Из села в город

Из села в город: портрет мигранта

Российское Нечерноземье характеризуется высокой степенью урбанизации. В 1975 г. сельское население составляло лишь 26% населения региона, в стране - около 40%, в России - 33% всего населения. Кроме того, в Нечерноземье сравнительно небольшая доля аграрного населения непосредственно занятого на сельскохозяйственных работах: в Северо-Западном районе - 30%, Центральном - 38%, Волго-Вятском - 50%. (Для сравнения - на Украине, в Закавказье и Средней Азии - 60-70% сельского населения). Городское население ежегодно возрастало в Нечерноземье на 750 тыс, человек и составляло в ряде областей до 90%. С 1965 г. численность сельского населения уменьшилась, к середине 80-х гг. на треть: с 19,4 млн. до 12,4 млн. человек. Городское население за эти годы увеличилось на 12,6 млн. человек, или на 34%. В 1985 г, в Нечерноземье проживала четверть населения страны, почти половина России. 75% населения региона - горожане. Более двух третей новых горожан 50-70-х гг. - в недавнем прошлом деревенские жители. В демографическом смысле современный город создан селом, им и поддерживался.

Сельское население Нечерноземья в течение нескольких десятилетий более интенсивно, чем в других районах, отдавало рабочую силу в промышленные центры страны, расположенные как в Нечерноземье, так и за его пределами. За 1959-1973 гг. села данного региона дали около 30% миграционного прироста городов страны, в то время как доля зоны в сельском населении страны составляла 15,6% (на 1 января 1974 г.).

За 1959-1970 гг. сельские местности России полностью обеспечили миграционный прирост собственных городов и, кроме того, обеспечили пятую часть миграционного прироста городского населения в других республиках. Интенсивный отток из сел России создал дефицит труда в сельском хозяйстве экономических районов этой республики. В Нечерноземье обнаружилась взаимосвязь интенсивности сельской миграции с такими показателями, как доля сельскохозяйственного населения во всем сельском населении, трудовая нагрузка на одного колхозника в год. В целом области, где преобладало сельскохозяйственное население и высокие трудовые нагрузки, отличались и более высоким оттоком населения.

За 1959-1964 гг. трудоспособное население в колхозах Псковской области сократилось примерно с 200 тыс. человек до ПО тыс., т. е, почти в 2 раза. Количество трудоспособных колхозников уменьшалось ежегодно на 9-10 тыс. человек, и только за 1964 г. темпы сокращения числа трудоспособных в колхозах несколько снизились, число тружеников составило 3,5 тыс. человек. Сюда включается не только прямой уход яз деревни, но и переход трудоспособных в старшие возраста. «Если и дальше при существующем положении дел сокращение трудоспособных в деревне пойдет такими же темпами, то через 10 лет в колхозах трудоспособного населения не останется». (Из выступления Первого секретаря Псковского Обкома партии И. С. Густова на мартовском Пленуме ЦК КПСС в 1965 г.). Такая перспектива для большинства хозяйств области оказалась реальной.

Совершенно очевидно, писал по этому поводу известной демограф В. T. Переведенцев, что города будут восполнять нехватку в кадрах за счет села, как это было и прежде. «И если даже удастся добиться такого положения, что все до единого выпускники школы останутся работать в сельском хозяйстве, то и тогда численность трудоспособного населения Нечерноземья будет сокращаться, ведь число людей в пенсионном возрасте здесь уже давно превышает число детей и подростков. Нечерноземье нужно заселять!» - констатировал В. И. Переведенцев.

В стране было немало республик и экономических районов, где занятость в сельском хозяйстве составляла от одной трети до одной второй всех работавших, но масштабы и интенсивность сельской миграции часто не соответствовали размерам высвобождения трудовых ресурсов из села. Если в 50-е гг. сельское хозяйство центральных и западных районов страны обеспечивало рабочей силой «свои» и другие регионы, то в последующий период в обжитых районах возникло значительное напряжение баланса трудовых ресурсов и дефицит сельскохозяйственных кадров.

