2.1. Сбор биографического материала

Любой устный или письменный рассказ субъекта о событиях его жизни может рассматриваться в качестве биографического материала. При определенных условиях для воссоздания "истории жизни" могут использоваться и вторичные источники - мемуары других лиц, письма, официальные документы и т.п. Например, если обратиться к исследованиям "истории жизни" организаций, К. Литлер изучал трудовые отношения в двух британских компаниях в 1930-е гг. Интервьюирование профсоюзных активистов, участвовавших в событиях того времени, было дополнено материалами архивов этих компаний и газетными сообщениями, касавшимися трудовых конфликтов, которые там происходили. В недавнем совместном исследовании британских и российских ученых изучалась, в частности, кадровая политика на предприятиях разного типа ("неблагополучных", "благополучных", "новых"). Помимо анализа документов кадровой и экономической статистики использовались полуструктурированные интервью работников предприятий, основной темой которых стали трудовые биографии респондентов (всего было проведено 260 интервью на 12 предприятиях).

Важно, однако, различать биографические (автобиографические) истории и так называемые устные истории. Устная история - это фактуально точное воссоздание определенных исторических событий. В ее фокусе - не субъективный опыт деятеля, а историческое знание о событиях, процессах, движущих силах и причинах. Устные истории, рассказанные участниками событий, используются для накопления такого исторического и фактического знания. Историческое знание "с точки зрения очевидца" необходимо, например, антропологу, стремящемуся воссоздать историю разделения труда между соседними племенами или историю вражды между кланами. Историк - представитель школы "Новой социальной истории" также сможет использовать устные истории, например, описывая бурные политические изменения "снизу" как изменения повседневной жизни простых людей.

В социологии принято различать три основных типа "историй жизни": полные, тематические и отредактированные.

Полная "история жизни" в идеале очерчивает весь жизненный опыт субъекта - от колыбели до могилы (что само по себе не требует большого объема и степени детализации).

Тематическая "история жизни" отличается от полной тем, что она относится преимущественно к одной стороне или фазе жизненного цикла субъекта. Например, Э. Сазерленд написал книгу о профессиональной карьере "вора в законе", который выступил в качестве соавтора произведения. Сазерленд подготовил опросник, позволивший структурировать письменный рассказ своего соавтора, провел ряд дополнительных интервью и прокомментировал получившуюся "историю жизни". Однако он не использовал никакие дополнительные источники.

Отредактированная "история жизни" может, вообще говоря, быть и полной, и тематической. Ее основная особенность - ведущая роль социолога-интерпретатора, явно организующего биографический материал в соответствии с теоретической логикой, избирательно редактирующего и интерпретирующего исходный рассказ (или рассказы) субъектов для того, чтобы ответить на поставленные в исследовании вопросы. Нередко множество отредактированных "историй жизни" становятся иллюстративным или доказательным материалом в теоретическом по сути исследовании. Примером может служить знаменитая работа И. Гофмана "Стигма". Под "стигмой" здесь понимается свойство (атрибут), рассматриваемое как порочащее, неуместное для представителя определенной социальной категории и отличающее его от социально определяемой "нормы" (например, значительный физический дефект, моральное "уродство" наподобие алкоголизма, принадлежность к "не той" расе и т.п.). Так, в главе, посвященной типам "духовной карьеры" стигматизированных людей, Гофман использует десяток различных автобиографических источников, мемуаров, "жизненных историй", чтобы показать, как влияют на личностную идентичность время и обстоятельства осознания субъектом своей стигмы, ее очевидность для окружающих и т.п. Субъектами "жизненных историй" здесь оказываются и человек, заболевший в юности полиомиелитом, и профессиональная проститутка, и слепая девушка, и гомосексуалист.

Основными источниками биографических данных, как уже говорилось, служат, помимо опросов и интервью, публичные и частные архивные материалы.

