Знание о биофизиологическом в структуре социального: проблематизация в современном обществе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Знание о биофизиологическом в структуре социального: проблематизация в современном обществе

В статье рассматривается статус биофизиологического в структуре социального и биофизиологическое как результат и фактор знания, которым обладают люди. Анализируется актуализация знания о биофизиологическом в современном обществе, а также роль биофизиологического в конституировании ткани социального. Подчёркивается, что знание о биофизиологическом становится всё более проговариваемым, прозрачным, проблематизируемым, всё менее интимным, динамично сдвигаясь по оси (пуб)личного. Делается вывод, что биофизиологическое является не столько субстанциональным фундаментом антропологического индивидуального бытия, сколько продуктом социальных процессов конструирования, атрибутивно знаниевым и принципиально деконструируемым как учёными, так и интервенционистски агрессивными социальными институтами рынка, рекламы, политики, маркетинга, управления, права.

Социология как наука в течение длительного времени своего существования не могла определить статус биофизиологического в структуре социального. С одной стороны, прецеденты инстинктивизма / фрейдизма / биологизма и связанных с ними редукционизмов служили хорошим «теоретическим пугалом» для любого попавшего на данное теоретическое поле. С другой же, эмпирические методы социологии чаще всего касались вопросов, проблематизированных не только в научном, но и в повседневном сознании. Вследствие этого многие нерефлексируемые тематики (которые на самом деле сущностно входят в структурный фундамент социального) долгое время оставались вне социологического осмысления. Социология оказалась в клещах повседневностно очевидного и (научно искусственно) проблематизированного, зачастую и искусственно категоризированного.

За пределами описанного вышеприведенными полюсами континуума оказались многие тематики - и (политически или экономически) невостребованные, и (научно и философски) чрезвычано сложно рефлексируемые, осмысливаемые и операционализуемые, и (повседневностно) непроблематизируемые, и (слишком) очевидные. Огромная часть айсберга социологии знания оказалась из-за вышеописанной коллизии под поверхностью теоретического океана, и для объяснения причин этого равно, пожалуй, подходят все четыре приведенные выше резона.

Одним из фрагментов этого доселе ни научно, ни методологически непроблематизированного является и проблематика биофизиологического как результата и фактора знания, которым обладают люди. Биофизиологическое начало в современной социологии анализируется в нескольких аспектах: как элемент внешней окружающей среды для социальной системы (см., например, идеи Н. Лумана), как некое противостоящее социальному (и социализирующему) начало (как это делает Н. Элиас), как синоним телесности (и здесь крайне любопытный, безусловно, дискурс предлагают на грани с философией, гендеристикой, культурологией и ещё рядом дисциплин множество самых разнообразных исследователей), как рыночный конструкт и канал эксплуатации и отчуждения (здесь достаточно любопытные наработки имеют постмарксистские теоретики), наконец, как априорно предданный социальному фундамент (и из такой простейшей гипотезы исходит, часто даже не артикулируя того, множество самых разнообразных теоретиков - от структурных функционалистов до феноменологов).

В то же время перед социологией сама социальная жизнь и повседневная практика всё более остро ставит проблему биофизиологического как социального конструкта и, соответственно, знания (и на субъектном, и на институционально объективированном уровне) о биофизиологическом, и, соответственно, говоря более широко - проблему роли биофизиологического в конституировании ткани социального. Этому существенно способствуют процессы транспарентизации и опрозрачнивания социального (описанные нами в [1]). Биофизиологическое перестаёт быть как сугубо дискурсивным полем специалистов, так и сугубо местом непроговариваемых, «грязных», «стыдных» практик биофизиологического. Это трансформирует как сам статус биофизиологического, так и специфику знания о нём, бытийствующего и воспроизводящегося в обществе.

