Понятие справедливости в современной социологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Понятие справедливости в современной социологии

Анисимов Анатолий Степанович, доктор философских наук, профессор кафедры философии и культурологии, ФГБОУ ВПО "Российский государственный университет туризма и сервиса", г. Москва

Агеева Марина Александровна, кандидат философских наук, ст. преподаватель, Институт повышения квалификации Департамента социальной защиты населения, г. Москва

Аннотации

Статья посвящена анализу понятия справедливости в современной российской социологии как основного принципа организации и поддержания социальной стабильности и как ценности, регулирующей взаимоотношения между членами социума. Анализируется предпринимательский труд, отношение к нему со стороны общества, оценка доходов с позиций справедливости. справедливость социология стабильность

Ключевые слова: справедливость, равенство, "человеческий фактор", рыночная экономика, предпринимательство.

The article is devoted to analyzing the notion of justice in contemporary Russian sociology as a fundamental principle of organisation and maintenance of social stability and as a value regulating mutual relation between members of the society. The author analyzes entrepreneurial labour, public attitude to it and makes an attempt to estimate the profit from the viewpoint of justice.

Keywords: justice, equality, human factor, market economy, entrepreneurship.

Справедливость всегда восхвалялась больше всего:

она восхвалялась большинством, - теми,

которые не могли иметь равных прав.

Фридрих Ницше[1]

Социальная справедливость как принцип организации и поддержания социальной системы и как ценность, регулирующая взаимодействия между членами сообщества, находится в постоянной динамике, реагируя на институциональные изменения. Процесс ее формирования имеет объективную основу в виде макро- и микроинститутов, что, впрочем, не означает его автоматизма и спонтанности. Социальная справедливость выступает интегрирующим началом, укрепляет солидарные связи в обществе, способствует достижению общественного согласия. Если между составляющими этой ценности имеется диссонанс, то она воспринимается значительной частью общества как несправедливость, следствием чего выступают различные сбои в функционировании социальной системы и ухудшение социального самочувствия людей, испытывающих недостаток общественного признания. Поэтому социальную справедливость можно назвать своеобразным защитным свойством общества, сохраняющим и поддерживающим его здоровье. Одновременно нужно помнить, что социальная справедливость находится в процессе постоянного становления. Становление характеризуется двумя противоположными моментами - изменчивостью и постоянством. Первый аспект - изменчивость - означает непрерывную текучесть, в которой невозможно строго отделить один момент от другого потому, т.к. при его фиксации он снимается и предоставляет место другому моменту. Количественное нарастание изменчивости приводит к ее качественному нарастанию и переходу из одного качественного типа становления в другой. Эта непрерывная линия развития содержит разного рода неподвижные узлы, которые не задерживают само становление, а означают превращение одного его типа в другой. Всякая линия становления, хотя мыслится эволюционно, содержит то или иное количество скачков, отнюдь не мешающих непрерывному становлению, а только демонстрирующих его разные революционно возникающие типы. Итак, становление социальной справедливости - это непрерывная эволюция, сопровождающаяся прерывными качественными скачками.

Основная тенденция в развитии идей социальной справедливости состоит в увеличении критериев социального равенства и расширении социального пространства действия этих критериев, а также в универсализации ограничителей свобод, т.е. распространении на все большее количество социальных групп и индивидов одинаковых ограничений. Невероятно сложные функции социальной справедливости, заключающиеся, с одной стороны, в легитимации существующего общественного устройства и поддержании социального порядка, а с другой - в придании социальной значимости как можно большему количеству индивидов, требуют от нее постоянного контроля над соблюдением наиболее оптимального баланса между коллективностью и индивидуальностью, общественными и частыми интересами.

Справедливость - одна из универсальных характеристик социальных отношений. Поскольку справедливость выступает в качестве одной из мер социальной оценки, то в этом смысле она, несомненно, тесно переплетена с понятием равенства. По мере развития общества, по мере образования относительно самостоятельных форм социально-духовной жизни становятся сначала только различимыми, а затем и самостоятельными различные контексты понятия справедливости.

