Любовь - фундаментальная потребность, ценность человека, от которой зависит его полноценное развитие, реализация личностного и творческого потенциала. Это основа диалогических отношений, которая обеспечивает полноту, содержательность и гармоничность жизни. В любви человек культивирует уважение, понимание, сочувствие, что способствует гуманизации общественных отношений, стимулирует созидательные тенденции во всех сферах жизнедеятельности.

Следует заметить, что сегодня философия любви является актуальным и перспективным направлением, которое не только актуализирует проблемы экзистенциального порядка, но и предлагает путь их эффективного разрешения.

Анализ последних исследований и публикаций. Проблемы нравственного совершенствования, духовности находятся в центре внимания Т.Г. Або линой, Д.С. Берестовской, Ф.В. Лазарева. Свое видение любви, ее места в истории философии предлагают В.А. Малахов, В.Э. Туренко. Особо следует выделить работы Н.В. Хамитова и С.А. Крыловой в области метаантропологии и андрогин-анализа. Проблема пола и гендера представлена в работах О.Е. Гомилко, В.И. Жулай, В.А. Суковатой.

Выделение нерешенных ранее частей общей проблемы. Как правило, проблема любви рассматривается довольно узко - в контексте проблемы пола. Недостаточно разработанными являются линии соотношения базовых ценностей (свободы и любви), аксиологической наполняемости любви (компоненты, их определение и анализ), сублимации любви (стадии развития). Дискуссионными остаются вопросы понятийного аппарата.

Формулирование целей статьи. Целью статьи является анализ проблемы любви в византийском богословии, в частности, учениях Каппадокийских отцов, Псевдо-Дионисия Ареопагита и Максима Исповедника.

Изложение основного материала. Христианство формирует новую антрополого-аксиологическую модель, новое понимание природы и сущности человека, его места и роли в мире. Святой Апостол Павел определяет три фундаментальных основы:". вера, надежда, любовь; но любовь из них больше [1 Кор.13: 13]". Любовь возводится на высший уровень, идентифицируется с Богом: "Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем [1 Ин.4: 16]". Принципиальное положение: христианская любовь тотальна. Любовь к Богу предполагает любовь к миру, в свою очередь, любовь к миру - любовь к Богу. Как справедливо отмечает С.С. Хоружий [5], за этим стоит глубокая мистическая диалектика и внутренняя борьба, поскольку и в одной, и в другой любви имеются тенденции к самозамыканию. Двуединая любовь - к Богу и миру - призвана соединить все сущее, восстановить изначальную целостность, даровать спасение и бессмертие.

Смысл - не пассивное созерцание божественной сущности, а активное восхождение любви. Новый Завет призывает любить и ближнего, и дальнего, и друга, и врага. Христианская любовь не знает предпочтений и исключений. Десять заповедей Ветхого Завета теряют свою актуальность в Новом Завете: "Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб.

А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую;

и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду;

и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два.

Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся.

Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего.

А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас,

да будете сынами Отца вашего Небесного. [Мф.5: 38-45]".

Одними из первых проблему любви акцентируют Каппадокийские отцы. Василий Великий формирует идеальную монашескую общину, где должны укрепиться разорванные в миру узы любви, осуществиться жизнь по образу Святой Троицы. Он говорит об общем - любовном - пути соединения с Богом монахов-братьев. В толковании на Песнь Песней Григорий Нисский пишет: "Вы, которые, по совету Павла, как нечистого какого одеяния, совлеклись "ветхого человека с деянми" и похотями "его" (Кол.3,9) и чистотою жизни возложили на себя светлые одежды Господа, какие показал Он на горе преображения, лучше же сказать, облечены в Самого Господа нашего Иисуса Христа, в Его ризу - любовь, и сообразуетесь Ему в бесстрастии и во всем Божественном, выслушайте тайну Песни песней, войдите во внутренность чистого брачного чертога, убеленные чистыми и нескверными мыслями, чтобы кому-либо, привлекши за собою страстный и плотский помысл, и не имея на себе одеяния совести, приличного Божественному браку, не быть связанным собственными своими помыслами, и чистые гласы Жениха и невесты низведя до скотских и неразумных страстей, а чрез них, покрыв себя срамными представлениями, не быть изверженным из сонма веселящихся на браке, радость брачного чертога обменяв на скрежет зубов и на плач. О сем свидетельствую, намереваясь коснуться таинственного торжества, изображенного в Песни песней. Ибо описанными здесь действиями душа некоторым образом уготовляется в невесты для бесплотного, духовного и невещественного сочетания с Богом. "Иже всем хощет спастися и в разум истины приити" (1 Тим.2,4), указует здесь самый совершенный и блаженный способ спасения, именно посредством любви [1]". В желании Бога любовь человека становится все ненасытнее. Поэтому возлюбленная Песни Песней достигает своего возлюбленного в сознании того, что восхождение не имеет границ, что блаженство есть бесконечное продвижение по бесконечному пути.

