Социальное развитие России: дихотомия урбанистического и сельского измерений

Размещено на http://www.allbest.ru/

Социальное развитие России: дихотомия урбанистического и сельского измерений

Самсонов В.В.

В обыденном представлении сельские территории, характеризующиеся косностью и консерватизмом своих жителей, являются противоположностью городу с точки зрения подверженности серьезным социальным и экономическим изменениям, в своей восприимчивости к ним. Поэтому уже в начале нашей эры возникает дихотомическое представление о соотношении села и города, отраженное, к примеру, в термине «paganus» («поганые») как характеристике «языческих» сельских районов Римской империи, в силу инертности к переменам слабо затронутых христианским вероучением, в отличие от христианизированных городов. Во времена становления социальной философии как науки дихотомия села и города получила закрепление в работах таких классиков социологии как Ф. Тенисс, Э. Дюркгейм, М. Вебер и др. Попытка теоретического переосмысления сущности сельского социального пространства содержатся в крестьяноведческих исследованиях 1960-1980 гг. пытавшихся теоретически объяснить факт перемещения революционных движений того времени в аграрную периферию стран Третьего мира (хотя до этого крестьянство долгое время считалось самой инертной в плане революционной активности социальной группой). Однако крестьяноведческие исследования, оформившиеся в антропологический субстантивизм (К. Поланьи, Дж. Скотта и др.) в итоге пришли к той же, хотя и несколько измененной сельско-городской дихотомии, утверждая, что крестьянство отличается от горожан с их модерно-капиталистической рациональностью, базирующейся на принципах индивидуализма, эгоизма, максимизации прибыли, особым типом рациональности, присущей традиционным обществам, «более древней моральной экономикой», характеризующейся «вложенностью» экономики в общественные отношения (на принципах реципрокности, редистрибуции и дарообмена), в отличие от капиталистического общества, в котором социальное подчинено экономическому.

Таким образом, дихотомия города и деревни, урбанистических и сельских территорий является одним из древнейших и наиболее устойчивых теоретических дуализмов, укорененных в нашей культуре и традиции социальных наук. Однако данная дихотомия подвергается серьезной критике со стороны исследователей, географов, социологов и экономистов, ориентированных на анализ реальных изменений сельского социума. Конкуренция значительно различающихся смысловых трактовок «сельского» свидетельствует о том, что дискурсивное конструирование этого концепта сопровождается его наполнением иногда не совсем оправданными (или даже произвольными) характеристиками и смыслами. А эмпирические исследования демонстрируют искусственность некоторых теоретических построений.

В данной работе рассматриваются основные критерии противопоставления «сельских» и «городских» (урбанистических) территорий и сообществ с целью выявления, какие из признаков классификации территорий имеют скорее случайный, исторически преходящий характер и атрибутивно-константных свойств, сущностно связанных со спецификой экономической и социальной организации сельских территорий и сохраняющих поэтому свою актуальность в качестве маркеров сельского социального пространства. При этом предполагается, что следует говорить скорее не о дихотомии качественно различающихся социальных миров (сельского и городского), а об иерархически организованном континууме, имеющем два полюса, на одном из которых (город, урбанистическое социальное пространство) сосредоточены властный, культурный, инновационно-экономический потенциал общества, а второй полюс (село) может быть охарактеризован как объект властно-управленческих инициатив, традиционно отстающий в культурном и технологическом развитии, в связи с чем сельские районы позиционируются как заповедник традиционной культуры и самобытности, а в их экономике преобладают технологически и культурно инерционные практики, связанные с производством продукта на основании использования и прямого присвоения природных ресурсов.