В современной российской социологии проблема социальной справедливости рассматривается Заславской Т.И., которая утверждает, что официальные обществоведы и политики в течение долгого времени считали, что основным достижением советского общества является становление "социальной однородности" [2]. В качестве главной задачи на будущее в партийных документах выдвигалось движение к "полной социальной однородности", т.е. к якобы окончательному изживанию социальных различий. Этот лозунг, довлевший в нашем обществоведении, по сути лживый и лицемерный. На самом деле различия в положении высших и низших слоев общества были громадны. В этих условиях представлялась крайне важным противопоставить лозунгу "становления однородности" более жизненный и понятный народу лозунг "укрепления справедливости".

Условия, в которых развивалась общественная мысль того времени, содействовали формированию двух извращенных типов социального сознания: лицемерного, откровенно циничного и внутренне противоречивого, словно бы не решающегося "свести концы с концами". Понять и принять правду об обществе во всей ее полноте, с верой, что партийно-государственная номенклатура содействует развитию подлинно социалистических отношений, укреплению социальной справедливости в обществе. Вместе с тем, "объективная необходимость", закономерность, а значит, и некоторая вероятность движения нашего общества по социалистическому пути не вызывали сомнений. Отсюда заинтересованные и конкретные размышления о сущности и направлениях развития "социалистической справедливости", не сопровождающиеся анализом социальных механизмов, с помощью которых эта справедливость могла бы установиться.

Идея социальной справедливости просто "обречена" на постоянное возрождение: слишком близка она человеку. Начнем с "человеческого фактора". Понятие "человеческий фактор" приравнивает людей к неодушевленным предметам - сырью, машинам, нефти и электричеству. Необходимо в современных условиях вернуть человеку свойство субъекта - способность самостоятельно мыслить, оценивать ситуацию, осознавать интересы, совершать поступки и тем самым активно влиять на развитие экономики, а не быть ее пассивным придатком. А словом "фактор" обозначается именно активная сторона отношения - та, что влияет, а не испытывает влияние [3].

Годы кризиса убедительно показали, что главным фактором развития социума является человек. Но человек, формирующийся не только и даже не столько в экономике, сколько в обществе, во всей его сложности. Человек не только, экономический, но и политический, национальный, идеологический.

И все было верно для того общества. Видимо, будет верно и для будущего. Человеком движут и гораздо более широкие мотивы, определяющие его поведение. Фантастическую роль приобрел национальный, этнический фактор, когда можно все разрушить, взорвать, даже собственную жизнь, из-за стремления к независимости. Это и интерес политический, где-то уже и духовный, религиозный. Эти интересы существовали и прежде. Но при определенных условиях они могут стать определяющей силой развития общества и оказать на нее столь мощное влияние. Говорить о "человеческом факторе" без выхода во все эти сферы совершенно невозможно [4].

Базируясь на опыте прошлого и экстраполируя на будущие тенденции пусть замедленного, но все же роста экономики, полагали, что трудности "перестройки" будут преодолены сравнительно быстро, спад производства будет коротким и неглубоким. Наступит расцвет экономики - ускорится научно-технический прогресс, повысятся заинтересованность людей, качество их труда, а соответственно, и доходы. Вот только управлять образованными и самостоятельными работниками станет сложнее, и к этому надо заранее готовиться. Большинство обоснованных закономерностей сами по себе были правильными, и если бы экономика развивалась, то социальные процессы шли бы по описанному сценарию. Беда в том, что производство в СССР не росло, а снижалось, безжалостно волоча за собою вниз производительность труда и уровень потребления. Экономика шла вспять и разрушалась.

