Бум потребительского кредитования породил целую армию мошенников, промышляющих получением кредитов в различных банках. С этим сложно не согласиться. Любой бурно развивающийся сегмент рынка приковывает к себе внимание не только добропорядочных граждан, но и мошенников. За примерами далеко ходить не надо, их немало и в банковском секторе. Скажем, бурное развитие рынка пластиковых карт в России привело к появлению таких изощренных видов мошенничества, о которых не всегда знают и в Европе, где "карточный" бизнес существует гораздо дольше, чем у нас.

Но уж если высокотехнологичных "карточных" воротил удается-таки привлечь к ответственности по статье УК "Мошенничество" , то кредитных - и подавно. Тогда зачем нужны новые статьи в УК? Специалисты по уголовному законодательству в один голос утверждают: ужесточение санкций по подавляющему числу преступлений не влечет снижения их числа. Скажем, сейчас в России горячо обсуждается тема, не вернуть ли смертную казнь для серийных убийц или насильников. Опыт показывает: ужесточение наказания (впрочем, как и либерализация) практически не влияет на количество убийц и насильников.

То же самое относится и к мошенничеству. Часть юристов, правда, утверждает, что нельзя мерить одной мерой насильников и финансовых мошенников. Мол, первые - не просто преступники, но и психически нездоровые люди, а вторые - не совсем. Но есть и другие мнения. Они сводятся к тому, что клептомания (мания что-либо украсть) - так же неизлечима, как и страсть к насилию. Просто с развитием цивилизации эта мания выходит на новый, более высокий уровень. Незачем теперь быть наперсточником, когда можно, потратив минимум времени, получить в банке беззалоговый кредит.

Еще один аргумент в пользу принятия закона - необходимость формирования у населения кредитной культуры. Неожиданно свалившаяся на россиянина несколько лет назад возможность жить в долг - это, по версии разработчиков законопроекта, не только право, но и ответственность. С этим тоже не поспоришь. Вот только смущают формулировки законопроекта. Два года тюрьмы за "получение кредита либо льготных условий кредитования путем представления банку заведомо ложных сведений, необходимых для получения кредита".

Какие сведения считать заведомо ложными, а какие - нет? Банки в последние годы сами стимулируют подачу заемщиками заведомо ложных сведений, например, начав принимать решение о выдаче кредита (в том числе и такого крупного, как ипотечный) на основании не официальной справки о зарплате, а декларации о доходах в свободной форме. Если же говорить о небольших кредитах (на покупку бытовой техники, туристическую поездку и т.п.), то банк зачастую вообще не требует от гражданина ничего, кроме ксерокопии паспорта.

Не прописано в законе и что такое "злостное уклонение гражданина от погашения кредиторской задолженности". Аксаков говорит, что речь идет не о тех, кто серьезно заболел или потерял работу, а о тех, кто "специально меняет место жительства и не отвечает на звонки от кредитной организации". Любопытно, как банк сможет доказать в суде, что вольное использование заемщиком средств связи и его конституционное право на свободу перемещения и неприкосновенность жилища являются не следствием психологического стресса, связанного с ухудшением здоровья или потерей работы, а со "злостным уклонением".

Помимо прочего, если заемщик - откровенный мошенник и скрывается от банка, то столь же долго он может скрываться и от правосудия, ибо вряд ли следственные органы имеют больше мотивации для его поимки, чем служба безопасности кредитной организации. Да и отсутствие в нашей стране прецедентного права - тоже своего рода камень в огород группы депутатов во главе с Анатолием Аксаковым.

Сами банкиры не скрывают: судебные издержки зачастую оказываются выше размера взимаемой задолженности, и любая кредитная организация заинтересована в "мирной" реструктуризации долга, а не в судебных разборках. Кроме того, заемщик (пусть и откровенно недобросовестный), находящийся на свободе, - это одно, а сидящий в тюрьме - совсем другое. Взыскать задолженность с первого есть хоть какой-то шанс, со второго - почти никакого. Штрафы в пользу государства как альтернатива аресту или тюремному заключению тоже не очень на руку банкирам: им бы получить с заемщика собственный штраф и "тело" кредита.

Весьма неоднозначная реакция банковского сообщества на предлагаемые нововведения тем более удивительна, что Аксаков является не только членом думского Комитета по финансовому рынку, но и президентом Ассоциации региональных банков России, наряду с Ассоциацией российских банков - одним из двух наиболее влиятельных объединений представителей банковской сферы.