любовь византийское богословие спасение

В четвертой главе послания "О божественных именах" [4] о любви рассуждает Псевдо-Дионисий Ареопагит. Он рассматривает имя "Любовь" в одной связке с именами "Добро", "Свет", "Красота", "Экстаз" и "Рвение". Богословы, как отмечает Псевдо-Дионисий Ареопагит, решительно выделяют из всех божественных именований "Добро", или "Благость". Добро, благость - само богоначальное бытие, благодаря которому возникает и существует все сущее. Все происходит из и по причине добра: и ангельский, и человеческий, и животный, и растительный миры, оживляется и одушевляется, представляет собой сущность. Добро - превыше всего. В нем безжизненность - "превысочайшая жизнь", безсущностность - "чрезмерность сущности", безумие - "превысочайшая премудрость". Оно - "избыточествующее придание вида безвидному". Из добра-источника все возникает, в добро-предел все возвращается.

Бог являет собой свет, красоту и любовь. Псевдо-Дионисий Ареопагит подчеркивает: Бог сам по себе вечно пребывает прекрасным и вокруг себя постоянно источает прекрасное. Одновременно он - причина и источник всего прекрасного. "Ведь в простой сверхъестественной природе всяческой красоты всякое очарование и все прекрасное единовидно предсуществует как в причине. Из этого Прекрасного всему сущему дано быть прекрасным в соответствии с собственным логосом; и благодаря Прекрасному происходит сочетание, любовь и общение всех; и все объединяется Прекрасным; и Прекрасное есть Начало всего, как творческая Причина, все в целом и движущая, и соединяющая любовью к собственному очарованию; Оно и Предел всего, и Возлюбленное - как доводящая до совершенства Причина, ибо ради Прекрасного все появляется; и Образец, ибо в согласии с Ним все разграничивается. Потому и тождественно Добру Прекрасное, что по всякому поводу все стремится к Прекрасному и Добру, и нет ничего такого в сущем, что не было бы причастно Прекрасному и Добру [4]". Все сущее возникает из добра и красоты, пребывает в добре и красоте, возвращается в добро и красоту. Все несущее - сверхсущностно в добре и красоте. Существует начало и предел всего - сверхначальное и сверхпредельное:". все из Него, Им и к Нему [Рим.11: 3б]".

Бог творит и совершенствует все сущее. Любовь не позволяет бесплодно пребывать в себе, подвигает действовать. Византийский богослов отмечает, что не стоит бояться имени "Любовь", что богословие "поет", используя образ любви. Большинство не может вместить объединяющей силы божественной любви. Поэтому имя "Любовь" и кажется неприменимым для обозначения сущности Бога. Любовь всегда направлена вовне. Это соединяющая, связывающая сила, подвигающая равных общаться друг с другом, высших заботиться о низших, опустившихся вниз обращаться к пребывающим вверху. Она побуждает любящих принадлежать любимым. Сам Бог по избытку любовной благости оказывается за пределами самого себя, нисходит из запредельного состояния. Его безначальная и бесконечная любовь проявляется как вечный круг, по которому из добра, в добре, посредством добра и в добро совершается постоянное движение.

Четыре сотницы глав о любви, равночисленные четырем Евангелиям, пишет Максим Исповедник. "Любовь есть благое расположение души, в соответствии с которым она ничего из сущего не предпочитает ведению Бога. Но навык такой любви невозможно приобрести тому, кто имеет пристрастие к чему-либо земному.

Любовь порождается бесстрастием, бесстрастие - упованием на Бога, упование - терпением и великодушием, они - всеобъемлющим воздержанием, воздержание - страхом Божиим, а этот страх - верой в Господа [3, с.97]". Эти положения перекликаются с одним местом у Евагрия Понтий - ского: "Любовь есть отменное состояние разумной души, которая, находясь в таком состоянии, не может дорожить какой-либо из тленных вещей более ведения Бога [3, с.266]". Нет ничего выше любви к Богу. Необходимо служить творцу, а не творению. Поэтому и блажен человек, который преодолевает все сущее и услаждается божественной красотой.