Функция обеспечение продовольствием и природными ресурсами (включая полезные ископаемые, топливо и строительные материал) на протяжении всей истории неизменно мыслилась как основная для сельского пространства. Если города возникают в качестве центров производства, обмена, торговли и политического управления, сельская местность традиционно связана с эксплуатацией природных ресурсов. Идея сельской местности как пространства производства и эксплуатации, возможно, была единственной наиболее важной идеей в формировании сельского пространства, породившей определенные ландшафты, модели поселений, формы социальной организации, политические структуры и экономические системы. В отличие от обрабатывающей промышленности и сферы услуг, сельское хозяйство является базовым видом экономической деятельности, поскольку физическое выживание человека зависит от наличия продовольствия. При этом географически аграрное производство сильно рассредоточено из-за потребности в почвенных ресурсах и, таким образом, зависит от эффективности транспортной сети, системы перевозок грузов и товаров на расстояния. Сельская поселенческая сеть также оказывается сильно рассредоточенной, а плотность населения в сельской местности неизменно ниже, чем в городской.

В наши дни представлявшийся ранее самым надежным отраслевой подход в классификации территорий как «сельских» (т.е. отнесение к данной категории сообществ с преимущественного сельскохозяйственной специализацией экономики) сегодня кажется уже недостаточным, в связи с влиянием глобальных структурных изменений, выражающихся во включении локальных микроэкономик в систему глобального рынка и соответствующих изменениях в процессах адаптации сельских домохозяйств и в диверсификации экономики села. Эти изменения увеличивают социальное и культурное разнообразие многих сельских районов, что ведет к расширению культурного и экономического ландшафта сельских территорий и одновременно к возникновению сущностно новых конфликтов в ценностях и в образе жизни сельских жителей.

Наиболее распространенной адаптационной реакцией сельских сообществ на эти изменения является новая конфигурация экономической активности и источников доходов, характеризующаяся изменением (снижением) роли аграрного производства и возрастающей значимостью экономической активности населения за пределами аграрного сектора и трансфертов, включающих как частные, связанные с миграцией и нео-отходничеством, так и государственные, связанные с конкретными системами социальной поддержки Losch B., White E. Rural Transformation and Late Developing Countries in a Globalizing World: A Comparative Analysis of Rural Change. - Washington: World Bank, 2011. - 308 p.. Диверсификация экономики выражается в том, что привлекательность сельских территорий, то есть способность привлекать ресурсы и сохранять свой человеческий потенциал в значительной степени зависит от возможности сельских территорий создавать альтернативные источники дохода, не имеющие отношения к сельскому хозяйству. Масштабность этого явления породила многочисленную исследовательскую литературу, посвященную «сельской неаграрной экономике», включающей в себя всю деятельность неаграрного характера, т.е. несельскохозяйственный частный сектор в сельской местности (в том числе неформальный), институты государственного и муниципального управления в сельских районах и социальную инфраструктуру. Рост неаграрной экономической активности и занятости населения вне села, сопровождаемый встречными процессами субурбанизации, влечет за собой кардинальное изменение сельского образа жизни и трансформацию культурного облика сельских жителей См.: Нефедова Т.Г. Десять актуальных вопросов о сельской России: Ответы географа. - М.: Ленанд, 2013. - 456 c.. Если в развивающихся странах диверсификация экономической активности домохозяйств обусловлена недостаточными возможностями официальной занятости в аграрном секторе, переизбытком аграрного населения и низкими доходами от слабо оснащенного в техническом плане аграрного труда, то в развитых странах Европы диверсификация обусловлена невозможностью дальнейшего расширения аграрного производства (в связи с достижением в середине 1980-х годов технологических пределов роста), причем многофункциональность сельских территорий со временем становится проявлением новых отношений между городом и деревней См.: Ploeg J.D., Renting H., Brunori G. Rural Development: from Practices and Policies towards Theory // Sociologia Ruralis. 2000. - N 4 (40). - P. 391-408.. Наши исследования, осуществленные в различных регионах, убедительно свидетельствуют о возрастании значения неаграрной занятости сельского населения. Работа за пределами села, в том числе вахтовым методом, все чаще является альтернативой занятости населения в сельском хозяйстве. Даже в самых удаленных поселениях все большее число предприимчивых жителей села заняты «неотходничеством». С другой стороны, экономика сельских районов становится все более диверсифицированной, поскольку сектор услуг значительно растет за счет сельского хозяйства См.: Самсонов В.В. Трансформации сельского социума и кризис трудового этоса крестьянства // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Философия. 2013. - № 4 (11). - С. 101-107..