Интервью, опросники и дословные записи устных сообщений неизменно играют ведущую роль в получении значимых для социологии "историй жизни". Их применение гарантирует релевантность получаемых сведений той теоретической проблеме, которая стоит перед социологом (хотя эта "социологическая релевантность", по мнению некоторых, достигается ценой меньшей спонтанности и непосредственности изложения). Процедуры интервьюирования и опросники, используемые в этом случае, по сути, отличаются от традиционных для социологии лишь тем, что они отчетливо структурированы временной перспективой человеческой жизни как целого. Опросник, или "биографический путеводитель", используемый при интервьюировании, позволяет субъекту упорядочить свой рассказ и уделить достаточное внимание всем фазам жизненного цикла (детство, юность и т.п.) и всем сферам жизненного опыта (семья, карьера и т.п.), которые значимы для него и (или) интересуют социолога. Помимо того, что биографический опросник или краткий тематический путеводитель позволяют не позабыть или не пропустить существенные сведения, они полезны и самому исследователю как средство отчетливой и явной операционализации тех понятий, которые он собирается использовать в теоретическом анализе.

Заметим здесь, что нередко биографический материал собирается в ходе вполне традиционного выборочного обследования. В большинстве случаев выборка такого исследования представляет какую-то возрастную когорту или профессиональную группу. Разумеется, исходя из практических соображений стоимости широкомасштабного интервьюирования и доступности "редких" совокупностей, исследователи чаще всего ограничиваются квотной выборкой. Например, в осуществленном в 1970-е гг. исследовании социальных изменений в канадской провинции Квебек было собрано 150 биографических интервью тех, кто начинал свою профессиональную карьеру в 1940-е гг.

Даже в тех случаях, когда социолог проводит серию глубинных ("клинических") интервью без использования жесткого плана беседы или "путеводителя", он ориентируется на какую-то совокупность теоретически значимых тем, пунктов беседы и постоянно возвращается к их обсуждению. В качестве примера мы можем использовать известную работу "отца-основателя" этнометодологии Г. Гарфиикеля, посвященную анализу "индивидуального случая" изменения полового статуса. Основной эмпирический материал здесь - это многочисленные интервью Агнессы, девятнадцатилетней девушки, рожденной и воспитывавшейся до 17 лет как мальчик и сознательно решившей сменить пол. Агнесса к моменту поступления в университетскую клинику уже два года жила в облике девушки и успешно скрывала от окружающих свой секрет. По ее собственным словам и некоторым косвенным данным, она всегда хотела стать нормальной женщиной и ощущала себя девушкой, рассматривая свои нормальные мужские гениталии как "злую шутку природы", превратность судьбы. С точки зрения генетики, анатомии и эндокринного статуса, Агнесса представляла собой редкий случай "чисто гормональной" (тестикулярной) феминизации в подростковом возрасте: физиологически и анатомически нормальные мужские органы соседствовали с вполне отчетливыми женскими вторичными половыми признаками, и внешне, для неосведомленных наблюдателей, Агнесса выглядела как привлекательная юная девушка. Конечно, Гарфинкеля интересовал не сам по себе "медицинский случай". Его интересовала та тонкая социальная "работа", направленная на достижение и сохранение избранного сексуального статуса, которую приходилось осуществлять Агнессе. Любая ошибка, нарушение нормативных ожиданий окружающих, отклонение от "социально-понятных" ролевых моделей привели бы Агнессу к краху ее идентичности и к полной маргинализации. Однако Агнесса не только "управилась" с необходимостью вести обычный, социально-принятый образ жизни молоденькой девушки, иметь подруг и поклонников и т.п., но и добилась сложной хирургической операции, которая позволила избавиться от мужских гениталий и обрести - средствами пластической хирургии - "минимальный анатомический набор", необходимый, чтобы стать "обычной женщиной" (конечно, лишенной собственно репродуктивной функции). Именно сложная "жизненная история" Агнессы дала возможность проанализировать те механизмы конструирования и поддержания "правильного", рационального и "объяснимого-с-точ-ки-зрения-других-людей" статусно-ролевого поведения, которые в повседневной жизни "нормальных" мужчин и "нормальных" женщин не осознаются и действуют автоматически.

Гарфинкель в беседах с Агнессой постоянно обращался к тем темам ("пунктам") ее биографии, которые позволяли пролить свет на определенные теоретические проблемы: "наивное" восприятие разделения полов как однозначного, абсолютного и морально-нагруженного порядка вещей; идентификация сексуального статуса посредством культурно-детерминированных знаков отличия, воспринимаемых в обыденном сознании как естественные, и т.п. Одной из тем, интересовавших исследователя, была тема ретроспективного конструирования личностью согласованной с избранным статусом автобиографии: все события, поступки, атрибуты, отношения прежней жизни Агнессы, воспитывавшейся в качестве мальчика, последовательно интерпретировались ею как история "ошибочно воспринимавшейся окружающими в качестве мальчика" девочки. Разумеется, такая автобиография была не лишена каких-то пропусков и труднообъяснимых фактов, но в главном отличалась незаурядной согласованностью: "Уже сама выраженность преувеличений в ее женской биографии, в описании маскулинности ее друга (за которого Агнесса собиралась выйти замуж), "бесчувственности" ее мужских гениталий и т.п. представляет постоянно подчеркиваемую черту: последовательно женскую идентификацию".

