Государство и аграрная реформа в России

ГОСУДАРСТВО И АГРАРНАЯ РЕФОРМА В РОССИИ

Е. СЕРОВА, доктор экономических наук, зав. лабораторией ИЭППП

Особенности государственной поддержки аграрного сектора в России

К 80-м годам финансовая система АПК в целом исчерпала источники саморазвития, стала тормозом на пути прогресса в аграрном секторе страны. Несмотря на все затраты в самом сельском хозяйстве, прирост его производства не покрывал увеличивавшийся платежеспособный спрос, о чем свидетельствовали нараставшие трудности с обеспечением населения мясо-молочной продукцией, рационирование потребления, очереди и другие признаки острого дефицита. Однако государство и в этих условиях продолжало дотировать отечественного потребителя. В 1989 г. суммарный объем дотаций на основные продукты питания составлял '/„ российского бюджета, а доля дотаций в их розничной цене доходила до 80%.

Первые же шаги по проведению общей экономической реформы не могли не вызвать глубокие изменения в финансовой сфере АПК. Эти изменения затронули прежде всего механизм финансовых взаимоотношений государства и АПК - старая система фактически отмерла, возникла потребность в новой государственной поддержке сельского хозяйства, стал иным механизм централизованного кредитования. Финансовое положение сельхозпроизводителей резко ухудшилось вследствие изменения структуры цен в экономике. И наконец, начала формироваться система рыночной инфраструктуры, предоставляющая аграрному сектору принципиально иные возможности доступа к финансовым ресурсам.

Программы поддержки цен. Дотации на продукцию животноводства

Либерализация потребительских цеп и отмена дотаций на основные продукты питания в 1992 г. значительно уменьшили платежеспособный спрос населения на продовольствие. Первой подотраслью аграрного сектора, столкнувшейся с кризисом сбыта продукции, стала мясо-молочная. Во-первых, животноводство поставляет свою продукцию на рынок относительно равномерно в течение года, поэтому уже весной 1992 г. ограничение спроса стало для этой отрасли заметным. Во-вторых, мясомолочная продукция продемонстрировала в нашем обществе достаточно высокую эластичность в зависимости от доходов: с их уменьшением спрос падает прежде всего на нее. В результате в животноводстве возник финансовый кризис.

Под давлением сельхозпроизводителей было принято одно из первых ошибочных правительственных решений периода реформ -о дотировании животноводческой продукции на уровне первичных производителей: за каждый килограмм реализованного мяса или молока на счета их производителей поступали прямые выплаты из бюджета.

Оставим в стороне тот факт, что реальное поступление субсидий производителям происходило через полгода и более после отгрузки продукции, что в условиях высокой инфляции почти полностью их обесценивало. Сам механизм субсидирования приводил к ухудшению финансового положения аграрного сектора. Анализ показал, что дважды в течение 1992 г. - в марте, когда эти дотации были только введены, и в августе, когда они были увеличены, - падал уровень закупочных цен на мясо и молоко при постоянном росте розничных цен. Разница "оседала" в перерабатывающей промышленности.

В 1993 г. выплаты дотаций на продукцию животноводства были переданы с федерального' на региональный уровень. Наши исследования в ряде регионов страны показали, что отмеченный феномен перемещения этих дотаций от производителей к переработчикам сохраняется и на уровне отдельных территорий.

Дотации на продукцию животноводства в Брянской области были увеличены 1 января и 1 июня 1993 г. Это хотя и с месячным лагом приводило к отставанию роста закупочных цен от роста розничных.

Источник: данные Минсельхозпрода РФ и Брянского областного статистического управления.

Происходил вполне объяснимый с точки зрения экономической теории процесс. Дотации производителям, завышая подлинную равновесную цену продукта, давали им ложный рыночный сигнал. Это, в свою очередь, препятствовало сокращению объемов производства до уровня платежеспособного спроса. Но перерабатывающая промышленность, имеющая прямой выход на потребителя, получала сигнал с рынка о реальном спросе и соответственно устанавливала цену на свою продукцию. Однако предложение сырья для мясомолочной промышленности превышало ее потребности. В этих условиях, естественно, падает закупочная цена, что, отметим, отнюдь не связано с монополизмом отрасли.