Многие исследователи подчеркивают подчиненное положение и низкий социально-экономический статус сельского социума в качестве одного из основных конституирующих признаков сообществ такого типа - как подчинение (субординацию), выливающееся в зависимые отношения по отношению к группе «внешних управляющих» Wolf E.R. Реasants. - New Jersey: Prentice-Hall, 1966. - P. 13., или «структурное подчинение крестьянства внешним силам» Mintz S.W. A note on the definition of peasantries // Journal of Реasant Studies. 1974. - N 3. - P. 94.. Сама по себе специализация крестьянских хозяйств на возделывании земли возможна только в контексте общественной дифференциации и формирования рынков специализированных товаров и услуг - от материальных (продукты, орудия производства и т.д.) до управленческих и обеспечения безопасности. Обмен продуктов, производимых жителями села становится возможен вследствие появления излишков (прибавочного продукта), которые поступают на рынок, а также изымаются внешними (по отношению к крестьянству) властными структурами. экономический доход аграрный трансферт

Именно так возникает тесная пространственно-экономическая связь между сельскими и урбанистическими территориями, в виде городского (урбанистического) центра и прилегающих к нему внутренних сельских территорий, сообществ. Второстепенные и третичные функции центра выполняют сельские пригородные сообщества, напрямую ориентированные на снабжение города излишками продовольствия и сырья, необходимых для производства всего спектра экономических товаров См.: Woods M. Rural. - London: Routledge, 2010. - 352 p.. При этом практически в любой властной системе жители села оказываются социальной группой, либо напрямую эксплуатируемой, либо находящейся в неравноправном положении (с точки зрения экономики это выражается в неравноправном обмене, «ножницах цен»). Крестьяне немногочисленны и разобщены территориально, им сложно объединиться ради отстаивания своих интересов, поэтому жители села не могут противостоять мероприятиям по изъятию у них товарных излишков, и такие практики в конце концов в той или иной форме становятся институционализированными.

Особые отношения с властью, специфика аграрного производства (в которой основным элементом традиционно является крестьянское подворье (семейное хозяйство) и/или их простейшее объединение), особенности сельской поселенческой сети (малая плотность населения и жизнь в замкнутых социальных коллективах) порождают сходные формы социальной самоорганизации, для которых свойственны перенесение в сферу горизонтальных связей реципрокных образцов солидарности, характерных для малых социальных групп или кровнородственных коллективов (в связи с чем крестьянские сообщества иногда принимают вид «большой семьи»), и определенная степень отстраненности (отчужденности) от центральных органов власти. Попытки теоретического описания сообщества такого типа приводят к появлению утопических социально-консервативных концептов социальной организации, преобладающих на предшествующих этапах развития и якобы сохраняющихся в сельской «глубинке», не затронутой капиталистическими, модерновыми изменениями.

Традиция описания таких идеально-типических форм социальной организации заложена Ф. Теннисом, в 1887 году опубликовавшим работу «Gemeinschaft und Gesellschaft» (в переводе «Сообщество и общество»), в которой он противопоставлял отношения, основанные на естественной воле (wesenwille), формируемые в «больших» семьях или сельских поселениях (Gemeinschaft), тем, которые преобладают в современных капиталистических государствах (Gesellschaft) и основанных на рациональной воле (kurwille). Теннис прямо указывал, что эти два типа отношений являются идеальными конструктами - в реальности отсутствуют сообщества с полностью доминирующими отношениями Gemeinschaft или Gesellschaft, выступающими в качестве стандартов, согласно которым реальность может быть опознана и описана (путем выявления преобладающих ориентаций и действий, указывающих на склонность к тому или другому типу).