Уже в начале 50-х гг. официальная статистика обращала внимание на причины сокращения численности сельского населения. Из докладной записки заместителя начальника статуправления РСФСР С. Карасева заместителю начальника ЦСУ СССР И. Ю. Писареву (от 4 апреля 1951 г.): «Снижение численности сельского населения объясняется плановым переселением, организованным набором рабочей силы на работы в промышленных предприятиях, строительстве, призывом молодежи в школы ФЗО, ремесленные и железнодорожные училища. Помимо этого, отмечается также выбытие населения и в неорганизованном порядке в основном на учебу в высшие и средние учебные заведения, в учебные заведения по подготовке кадров, в школы механизации и специалистов сельского хозяйства».

Попытки организованного переселения коренных жителей союзных республик юга страны в Россию, в Нечерноземье практических результатов не принесли. Опыт переезда семей из южных регионов в Ивановскую, Новгородскую и Кировскую области показал, что большинство их не оставались в деревне.

В 60-е гг. продолжал сохранять свое значение организованный набор рабочей силы из колхозов для индустрии страны, хотя масштабы его и уменьшились. В целом по Центральному региону он составлял в среднем 1,3-1,4% колхозников трудоспособного возраста. Популярная, частушка того времени:

«Ох, уж пела да напела На свою головушку. Проводила я милого На чужу сторонушку»

Помимо оргнабора, часть колхозников выбывала из хозяйств самостоятельным путем, стихийно. Так, в 1959 г. в целом по колхозам Центральных областей России было исключено из хозяйств около 17,3 тыс. человек, или менее 1% наличного состава колхозников. Количество членов сельхозартели, не выработавших минимума трудодней, составило около 36 тыс. человек». За 1961-1965 гг. в стране 3,2 млн. колхозников были высвобождены из общественного производства хозяйств и явились дополнительным источником обеспечения потребности народного хозяйства в рабочей силе. Наряду с этим было привлечено 10 млн. человек из личного и домашнего хозяйства и 0,3 млн. лиц пенсионного возраста. В их числе в организованном порядке за 1959-1966 гг. в восточные районы страны, главным образом в Приморский и Хабаровский края и в Оренбургскую область переселились 615 семей из Рязанской области, 72 семьи из Ивановской и несколько десятков семей т Ярославской и Тульской областей.

Большая часть мигрантов из села переходила работать в города или оседала в пригородных зонах и поселках, где можно было устроиться на работу в местную промышленность, на транспорт. Хотя и в 60-е гг. колхозники Нечерноземья продолжали пополнять кадры промышленности города, их доля заметно снизилась. Такое положение было характерно и в целом для страны. Ежегодный прирост рабочих и служащих за счет колхозников сократился с 680 тыс. в 1961-1965 гг. до 380 тыс. человек в J966-1970 гг. Если в 1959 г. в Центральном районе из колхозов уехало около 17,3 тыс. колхозников, то в 1965 г. - 6,1 тыс., в 1969 г. - 5,2 тыс., в 1970 г. - 5,3 тыс. В середине 60-х гг. официально было признано нецелесообразным привлечение сельского населения в качестве резерва рабочей силы для городской промышленности. Объяснялось это, в частности, тем, что совершенствование промышленного производства требовало квалифицированных кадров, подготовка которых в 60-е гг. начала осуществляться в городах. Это в определенной мере ограничивало приток неквалифицированной рабочей силы из деревень и вело к тому, что село оставляли прежде всего жители, имевшие специальности и квалификацию.

Сельское население Нечерноземья за 1959-1979 гг. сократилось на 36%, а его доля в общей численности населения упала с 41,7 до 23,8%.

Убыль сельского населения - тенденция долговременная. Достаточно показать, что в 1926 г. в селах проживало почти 80% всего населения Нечерноземья. Среднесписочная численность занятых в сельском хозяйстве за 1959-1970 гг. уменьшилась на 20%, в 1970-1979 гг. - еще т 20%.

В среднем по Нечерноземью с сельским хозяйством было связано 45% сельского населения. В течение 1970-1985 гг. сельское население региона ежегодно сокращалось на 1,5%, число занятых в сельскохозяйственном производстве - на 1,3-2,5%, а численность женщин, работавших в колхозах и совхозах - на 5%.

При 36% сокращении сельского населения в целом по зоне межобластные вариации этого показателя достаточно велики: в 15 областях и автономиях - от 36 до 50%, в 9 - от 30 до 35%, в 3 (Московская, Ленинградская и Калининградская) - от 11 до 15, в Коми АССР - всего на 2%, а в Мурманской области сельское население выросло.