В неформальных беседах петербургские банкиры указывают на то, что банковскому лобби в Думе для формирования кредитной культуры населения следовало бы бороться за изменение закона "О кредитных историях" , а не вносить поправки в Уголовный кодекс . Закон "О кредитных историях", напомним, позволил заемщикам не предоставлять данные о своих кредитах в бюро кредитных историй, но главное - так и не создал единого центра информации о кредитовании юридических и физических лиц, а породил конкуренцию между многочисленными бюро (их уже 29), которые вовсе не обязаны обмениваться друг с другом информацией.

Особо следует остановиться на ужесточении наказаний для кредитных брокеров. Как такового понятия "кредитный брокер" в законодательстве нет. В обиходе этот термин применим как к крупным посредническим компаниям, работающим по договору с банками, так и к черным брокерам - самоучкам, размещающим в рекламных газетах объявления одной строкой в духе "помогу привлечь кредит". Они не работают по договору с банком, а поддерживают неформальные отношения с конкретным банковским менеджером, нередко тоже нечистым на руку.

Крупная брокерская компания, как правило, не станет жертвовать репутацией ради привода в банк откровенного мошенника: уж слишком много денег и сил она вкладывает в свою "раскрутку", в заключение договоров с кредитными организациями и т.п. У черного брокера задачи попроще - либо получить с клиента комиссионные якобы за поиск кредита и подачу документов в банк и затем сообщить ему, что в займе отказано, либо заниматься вместе с заемщиком подделкой документов, либо откровенно предложить клиенту получить по подложным документам кредит на максимально большую сумму и поделить ее пополам. Поэтому уравниловка между кредитными брокерами также недопустима, пока их статус (а вместе с ним и уровень ответственности) не будет прописан законодательно.

Предложенные Аксаковым меры уголовного преследования частных заемщиков вредны еще и тем, что забалтывают главную проблему - как дальше будет развиваться кредитование населения и чем это грозит, с одной стороны, банкам, а с другой - самим гражданам. А проблем тут немало. Сейчас обсуждаются сразу два варианта законопроекта "О потребительском кредитовании". Первый подготовлен Министерством финансов, второй - все той же группой депутатов во главе с Аксаковым. Скорее всего, в Думу будут внесены оба варианта, так как Аксаков и его сторонники не могут найти компромисс с Минфином.

17 января состоялось заседание рабочей группы Комитета Госдумы по финансовому рынку, где присутствовали представители всех заинтересованных ведомств. Минфин в своем законопроекте акцентирует внимание скорее на правах заемщиков, позволяя им, к примеру, "отказаться в течение 14 дней без объяснения причин от использования кредита с уплатой процентов со дня наступления сроков использования потребительского кредита". Аксаков, напротив, стоит на страже интересов банков. Согласно его законопроекту, кредитный договор может быть расторгнут банком в одностороннем порядке, если заемщик три раза подряд не вносил платежи либо сумма просроченной задолженности превышает 10% от размера кредита.

Заместитель директора департамента финансовой политики Минфина Владимир Луков заявил относительно депутатского варианта следующее: "Законопроект хороший, ничего плохого сказать не могу, но наш лучше, а лучшее - враг хорошего". Начальник управления методологии департамента банковского регулирования и надзора ЦБ Екатерина Романова сказала, что ее ведомство по большому счету поддерживает оба законопроекта, но ЦБ все-таки рекомендует депутатам опираться на вариант Минфина.

Есть еще одна проблема, что называется, по существу - а так ли уж готова наша банковская система к возможному дальнейшему росту невозврата задолженности по кредитам населения. В системном плане, повторимся, такой опасности вроде нет. Но ЦБ не первый год ведет любопытную статистику - высчитывает процент "плохих" долгов не только по стране в целом, но и по группам банков в зависимости от величины их активов.

Так вот, по состоянию на 1 ноября прошлого года первые пять крупнейших по активам банков страны (Сбербанк, ВТБ, и пр.) - вне зоны риска, так как их средняя просрочка по займам населения составляет лишь 1,45%. Кредитные организации, занимающие позиции с 51й и ниже, - тоже почти в безопасности (около 2,5% "плохих" долгов). А вот для средних банков, занимающих позиции с 6й по 50ю, официальный невозврат превышает 5,3%. Именно в эту группу входят лидеры рынка розничного кредитования, такие как ВТБ-24, "Русский стандарт" и т.п.