На рис, 3 показано, что либерализация цен привела к падению спроса на животноводческую продукцию с D до D'. В равновесном режиме предложение на внутреннем рынке должно было бы сократиться с Q до Q'. Сокращение предложения на внутреннем рынке в сложившихся условиях равнозначно соответствующему уменьшению производства из-за ограниченных возможностей экспорта животноводческой продукции и бессмысленности создания запасов продукции при долгосрочном спаде покупательной способности населения. Однако выплачиваемые бюджетные субсидии создают дополнительный псевдоспрос Dg, при котором производ-

Схема снижения закупочной цены на животноводческую продукцию при выплате прямых субсидий производителям

Животноводство уменьшается только до уровня Q. Поэтому цена. производителя, то есть закупочная цена, падает до Р . Чем больше размер субсидий, тем значительнее спад закупочной цены. Разница в ценах Р-Р^ достается переработчикам - мясокомбинату, молочному заводу.

При этом сельскохозяйственный производитель получает выигрыш от субсидии, когда:

(P-P,)Q'<(Qs-Q')Ps+SQs. W

где S - величина субсидии на единицу продукции.

l-d<P,/P, (la)

где d - доля субсидии в закупочной цене,

Иначе говоря, сельхозпроизводитель ничего не теряет только в том случае, если дотация на единицу продукции полностью покрывает ценовой спад. В марте 1992 г. закупочная цена на говядину сократилась на 1,1 руб. за 1 кг, или на 5,3%, в апреле - на 3,1 руб., или на 16%. Но розничные цены на говядину возросли за эти два месяца на 8,4 (госторговля) и на 6% (свободный рынок). Можно предположить, что без государственного вмешательства закупочные цены увеличились бы примерно в таком же диапазоне, тогда соотношение Pg/P составило бы 73-75%. Долю субсидий в закупочной цене помесячно оценить почти невозможно, но в среднем за год по всему кругу животноводческой продукции субсидии составили чуть более '/, выручки от ее продаж. Можно сделать вывод, что субсидии перекрывали спад закупочных цен.

Однако на практике субсидии производителям выплачивались со значительным опозданием, поэтому реально система прямых субсидий давала какое-то преимущество сельхозпроизводителям при соблюдении соотношения:

(Р-Р, )Q' < (Qs-Q')?s + SQs(l-a)', (2)

где a - среднемесячный индекс инфляции, t - средняя отсрочка выплаты субсидий в месяцах.

I- d/l-d(l-a)' < Р,/Р. (2a)

Среднемесячная инфляция в 1992 г. составила около 33%. Отсрочки выплат субсидий в среднем достигали 6 месяцев. При этих условиях левая часть неравенства (2a) равна 0,68, тогда как правая часть - 0,73-0,75. Иначе говоря, субсидии на животноводческую продукцию в реальном исчислении составляли не выручки, как это отражено в бухгалтерской отчетности, а только 5-7%.

Феномен описанного снижения закупочных цен был объяснен "локальным монополизмом" перерабатывающей промышленности. Для улучшения финансового положения сельскохозяйственных производителей правительство приняло ряд мер антитрестовского характера: был введен особый механизм приватизации этих предприятий, когда половина их акций по закрытой подписке в обязательном порядке распространялась между сельхозпроизводителями; во многих регионах предприятиям пищевой промышленности фиксировали и продолжают фиксировать цены или норму рентабельности; предпринимались попытки ограничить заработную плату их руководителей. Но поскольку снижение закупочных цен было, как показано выше, связано не с монополизмом перерабатывающего сектора, то эффективность антитрестовских мер оказалась нулевой.

Пищевая промышленность могла бы использовать получаемую за счет занижения цен на сырье сверхприбыль для инвестиций и расширения предложения своей продукции на рынке готового продовольствия, что позволило бы сдержать рост цен на него, с одной стороны, и увеличило бы спрос на сельхозпродукцию - с другой. Однако названные антимонопольные меры сделали невозможным аккумулирование финансовых средств в перерабатывающих отраслях для целей инвестирования и они стали тривиально "проедаться": например, оплата труда в перерабатывающей промышленности начала устойчиво превышать оплату труда в смежных подотраслях сельского хозяйства.

Регионализация дотаций на продукцию животноводства явилась стимулом к разрыву единого рыночного пространства страны. Регион, дотирующий собственного производителя животноводческой продукции, по необъяснимой с точки зрения экономики логике стремится не допустить вывоза этой продукции за пределы своей территории (теоретически субсидирование производителя сочетается с поддержкой экспорта данной продукции и ограничением импорта, тогда как субсидирование потребителя - с обратным регулированием внешней торговли).