Эта проблема тем более актуальна и важна для исследования, что с нею граничат такие маргинальные для традиционного социологического дискурса, но при этом остроактуальные тематики, как тематики эвтаназии как социального явления, смертной казни и её восприятия, соотношения интимности и публичности, социологии гастрономии (или «гастрономической социологии»), проблематик этикета, социальной гигиены, сексуальности, физиологических отправлений, спорта, физической культуры, здоровья и болезней, соотношения естественного и искусственного в человеческом теле, насилия, вопросы «равенства рисков», как их именно в силу их физии(ологи)ческой онтологии охарактеризовал Ульрих Бек в своей знаменитой книге [2], и даже вопросы «физиологического участия в политическом» . Безусловно, охватить все эти проблематики даже в обзорном ключе в рамках одной статьи практически невозможно, поэтому в дальнейшем мы сосредоточимся не столько на разнообразных проявлениях биофизиологического и специфике этих проявлений, сколько на знании о нём, его (говоря бурдьевистски-феноменологическими категориями) восприятии.

В связи с вышеизложенным целью нашей статьи будет анализ статуса биофизиологического в знаниевой структуре современного общества, для чего мы планируем изучить процессы, происходящие с биофизиологическим как знаниевым конструктом, проанализировать актуализацию биофизиологического в современном обществе, исследовать субстанциональность биофизиологического как такового.

Как мы аргументировали в [3], опираясь на разработки Хайнриха Попитца, Дж.Г. Мида и ряда других социологов, социальное конструируется не на основании учёта действия и смыслов второго («другого», «иного»). Тут наши идеи оказываются вполне конвергентными и работам синтетиков - таких, как Н. Элиас, П. Бурдье, Э. Гидденс, которые апеллируют к «посредническим» структурам социального (таким, как прежде всего габитус, категориально свойственный концепциям перечисленных выше теоретиков) Собственно, идея габитуализированного социального вырастает именно из так или иначе снятой идеи «социального третьего» - как инстанции, существующей объективированно или необъективированно в любой точке социального пространства независимо от его соотношения с (био)физи(ологи)ческим пространством - иначе говоря, независимо от (со)присутствия участников (социального) взаимодействия.

Безусловно, что такое понимание социального сдвигает его, как мы аргументировали там же, из мира детерминированности в мир вероятности (как её обозначил Н. Луман, «контингентности» [4]). Это наиболее афористично ухвачено именно Н. Луманом, интерпретировавшим контингентность как «ни невозможное, ни неизбежное». Однако сама по себе эта идея была «схвачена», «сфотографирована» и имплицирована в социологический дискурс намного раньше. Примером такого имплицирования может быть тот же Х. Попитц с его «парадоксом социальной онтологии». По-немецки нормативно постулировав в качестве основных условий существования общества прозрачность информационного обмена, вскрываемость нормативных отклонений и действие санкций за последние, он тут же уточняет, что все эти условия обеспечивают возможность социального бытия только лишь в состоянии их несовершенства.

Радикализируя вышеприведенные выкладки, можно сказать, что социальность всегда находится в промежутке между жёстко зарегулированным «можно» и «нет». Иначе говоря, социальное невозможно в полюсе жёсткой детерминированности - не принципиально, разрешающей или запрещающей детерминированности. Находясь в таком полюсе, социальное неизбежно теряет свою природу - в отличие, например, от правового (юридического). Не этим ли фактом было определено уточнение Н. Луманом того факта, что среди бинарных кодов есть один универсальный - код морали, который может быть использован в любой системе (экономики, политики, права, науки и т.п.) - независимо от её «родного» бинарного кода? Ведь именно мораль как бинарный код «добро - зло» возлагает на себя труд кодифицировать и маркировать трудноинтерпретируемые с точки зрения других бинарных кодов (более «точных» с точки зрения дефинированности и операционализированности, но и, соответственно, менее гибких и менее универсальных) феномены и процессы. И, соответственно, совершенно по-другому выглядит тенденция в современном глобальном мире к «замещению», вытеснению и подмене морали другими инструментами и институтами социальной регуляции без создания альтернативного бинарного кода, равномощного бинарному коду морали.