Сама по себе социология, как проект, возникает на рубеже XIX-XX вв., в тот момент, когда становится понятно, что старому обществу конец, социология оформляет себя как новый способ исторического, социально-философского, социально-теоретического рассуждения о новом мире. В любом случае это продукт позднего капитализма и феномена массового общества. когда на улицах появляются массы, когда они начинают заявлять о себе в политике, когда наступает эпоха массовой демократии, когда становится ясно, что эти новые социальные группы уже не загнать в какие-то идеалистические общины, в предыдущие аграрные способы существования. Именно в это время появляется и социология и реакционно-утопические представления о формах прежней жизни, и марксизм в некотором смысле является последствием этих изменений, напрямую утверждающих, что прежнего мира, к которому все привыкли, больше не будет; поэтому теперь ответственность лежит на всех нас за то, каким будет этот мир. Надо взять на себя ответственность и понять, что твои объяснения не нейтральны, т.е. они не находятся в безвоздушном пространстве - они и есть те способы, которыми мы осмысляем мир и тем самым изобретаем собственное будущее.

Таким образом, Теннис заложил основы типологического анализа, развитие которого можно увидеть в классических трудах М. Вебера и в его учении о типах социального действия (прогрессирующих от традиционного и ценностно-рационального к рациональному), в котором можно обнаружить много сходств с идеей Тенниса о том, что мировая история направлена на рост Gesellschaft и о динамике развития Европы из средневековой коммунальной организации в индивидуалистическую, капиталистическую. Также некоторое сходство с идеями Тенниса можно увидеть в выдвинутом французским социальным философом и социологом Э. Дюркгеймом (1858-1917) различии между механической солидарностью (Gemeinschaft-подобной) и органической солидарностью (Gesellschaft-подобной). Дюркгейм в своей работе «Разделение труда в обществе» (1893) описал распад социальных связей, объединявших средневековую Европу на основе механической солидарности и сходства индивидов в их представлениях о политике, экономике, вопросах семьи и религии. Изменения, ознаменованные промышленной революцией в Англии и политической революцией во Франции привели к культурно-политической дифференциации, основанной на разделении труда, а новый (Gesellschaft-подобный) тип «органической» солидарности основан на взаимозависимости и взаимодополнимости специализаций, позволяющих независимым индивидам выполнять разные задачи, и все же вносить свой вклад в общее дело, работать на систему, даже если они ничего не знают о других. Причем, как показал Дюркгейм в работе «Самоубийство» (1897), органической солидарности, объединяющей индивидов на уровне общества-системы, недостаточно на индивидуальном уровне и на уровнях личных, групповых отношений в семье или религиозных сообществ, сплоченных эмоциональной интеграцией (Gemeinschaft-подобной), все еще необходимой в обществе, основанном на органической солидарности. Такое уточнение, относящее формы солидарности, базирующиеся на различных типах социальных связей не к различным эпохам и не к дихотомии сельского и городского пространства, а к социальным объектам различного уровня (с преобладанием эмоциональных связей в малых коллективах и формально-рациональных в сложносоставных больших сообществах) оказывается весьма ценным и получившим подтверждение в последующих эмпирических исследованиях, в частности, в американской традиции исследования сообществ.