В целом по Нечерноземью в 70-е гг. по сравнению с 60-ми проявилась тенденция к снижению темпов сокращения численности сельского населения. В наибольшей степени эта тенденция проявилась в группе высокоурбанизированных областей, а также в областях и республиках с развитыми несельскохозяйственными видами деятельности в сельской местности (Архангельская область, Удмуртия) и в группе областей, где миграционный потенциал исчерпан в результате резкого постарения населения из-за предшествующих миграций (Смоленская, Ярославская, Новгородская, Псковская, Кировская области).

В1974 г.в Кировской области потребности колхозов в трудоспособных работниках покрывались только на 74%. В Новгородской области в том же году престарелые составляли более 45% общей численности колхозников, в Псковской области - свыше 40%. В отдельных хозяйствах этих областей положение было еще более тяжелым. Так, в колхозе им. Мичурина Печорского района Псковской области в общем составе населения престарелых колхозников насчитывалось 64,4%, подростков от 12 до 16 лет - 3,5 детей до 12 лет - 7%, За 1959 - 1979 гг. число сельских населенных пунктов Нечерноземья сократилось со 180 до 118 тыс. Если в 1959 г. в поселениях с численностью свыше 500 человек проживало всего 4,1% населения, то в 1979 г. - уже 11,9%.

В 80-е гг. прослеживается уменьшение абсолютных и относительных размеров миграции сельского населения Нечерноземья. Так, за 1981-1985 гг. в результате миграции сельское население уменьшилось на 844 тыс. человек, в то время как в 1966-1970 гг. - на 2 млн. 162 тыс. человек. В расчете на тысячу сельских жителей этот показатель сократился с 23,4 до 12,9 человека. Но это свидетельствует прежде всего не о позитивных переменах в закреплении людей и улучшении условий жизни на селе, а о том, что в результате прежнего масштабного оттока людей мобильных возрастов и резкого постарения деревни во многих районах и хозяйствах стало некому мигрировать. За 1979-1989 гг. численность сельского населения России сократилась на 8%, а в Центрально-Черноземном районе - на 18%, Волго-Вятском - 17, Центральном - 15, Поволжском - 12%.

Особенность динамики размещения населения Нечерноземья - ярко выраженная его концентрация вдоль дорог и в пригородных зонах, чаще всего вызванная не ростом населения, а его меньшей убылью из этих районов. В начале 70-х гг. 3,6% территории Нечерноземья, на которой проживало 13% его сельского населения, находилось в пределах двухчасовой транспортной доступности крупных городов. За 1959 - 1984 гг. численность сельского населения, но Нечерноземью уменьшилась на 43%. а в зонах влияния крупных городов сокращение населения менее значительно, К примеру, в целом по Новгородской области село недосчитывало 50% жителей от уровня 1959 г., в то время как в радиусе двухчасовой поездки в Новгород общественным транспортом потери составили лишь 25%. В Костромской области разрыв между этими показателями еще больше - соответственно 52 и 19%, в Калининской - 52 и 24%.

Аналогичная картина наблюдалась и на уровне административных районов. В Угличском районе Ярославской области за 1959-1984 гг. сельское население сократилось на 47%, при этом в зоне более чем двухчасовой доступности райцентра убыль составила 65%, в зоне доступности от одного до двух часов - 44%, а в радиусе часовой поездки - 16%.

Наконец, концентрация проявляет себя и на уровне сельхозпредприятий. Свидетельством тому может служить увеличивавшаяся доля населения центральных усадеб в сельском населении. Все сельское население Нечерноземья в 1979 г. составило 81% от уровня 1970 г., а население местных центров (центральные усадьбы сельхозпредприятий в сочетании с центрами сельсоветов) - 112%, их доля во всем населении увеличилась с 17% в 1970 г. до 24% в 1979 г. В 1970 г в стране насчитывалось 13 885 тыс. человек, проживавших к моменту переписи в данном месте менее 2-х лет, а в 1979 г. - таких оказалось уже 20 124 тыс. человек. Фактически за девять лет миграция возросла в 1,5 раза.