Случай Агнессы, проанализированный Гарфинкелем, еще раз демонстрирует те трудности в оценке объективности данных, которые возникают при использовании биографического метода: любые искажения фактов здесь могут оказаться и результатом их намеренного сокрытия, и вполне "искренним" механизмом защиты личнойсамотождественности (то есть неотъемлемой частью реального "образа Я"), и результатом простой неосведомленности.

Так, Гарфинкель отметил, что Агнесса поразительно мало знала о мужской гомосексуальности и при неоднократных попытках обсуждения этой темы, несмотря на явный интерес и эмоциональность восприятия разговора, просто не могла объяснить, как она воспринимала признаки гомосексуальных интересов у других мальчиков. Она также отказывалась провести какие-либо сравнения между собой и гомосексуальными мужчинами либо трансвеститами, хотя легко и охотно сопоставляла свой статус со статусами нормального мужчины или нормальной жешцины. Исследователь был лишен возможности услышать рассказы других участников событий, однако добросовестно зафиксировал особое мнение одного из урологов, не участвовавших непосредственно в лечении Агнессы. Этот человек полагал, что решение об операции было медицинской и этической ошибкой, результатом мистификации, ссылаясь на весьма неоднозначные медицинские признаки и даже на то, что у случайно встреченного им жениха Агнессы была отнюдь не мужественная внешность.

Изрядно времени спустя, когда исследовательский проект был успешно завершен, книга Гарфинкеля находилась в печати, а бывшая пациентка уже более пяти лет вела активную жизнь молодой, привлекательной и сексуально-благополучной женщины, Агнесса посетила ученых и сообщила, что никогда не имела абсолютно никаких биологических дефектов, которые вели бы к феминизации в подростковом возрасте. Просто с 12 лет она тайно принимала эстрогены (женские половые гормоны), прописанные ее матери после серьезной хирургической операции.

К частным архивным материалам, используемым при изучении "истории жизни", относят преимущественно личные записи и документы. Основной тип частного документа - это автобиография. (К автобиографиям относятся и те детальные жизнеописания, которые создаются по просьбе исследователя) Существуют заметные различия между автобиографией, написанной в расчете на дальнейшую публикацию, и автобиографией, обращенной лишь к узкому кругу близких. Если в первом случае преимуществом является большая фактическая: достоверность и "читабельность" изложения, то во втором обычно имеет место высокая степень раскрытия личного отношения к пережитому, особое стремление мотивировать совершенные выборы и поступки.

Как и основанные на автобиографических сведениях "истории жизни", сами автобиографии могут быть разделены на полные, тематические и отредактированные. Тематические автобиографии, в отличие от полных, ориентированы на определенную сферу личного опыта или период жизни (ср., например: "Моя жизнь в искусстве" и "Подлинная история моей жизни").