Эти преамбульные ремарки были нам необходимы для того, чтобы указать на специфику статуса биофизиологического как в структуре социального, так и в структуре знания о социальном (напомним, что мы рассматриваем эти структуры не просто как с определённой вероятностью связанные, что свойственно представителям «мягкой» традиции синтеза, где особенно стоит отметить крайне осторожного концептуально и гносеологически П. Бурдье, а как структуры, взаимно отражающие и взаимно конструирующие друг друга). В частности, наша главная гипотеза заключается в том, что знание о биофизиологическом в условиях современного общества становится всё более проговариваемым, прозрачным, проблематизируемым, всё менее интимным, динамично сдвигаясь по оси (пуб)личного в сторону публичности, с одной стороны, но и находится в рамках нескольких социологически важных процессов, которые будут описаны нами ниже.

Опрозрачнивание знания о биофизиологическом мы можем особо оценить именно с учётом вышеприведенных выкладок. Обнаруживается, что опрозрачнивание знания вообще и знания о биофизиологическом, в частности, не только несёт в себе «шанс открытого общества» (К. Поппер) и «освобождение от возможности рабства подчинения идее» (Ф. фон Хайек), но и потенциал разрушения общества в том виде, в котором мы его знаем. Опрозрачнивание знания - паноптикумная метафора Мишеля Фуко, которая ещё в середине ХХ века была концептуализирована (правда, не социологами) в культурных продуктах в виде кошмарных предупреждений антиутопистов, а в конце ХХ века - представителями киберпанка и посткиберпанка. Однако (нео)либеральная идеология не просто игнорировала эти предупреждения - она поставила ряд из них себе на службу и в рецептуру. (Нео)либеральное опрозрачнивание общества привело не только к лиотаровскому краху метанарративов, но и к бодрийяровскому растворению социальной структурности в «чёрной дыре социального», к редукции сложной социальной системности в социально мёртвую массу молчаливого большинства. И немаловажную роль здесь сыграло крушение сокрытости, латентизированности, запретности и табуированности биофизиологического, его публикация и экспликация. Более того, эти процессы были интенсифицированы проблематизацией биофизиологического. Причём эта проблематизация вовсе не символическая, не знаковая, не социальная - это проблематизация биологическая или физиологическая. Проблематизация биофизиологического социальными / символическими инструментами - феномен давно известный в социологии и в истории общества , тогда как сейчас мы наблюдаем проблематизацию биофизиологического не репрезентированного социальными средствами и инструментами, а биофизиологическое как биофизиологическое.

Тематики, дискурсемы и проблематики, ранее тщательно латентизируемые и подавляемые (фрейдовскими механизмами или элиасовскими - уже не столь важно), в современном обществе эксплицируются, дискутируются, ставятся под вопрос, переподчиняются социальному порядку уже не символически (как это осуществлялось с институционализацией биофизиологического порядка воспроизводства человеческого рода, например, или с институционализацией пищевых практик, описанных Н. Элиасом), а биофизиологически (иначе говоря, сама биофизиологическая природа переподчиняется социальному порядку, его требованиям и т.п. - а именно так, отбросив все лицемерные (чисто социальные, кстати, имеющие крайне мало отношения к биофизиологическому порядку) идеологемы, можно обозначить современные программы «сексуального просвещения», «популяризации нетрадиционных сексуальных ориентаций» и т.п. Это переподчинение является ничем иным, как существенным упрощением, редуцированием социального мира через устранение «опосредования» биофизиологического порядка и человеческого действия. Свидетельством этому являются и распространение биофизиологической тематики и проблематики в продуктах культуры (от рекламы до анекдотов, от фильмов до аватар в Интернете), и деинтимизация биофизиологического (о чём см. [6], правда, оценки Энтони Гидденса отличаются известной оптимистичностью и апологетичностью), и маркетизация биофизиологического, и политизация биофизиологического (последние два процесса являются частными случаями более общего процесса - процесса инструментализации и цинизации биофизиологического), и ряд других процессов, которые мы предлагаем проанализировать более детально.