Вклад человека в экономику, влияние на нее, производительность труда увязывались с социальной справедливостью напрямую. Социальная справедливость (или несправедливость) не являются уже определяющим фактором поведения человека в производстве. Это пока не убеждение, а скорее гипотеза, над которой надо думать.

В наших условиях проблема социальной справедливости, ориентированной на все общество, явно перерастает в проблему социальной защиты так называемых слабых групп-детей, стариков, инвалидов. Сейчас этот элемент социальной справедливости выдвигается на первый план, ибо, если общество хоть в какой-то мере цивилизованно и гуманно, оно не должно допустить, чтобы его члены, не имеющие возможности зарабатывать, гибли от голода, холода и болезней. Остальные аспекты отодвинулись. К примеру, соотношение оплаты труда интеллигенции и рабочих - такая несправедливость. Хирург зарабатывает во много раз меньше рубщика мяса (!) Сейчас она еще больше обострилась, наука в агонии, талантливые ученые сотнями покидают страну; но никто не обращает внимания - стихийный процесс, ставший неуправляемым [5. С. 31].

Социальная справедливость, с одной стороны, понимается как некое ценностное понятие, которое заложено в сознание большинства людей, может быть, со времен Христа или раньше и подменить или отменить которое невозможно, а с другой - как понятие социально-экономическое, которое не имеет смысла вне конкретной среды и меняется в процессе исторического развития.

В 90-е годы это понятие рассматривалось исключительно с позиций принципа "от каждого - по способностям, каждому - по труду". Он и сейчас представляется справедливым. Вопрос в том, какие виды труда принимать во внимание, как их оценивать между собой. Традиционные виды "физического" и "умственного" труда оценивались по традиционным же критериям интенсивности, тяжести, сложности, квалифицированности и пр. Получалось строго по классикам: сколько труда работник отдал обществу в одной форме, сколько же труда он должен получить обратно в форме нужных ему товаров. Обращая внимание на слово "сколько", речь идет в первую очередь о количестве, пусть и помноженном на некое качество [6. С. 7].

Но движение к рынку привело к появлению принципиально нового труда - предпринимательского, который не может измеряться количественными критериями. Дело не в том, сколько часов предприниматель провел на работе или сколько он лет обучался. Его подход определяется тем, как гибко он откликается на конъюнктуру, каковы точность его расчетов, экономическое чутье и оборотливость и т.д. Возникает вопрос: соответствуют ли предпринимательские доходы, в десятки раз превышающие оплату самого квалифицированного труда, принципу социальной справедливости? [6. С. 9].

Ответов может быть два. Первый: нет, предпринимательские доходы несправедливы. А если так, то их следует запретить, ограничить. Стоит принять эту точку зрения, как снова попадаем в болото "застоя", из которого мучительно пытаемся выбраться, предпочтя "равную для всех нищету" "дифференцированному богатству", обрекая общество на деградацию.

Другой ответ: да, предпринимательские доходы справедливы, они соответствуют принципу распределения по труду, требуя лишь более широкого его понимания. В сущности, это сводится к утверждению, что рынок тоже по-своему справедлив. Он обеспечивает "честную конкуренцию" покупателей (за лучший товар) и продавцов (за лучшего покупателя), устанавливает цены с учетом спроса и предложения, обогащает лучших и разоряет худших предпринимателей.

Первое - традиционное, уравнительное, унаследованное от прежних времен. Никто уже не говорит, что все должно делиться поровну, но что дифференциация должна быть весьма ограниченной, без больших разрывов - в этом люди убеждены. Второе - распределение по труду: лучше должны жить те, кто работает больше, тяжелее, квалифицированнее. И третье - это уже справедливость в рыночном смысле слова. Изучая результаты опросов, ВЦИОМ выделяют пять-семь вопросов, по ответам на которые можно косвенно оценить распространенность этих позиций. Получилось, что год-полтора назад до 1/3 людей придерживались преимущественно уравнительных взглядов, уравнительные цены были им близки. Около 40% стояли за распределение по труду. И примерно (20-25%) можно осторожно, не очень уверенно идентифицировать с людьми, которые разделяют рыночные представления о справедливости. Такой "расклад" не слишком обнадеживающий, учитывая, что общество намерено решительно идти к рынку, и только 25% его членов как-то разделяют эту позицию [7].