Сегодня уже многие экономисты в стране начинают понимать неэффективность описанного выше механизма поддержки сельского хозяйства. Сформировались два основных подхода к смягчению спро-совых ограничений для сельского хозяйства в целом и животноводческого сектора в частности. Первый, активно лоббируемый аграрной фракцией парламента и аграрной партией, - введение минимальных гарантированных цен, что закреплено в ряде законов и правительственных документов. Минимальные цены на зерно и основные животноводческие продукты утверждались в течение прошедшего года четыре раза и по всем продуктам они каждый раз оказывались ниже реальных цен свободного рынка, то есть были неэффективны. Аналогичная ситуация с минимальными ценами складывается и в других странах с переходной экономикой.

Поскольку минимальные цены устанавливаются на неэффективном уровне, это позволяет рассматривать их в качестве преимущественно политических, а не экономических рычагов. Такая закономерность не случайна. Механизм установления минимальных гарантированных цен неоднозначен и для равновесных экономик развитых стран. Но в условиях переходной экономики он действует принципиально по-иному, более того, установление эффективных гарантированных цен (на таком уровне, при котором реально осуществляется закупочная интервенция) ведет не столько к поддержке аграрного сектора, сколько к торможению процесса аграрной реформы.

Прежде всего нужно отметить высокую эластичность спроса на животноводческую продукцию в зависимости от цены в странах с переходной экономикой. На основе поквартальных данных о среднемесячном потреблении ряда животноводческих продуктов и средних за квартал розничных ценах на них в течение 1991 - первого полугодия 1995 гг. мы оценили коэффициенты эластичности на эти продукты для России в целом (естественно, эластичность будет сильно варьировать по регионам, но у нас не было возможности ознакомиться с региональной статистикой душевого потребления продовольствия). Ценовая эластичность спроса на говядину равна 2,75, на свинину -3,74, на молоко - -3,67. Эластичность спроса на эти продукты по доходу оценивалась на основе динамики душевых доходов в постоянных ценах 1991 г. При этом эластичность спроса на молоко по доходу составила около 0,7, на яйца -2,74 ( средняя эластичность спроса на продовольствие по доходу в странах ОЭСР не превышает 0,3). Такая высокая эластичность объясняется низкими доходами населения и соответственно высокой долей расходов на продовольствие в семейных бюджетах (см. табл. 1).

Таблица 1

Доля расходов на продовольствие в общих расходах семей в ряде стран с переходной экономикой (в %)

Источник: данные ОЭСР.

В этих условиях в краткосрочной перспективе при одном и том же уровне минимальной гарантированной цены государству необходимо закупать больше продовольствия для пополнения интервенционного запаса, чем при неэластичном спросе (см. рис. 4). .

В среднесрочной перспективе повышенный за счет государственных закупок спрос на продовольствие приведет к росту предложения и соответствующему увеличению объемов государственной закупочной интервенции. В развитых экономиках реакция спроса на псевдоспрос со стороны государства сдерживается путем производственных квот, программ консервации земель. В России Минсельхозпрод предложил свой вариант квот - на возможность продать государству продукцию по минимальным ценам. Очевидно, при этом механизм установления гарантированных цен начинает напоминать традиционную советскую систему государственных закупок, когда одна часть продукции поставляется государству по гарантированной цене, а другая -продается по свободным ценам на нерегулируемом рынке. В результате вновь возникает двухсегментный рынок с двумя системами цен, с которым страна уже неудачно экспериментировала в 1990-1991 гг. Квотирование же сельскохозяйственного производства по образцу ЕС в сложившихся в России социально-экономических условиях невозможно: при значительном спаде душевого потребления основных видов продуктов питания ограничение производства на государственном уровне будет иметь серьезные отрицательные социально-психологические последствия.

Таким образом, в переходной экономике механизм минимальных гарантированных цен на продовольствие приводит в среднесрочной перспективе к устойчивому росту государственных интервенционных закупок. Подобная политика тормозит становление рыночной инфраструктуры продовольственного сектора - бирж, оптовых рынков, системы посредников и оптовых торговцев, системы рыночной информации и т.п. В результате один из важнейших элементов аграрной реформы в стране оказывается под угрозой. Частный фермер, не имеющий доступа к адекватной рыночной инфраструктуре, не может функционировать в качестве независимого предпринимателя и неизбежно трансформируется в "государственного крестьянина", то есть институциональные преобразования в аграрном секторе теряют смысл.