Американские социологи Л. Вирт и Р. Редфилд пытаясь создать методологию сравнительного исследования сообществ, опирающуюся на классические типологические деления, разрабатывают набор переменных, реально измеримых или фиксируемых, описывающих сельско/городской континуум, на полюсах которого находятся противоположные типы традиционной дихотомии. Луи Вирт в своей статье «Урбанизм как образ жизни» См.:Wirth L. Urbanism as a Way of Life // American Journal of Sociology. 1938. - Vol. 44. - P. 8-20. показывает, что городской стиль жизни может быть определен тремя характеристиками, а именно численностью и плотностью населения, а также степенью неоднородности городского населения; более высокие показатели этих переменных в сравнении населенных пунктов разных размеров и типов позволяют говорить о таких характеристиках Gesellschaft, как специализированное разделение труда, безличные отношения, конкуренция и эксплуатация, сопровождающиеся «формальным контролем» поведения. Он также полагал, что рост неоднородности создает более сложную систему стратификации, денежную экономику, стандартизированное поведение. Такие переменные, по мнению Вирта, объясняют различия между Gemeinschaft и Gesellschaft, описанные в классических европейских работах Тенниса, Вебера, Дюркгейма и Зиммеля. Основным компонентом Gemeinschaft, механической солидарности, народного общества и диффузных отношений являются общие социальные связи. Отсутствие таких связей будет характерно для Gesellshaft, с его органической солидарностью, урбанизмом и специфическими отношениями. Между двумя полярными типами может быть размещено любое реальное сообщество, которое затем можно сравнить с другими фактическими случаями для определения существующих уровней Gemeinschaft или Gesellschaft. А Р. Редфилд в «Народной культуре Юкатана» См.: Redfield R. The Folk Culture of Yucatan. - Chicago: University of Chicago Press, 1941. - 212 p. демонстрирует, что чем меньше, изолированнее и однороднее сообщество, тем более образ жизни в нем будет Gemeinschaft-подобный. В статье Редфилда «Народное общество» описан идеальный тип Gemeinschaft - изолированное однородное сообщество, базирующееся на отношениях родства, силе культурных традиций и характеризующееся сильным чувством групповой солидарности, общими средствами производства, минимальным разделением труда, основанным в основном на дифференциации половых ролей. Такое идеальное народное сообщество оказывается экономически самодостаточным, не зависящим от более широкого окружающего общества. Важность типологического подхода заключается в использовании контрастирующих идеальных типов существующих на противоположных полюсах континуума.

Сегодня социологи признают, что хотя некоторые характеристики сельско-городского континуума, предложенные классическим типологическим подходом, представляются верными до сих пор, он имеет незначительную объяснительную ценность для описания изменений, вызванных урбанизацией, индустриализацией, субурбанизацией. Однако в некоторых областях, например, в исследованиях «первичных» групповых взаимодействий, отношений родства и соседcтва, актуальность этого подхода признается и сейчас, а предложенные им индикаторы (например сила родственных и дружеских связей в сообществе) могут быть полезны и для современных описаний социальных характеристик сообщества.

Как можно видеть, традиционный концепт сельского социального пространства формируется пересечением ряда разноположных признаков, характерных для сельской местности в определенный период, часть из которых уже утратила свое маркирующее значение:

- Экономическая специализация (сельскохозяйственное производство, практики добычи природных ресурсов). Долгое время данный (отраслевой) маркер был одним из самых надежных оснований классификации территорий, пространств как сельских. Однако в наши дни он утратил такое значение в связи с ростом сельской неаграрной экономики, диверсификацией экономических практик и жизненных стратегий, а также в связи с возросшим значением тенденций субурбанизации и возросшим значением рекреационного использования сельских пространств городскими жителями. Технологическое переоснащение аграрного производства и растущая по мере интеграции локальных экономик в глобальный рынок специализация сельскохозяйственных производств привели к тому, что большие площади сельской территории фактически стали избыточными в качестве производственных площадей. Во многих регионах вакуум был заполнен новой экономикой потребления, основанной на коммерциализации ландшафтов, практиках туризма и «активного отдыха».

- Особенности сельской поселенческой сети, выражающиеся в малой плотности населения. Этот признак сельского пространства является в современных практических исследованиях и программах развития сельских территорий одним из наиболее распространенных и в контексте представления сельско-городского деления как континуума он сохранит свое значение - скорее всего до исчезновения самой потребности в данной дихотомии (так как сельские сообщества всегда будут менее населенными, по сравнению с урбанистическими центрами).