В современных условиях положение меняется, терпимость людей к высоким доходам растет. В одном из исследований ВЦИОМ был задан вопрос: "Как вы относитесь к тому, что у нас появляются люди, имеющие миллионы?". 19% - ответили, что ничего не имеют против, и еще 32% - что согласны, если деньги заработаны честно. 38% - считают, что заработать такие деньги честным путем невозможно, иными словами, не соглашаются со справедливостью доходов предпринимателей (ведь миллионы получают только они). Решительно против появления миллионеров высказались 6%, это самые убежденные носители эгалитарных ценностей [5. С. 31].

Важно отметить, что среди сторонников эгалитарного представления о социальной справедливости мало таких, кто считал бы действующую систему распределения уравнительной. Это означает, что почти 1/3 населения страдает от чрезмерной, с их точки зрения, глубины социального расслоения, имеющего свои особенности. Главные из них: низкий по современным меркам уровень благосостояния людей; сравнительно слабая дифференциация официально фиксируемой части доходов; существование многочисленных привилегий и льгот, не попадающих ни в какой учет, но усиливающих реальную дифференциацию социальных слоев; тесная связь социального положения с местом в системе управления; значительная роль "теневой" экономики в формировании наиболее высоких доходов, а также меньшая, чем в других странах, связанность политического, экономического и культурного статусов разных социальных слоев. Перестройка и гласность привели к некоторым сдвигам в этом отношении. Однако принципиальный фундамент системы социально-должностного расслоения общества до последнего времени остается незыблемым.

Характерное для наших дней болезненное восприятие социального расслоения связано скорее не с его сущностью, а с теми специфическими чертами, которые оно сейчас носит. Новые формы хозяйствования - подряд, аренда, кооперация, совместные предприятия, коммерческие банки, акционерные товарищества и прочие - создают для связанных с ними групп источники непривычно высоких доходов. Большинство населения страны ставит честность этих доходов под сомнение. Развивается "черный" рынок, невиданные масштабы приобретают все виды спекуляции и коррупции. В итоге социальное расслоение растет, а лежащие в его основе критерии, по мнению населения, становятся еще менее справедливыми, чем в период застоя. В итоге подавляющее большинство населения оценивает сложившуюся систему распределения потребительских благ как несправедливую.

И все это - на фоне значительно более низкого, чем в большинстве развитых, да и части развивающихся стран, уровня жизни населения. Неутешительны оценки и самих наших людей - 60% опрошенных считают, что их доходы ниже потребительского минимума. По самооценкам, 20% семей едва сводили концы с концами, и еще 35% - могли покупать лишь самое необходимое. Вполне хватало средств лишь 9% семей, а возможность ни в чем себе не отказывать имели только 1,1% [7]. Достаточно тревожный социально-психологический климат, чреватый противоречиями и взрывами.

Рассматривались условия последовательного выполнения принципа "по труду", а ему верны до 40% населения. Сформулированы эти условия были правильно. Дифференциация стартовых условий развития детей, подростков и молодежи не сократилась, а, безусловно, усилилась: у элитно-столичных групп - ухудшились. Распределение статусов занятости и мест работы с возникновением новых форм хозяйствования стало более справедливым и эффективным - в бизнес направились наиболее предприимчивая часть работников, добиться успеха в нем удается людям, имеющим соответствующие способности (хотя немалую роль продолжают играть социальные связи). Вместе с тем, миллионы людей не по своей вине вообще лишились работы. В целом скорее проигрыш, чем выигрыш.