Если верить Аксакову и данные ЦБ по невозврату следует умножить на два, то "средняя температура по больнице" в группе с 6-го по 50-й банк страны переваливает за 10% - критическую для мировой экономики отметку, свидетельствующую о наступлении системного банковского кризиса. Но в реальности это пока еще только барометр состояния дел в банках, сделавших упор на кредитование населения, а таких среди top-50 немного, да и нынешние российские ставки, во много раз превышающие европейские, позволят лидерам отечественного банковского кредитного ритейла держаться на плаву еще не год и не два.

Любая подобная "средняя температура по больнице" означает, что умрут не все пациенты, а лишь с самым слабым иммунитетом. А до повального распространения вируса банковского иммунодефицита невозврата еще далеко.

Необходимые России реформы проваливаются в том числе потому, что наши реформаторы вместо тонкой настройки предпочитают топор. Головную боль пытаются лечить отсечением головы. Вот придумали бороться с невозвратами банковских кредитов с помощью Уголовного кодекса. Президент Ассоциации региональных банков России и по совместительству член Комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков предлагает за умышленный невозврат кредита ввести уголовное наказание - до двух лет лишения свободы. То есть, по сути, он хочет реанимировать давно канувшие в Лету долговые ямы.

Госдума уже много что пыталась запретить россиянам - употреблять спиртное на борту самолета, распивать пиво на улице, курить в общественных местах. Но реального механизма наказания за эти массовые прегрешения не создала (да их и не может быть - не приставишь же милиционера к каждому курящему, пьющему пиво в сквере и т.п). Поэтому запреты и не действуют.

Теперь нашим гражданам пытаются запретить обманывать банки. Опять же - бороться с невозвратами, конечно, надо. Но изобретать велосипед - глупо. Уголовное законодательство давно содержит нормы, пресекающие умышленные злоупотребления. Существует даже специальный термин "мошенничество" - умышленное хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием.

В банковской сфере мошенничество признается фактом не с момента формального нарушения условий договора, а уже с момента завладения предметом кредита. И, как считает профессор Академии управления МВД России Петр Скобликов, стороне обвинения необходимо доказать, что заемщик изначально (то есть еще до получения кредитных средств) не собирался погашать кредит. Однако, во-первых, даже если такой умысел существовал, доказать его весьма сложно. А во-вторых, в большинстве случаев у заемщиков изначальное намерение не возвращать кредит все же отсутствует. "Неудивительно, что по заявлениям о мошенничестве заемщика чаще всего выносятся постановления об отказе в возбуждении уголовного дела", - считает Скобликов.

Работа с недобросовестными заемщиками - физлицами до последнего времени велась в рамках административного законодательства, и в роли взимателя долгов выступали в большинстве случаев службы безопасности того или иного банка. Переводить тяжбы в уголовную плоскость (сиречь долгое ведение дел, особенно учитывая вероятность подачи кассационных жалоб ответчика на каждое решение нижестоящей судебной инстанции), коммерческим банкам невыгодно.

И уж совсем абсурден тезис разработчиков законопроекта о том, что отныне потенциальный заемщик сто раз подумает, прежде чем возьмет кредит. Во-первых, страх наказания не пугает тех, кто хочет - и готов - совершить преступление. А во-вторых, сама надежда законодателей на сокращение объема кредитования противоречит их имманентной обязанности способствовать развитию экономики.

Можно предположить, что в случае принятия этого законопроекта от идеи получить кредит откажутся многие добропорядочные граждане. И ныне взять на себя кредитное обременение рискнет не каждый из них, а тут еще добавится страх оказаться за решеткой из-за нарушения обязательств перед банком по причине форсмажорных обстоятельств, которые всегда возникают непредсказуемо. К тому же во многих кредитных случаях банки требуют поручительства другого лица, которое априори несет ответственность, если кредит не возвращен. Хотелось бы посмотреть на человека, который рискнет взять на себя подобные обязательства, зная, что в дальнейшем его могут ожидать не длительные переговоры с банком, а реальный срок в тюрьме.

Доля невозвратов может даже возрасти. Но самое главное зло - сократится общий объем кредитования, причем за счет "хороших" кредитов. И это нанесет огромный ущерб развитию российской банковской системы, и без того имеющей небольшие шансы выдержать конкуренцию с иностранными банками после вступления России в ВТО.

Заключение