Достоинство автобиографий - большая достоверность в описании личностной "подкладки" событий. Однако нужно всегда помнить о том, что автобиография - это реконструированная субъектом в определенный момент жизни история. Здесь особенно вероятны смещения и ошибки, вызванные и стремлением рационально мотивировать любой поступок с точки зрения "сегодняшнего" мировосприятия, и необходимостью придать повествованию некоторую литературную форму. Методологическая триангуляция, о которой говорилось выше, становится единственным средством достижения достоверности и объективности при анализе "историй жизни", основанных на автобиографических данных. Иными словами, автобиографические данные должны интерпретироваться в контексте сведений, полученных из иных источников. К частной архивной документации относятся также дневники, частные записи, мемуары, личные письма, записи разговоров и т.п. Дневник и мемуарные записки иногда трудно различимы: можно считать, что мемуары в целом отличает более безличный стиль изложения и необязательность линейного и упорядоченного описания сменяющих друг друга во времени событий. Повышение достоверности "историй жизни", основанных на такого рода личных (иногда говорят "экспрессивных") документах, как дневниковые и мемуарные записи, требует, как и в ранее описанных случаях, привлечения дополнительных источников, использования специальных приемов критического анализа (в том числе критической оценки экспрессивного документа как исторического источника, как литературного текста и т.п.). Важным подспорьем здесь могут оказаться и не столько экспрессивные, сколько функциональные личные документы - расписания, черновики, планы работы, записи финансовых поступлений и расходов. Личные письма также могут рассматриваться как важный источник биографических данных. Письмо может рассказать достаточно важные вещи не только об его авторе, но и о получателе и взаимоотношениях между первым и вторым. И стиль, и способ изложения, и частота переписки могут быть столь же информативны, как и собственно содержание письма. К сожалению, современная социология довольно мало внимания уделяет этому типу личной документации, хотя литературоведение и история дают немало примеров использования личной переписки в качестве полезного источника данных.

Важным дополнительным источником биографических данных являются также официальные архивные документы: записи актов гражданского состояния (рождения, смерти, браки), правительственные документы, данные социальной статистики, архивы политических, общественных организаций и административных органов. В ведомственных архивах могут быть обнаружены важные биографические документы, связанные, в первую очередь, с профессиональной карьерой: личные листки по учету кадров, сведения о наградах и взысканиях, характеристики. Большой интерес представляет документация медицинских учреждений, органов юриспруденции, однако в этом случае необходимо принимать во внимание и существующие обычно жесткие ограничения на доступ к таким источникам, и этические соображения.

2.2. Анализ и интерпретация биографического материала

В начале этой главы мы говорили о том, что "истории жизни", биографический метод - это, по сути, разновидность этнографического метода, имеющая дело с анализом "индивидуального случая". Поэтому нам нет нужды детально обсуждать возможности анализа и интерпретации этнографических данных, рассмотренные в главе, посвященной включенному наблюдению. Все, что было сказано об интерпретативном подходе, аналитической индукции, типах понятий и требованиях к валидности, в полной мере применимо и к биографическому методу. Здесь мы остановимся лишь на тех проблемах, которые возникают в связи с "индивидуальной" природой биографических данных. Применение причинных моделей к анализу "историй жизни" требует использования процедур аналитической индукции. Роль негативных, опровергающих примеров в этом случае особенно существенна: обобщения, построенные на нескольких "историях жизни", могут быть уточнены, дополнены или опровергнуты лишь при сопоставлении с новыми, отобранными по теоретически-релевантным признакам, случаями. Излишне говорить о необходимости обоснования "типичности", репрезентативности отобранных для изучения индивидуальных случаев. Здесь применимы идеи теоретической выборки, рассмотренные в главе о включенном наблюдении. Например, в исследовании изменения семейных взаимоотношений и циклов семейной жизни16 сбору "историй жизни" предшествовал детальный анализ доступных демографических данных о межклассовых и поколенческих различиях по таким параметрам, как размер семьи, время рождения самого младшего ребенка и его отделения от родительской семьи и т.п. В результате исследователи сочли возможным ограничиться 130 биографическими интервью с мужчинами и женщинами, рожденными в конце 1890 - начале 1900-х гг. в канадском городке Гамильтон (Онтарио) и его окрестностях. Квотная выборка репрезентировала три типичные социальные группы - городской средний класс, городских рабочих и фермеров. Те соображения, которые ранее были высказаны применительно к внешней и внутренней валидности этнографических данных, применимы и к "историям жизни". В целом биографический метод особенно уязвим для критики, указывающей на наличие таких угроз внутренней валидности, как субъективные смещения и историческая эволюция субъектов. Все респонденты, рассказывающие свои "жизненные истории", анализируют свое прошлое (и предугадывают будущее) с точки зрения конкретного, "вот этого", момента своего личностного развития, обычно стремясь дать социально-одобряемую и согласованную картину жизни как целого. К тому же социолог должен помнить о том, что сама форма биографического повествования - литературная по сути и корням - подталкивает субъекта к использованию популярных биографических канонов, расхожих "сценариев" (например, "история успеха", "рассказ о поиске личностной идентичности", "жизнь прирожденного неудачника" и т.п.). С этой точки зрения "хорошая" биография не должна быть излишне согласованной во всех деталях. Использование интерпретативных моделей в анализе биографических данных, как мы неоднократно отмечали выше, ориентировано не столько на выведение общих объяснений и причинных закономерностей, сколько на понимание субъективного смысла событий с точки зрения деятеля. Однако и в этом случае достоверность интерпретации зависит от сопоставления сведений, полученных из разных источников, и критической оценки личных сообщений. Фактически биографический метод ведет исследователя к тем же проблемам, что и метод историографический. Здесь часто необходимы и оценка достоверности и подлинности личного документа, и соотнесение с другими свидетельствами, а иногда - и установление авторства. Биографический метод по определению историчен - используя документы прошлого, он стремится к созданию убедительного исторического объяснения полученных сведений. Поскольку историографией называют всякую попытку реконструкции прошлого на основе документальных данных, "история жизни" - тоже форма историографии. Источники данных в историографии принято делить на первичные и вторичные. К первичным относят те источники, которые содержат непосредственные свидетельства очевидцев или прямых участников событий, а ко вторичным - свидетельства или рассказы тех, кто не присутствовал при описываемых событиях. В историографии принято считать более надежными те документы, автор которых ближе включен в описываемую ситуацию и дает описание "из первых рук". Кроме того, выше ценятся свидетельства более опытного и искушенного наблюдателя, иными словами, - эксперта.