Значит ли вышесказанное, что любая форма финансовой поддержки со стороны государства ведет только к усугублению кризиса? На наш взгляд, возникшее противоречие разрешается путем переориентации субсидий с уровня производителя продукта на уровень его потребителя. В частности, применительно к животноводческой продукции это должны быть программы, расширяющие спрос на отечественные мясо и мясопродукты, молоко и молокопродукты.

Согласно такой схеме субсидирования, D на рис. 3 будет означать не псевдоспрос, а спрос реальный, поддержанный государственными субсидиями. Это не приведет к снижению закупочных цен и не потребует государственных закупочных интервенций. Если при субсидировании производителей только часть выделенных средств действительно способствует расширению сбыта, то при субсидировании конечных потребителей при прочих равных условиях вся сумма дотаций направляется на увеличение сбыта. Более того, за счет одних и тех же бюджетных средств одновременно смягчаются две острейшие проблемы переходного периода - финансовый кризис в сельском хозяйстве и спад покупательной способности населения. Вопрос заключается в том, в каком виде возможно предоставление субсидий потребителям животноводческой продукции. Очевидно, прямые денежные выплаты населению в значительной степени будут истрачены не на продовольствие. В этом смысле предпочтительнее использование продовольственных талонов. Однако предварительные оценки показывают, что расходы на их печатание и распространение будут сопоставимы с объемом самих дотаций на продукцию животноводства. При сложившихся обстоятельствах наиболее приемлемыми представляются программы бесплатного питания в школах, детских садах, больницах, домах престарелых и т.д., там, где производится фиксируемая в бухгалтерской отчетности закупка продуктов питания.

Компенсация затрат на средства производства

Второе направление государственной помощи сельскому хозяйству, которое стало формироваться почти одновременно с либерализацией цен, - компенсация удорожания средств аграрного производства. Она осуществляется в разных формах, но суть одна - смягчить для сельхозпроизводителей нарастающий ценовой диспаритет. В советской экономике соотношения цен на сельскохозяйственную продукцию и ресурсы для аграрного производства значительно превышали среднемировые, что приводило к неэффективному использованию последних. В результате либерализации цен относительные цены начали стремительно выравниваться, приходить в соответствие с мировыми (см. табл. 2).

Таблица 2

Динамика некоторых относительных цен в аграрных секторах России и США

Источник: данные Минсельхозпрода РФ.

Кроме того, действие спросовых ограничений было заметным в начале реформы в тех отраслях, которые прямо зависят от конечного потребителя, в том числе в сельском хозяйстве и перерабатывающей промышленнности. Фондопроизводящие отрасли не сразу ощутили давление рынка и использовали ценовую свободу для инфлирования своих отпускных цен. Как следствие рост цен на сельскохозяйственную продукцию до конца 1992 г. резко отставал от роста цен на ресурсы. Но уже в 1993 г. волна спросовых ограничений докатилась до фондопроизводящих отраслей - нарастание диспаритета цен несколько замедлилось. Если бы не государственное вмешательство в ценообразование, уже в 1994 г. можно было бы ожидать выравнивания трендов роста цен на средства производства для сельского хозяйства и на продукцию сельского хозяйства. В действительности это произошло только в первом полугодии 1995 г.

Ситуация с паритетом цен в России не уникальна, подобная же картина складывалась во всех странах с переходной экономикой. Попытки государства компенсировать естественный процесс выравнивания относительных цен приводят только к тому, что фондопроизводящие отрасли, получив ложный завышенный сигнал о спросе на свою продукцию, повышают цены, но не начинают структурную перестройку производства. Предложение на рынке средств производства для сельского хозяйства достаточно неэластично: во-первых, цены на них остаются существенно ниже мировых, и импортные ресурсы не могут конкурировать на внутреннем рынке; во-вторых, фондопроизводящие отрасли в высшей степени монополизированы, основные предприятия часто не только являются единственными производителями того или иного ресурса, но и обеспечивают до 50-60% рабочих мест в своих регионах; в-третьих, продукция данных отраслей может аккумулироваться в запасах. В таких условиях эти отрасли могли некоторое время компенсировать спад спроса на материально-технические ресурсы со стороны сельского хозяйства ростом цен на свою продукцию. Однако наступает момент, когда спросовые ограничения становятся непреодолимыми, дальнейший рост цен - невозможным, а время для структурной перестройки и соответствующего снижения себестоимости упущено. Цены на ресурсы перестают обгонять закупочные цены, перед фондопроизводящими отраслями встает проблема проведения радикальных реформ.