Средний перерыв в работе при миграции, по данным обследований, составлял почти два месяца. Следовательно, увеличение миграции между этими переписями населения обошлось государству за 9 лет почти 3 млн. круглогодовых работников. По подсчетам экономистов, потери народного хозяйства, вызванные сменой места жительства по причине неудовлетворенности социально-бытовыми условиями, выразились в недополучении национального дохода до 1,5 млрд. руб. в год.

В 70-е гг. в стране ежегодно переселялось не менее 12 млн. человек (около 5% всего населения), в том числе из одного города в другой - 4,4 млн., из села в город - 3 млн., из города в село - 1,5 млн., из села в село - 3 млн. человек. За период с 1970 по 1979 г. ежегодно из села в город переселялось почти 3,1 млн. человек, из города в село мигрировало по 1,5 млн. Следовательно, деревня ежегодно теряла 1,6 млн. своих жителей''. Если учесть при этом, что 45,6% переездов из города в село происходили вследствие распределения выпускников учебных заведений, т. е. является организованным процессом, то очевидно, что стихийность здесь преобладала.

Города характеризуются многообразием деятельности, причем чем крупнее город, тем больше это разнообразие. Эту закономерность можно проследить через перечень профессии, характерных для поселений разных типов и величины. Так, в 70-е гг. в России насчитывалось около 30-40 тыс. профессий, из которых не более 300-400 профессий приходилось на все сельскохозяйственное население, т. е. около 1%. Таким образом, города концентрировали в себе разнообразную профессиональную деятельность в значительно большей степени, нежели население в целом.

И город привлекал людей. И главное. Он был и остается не только центром индустрии, потребителем рабочей силы, но это - центр цивилизации. Это культурный магнит, где можно получить образование и приобщиться к культурным ценностям. Город - это источник прогресса и для его развития необходимо его пополнение. Но процесс этот весьма противоречив. С одной стороны развитие города процесс прогрессивный, но с другой это приводит к опустошению села в пользу города, ведет к маргинализации общества, исчезновению деревень, сельского образа жизни. Массовый приток сельских жителем в города, а также жителей небольших городов в крупные, создавал немало проблем - экономических, социальных и т. д. Как правило, потребность предприятий в рабочей силе низкой квалификации обеспечивалась именно за счет сельской миграции и ввоза рабочих из малых городов, что снижало общий качественный уровень мигрировавших в город трудовых ресурсов.

По данным специалистов, среди мигрантов в город из селькой местности лишь 16,7% имели специальную профессиональную подготовку. В свою очередь, возможность массового привлечения селькой неквалифицированной рабочей силы консервировало технический уровень производств, что еще более сдерживало экономические реформы, создавая иллюзию возможности сохранять и дальше экстенсивные формы ведения хозяйства - как на уровне отраслевого управления, так и государственного руководства. Миграция несла и более очевидные экономические потери, которые, например, в сибирском городе с численностью населения около 150 тыс. составляли до 20 млн. руб. ежегодно.

Остро вставали перед городом проблемы, вызванные массовой миграцией. Город напрягал свои силы, пытаясь угнаться за темпами прироста населения, прежде всего приезжего, в уровне обеспечения жильем, всеми параметрами социальной инфраструктуры, что, особенно при ведомственном механизме финансирования, удавалось далеко не во всех городах и с большим трудом. Существенную проблему представляла личностная адаптация мигрантов, особенно из села, к условиям жизни в больших и крупных городах. Большинство из них оказывалось в ряду социальных маргиналов, не вписывающихся в городской образ жизни и социальные нормы. Не случайно, например, уровень правонарушений среди мигрантов был в 3-6 раз выше, чем среди постоянного населения,

Сельско-городская миграция оказывалась избыточной не только для города, не успевающего адаптировать потоки преимущественно неквалифицированной рабочей силы и вследствие ведомственного интереса - запаздывающего с технологическим обновлением производства, со структурной перестройкой экономики, - но и для деревни, отдававшей наиболее трудоспособное население, в ряде регионов и областей республики - вплоть до обезлюдения села. Лишь со второй половины 80-х гг. приток населения в города резко пошел на спад.

Результатом противоречивого влияния миграции на российский город был не только продолжавшийся его экстенсивный рост, ко и значительная консервация социальных параметров городского населения, продолжение «окрестьянивания» города, хотя и в меньших масштабах, чем в предыдущие десятилетия.