В новых секторах экономики возможность трудиться в полную силу, т.е. действительно "по способностям", несколько увеличилась, хотя она пока и здесь ограничена: люди связаны по рукам и ногам. В то же время во многих отраслях экономики происходит развал производства, оно то и дело останавливается из-за отсутствия сырья, материалов, энергии, уровень производительности труда быстро падает. Какая уж тут "полная сила"? Уровень зарплаты разных категорий работников дифференцирован еще причудливее, чем прежде. Уровень заработной платы разных категорий рабочих зависит не столько от их вклада в развитие экономики (да и как его можно оценить?), сколько от значимости их продукции и услуг (шахтеры, диспетчеры аэропортов, работники городского транспорта и т.д.), организованности и способности к длительным забастовкам.

Покупательная сила рубля более резко, чем прежде, дифференцирована между бывшими республиками, регионами, типами поселений (столицы, большие города, малые города, села), а также разными формами торговли (государственная, кооперативная, коммерческая, частная). В то же время отпущенные на свободу цены на товары под влиянием спроса и предложения сблизились с общественной стоимостью и стали испытывать большее влияние мировых цен.

Распределение благ из общественных фондов потребления в большей степени сфокусировалось на социально слабых группах - и в этом смысле стало справедливее.

Впечатление очень противоречивое, но это убедительная картина того, что происходит, когда быстрое разрушение элементов "социалистической справедливости", которые имелись в обществе перед перестройкой, сочетается с медленным становлением справедливости в рыночном смысле, которую большинство населения не приемлет.

Во второй половине XX века начали проявляться признаки нового периода в развитии человеческого сообщества. Они по-разному обнаруживали себя в различных регионах и национальных государствах. В наиболее развитых в экономическом отношении государствах стала меняться структура экономики: доминировавшее ранее промышленное производство уступало свои позиции сфере услуг. Соответственно, изменилась социальная структура. Прежние классификационные признаки социальных групп на основе их отношения к собственности перестали "работать", как и перестали существовать в типичной индустриальной форме классы буржуазии и пролетариата. Практически во всех странах исчезли тоталитарные политические режимы, уступив место авторитарным режимам с их относительной личностной свободой. В развитых экономических странах явно обозначилась тенденция к демократизации политической жизни.

Политическая жизнь в изменившихся условиях уже не занимает доминирующего места в общественном сознании. "Нет больше политических страстей, тогда как в период Французской революции 1848 года или Советской революции, напротив, бывали периоды, во время которых все страсти были политическими". Идея политического единства общества в этих условиях теперь не может выступать в качестве смыслообраза социальной справедливости. Общество не увлекает дискуссия о том, должно быть государство правовым или нет: этот вопрос решен однозначно положительно. Идея правового государства отчасти уже реализована, но продолжает сохраняться как идеал политических взаимоотношений между личностью и государством в политическом сознании. Требуются новые способы легитимации общественного устройства и выражения социального признания членов социума, новые формы решения проблемы соотношения коллективности и индивидуальности, т.е. новое наполнение принципа социальной справедливости. Проблема социальной справедливости широко обсуждается в современном западном обществе. Все ученые, независимо от своих методологических предпочтений в толковании текущих социальных процессов, согласны в одном: справедливость была и остается постоянной задачей общества, а не целью, достигаемой раз и навсегда. Расхождения проявляются по двум параметрам: методам достижения консенсуса и способам его реализации. Все многообразие различных точек зрения можно, по-нашему мнению, объединить в две большие группы - модернистские и постмодернистские теории. Учитывая аргументы постмодернистов, мы полагаем, что критерии социальной справедливости должны подняться над сферой политического, найти дополнительные точки пересечения актуальных коллективных и индивидуальных устремлений. В качестве нового показателя может выступить требование качества жизни. Этот смыслообраз социальной справедливости давно витает в общественном и индивидуальном сознании и в последнее время все чаще рассматривается как современная парадигма цивилизационного развития. Понятие "качество жизни" было введено при обсуждении проблем индустриального и постиндустриального обществ с целью обозначить те аспекты общественной жизни, которые сложно, а порой и невозможно измерить количественным методом. Д. Белл использует термин "качество жизни" для обозначения требований лучшей жизни, концентрирующихся вокруг двух фундаментальных сфер - здоровья и образования. Необходимость устранения болезней и увеличения продолжительности жизни делает услуги здравоохранения чрезвычайно значимыми в современном обществе; рост технических потребностей и профессионального мастерства приводит к тому, что образование, и в частности доступ к высшему образованию, становится условием самого вхождения в постиндустриальное общество.