Процесс гиперактуализации биофизиологического. Биофизиологическое (что плотно связано с превращением биофизиологического в предмет рынка) становится объектом целого культа в современном обществе, биологической и физиологической акцентуированности. Это проявляется как в культурных продуктах (текст которых без апелляции к непристойности, сексуальному, физиологическим отправлениям и т.п. обходится крайне редко, а зачастую центрируется вокруг них или на них), так и в повседневных практиках (в которых «планка пристойности» снижается социологически весьма заметно, а сама пристойность деуниверсализируется, партикуляризируется и десанкционируется, то есть лишается своей санкционирующей и наказующей силы). Ещё более (публично) заметный аспект этого же процесса - растворение личной социальности (интимности) в публичной. Бигборды вроде «Дякую, сонечко, за дитинку» (результат личного наблюдения автором в г. Кировограде) или бигборды с признаниями в любви, предложениями руки и сердца и т.п. становятся нормой и даже объектом гордости. Более того, интимность и биофизиологическое всё более интенсивно «привязывается» к социальным артефактам (статусам, вещам, отношениям) без опосредующих, преломляющих институций и полей. Так, всё более открытым по своей природе становится феномен «брачного рынка», всё более откровенным становится рынок торговли человеческими органами, всё более проникают в повседневность обывателя практики биофизиологического, ранее невообразимые или категоризовавшиеся как неприличные (от эвтаназии до просмотра видеозаписей с акцентированием на биофизиологических отправлениях и реалиях).

Эта гиперактуализация процессуально необходима прежде всего в целях элиминации вышеуказанных инстанций преломления и опосредования между биофизиологическим и социальным, поэтому зачастую она протекает именно в гипертрофированных, чрезмерных и очевидно гротескных формах (и потому же мы и используем соответствующую приставку в обозначении процесса).

Вторым процессом является процесс публицизации, деинтимизации и эксгибиционизации биофизиологического. В частности, объектом демонстративности и эксгибиционизации становится здоровье, становящееся всё больше предметом (ток-)шоу, медиадискурса, дискурса социальных сетей. Факт болезни перестаёт быть объектом стыда и сокрытия, он перестаёт быть объектом умалчивания или хотя бы неакцентирования - наоборот, он становится объектом акцентирования, making policy (используя эту категорию на микроуровне) в социальном и экономическом смыслах. Болезнь, физиологический недостаток, биофизиологический эпатаж или биофизиологическая демонстративность становятся инструментом достижения социального, экономического, политического, культурного статуса в ранее недоступных, непрозрачных и социально грубых действиях. Болезнь автора синдромом Дауна становится единственной причиной для сотен и тысяч подписчиков на страничку в социальной сети, физиологическая проблема становится главным поводом электорального выбора, история с биофизиологическим эпатажем или скандалом становится важнейшим элементом publicity какого-нибудь художника (или «художника»).

Способствует этому становление целой индустрии публичности и телесности, особенно телесности в биофизиологическом порядке общества. Так, важное место в этой индустрии занимает спорт, который, начиная с акцента на телесности и заканчивая актуализацией темы допинга, всё более обнажает биофизиологическое, освобождая его от сугубо символической (государственная принадлежность, сублимированная война и прочие интерпретации спорта) нагрузки в пользу биофизиологического содержания.

Ещё одним комплиментарным и каталитическим фактором является расширение пространства свободного в современном обществе, дюмазедьевская трансформация общества в общество досуга и праздника. Праздник, в отличие от рутинизированной и институированной повседневности, является комфортным и прагматически удобным каналом опубличивания интимного. Эта комфортность и прагматическая релевантность проистекает из самой природы праздника, апеллирующего к сакральному (в обоих дюркгеймовских смыслах - и сакральному как максимально возвышенному, и сакральному как отвратительно низкому, в обоих смыслах сакральному как запрещённому. Сакральное, закладываясь в фундамент социального (как согласно Дюркгейму или Моссу, так и согласно его последователям и оппонентам из Коллеж де Сосиоложи или антропологических штудий), обладает потенциалом социальной деструкции или реконструкции. Именно поэтому праздники облегчают и упрощают манифестацию биофизиологического всю историю человеческой цивилизации, однако, в отличие от многих предыдущих эпох её развития, инсталлированная и легитимированная биофизиологичность в социальном не исчезает с исчезновением или окончанием праздника (не исключено, что именно из-за количественного и качественного роста феномена цивилизации досуга), а остаётся, снимается и переносится на дальнейшие практики и институты.