По стране в целом миграция была велика, и в этом одна из причин социальной неопределенности населения. Ежегодно в СССР около 20 млн. человек меняли места проживания. При такой подвижности и нынешней продолжительности жизни средний человек переселялся за свою жизнь 6 раз. И если 100 лет назад подавляющее большинство людей умирало там, где рождалось, то теперь большинство рано или поздно покидают свою «малую родину». По последней переписи, жило не там, где родилось, 47% населения страны в целом и 54% горожан, в частности.

Три четверти людей в возрасте 30 лет жили и работали не там, где они родились; относительная стабилизация социально-профессионального положения человека, его места в структуре общества происходит примерно к 27 года, до этого же он находится в состоянии «социального перемещения»*. Ощущение неукорененности «выбитое из колеи», потери «малой родины» очень болезненное, особенно опасно для юной личности, только вступающей в общественную жизнь.

Василий Белов в рассказе «Бобришный угор» писал: «Наверное, отчуждение родины всегда начинается с холодного очага. Я помню, как судьба вынудила мою мать уехать из деревни в город и как сразу страшен, тягостен стал для меня образ навсегда остывшей родимой печи. Время вымораживает нас из родных мест, а мы снова и снова возвращаемся к тем местам, как бы ни грешили знакомством с другими краями. Потому что жизнь без этой малой родины все равно что удить рыбу удочкой без крючка либо палить по уткам холостыми патронами. Ведь человек счастлив, пока у него есть родина…». Неопределенность положения многократно усиливается из-за необходимости преодолевать житейские препятствия.

В начале 60-х гг. абсолютное большинство «фактических» горожан родилось в деревне и весьма немногие были горожанами во втором поколении, которое также несет на себе отпечатки сельского менталитета, хотя и более адаптировано к городским условиям. Даже к концу 80-х гг. среди городского населения страны по некоторым данным, лишь около 15% являлось горожанами в третьем поколении, или теми, кто хотя бы мог претендовать на этот статус При этом потенциальные резервы миграции были очень велики. В России их доля среди русских сельских жителей была высока - 21% (в Грузии среди грузин - 12%, в Узбекистане среди узбеков - всего 6%).

Общую картину неукорененности и неустроенности осложняла ежедневная «маятниковая миграция» огромных масс населения из пригородных зон к месту работы в города и обратно. Только с 1975 по 1980 г. число людей охваченных маятниковой миграцией выросло с 13,2 до 17,3 млн. человек. Примерно каждый десятый ездил на работу в город из близлежащих сел и поселков городского типа.

Взрывной рост городов с 20-х гг. породил ситуацию, при которой поселения, имевшие городской статус, были заселены преимущественно сельскими (бывшими) жителями, а традиции городской культуры, собственно городского образа жизни были в значительной степени прерваны. Даже в крупнейших городах, где в этом отношении были относительно благоприятные условия, Широкие слои населения стремились к сохранению привычных «сельских» стереотипов быта, отдыха и даже труда. Однако под знаком доминирования полусельского менталитета проходила вся урбанизация в стране, становление новых и трансформация старых городов, хотя постепенно выкристаллизовывались заново и городская культура, и образ жизнедеятельности.

Значительное число людей отнесено социологами к категории так называемых маргиналов. Е. Стариков писал: «Маргинал, просто говоря, - «промежуточный» человек. Классическая, так сказать, эталонная фигура маргинала - человек, пришедший из села в город в поисках работы: уже не крестьянин, еще не рабочий; нормы деревенской субкультуры уже подорваны, городская субкультура еще не усвоена. Главный принцип маргинальностп - разрыв социальных связей, причем в «классическом» случае последовательно рвутся экономические, социальные и духовные связи. При включении маргинала в новую социальную общность эти связи в той же последовательности и устанавливаются, причем установление социальных и духовных связей, как правило, сильно отстает от установления связей экономических. Тот же сельский мигрант, став рабочим и приспособившись к новым условиям, еще длительное время не может слиться с новой средой».

Сокращение численности сельского населения шло в основном за счет молодежи, особенно в возрасте 20-29 лет. Преимущественный отток наиболее образованной и квалифицированной части рабочей силы тормозил экономическое и социальное развитие села. Специальные обследования мигрантов из села показали чрезвычайно высокую долю среди них лиц, имевших среднее образование, а также механизаторов, поскольку именно они могли рассчитывать на успешную адаптацию, более высокие заработки и дальнейшее социальное продвижение. Более того, сложилась такая ситуация, что подготовка механизированных кадров на селе стала в какой-то мере формой подготовки переселения в город.