Отметим различия в отношениях между 1 сферой АПК и сельским хозяйством, с одной стороны, и сельским хозяйством и III сферой АПК, с другой. Если применительно к дотациям на продукцию животноводства мы пришли к выводу о целесообразности переключения субсидий с уровня производителей на уровень конечных потребителей, то в аналогичной ситуации применительно к фондопроизводящим отраслям данная схема не работает. Очевидно, это связано с уже отмеченной неэластичностью предложения фондопроизводящих отраслей в отличие от относительной эластичности предложения в пищевой промышленности.

Поэтому возникает парадокс - чем больше государство компенсирует удорожание ресурсов для сельского хозяйства, тем быстрее нарастает диспаритет цен и тем дальше отодвигается "точка перелома". Подобная тактика была испробована в Белоруссии в 1993 г., когда государство пыталось полностью компенсировать удорожание средств производства для села (каждые две недели в соответствии с удорожанием средств производства для села повышались закупочные цены). В итоге диспаритет цен нарастал существенно более высокими темпами, чем в России, не говоря уже о катастрофическом росте бюджетного дефицита. В России удалось избежать полной компенсации удорожания ресурсов для села, что в конечном счете способствовало выравниванию диспаритета цен.

Первоначально компенсации производились в основном путем прямых выплат производителям. Но с 1994 г. введена практика, условно называемая лизингом. На деле эта система государственной поддержки АПК, конечно, лишь по форме напоминает финансовый лизинг и является классической попыткой восстановления системы государственного снабжения села ресурсами. Государство в лице уполномоченной (единственной и отобранной без какого-либо конкурса) фирмы (Росагроснаба) заказывает фондопроизводящим предприятиям необходимые ресурсы и по разнарядкам распределяет их по регионам. Региональные власти, в свою очередь, распределяют ресурсы производителям на условиях оплаты в рассрочку. При этом ассортимент заказываемых ресурсов, как и в советское время, определяет планирующий центр (министерство, комитет, региональная администрация). Но проблема в том, что более или менее надежно работавшая при прежней системе схема немедленно дала сбой в условиях, приближенных к рынку. Во-первых, уполномоченная фирма тут же становится монополистом с неограниченными правами. (Так, Росагроснаб в 1994 г. "взвинтил" свою наценку в некоторых регионах до 30-40% при 10-12% в среднем по стране, исключил из торговой наценки транспортные расходы, завел свою "придворную" страховую компанию, естественно, с теми же монопольными правами и в довершение еще брал плату за маркетинговые услуги с производителей продукции сельхозмашиностроения.) Во-вторых, сельхозмашиностроение, отреагировав на дополнительный платежеспособный спрос, не преминуло поднять цены на свою продукцию. В-третьих, сосредоточение распределения фондов в руках чиновников всех уровней способствовало росту коррупции. В Результате мера поддержки сельского хозяйства обернулась для последнего дополнительной нагрузкой. К сожалению, продолжаются попытки распространения этой же системы и в сфере снабжения минеральными удобрениями, семенами, племенными животными.

Хотя диспаритет цен и нарастал в течение всех лет после их либерализации, но эквивалентность обмена между сельским хозяйством и фондопроизводящими отраслями складывалась не в пользу последних. Спад производства в основных отраслях 1 сферы АПК в меньшей степени, чем в аграрном секторе, компенсировался ростом цен, что подтверждается таким показателем, как прирост индекса цен на продукцию на 1% спада объемов ее производства. Данный показатель для сельского хозяйства в последние годы был выше, чем для фондопроизводящих отраслей, даже для промышленности минеральных удобрений, которая имела доступ к внешним рынкам Таким образом, меры государственной поддержки аграрного сектора путем компенсации удорожания средств производства, так же, как и в случае с дотациями на продукцию животноводства, не адекватны сложившейся ситуации и в значительной мере усугубляют финансовый кризис в сельском хозяйстве. С нашей точки зрения, государственная поддержка должна быть нацелена на стимулирование развития рыночных отношений между сельхозпроизводителями и фондопроизводящими отраслями, в частности, на основе использования товарного кредита и лизинга, но осуществляемых не государством, а непосредственно заинтересованными частными фирмами.