Для социолога, использующего личные документы, определенный интерес представляют и те приемы критики источников и установления их подлинности, которые традиционно применяются в историографии. Во-первых, речь идет о проверке подлинности (несфальсифицированности) текста и установлении его авторства. Если для социолога, имеющего дело с "живым" рассказом, эти проблемы сравнительно малозначимы, то использование личных документов "в отсутствие" субъекта выдвигает их на первый план. Исследователь должен убедиться в том, что документ является именно тем, за что его принимают (например, предсмертной запиской, а не наброском поэмы), а также определить принадлежность документа данному автору. Для такой проверки используются и внешние материальные признаки - почерк, бумага, место хранения, и формальные особенности текста - стиль изложения, лексические характеристики, отсутствие анахронизмов.

Немаловажное значение имеет обоснованность интерпретации текста с точки зрения его характера, целей написания, предполагаемой аудитории и шире - его социального контекста. Наконец, даже последовательно интерпретативная трактовка биографического метода не избавляет от необходимости проверить фактическую правдивость содержащихся в биографических документах сведений.

Глава 3. Место биографического метода в системе качественных методов социологического исследования

В инструментарии социолога при проведении социологических исследований имеется широкий спектр количественных (так называемых жестких) и качественных (мягких) методов.

Количественные методы опираются на представление об обществе как системе, в которой основополагающую роль играют большие социальные группы (классы, слои, этносы и т.д.). Несомненно, роль количественных методов значительна в изучении макропроцессов, происходящих в обществе.

Однако, нельзя умалять значения качественных методов социологического исследования. Так, количественные методы не могут дать исчерпывающего понимания поведения конкретных людей, их малых групп, коллективов. Дело в том, что поведение субъектов социальной жизни определяется не только не зависящими от них объективными социальными законами, но и многими факторами, имеющими субъективный характер.

Например, в каждом социально значимом поступке любого человека проявляются специфичные мотивировки, уникальный социальный опыт, его способности и многие другие особенности этого субъекта.

Свои специфические особенности имеет каждая семья, трудовой коллектив, студенческая группа и т.д. Методы изучения этих особенностей и называются качественными методами исследования.

Являющийся объектом нашего изучения биографический метод социологического исследования относится к качественным методам.

Биографический метод исследования является качественным методом и основывается на принципиальной гипотезе (предположении) о том, что возможно восстанавливать и изучать социальную действительность, социальные факты через анализ биографических материалов и событий, сохраненных в них, через оценки, отзывы, мнения и установки. Основа этой гипотезы - факт, что человеческий поступок определен, проходя через объективные социальные условия, и это отражается в субъективном феномене сознания. Биографические материалы - это тексты, такие как, например, краткие автобиографии, дневники, письма, воспоминания и т.д. Но также может идти речь о протоколе совершенно, полностью открытого, так называемого “harrefiver Infervien” - это самый частый случай в современном применении биографического метода. Следовательно, биографический метод представляет собой специальную форму применения анализа содержания, которая может сочетаться со специальной формой опроса. Главное возражение против биографического метода гласит, что рассказы собственной автобиографии, собственных автобиографических фактов передает только индивидуально модифицированную картину. Итак, если автобиографическое восстановление фактов, действительности не передает объективную картину, возникает методологическая проблема восстановления устойчивых объективных структур этой действительности, фактов. Эта герменевтическая проблема до сих пор еще не решена удовлетворительным способом.