Деревня еже! одно теряла десятки тысяч представителей такой нужной сельскому хозяйству профессии.

Но если механизация земледелия все же создала условия для закрепления в колхозах и совхозах значительного - количества мужчин в молодом возрасте, то отставание в механизации животноводства и вспомогательных отраслей производства означало, что основные занятия женщин были связаны с тяжелым физическим трудом. Тяжелая, малооплачиваемая работа в качестве доярки, подсобной работницы, разнорабочей в полеводстве не привлекала молодежь. Все большая ее часть устремлялась в город. Популярная частушка 60-70-х гг.:

Численность населения в трудоспособном возрасте сократилась за 1959-1973 гг. на 4,1 млн. человек, или на 34%, в том числе в возрасте 20-29 лет - на 2,4 млн. человек или почти на две трети.

Следует отметить, что одной из причин таких высоких темпов миграции сельской молодежи являлось несоответствие между численностью мужчин и женщин в этом возрасте. До 1970 г. из села уходили прежде всего женщины, занятые на тяжелых ручных работах в животноводческих фермах, и к 1970 г. удельный все их снизился до 46%. Это повлияла на происходящий в последующие годы процесс резкого оттока из села мужчин, численность которых за 1970-1973 гг. сократилась на 200 тыс. человек или почти на одну четверть. К 1974 г. удельный вес женщин уже превышал 52%, а в Брянской и Кировской областях - 61%, Орловской и Тульской областях - 58%, что в свою очередь являлось причиной дальнейшего ухода девушек в другие отрасли народного хозяйства. Тяжелый физический труд и невозможность устройства семейной жизни побуждали молодых женщин к переезду. Популярные частушки Нечерноземья:

Начиная с середины 60-х гг. в России особенно явственно стали проявляться неблагоприятные тенденции в демографических процессах, которые впоследствии отрицательно сказались на развитии народного хозяйства республики. Это прежде всего существенное сокращение естественного прироста населения на большей части территории Российской Федерации и особенно на территории областей, входящих в состав Нечерноземья.

Снижение уровня рождаемости происходило во всех областях региона. Так, в Вологодской области в 1940 г. у сельских жителей родилось 42 155 детей, в 1959 г. - 23651, в 1967 г. - 9 647. Начиная с 70-х гг. на селе Вологодщнны прекратился естественный прирост населения. Деревня стала вымирать. Ежегодно число умерших на 400 человек превышало число родившихся. В 1974 г. только в автономных республиках (за исключением Мордовии) и в 5 областях: Мурманская,

Архангельская, Калининградская, Пермская и Свердловская - показатели рождаемости были несколько выше чем в целом по республике. На всех остальных территориях рождаемость находилась на низком уровне - 11-14 человек на 1 тыс. населения.

В Нечерноземной зоне происходил интенсивный процесс старения деревни. Удельный вес населения старше трудоспособного возраста увеличился с 14,5% в 1959 г. до 21,6% в 1974 г. В колхозах Новгородской, Псковской, Калининской и Рязанской областей более одной трети колхозников были пенсионного возраста. Демографы фиксировали: с начала 70-х гг. «население России себя не воспроизводит». Перспектива виделась ими в его абсолютном сокращении. Прогноз сбылся.

В областях Центрального и Северо-Западного экономических районов абсолютная убыль сельского населения началось уже в конце 50-х гг. Примерно с 1967 г, начали сказываться последствия миграции: на селе уменьшился удельный вес молодежи, что наряду со снижением рождаемости привело к падению естественного прироста населения. Тем не менее миграция из села была велика. Ее масштабы, как показывает ряд исследований, зависели от наличия свободных рабочих мест на предприятиях городов. В свою очередь, количество рабочих вакансий в городах зависело не только от объемов нового промышленного производства, но и от складывавшегося в тот или иной период соотношения между численностью населения, вступавшего в трудоспособный возраст, и числом работников, выходивших на пенсию. Как раз в 1980-е гг. в трудоспособный возраст вступали относительно малочисленные контингенты, родившиеся во второй половине 60-х гг. и в этом была одна из опасностей для трудообеспеченности нечерноземного села.