В аскетической литературе преодоление означает освобождение от страстей. По Евагрию Понтий - скому, любовь есть "отпрыск" бесстрастия. Согласно Максиму Исповеднику, страсти бывают телесными и душевными. Первые пресекаются воздержанием, вторые - любовью. Путь к Богу проходит через чистое тело и чистую душу: "Не оскверняй плоть свою срамными деяниями и не пачкай душу лукавыми помыслами: и мир Божий снизойдет на тебя и принесет любовь [3, с.100]". Страдание и смирение освобождают от всякого греха. Соответственно, страдание - от греха телесного, смирение - от греха душевного. Бесстрастие - это безмятежное состояние, пребывая в котором человек становится причастником божественной любви и божественного ведения.

В православии ведение, или гносис, неотделимо от любви. В первую очередь, это духовное познание, которое коренится в сердце человека как живой опыт общения с Богом. "Когда [ум] оказывается в Боге, то он, воспламеняемый любовным томлением, прежде всего взыскует логосы, которые окрест сущности Его, но не находит утешения, [познавая] то, что в Боге, ибо это невозможно и непосильно для всякого тварного естества. Поэтому [ум] утешается тем, что окрест Бога, - я имею в виду утешается тем, что относится к Вечности, Беспредельности и Бесконечности [Божией], а также относящимся к Благости, Премудрости и Силе [Его], творящим сущие, промыслительно управляющим [ими] и судящим [их]. "В Нем совершенно постижимо сие одно - Его беспредельность", и само неведение Его есть ведение, превосходящее ум, как сказали некогда мужи-богословы: Григорий и Дионисий [3, с.106-107]".

Истинным причастником божественной любви и божественного ведения является монах. В своих сотницах Максим Исповедник рисует идеальный образ монаха-подвижника. Традиционно для святоотеческой литературы он сравнивает монашескую жизнь с ангельской: "Любящий Бога живет на земле ангельской жизнью, постясь, бодрствуя, поя псалмы, молясь и о всяком человеке всегда думая доброе [3, с.100]". Дела любви суть: сердечное отношение, попечительство над ближними и дальними, великодушие, благоразумие и терпение. Монах-подвижник ведет постоянную борьбу с бесами страсти и искушения. Он принимает на себя воздержание, пост, труд, безмолвие и моление. Наградой за воздержание выступает бесстрастие, за веру - ведение. Максим Исповедник разграничивает "внешнего" и "внутреннего" человека. "Внешнего" человека сравнительно легко сделать монахом. Для этого необходимо отречься от мирских вещей, уйти в монастырь. "Внутренний" же человек делается монахом лишь при отречении от страстных мыслей о себялюбии, чревоугодии, блуде, сребролюбии, любостяжании, тщеславии и гордыне. Это требует героизма и подвижничества. Такая позиция характерна для всего византийского богословия. К примеру, Симеон Новый Богослов определяет монаха как того, кто не смешивается с миром и непрестанно беседует с Богом. Григорий Палама говорит о трудной достижимости божественной любви для мирского человека, раздвоенного между землей и небом, плотью и духом. Только монах, побеждая эту раздвоенность, преображает свой ум и обретает всю полноту божественной любви.

Преподобный Максим Исповедник выделяет два состояния молитвы. Одно - от страха и благой надежды, другое - от любви и высшей чистоты. Признаками первого состояния являются: собирание ума, удаление от мирских мыслей, творение сосредоточенной молитвы. Второе состояние - это озарение божественной любовью, при котором монах утрачивает ощущение реального мира и воспринимает чистые образы Бога. Подвижник, который успешно проходит путь делания, преуспевает в благоразумии, различает добродетель и порок.

Подвижник, который успешно проходит путь созерцания, преуспевает в ведении, причаствует логосам телесных и нетелесных сил. Благодати же он удостаивается лишь тогда, когда, пройдя любовью через все названное, оказывается в Боге, приобщается, насколько это возможно, к таинству Святой Троицы. Как тело, умирая, отделяется от всего жизненного, так и ум, умирая при высшем состоянии молитвы, отторгается от мирских мыслей. Подобная смерть - обязательное условие жизни в Боге. Необходимо сочетать делание и созерцание. Первое иссушает страсть, второе окрыляет и воспаряет к Богу ум.