Оценка работоспособности биографического метода противоречива: если биографический материал не может оцениваться как объективное восстановление действительности, фактов, то при субъективной обработке социальной действительности и социальных процессов биографический метод может иметь большое значение для научной постановки вопросов.

По мнению Е.Ю. Мещеркиной, биографический метод наиболее уместен там, где объект еще не достаточно изучен и не представлен в социологических понятиях и теориях, где доля социального действия закрыты для непосвященных, где в структуру анализа вплетена процессуальность течения жизни, различные темпоральные уровни происходящего. [2]

С 70-х годов XX века на волне возрождения интереса к биографическому методу его рамки значительно расширились. В настоящее время он используется везде, где исследователя интересует субъективный опыт переживания социально-исторических процессов (войны, революции, кризисы, миграции) и определенных фаз человеческой жизни (детство, болезнь и смерть). Биографии людей могут быть также использованы для реконструкции истории становления и развития отдельных социальных институтов и организаций (например, партий и политических движений, новых направлений в науке).

В настоящее время биографический метод применяется там, где основной базой данных является полученная из первых рук информация об индивидуальном социальном опыте - поступках, событиях, эмоциях. Она представляет ценность именно как субъективная точка зрения социального "актера", поэтому главным ее источником в биографическом методе служат личные документы (истории жизни, письменные автобиографии, дневники, письма, семейные архивы, фотографии, родословные досье и т.п.)

Одной из разновидностей биографического метода является реконструкция истории семьи на протяжении нескольких поколений в рамках меняющегося социального контекста. Этот способ был назван методом социальных генеалогий в комментариях и сравнениях.

Субъективные характеристики - это аспект социологического изучения, это отличительная черта социологии как науки, имеющей дело с человеческими существами. Ю.О. Зайцева и А.И. Баикина отмечают, что, классическая социология в свое время стремилась избавиться от субъективизма как слабой стороны и искала способы усиления объективности данных. При этом проблема соотношения социального и индивидуального всегда была центральной для социологии. Близкое родство генеалогии и социологии на историческом древе познания помогало науке рассматривать и оценивать индивидов как исполнителей социальных ролей, описывать вариации социального выбора в рамках предписанных ролей, изучать механизм их исполнения. Постепенно формировались основные познавательные функции качественной социологии, иными словами микросоциологии, направленной на познание субъективных значений человеческого поведения путем анализа конкретных ситуаций социального взаимодействия ("Я" своими глазами и с точки зрения других). [3]

И.Ф. Девятко приводит наиболее популярное определение биографического метода, автором которого является Н. Дензин: ". . . биографический метод представляет переживания и определения одного лица, одной группы или одной организации в той форме, в которой это лицо, группа или организация интерпретируют эти переживания. К материалам жизненной истории относятся любые записи или документы, включая „истории случая" социальных организаций, которые проливают свет на субъективное поведение индивидов и групп. Такие материалы могут варьировать от писем до автобиографий, от газетных сообщений до протоколов судебных заседаний". [4]

биографический метод имеет очень много общего с методом включенного наблюдения и по сути является еще одной разновидностью этнографического подхода к "анализу случая". Отличием биографического метода можно считать большую сфокусированность на уникальных аспектах истории жизни человека (иногда - группы, организации) и на субъективном, личностном подходе к описанию человеческой жизни, карьеры, истории любви и т.п. В центре внимания социолога здесь оказывается документальное, или устное, описание событий с точки зрения самого "случая", т. е. те сведения, которые в медицине называют субъективным анамнезом. Как и метод включенного наблюдения, биографический метод имеет "этнографические" корни. Культурные антропологи и историки часто опирались (и опираются) на "устные истории" или дневниковые записи и мемуары, когда им приходится изучать соответственно "доисторические", не имеющие письменной традиции сообщества, либо "закулисные" политические механизмы". [5]

Рассмотрим методику биографического метода социологического исследования.