В 1979-1983 гг. миграционный отток из села почти полностью перекрывал естественный прирост сельского населения. В 90-е гг. наблюдалось систематическое уменьшение миграционной волны. Так, в России такое положение было зафиксировано в 5 из 11 экономических районов. Одной из причин этого процесса являлся, очевидно, исчерпанный миграционный потенциал ввиду старого возрастного состава селян. Численность населения трудоспособного возраста, являющаяся основой трудовых ресурсов, составила в России на селе на начало 1989 г. 20,1 млн. человек. По сравнению с 1979 г она уменьшилась на 2,7 млн., или на 12%. Наибольшее сокращение населения этой возрастной группы произошло в Волго-Вятском, Центральном и Центрально-Черноземном экономических районах России - на 24-25%.

В течение 70-80-х гг. продолжалось старение сельского населения России. Удельный вес населения старших возрастов на селе увеличился на 2%, в городах - на 2,5%. Между тем сельское население более старое. На начало 1990 г. на селе насчитывалось 8,5 млн. человек старше трудоспособного возраста, что составило 20% общей численности селян, в городах - 17%. Наиболее старое население было в Центрально-Черноземном, Центральном, Северо-Западном и Волго-Вятском экономических районах России. Удельный вес лиц старших возрастов составлял 28-33%. Во всех областях Центрального и Центрально-Черноземного районов доля сельских жителей пенсионного возраста составила 30-35%, а женщин в возрасте 15-49 лет - лишь 16-17%».

«Ой, маманя, дорогая! Мимо дома так пройду. Все деревни опустели, Никого в них не найду»

Только за 1988-1990 гг. число родившихся уменьшилось по сравнению с 1985-1987 гг. на 860 тыс., тогда как число умерших возросло на 150 тыс., соответственно «потери» естественного прироста превысили 1 млн. человек. Сокращение числа новорожденных за рассматриваемые три года отмечено по всей России, наибольшим (на 25-30%) оно было на Алтае, в Архангельской, Мурманской, Новгородской, Московской, Смоленской, Свердловской, Кемеровской, Томской, Тюменской областях, Карелии и Коми-республике, Москве и Ленинграде. За 1959 - 1991 гг. в Центрально-Черноземном районе население уменьшилось почти на 250 тыс. (на 2,8%) из-за сокращения жителей Тамбовской, Курской, Воронежской областей. Они наряду с такими областями Нечерноземья как Костромская, Брянская, Тульская, Рязанская, Орловская, Псковская, Тверская и Ивановская относились к самым неблагополучным в демографическом отношении районам России '.

В России на начало 1991 г. насчитывалось 38,7 млн. сельских жителей. Прирост населения в республике ежегодно составлял 0,6%, по его темпам она находилась на 12-м месте в стране. В ряде регионов России число умерших превысило число родившихся. Причем, если в 1987 г. естественная убыль населения наблюдалась только в Псковской, Тверской и Тульской областях, то в 1988 г. к ним добавились еще Ивановская и Тамбовская, в 1989 г. - их стало одиннадцать (добавились Московская, Рязанская, Ярославская, Курская, Воронежская области, г. Москва). В 1990 г. треть населения республики, проживавшая на 21 территории, относилась к этой категории. Это все районы Северо-Западного, Центрального и Центрально-Черноземного районов (кроме Брянской и Белгородской областей) и Нижегородская область. В сельской местности большинства перечисленных территорий естественная убыль фиксируется еще с середины 70-х гг., а в Псковской и Тверской областях - четверть века.

Недостаток рабочей силы в сельском хозяйстве ощущался всюду, где миграция населения из села приобрела устойчивый характер и значительные масштабы. Это большая часть районов России.

Крайне обострилось положение с сельскохозяйственными кадрами в Нечерноземной полосе России. Исторически сложилось так, что среднерусская деревня трансформировалась в малые деревни, судьба которых часто становилась трагической. Гражданская война, индустриализация, коллективизация, Великая Отечественная война - все эти потрясения, следовавшие одно за другим с разницей в десять лет, сильнейшим образом отразились на состоянии хозяйства и численности сельского населения. Перманентно оттягивали сельчан новостройки. Ситуация в нечерноземной деревне крайне обострилась в связи с освоением целинных и залежных земель. Уже к концу 50-х гг. Всесоюзная перепись населения зафиксировала свыше половины сельских населенных пунктов с числом жителей менее 25.