- Связанная с особенностями сельской поселенческой сети специфика социальный организации, проистекающая из малочисленности (по сравнению с городом) социальных коллективов и немногочисленности субъектов социального взаимодействия. В связи с этим в сельских сообществах, как и в первичных и малых социальных группах, менее выражены формальные взаимосвязи и более распространены отношения, основанные на эмоциональных связях, соседстве и родстве. Этот характерный признак сельских сообществ подтверждается данными эмпирических исследований и сохраняет свою актуальность и поныне почти в той же степени, что и во времена возникновения типологического подхода. Однако данная характеристика происходит скорее не из сущностных, качественных различий, не из дихотомии сельского и городского социального пространства как таковой, а из разницы социальных объектов различного уровня.

- Особое (скорее подчиненное) положение сельского социального пространства во властной иерархии общества. Данный признак имел место и в политических системах, основанных на прямой эксплуатации деревни городом, являющегося центром власти, но также сохраняется и в политических системах представительной демократии - опять же в силу особенностей системы сельского расселения, немногочисленности сельских сообществ. В силу этих особенностей село остается и будет оставаться скорее объектом, чем субъектом властно-управленческих решений. Государство в первую очередь принимает активное участие в управлении сельским развитием посредством официальных классификаций сельских и городских районов, используемых впоследствии как при разработке, так и при осуществлении государственной политики по отношению к селу.

- Экономическо-организационная особенность сельской экономики, традиционными элементами которой являются микроэкономики крестьянского подворья или семейные фермы, что определяет и некоторые другие отличительные признаки традиционной организации сельского хозяйства (субстантивный характер, слитность семейных и производственных отношений и т.п.). В некотором смысле именно крестьянско-семейная организация сельской экономики отражает неразрывность социально-конструктивного и материального характера сельского социального пространства: семейная ферма, является ключевым мотивом во многих представлениях о селе и сельских жителей, но она также является отличительной материальной сущностью. Как материальное образование семейная ферма оказывает воздействие на местную сельскую экономику, сельскую среду и сельское сообщество, что в свою очередь влияет на дискурсивное воспроизводство сельских районов См.: Mormont M. Who is rural? or, how to be rural: towards a sociology of the rural // Rural Restructuring. Global processes and their responses. - London: David Fulton Publishers, 1990. - P. 21-44.. Однако и этот принцип не безусловен, как показывает история, - например, опыт социалистической реконструкции села в СССР, когда сельская экономика функционировала в виде коллективных и совместных хозяйств, а деревня, тем не менее, в значительной степени сохранила свою специфику.

- Как таковые, сельские территории часто наделяются символическим значением как символы национальной идентичности или как контрапункт современности, их можно также представить как отдаленные, отсталые, недостаточно развитые в инновационном, культурном, технологическом планах пространства, нуждающиеся в модернизации. В рамках иерархически организованного сельско-городского континуума технологическое и культурное отставание села от города является закономерным следствием того факта, что именно урбанистические центры являются двигателями инновационного развития в силу большей плотности населения и дифференцированного характера специализации труда городских жителей, способствующего культурному и технологическому прогрессу, по сравнению с сельской экономикой, которая всегда будет менее специализирована и в какой-то части ориентирована на самообеспечение.

Таким образом, традиционное деление социального пространства на городское и сельское, являясь отчасти плодом социального конструирования, отражает ряд перечисленных выше существенных особенностей иерархически организованного и пространственно локализованного континуума урбанистических центров - провинции - сельской «глубинки», и хотя часть традиционных представлений, маркирующих определенные пространства как «сельские» имеет исторически преходящий характер, другая их часть имеет реальный и непреходящий характер, представляя собой атрибутивно-константные свойства, связанные с особенностями взаимодействия между собой различных частей социального континуума и факторами, посредством которых «сельское» производится и воспроизводится.

Размещено на Allbest.ru