3.1. Методика биографического исследования

При использовании биографического метода наиболее значимыми являются следующие элементы методологического раздела: определение цели и задач исследования, объекта и предмета исследования, гипотез исследования.

Цель и задачи исследования зависят от выбора объекта исследования. Объектом исследования могут стать как биография самого студента, выполняющего практическую работу (в этом случае мы имеем дело с автобиографическим методом), так и биографии его родителей, родственников, знакомых, или целых семей (одно - и многопоколенных).

Предметом исследования биографий в общем виде является установление и анализ связей между личной жизнью индивида или семьи с жизнью общества в целом. С определением предмета исследования также связано выдвижение гипотез: какие именно события социальной жизни и каким образом оказали влияние на изучаемые биографии.

Используемый инструментарий. Биографический метод включает в себя совокупность процедур сбора информации: интервьюирование, наблюдение, анализ документов. Выбор одной или нескольких из них зависит от объекта исследования.

В общем виде сбор информации осуществляется исследователем в соответствии с логической схемой, которая отражает основные моменты изучаемых биографий. Составляется примерный перечень вопросов, в соответствии с которыми проводится сбор информации. Исследователь может расширить или дополнить данный перечень, изменить формулировки некоторых вопросов в соответствии с целью и задачами проводимого им биографического исследования.

Одним из основных инструментов сбора информации является биографическое полуструктурированное интервью. Оно охватывает несколько тематических блоков, охватывающих разные стороны или периоды жизни человека (например, детство, юность, учеба, работа и т.д.). По каждому блоку существует перечень обязательных вопросов или аспектов, по которым должна быть получена информация. Остальные вопросы могут задаваться для уточнения.

Проведение биографического интервью требует использования аудиотехники (предпочтительнее, диктофона).

Сразу же после окончания интервью делается краткий неформальный комментарий, в который входят:

- описание места проведения и обстановки интервью;

- особенности поведения респондента, его реакция на интервью;

- существенные замечания по поводу полученной информации (отметки о недостающей информации, противоречиях в рассказе, первичные гипотезы и т.д.).

Представляет на наш взгляд большой интерес, предложенная В.Ф. Журавлевым тактика проведения нарративного (повествовательного) интервью. [7]

Биографическое нарративное интервью состоит из трех этапов. 1-й этап: начало интервью и основной рассказ. Исследователь кратко формулирует просьбу или общий вопрос ("нарративный импульс"), цель которого - стимулировать респондента к биографическому повествованию. Нет никаких универсальных рецептов относительно того, каким должен быть этот "импульс". Единственное ограничивающее условие - просьба или вопрос не должны затрагивать приватных или неприятных для респондента тем.Х. Херманс приводит следующий пример "нарративного импульса": "Я хотел бы попросить Вас рассказать историю Вашей жизни. Лучше всего, если Вы начнете с момента Вашего рождения, с того времени, когда Вы были ребенком, и расскажете затем обо всем, что с Вами происходило вплоть до настоящего времени. Вы можете говорить даже о деталях, так как меня интересует все, что важно для Вас самого". [8]

После того, как респондент "ввязался" в рассказ, функция интервьюера сводится к роли слушателя и стимулированию продолжения повествования кивками головы и обычными для заинтересованного слушателя репликами: "Хм-хм", "Что было дальше? " и т.д. Пассивная роль интервьюера позволяет рассказчику в наибольшей степени сконцентрироваться на своем жизненном опыте. В случае, если респондент заканчивает повествование, говоря: "Вот это, пожалуй, все…", или другим подобным способом дает понять, что он закончил, интервьюер должен попытаться задать новый вопрос или сформулировать новую просьбу. Последние не должны ставить респондента перед необходимостью аргументации и оценки описанных событий. Их цель - стимулировать рассказ о периодах жизни, которые либо были недостаточно освещены, либо вообще остались не затронутыми. [9]

Кроме этого на первом этапе интервьюеру следует внимательно следить за ходом повествования и запоминать: последовательность событий, имена вводимых персонажей, временные, фактические и логические несоответствия, пропуски и обрывы в повествовании - с тем, чтобы использовать эти моменты во второй фазе интервью.

2-й этап: "фаза нарративных расспросов". Респонденту задаются вопросы о событиях, упомянутых им ранее в своем повествовании. Опять речь не идет об оценках и аргументации. Интервьюер касается прерванных линий рассказа, малопонятных для него мест и предлагает интервьюируемому дополнить или прояснить их.