Связанным с предыдущими процессами является процесс маркетизации и коммерциализации (в том числе капитализации) биофизиологического. Здесь немалую роль, как мы указывали в первой части нашей статьи, сыграла (нео)либеральная идеология «контрактизации» всего и вся (от брачности до религиозности, от национальности до гражданственности - см., например, casus Depardieu). Одним из примеров такой контрактизации является возникающее в общественном дискурсе предложение зарплаты для патронатных родителей: экономическое стремится подменить собой социальное, бинарный код денег - бинарный код морали. Другим примером являются «агентства алиби», которые создают алиби физического пребывания человека в конкретной точке физического пространства (для решения социальных вопросов и социальных проблем, безусловно, и экономическими при этом средствами). За этими процессами маркетизации и коммерциализации стоит более общий процесс опосредования социального (или построения прокси-социальности), но это предмет более широкого и глубокого рассмотрения, не входящий в задачи данной статьи.

Примыкает к этому процессу контрактизации и маркетизации биофизиологического и распространение идей «свободной продажи оружия», и практики использования различных оружейных и близких к ним артефактов. Если биофизиологическое не является предметом непроговариваемых очевидностей, если социальный мир наполняется непредсказуемостями, гиперконтингентностями, сдвигающимися от необходимого и неизбежного к невозможному и невероятному, то практики использования оружия становятся легитимным аргументом в дискурсивных и недискурсивных практиках биофизиологического.

В целом контрактизация биофизиологического, в частности, и социального вообще является индикатором ещё более глубинного процесса, а именно процесса падения непроговариваемого. Непроговариваемое (очевидное, габитуализированное, доксичное) является обязательным и неотъемлемым атрибутом любой ткани социального (хотя о следовании социологом доксичному мышлению много и со вкусом писал П. Бурдье, но это не отрицает значимости доксического мышления в конституции повседневного мира), а контрактизация ткани социального приводит к тому, что любое действие, ценность, норма, правило, институт могут оказаться под критической стрелой вопрошающего, сомневающегося, иронизирующего, постмодернистски отрицающего разума (или безумия, что иногда синонимично). Падение непроговариваемого в отношении биофизиологического приводит к транспарентизации знания о биофизиологическом, его дополнительной проблематизации, постановке под вопрос и его социальной дискурсивной обработке.

В силу этого биофизиологическое, контрактизуясь и маркетизируясь, становится предметом торга и, соответственно, опосредованного воспроизводства. Возникает феномен делегирования биофизиологического, когда биофизиологические компетенции, биофизиологические артефакты, биофизиологические феномены конструируются (причём именно как биофизиологические феномены, а не как социальные знаки таковых) делегированным или опосредованным образом. Типичным примером этого являются распространяющиеся услуги кулинаров внаём дома у покупающего их услуги: таким образом опосредованно воспроизводится одна из базовых компетенций биофизиологического, причём воспроизводится как компетенция покупателя (эти кулинары зачастую приглашаются перед свиданием дома у покупателя, или перед светским раутом / званым ужином и т.п., тем самым превращаясь в «купленную компетенцию» квалифицированного кулинара). Делегирование биофизиологического возможно и на уровне феноменов здоровья, и на уровне феноменов телесного, и на уровне феноменов сексуального.

Вследствие всего указанного биофизиологическое становится частью (псевдо)социального. Иначе говоря, биофизиологическое становится инструментом решения, способом бытия и модусом осмысления социальных и псевдосоциальных процессов и явлений. Так, волонтёрство и донорство существуют в современном мире не только как тупик дискретной экономизации, не только как костыль экономического (не способного выполнить свои насущные функции и решить реальные материальные проблемы общества), взятый взаймы у социального, но и как инкорпорирование биофизиологического в ткань социального, причём зачастую на правах псевдосоциальных явлений.