К настоящему времени понятие "качество жизни" заняло прочное место среди социологических категорий, но остается предметом дискуссий. Достижение нового качества жизни выступает современным смыслообразом социальной справедливости.

Высокая оценочная нагруженность социальной справедливости вовсе не свидетельствует о том, что "посредством категории "социальная справедливость" маскируются взаимоисключающие интересы разных социальных групп и слоев". Подобные утверждения не соответствуют духу времени. Стремление к социальной справедливости решается теперь не посредством классовой борьбы, а с помощью разного рода экономических, научных и социальных технологий. Человечество все больше осознает как глобальную проблему реализацию основных требований социальной справедливости. По мысли И. Кучуради, "справедливость требует постоянного создания различных и меняющихся условий, благоприятных для развития или не препятствующих развитию людей как личностей и человечества как вида, или - в современной терминологии - защиты прав человека в различных и меняющихся условиях каждой страны и мира в целом". Сомнения в возможности приближения к идеалу общественных взаимоотношений, предлагаемых социальной справедливостью, строятся на вполне разумных позитивистских наблюдениях, касающихся социального неравенства. Так, трудно не согласиться с утверждением о кумулятивном характере социального неравенства: происходит накапливание преимуществ богатых по принципу "эффекта Матфея" (неравного вознаграждения), а процессы депривации, подобно воронке, сужают спектр доступных индивиду ресурсов и затягивают его еще ниже. Однако это - правда, но не истина. Истина же заключается в том, что на протяжении своей истории человечество научилось вырабатывать социальные механизмы, препятствующие этому процессу. Одним из таких механизмов и выступает социальная справедливость. Как пишет Кучуради, она требует "не эффективности каких-то особых, "материальных" принципов <...> а воли к постоянному выполнению цепочки условий, приводящих к порядкам - меняющимся и различным, но - особого характера, к порядкам, определяемым историческими - меняющимися - нормами и, соответственно, законами, выводимыми в данный исторический момент из знания неизменных общих предварительных условий реализации человеческих возможностей, составляющих то, что мы называем человеческим достоинством, т.е. из знания прав человека".

Социальная справедливость с ее требованиями должного социального устройства спасает общество от неизбежных деструктивных последствий "зашкаливания" социального неравенства. В каждую эпоху она выдвигает новый социальный идеал, помогающий достижению согласия.

Литература

1. Сорокин В.В. Право и время: правовая система в переходное время // Правоведение. 2002, №1. С.181.

2. Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 2002. С. 56.

3. Ануфриев Е.А. Социальная роль и активность личности. М.: МГУ, 2001. С.152.

4. Лапин Н.И. Социальные ценности и реформы в кризисной России. // Социологические исследования. 1993, №9.

5. Левада Ю.А. Десять лет перемен в сознании человека. Общественные науки и современность // Социологические исследования. 1999, №5. С. 31.

6. Заславская Т.И. О социальном механизме посткоммунистических преобразований в России // Социологические исследования. 2002, №8.

7. Нерсесянц B.C. Общая теория права и государства. М.: Норма, 2001. С. 97.

8. Десять лет российских реформ глазами россиян // Социологические исследования. 2002, №10. С. 31.

Размещено на Allbest.ru