3-й этап: заключительная часть. Респондент получает слово как "теоретик", развивая аргументацию, давая оценки и объяснения по поводу событий своей жизни. Таким "теоретическим" резюме интервью завершается. После проведения серии нарративных интервью исследователь приступает к обработке и интерпретации полученного материала. Поскольку все интервью обязательно записываются на аудиопленку, этапы сбора и обработки данных опосредуются процедурой транскрибирования (расшифровки) записей.

Кроме интервью в качестве первичной информации для анализа могут использоваться документальные источники (письма, фотографии, выписки из официальных документов), если респондент предоставит их и позволит ими пользоваться в исследовательских целях.

Биографический метод весьма специфичен с точки зрения формирования выборочной совокупности. Первоначально при поиске респондентов определяют некоторые формальные параметры индивидов, которые будут объектом исследования, например, возраст, или принадлежность к тем или иным социальным кругам. Затем начинается поиск таких людей, при этом зачастую используются личные знакомства. После того, как исследователь сумел проинтервьюировать 2-3 человек, выборка может формироваться по принципу "снежного кома", т. е. каждый из опрошенных может порекомендовать других знакомых, также согласных дать интервью. Таковы основные принципы формирования выборки при проведении социологического исследования с использованием биографического метода.

Анализ данных, собранных в ходе социологического исследования биографическим методом представляет собой отдельную научную и методологическую проблему.

И.Ф. Девятко отмечает, что "фактически биографический метод ведет исследователя к тем же проблемам, что и метод историографический. Здесь часто необходимы и оценка достоверности и подлинности личного документа, и соотнесение с другими свидетельствами, а иногда - и установление авторства". [10] Одним из подходов к объективному анализу исторических данных и поступков деятеля называется известная концепция "идеальных типов".

И.Ф. Девятко приводит понятие идеальных типов в трактовке М. Вебера, который считал, что идеальный тип - это не гипотеза, и не исторически конкретное описание фактов, а сугубо теоретическая, абстрактная конструкция, которая может и не существовать в реальности, но позволяет ученому понять и объяснить реальность. [11]

Методы анализа повествовательных интервью предлагает В.Ф. Журавлев. Процедура анализа данных биографических нарративных интервью включает шесть этапов или шагов. Исходная предпосылка анализа состоит в том, что собственно нарративным (непосредственно повествующим о событиях) и ненарративным (содержащим аргументацию, описания, оценки и т.д.) фрагментам придается различное значение. Чисто нарративная структура повествования рассматривается как ситуационно независимая и конститутивная для самоидентичности рассказчика. Это разделение положено в основу процесса анализа.

1-й шаг: формальный анализ текста. Он заключается в удалении из первоначального текста всех ненарративных фрагментов и разбивке "очищенного" текста на формально последовательные части. Под формальными частями подразумеваются куски цельного рассказа, в которых говорится о событиях, имевших свое начало, длившихся некоторое время и завершившихся.

2-й шаг: содержательное структурное описание самостоятельных, не пересекающихся во времени этапов жизненного пути. Выделяются высшие точки ситуаций, коллизий, драматические поворотные пункты или постепенные изменения. Результатом структурного описания являются суждения по поводу отдельных биографических этапов.

3-й шаг: "аналитическая абстракция". Результаты структурного описания (суждения по поводу отдельных этапов жизненного пути) отделяются от специфики и конкретики этих этапов, и на основании сравнения таких абстрагированных суждений вырабатывается общая для отдельной биографии "формула", в которой выражена доминирующая структура биографических процессов и жизненного опыта.

4-й шаг: "анализ знаний"). К анализу привлекаются прежде отсеченные ненарративные фрагменты, содержащиеся как в самом повествовании, так и в заключительной "теоретической" фазе интервью. Эксплицируются и систематически анализируются выполняемые ими функции: ориентации, оправдания, вытеснения и т.д. Не зная событийного ряда, было бы невозможно определить значение, которое имеют те или иные высказывания, являющиеся продуктом "теоретической" деятельности индивида. Все четыре упомянутые выше этапа анализа осуществляются внутри каждой отдельной биографии. Только с пятого шага интерпретации начинается сравнительный анализ различных биографий.