В частности, одним из таких направлений инкорпорирования биофизиологического является политическое пространство онтологии биофизиологического. И здесь мы не говорим о таких сугубо социологических аспектах этой проблематики, как тело в означивании политического пространства, тело в означивании политической точки - эта проблема не выходит за пределы описанной нами выше социолого-редукционистской парадигмы изучения биофизиологического в ткани социального. Мы здесь говорим о новой роли биофизиологического в политическом: биофизиологическое становится «способом заполнения» политического пространства , становится предметом политики (здесь особенно значимы новые способы конструирования идентичностей, апеллирующие к биофизиологическому), инструментом политики (реактуализируются вопросы происхождения, чему свидетельство - институт «неграждан»; другим примером является отказ со стороны женщин Южного Судана своим мужьям в сексе до того, как они сумеют окончить войну ), (со)участником политики (экологический камуфляж политического действия, например), фактором политики (так, легитимным в дискуссии министров современной европейской вроде бы как страны становится происхождение ).

Безусловно, линия политизации биофизиологического без параллельной сигнификации и симулякризации требует дальнейшей разработки и изучения, в том числе с привлечением идей и методологии того же Бруно Латура (с попыткой рассмотреть биофизиологическое как один из модусов существования вещности). Однако сам факт десигнификации биофизиологического в политике, прекращения процессов преломления биофизиологического в специфичных кодах и правилах политики, экономики, социального является крайне показательным.

Мы отметили далеко не все возможные линии и направления исследования избранной нами темы. К дальнейшей концептуализации предполагается анализ делегированной, маркетизированной и коммерциализированной социальности как среды, которая лишает агента шанса на субъектность (и здесь любопытным разворотом является, к примеру, проблематика социологии как посредника, десубъективирующего субъектов до уровня электората, посредника между властью и людьми).

Кроме того, важным направлением дальнейшего исследования является проблематика биополитики, поднятая в онтологии ненадёжности таким современным исследователем, как Паоло Вирно (см., например, [7]). Эта проблематика, в полный голос заявленная в социологии и философии Мишелем Фуко, сейчас приобретает особую значимость. Так, социологически интересным (и, отметим, политически и праксеологически важным становится вопрос разграничения интимности, приватности, публичности и других пространств - к примеру, было бы слишком социологически легкомысленным отнести цех завода, аудиторию вуза или офис фирмы однозначно к публичности или приватности, в том числе и с точки зрения политики биофизиологического). Снова-таки с точки зрения политики биофизиологического и знания повседневных агентов о нём совершенно с иной стороны предстаёт вопрос соотношения идентичностей долга, интереса, традиции (истории), рациональности и прочих идентитетов.

Таким образом, биофизиологическое, длительное время в истории человеческого общества являясь не столько субстанциональным фундаментом антропологического индивидуального бытия, сколько продуктом социальных процессов конструирования, атрибутивно знаниевым и принципиально деконструируемым как учёными, так и интервенционистски агрессивными социальными институтами рынка, рекламы, политики, маркетинга, управления, права, сейчас всё более интенсивно меняет свой статус и свою онтологию в социальном мире, что требует существенной смены исследовательской оптики в его отношении.

антропологический социальный бытие

Литература

антропологический социальный бытие

1. Голиков А.С. Укоренённость социального в знании: пределы прозрачности и угрозы опосредования / Александр Голиков // Вісник Одеського національного університету. Серія: Соціологія і політичні науки. Науковий журнал. - Том 18. - Випуск 3 (19). - 2013. -С. 46-52.

2. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / Ульрих Бек Пер. с нем. В. Седельника и Н.Фёдоровой; посл. А. Филиппова. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 384 с.

3. Голіков О.С. Актуалізація соціального в умовах суспільства, що глобалізується: виклики кризової соціальності й теоретичні виклики соціології / Олександр Голіков // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства: Збірник наукових праць. - Випуск 19. - Х.: ХНУ імені В.Н. Каразіна. - 2013. - С. 77-83.

4. Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теори / Луман Н. - Спб.: «Наука», 2007. - 644 с.

5. Нартова Н.А. Современные социологические подходы к телу и телесности : Программа учебной дисциплины / Нартова Н.А. - СПб.: НИУ ВШЭ, 2011.

6. Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах / Э.Гидденс - СПб.: Питер, 2004. - 208 с.

7. Вирно Паоло. Грамматика множества: к анализу форм современной жизни / Вирно Паоло. Перевод с ит. А. Петровой под ред. А. Пензина. М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2013. - 176 с.

Размещено на Allbest.ru