных. …Я должен представить мой собственный опыт в оценке этих данных с иной позиции, основанной на концепциях циклического времени и объяснениях происхождения людей, найденных в пуранах и итихасах Индии».

Таким образом, «Запрещенная археология» это не просто перечень археологических находок и артефактов, игнорируемых академической теорией происхождения человека, она содержит в себе определенного рода вызов, который можно сформулировать вопросом: «Дает ли относительно короткая, линейная модель времени какие-либо доказательства своего преимущества?».

Для того, чтобы ответить на этот вопрос мы предлагаем воспользоваться культурно-семиотическим подходом, который позволяет понять, почему одни факты и события становятся историческими, то есть воспринимаются сообществом, а другие отвергаются. Здесь и далее мы будем следовать за ходом мысли и в какой-то мере пользоваться формулировками и обобщениями крупного специалиста в области семиотических исследований Б. Успенского.

С точки зрения культурно-семиотического подхода объективный смысл событий, а в нашем случае археологических находок и артефактов не важен, так как его в принципе установить невозможно. Первостепенное значение имеет то, как события, археологические находки и артефакты воспринимаются, прочитываются социумом. За восприятие тех или иных фактов, реальных или потенциально возможных в соответствующих историко-культурных контекстах отвечает язык, как семиотическая система, принятая данным социумом. Через язык событиям и фактам приписывается значение, т.е. текст событий читается обществом. Соответствующий язык, как знаковая система, с одной стороны, объединяет данный социум, обусловливая более или менее одинаковую реакцию членов социума на происходящие события. С другой же стороны, он некоторым образом организует саму информацию, обусловливая отбор значимых фактов и установление той или иной связи между ними. Одни и те же объективные факты могут по-разному интерпретироваться в разных знаковых системах. В частности, то, что значимо с точки зрения данной эпохи и данного культурного ареала, может вообще не иметь значения в системе представлений иного культурно-исторического ареала, и наоборот. При этом необходимо учитывать, что именно система представлений того социума, который выступает в качестве общественного адресата, определяет непосредственный механизм развертывания событий, то есть исторического процесса как такового.

История в одном из своих смыслов - это повествование о когда-то происходивших событиях, она по природе своей семиотична, так как она предполагает определенную семиотизацию действительности - превращение не-знака в знак, не-истории в историю. Семиотизация действительности в свою очередь связывает настоящее и прошлое как разные действительности, относящиеся разным временным планам. Такого рода семиозис предполагает два необходимых условия:

1. Расположение тех или иных событий, относящихся к прошлому, во временной последовательности, то есть введение фактора времени.

2. Установление причинно-следственных отношений между ними, то есть введение фактора причинности.

Таковы условия, обеспечивающие семиозис истории. При несоблюдении первого из них мы имеем мифологическое, всегдашнее время: при несоблюдении второго условия историческое описание превращается в простую хронологическую или генеалогическую последовательность. При этом оба фактора связываются друг с другом в историческом представлении: в самом деле, установление причин, действующих вне времени, характерно для космологического, а не для исторического описания. «Те или иные события признаются исторически значимыми, если и только если они отвечают сформулированным условиям, то есть вписываются во временные и причинно-следственные отношения»

Таким образом, историческое сознание организует события прошлого в причинно-следственный ряд. События прошлого последовательно предстают при этом как результат каких-то других, относительно более ранних событий; историческое сознание всякий раз предполагает отсылку к некоторому предыдущему состоянию, которое, в свою очередь, связано такими же (причинно-следственными) отношениями с предшествующим, еще более ранним состоянием -- и т. д. и т. п.

В качестве антитезы историческому сознанию выступает сознание космологическое, оно предполагает соотнесение событий с каким-то первоначальным, исходным состоянием, которое как бы никогда не исчезает -- в том смысле, что его эманация продолжает ощущаться во всякое время. События, которые происходят в этом первоначальном времени, предстают как текст, который постоянно повторяется (воспроизводится) в последующих событиях. Этот первоначальный, онтологически исходный текст, который так или иначе соотносится со всем тем, что случается впоследствии, соответствует тому, что мы понимаем обычно под мифом.

И тот и другой тип осмысления прошлого может определять восприятие настоящего: иными словами, на настоящее может переноситься как историческая, так и космологическая модель переживания времени, отработанная на восприятии прошлого.