Бюджетные трансферты в аграрный сектор

Уровень государственных затрат на сельское хозяйство в значительной мере определяется не экономическими, а политическими причинами, а именно - силой аграрного лобби в законодательном органе. В России в отличие от развитых стран влияние этого лобби обусловлено не только более высоким удельным весом аграрного сектора в национальной экономике. Если в других странах 1 и III сферы АПК заинтересованы в государственном субсидировании сельскохозяйственных производителей лишь косвенно, так как независимые в финансовом отношении фермеры предъявляют активный спрос на их товары и услуги, то в России предприятия этих сфер получают в некоторых случаях прямые трансферты из бюджета за счет статьи "Сельское хозяйство и продовольствие". Так, значительную часть аграрного бюджета составляют средства на закупку продовольствия в федеральный фонд, которые выделяются в виде льготных бюджетных ссуд закупочным торговым организациям. Деньги так называемого лизингового фонда также поступают снабженческой организации, а не сельскому хозяйству.

Доля затрат на сельское хозяйство и продовольствие в федеральном бюджете за годы реформ, казалось бы, несколько снизилась, особенно если обратиться к проектам бюджета. Однако влияние аграрной фракции в Государственной думе определяется также и тем, что при вынужденном секвестировании расходов расходы на АПК сокращаются в меньшей мере, чем по другим статьям (см. табл. 3). При рассмотрении структуры российского бюджета нужно принимать во внимание, что статья "Сельское хозяйство и продовольствие" включает в себя не весь перечень затрат на АПК, отдельные их элементы содержатся и в других расходных статьях (государственное управление, капитальные вложения и т.п.). Но и это еще не все затраты государства на российский продовольственный комплекс. В приведенной таблице не отражены налоговые льготы сельхозпроизводите-лям, которые в 1995 г., по данным Минфина РФ, равнялись 20 трлн. руб. (около 1,5°о ВВП). Более того, государственный товарный кредит сельскому хозяйству, механизм предоставления которого был разработан в прошлом году, на деле означал прямое субсидирование сельского хозяйства на 12 трлн. руб. за счет доходной части федерального бюджета (в виде недоплаченных налогов поставщиками топлива аграрному сектору). Наконец, списанные на государственный долг задолженности сельхозпроизводителей в 1994-1995 гг. составили около 20 трлн. руб. Значительные дотации сельское хозяйство получает и из бюджетов субъектов Федерации. Только субсидии на продукцию животноводства в 1995 г. достигли 6-7 трлн. руб. В ряде случаев, как показали обследования, проведенные лабораторией аграрной политики ИЭППП, и районные бюджеты субсидируют сельское хозяйство за счет собственных источников.

Таблица 3

Доля аграрного бюджета во всех расходах федерального бюджета РФ

Источник: Российская экономика в 1994 г. Тенденции и перспективы. М.: ИЭППП, 1995, с.106; Социально-экономическое положение России. Январь-июнь 1995 г. М.: Госкомстат РФ, 1995, с. 90.

Доля бюджетных затрат на сельское хозяйство в 1994 г. составила около 2°/о ВВП. Но этот расчет не учитывает налоговые льготы и пролонгирование задолженности за счет увеличения государственного долга на федеральном уровне, а также региональные субсидии. В среднем в странах ОЭСР за последнее десятилетие доля бюджетных расходов на сельское хозяйство составила около 0,7%. Однако прямые сравнения такого рода грешат неточностью не только из-за неполного учета затрат национального бюджета на АПК. Как было показано выше, государственная и региональная аграрная политика может приводить к тому, что прямые бюджетные выплаты нарастают, а реальные поступления сельхозпроизводителям именно в силу этой политики сокращаются.

Суть финансовых проблем ЛПК заключается не столько в недостатке средств, сколько в неэффективном механизме их использования. Иначе говоря, с экономической точки зрения вопрос состоит не в том, какую сумму выделять АПК из бюджета (это преимущественно политическая проблема), а в том, как лучше ею распорядиться.