В последующие годы в связи с наступлением на объявленные неперспективными деревни процесс измельчания и исчезновения маленьких селений заметно ускорился. «Преступлением против крестьянства» назвал писатель В. Белов борьбу с так называемыми неперспективными деревнями. Уезжая из своих селений, люди зачастую стремились переехать не на центральные усадьбы колхозов и совхозов, а в районные и областные центры. Большинство крупных селений были не подготовлены к приему новоселов.

Василий Белов писал: «Не потому ли мы все так изумительно научились оправдываться невозможностью рубить лес без щепы и ограничивать борьбу за новое всего лишь разрушением старого? Чтобы разрушить всегда требовалось меньше ума, чем сделать новое, не разрушив того, что уже было. Ах, как любили многие из нас разрушать, как самозабвенны, как наивно уверены в том, что войдут в историю. Но ни один хозяин не будет ломать старую избу, не построив сперва новую, если, конечно, он не круглый дурак; ведь даже муравьи строят новый муравейник, оставляя в покое старый, иначе им негде будет укрыться от дождя».

За последние 30 лет после Всесоюзной переписи 1959 г. сельское население страны сократилось на 10%, а Нечерноземья - на 42%. Во многих областях Нечерноземной полосы за эти годы число жителей уменьшилось вдвое it больше. Так, в Кировской области к 1990 г. осталось 41% от числа жителей 1959 г., в Псковской - 45, в Костромской и Ярославской - по 46, в Калининской и Смоленской - по 47, в Горьковской - 49, Новгородской - 50%.

Во второй половине 80-х гг. в России в сельской местности пустовало 490 тыс. жилых домов, а общая площадь невозделанных земель при таких домах достигала 200 тыс. га. Проблема была настолько остра и очевидна, что в июле 1987 г. было принято правительственное постановление «Об использовании пустующих жилых домов и приусадебных участков, находящихся в сельской местности». Для восстановления баланса использования земель за 1958-1983 гг. только в Московской области под рекреацию было отведено 25 тыс. га новых земель, из этого массива почти 10 тыс. га - сельскохозяйственные земли.

Горожане энергично начали приобретать деревенские дома. Иногда соотношение постоянно живущих и приезжавших на лето составляло: один к трем. Так было в глубинке Новгородской и Калининской областей. Местные жители отнеслись к этому благосклонно: «Пусть уж лучше кому-нибудь достанется обветшалое жилье, чем никому». Официально это было признано, как один из путей сохранения жилого фонда сельской глубинки. Ведь только в 60-70-е гг. исчезло около одной трети сельских поселений Нечерноземья, что составило около 60 тыс. деревень, площадь пашни с 30-х гг. сократилась на 10%, а сенокосов, пастбищ - почти в 2 раза. В Псковской области насчитывалось 18 тыс. домов, покинутых своими жителями. При них пустовало более 15 тыс. га плодородной земли, в том числе огородной. В Калининской области в 1988 г. было 14 тыс. пустующих домов. За 70-80-е гг. сельское население уменьшилось здесь с 834 тыс. человек до 483 тыс., или почти наполовину. За 15 лет площадь сельхозугодий сократилась на 16%. В Новгородской области в течение столетия действовала жесткая закономерность: уменьшение населения на 1% всегда вело к потере угодий.

Как только в 60-е гг. были ослаблены ограничения в передвижении крестьянства, его поток в город увеличился. Новый толчок миграции из села был дан ограничениями и ущемлениями на рубеже 50-60-х гг. личного подворья сельских жителей, в том числе на крупный рогатый скот, урезанием приусадебных участков, налогами на скот, посадки. Свою роль сыграла политика, проводившаяся в 70-е гг. по укрупнению сельских поселений, концентрации селян в крупных деревнях и селах и ликвидация «неперспективных» деревень. Лишенные стимулов к труду, с разрушенным жизненным укладом, деревенские жители предпочитали в своем большинстве уезжать не в большие поселки, а в город. Целые регионы России пустели, особенно в Нечерноземье.