В рамках исторического сознания происходящие события оцениваются с точки зрения будущего, так как оно видится в данный момент. Иными словами, события настоящего связываются причинно-следственными отношениями с предугадываемыми событиями будущего и, соответственно, оцениваются по их возможным последствиям. Значительность происходящих событий напрямую зависит от значимости их последствий. И наоборот, мы не придаем значения событиям, если, как мы думаем, они не могут иметь серьезных последствий. Итак, значимость событий определяется их проекцией на будущее. Иначе говоря, семиотический статус происходящих событий (событий настоящего) обусловлен тем, что они рассматриваются как причины -- постольку, поскольку они предопределяют, по нашим представлениям, дальнейшее развитие событий.

Между тем, в рамках космологического сознания происходящие события оказываются значимыми постольку, поскольку они соотносятся не с будущим, а с прошлым состоянием: события настоящего предстают как отражение первоначального прошлого, то есть настоящее оценивается не по будущим, а по прошлым событиям. Иначе говоря, в настоящем усматривается не столько предвосхищение будущего, сколько проявление исходного состояния. Таким образом, семиотический статус происходящих событий (событий настоящего) определяется тем, что они рассматриваются не как причины, но, напротив, как следствия -- постольку, поскольку они предопределены, как полагают, событиями первоначального времени.

Если события настоящего при этом связываются с будущим, то они связываются символическими отношениями. В самом деле, причинно-следственные отношения связывают в космологическом сознании прежде всего некое первоначальное состояние одновременно как с настоящим, так и с будущим. Настоящее и будущее оказываются связанными, таким образом, не непосредственно, а опосредствованно -- через это исходное, интегральное и всепроникающее состояние.

При таком понимании события настоящего не порождают будущее, но они могут восприниматься как предзнаменование будущего. Действительно, и то, что случается в настоящем, и то, чему предстоит случиться в будущем, выступает как отражение или символическое представление одного и того же исходного состояния, как знаки этого состояния. Связь между этими знаками зашифрована, так сказать, в самом коде мироустройства. Если мы знаем (хотя бы частично) эту связь, мы можем по событиям настоящего предсказать будущее. Более того: таким же образом, мы можем угадывать и прошлое. Итак, настоящее выступает тогда как отражение прошлого и предзнаменование будущего.

Историческая и космологическая модели восприятия времени -- это именно абстрактные модели, которые в принципе могут сосуществовать друг с другом в реальном опыте. В более или менее чистом виде историческая модель реализуется обычно в естественно-научных представлениях (например, в эволюционной биологии, антропогенезе), космологическая -- в различных религиозных представлениях, в индуизме, например. Христианство - представляет собой модель синтеза космологического и исторического сознания. В жизни человека или коллектива могут одновременно присутствовать обе модели, когда актуализируется то один, то другой принцип восприятия: одни и те же события могут соотноситься как с космологическим прошлым, так и с историческим будущим -- та или другая ориентация определяет при этом разный тип семиозиса.

Опираясь на вышеизложенный семиотический подход к пониманию времени и истории, можно с полной уверенностью сказать, что «запрещенная археология» в сущности своей воспроизводит космологическо-мифологическую модель сознания и мира. Далее, отвечая на вопрос поставленной авторами «Запрещенной археологии»: «Дает ли относительно короткая, линейная модель времени какие-либо доказательства своего преимущества?», мы можем сказать следующее: историческая модель мира и сознания, формируемые на основе линейной концепции времени подразумевают сознательное, деятельное, ответственное отношение человека к будущему. И в этом мы видим преимущество этой модели. Иначе говоря, человек является творцом своего будущего, будущее человека зависит от его деятельности в настоящем. На наш взгляд творческий потенциал идеала «человека-творца своего будущего» - одного из базовых идеалов научного творчества - себя еще не исчерпал для того, что бы от него отказываться. Даже не смотря на то, что прошлое этого человека, его происхождение все еще остается проблемой. Проблематизируя свое прошлое, планируя будущее, человек творит настоящее. У человека если и есть какие-либо основания в этом мире, то только те, которые он созидает сам, и в этом смысле человек и история человека - это история самосозидания.