Богослов акцентирует три главных нравственных состояния монаха: не грешить делом, не задерживать в душе страстные помыслы и в бесстрастии ума взирать на лики женщин и обидчиков. Достигший высшего бесстрастия, совершенный в любви не ведает различий между своим и чужим, верующим и неверующим, свободным и несвободным, мужским и женским полом. Он взирает на единое человеческое естество, равно расположен ко всем. Совершенная любовь означает именно равную любовь ко всем людям. Монах "расширяет" себя до идеала новозаветной любви: добродетельного человека прославляет, "ходящего во тьме" милует и воспитывает. Он исходит из того, что сам Иисус Христос молится и просит прощения за своих убийц. "Старец ответил: "Невозможно кому-либо возлюбить мучающего [его], если он лишь мнимо отрекся от вещества мира и подлинно не познал намерение Господа. А если он будет в силах познать прощающего Господа и поспешит последовать Ему, то сможет от всего сердца возлюбить ненавидящего и терзающего [его], как [то делали] Апостолы, познавшие и возлюбившие [Бога] " [3, с.78]".

Любовь - это своеобразный мост через онтологическую пропасть, лежащую между творцом и творением. Она очеловечивает Бога и обоживает человека. Византийские богословы акцентируют связь воплощения и обожения. Человек восходит к Богу при условии нисхождения Бога к человеку. Божественная любовь постоянно питает мир. Уже изначально Бог вкладывает в человека ответную любовь, которая, вследствие еще одного дара - свободы, заглушается любовью к миру. Через Иисуса Христа, который принимает человеческую плоть, претерпевает страдание и смерть, Бог напоминает о любви, показывает пример истинной любви.

Спасение - онтологическая установка, онтологическая трансформация. По точному замечанию С.С. Хоружего [5], это, в первую очередь, реализация твари, достижение всей возможной полноты. Этим спасение отличается от других установок, к примеру, справедливости, счастья. Последние не являются онтологическими установками, не предполагают изменение бытийного статуса. В вопросе спасения антропология не обходится без теологии. С.С. Хоружий определяет теологию как "код антропологии". Воплощение - необходимая онтологическая предпосылка спасения. Именно в силу воплощения спасение и становится возможным. В Адаме начинается конечный модус тварного бытия, в Иисусе Христе - бесконечный: "Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут. [1 Кор.15: 22]". Подчеркиваем еще раз: христианская сотериология исходит из двух единств. Первое - единство всего тварного мира. Человек спасается вместе со всем мирозданием. Второе - единство человека, его тела, души и духа. В спасении равно участвуют все составляющие части.

Безусловно, в христианстве любовь есть сущность и Бога, и человека. Иустин Попович подчеркивает: "Бог - любовь: это первая и главная новость христианства, а вторая - человек это любовь. Без любви Бог не Бог, без любви и человек не есть человек. Любовь делает Бога Богом и человека человеком. Без любви Бог - ничто, во всяком случае для измученных жителей нашей планеты. Без любви и человек - ничто. Человеческая личность сильна только любовью и в любви, ибо любовь - сущность, содержание и стержень личности [2]". Однако человек имеет право на альтернативный выбор и богооставленность. Смысл его бытия непосредственно связан со свободой и грехом. На наш взгляд, модальными пределами христианства выступают не столько "Бог - Дьявол", сколько "Бог - Человек", "Божественная Личность - Человеческая Личность". Власть Бога над человеком осуществляется как выраженный в заповеди приказ (Ветхий Завет) и приглашение к любви (Новый Завет). Одна воля противостоит другой. Как следствие, человек может ослушаться. Созданный по образу и подобию, в отличие от других существ, которые не могут утратить свой небожественный образ, он сам разрушает свое богоподобие, двигается от избранничества к отверженности и обратно.

Выводы из данного исследования и перспективы. Сегодня христианство предлагает по-прежнему убедительное мировоззрение, в основе которого находится синтез свободы и любви, свободной любви к человеку, миру и Богу. Оно исходит из более высокого видения свободы, чем свобода "от" ограничения и насилия, - свободы "для" полной реализации собственного "Я" в триединой любви. Любовь связывает воедино сферы онтологии, гносеологии, аксиологии, этики и эстетики. Это единственная связь между творцом и творением, путь Бога к человеку и человека к Богу. В гармоничном и творческом взаимодействии, или синергии, каждый может найти для себя ответы на вопросы о природе и сущности человека, ценностях и смысле жизни.

Еще раз заметим, что комплексный анализ любви, исследование историко-философских аспектов становления и развития философии любви, изучение аксиологической структуры любви имеет не только научно-теоретическое, но и практическое значение. Акцентирование данной проблематики способствует определению причин и следствий кризиса традиционных христианских ценностей, путей выхода из антропологического и аксиологического кризиса. Дальнейшее исследование аксиологических модальностей - "экзистенции-в-любви" и "экзистенции-вне-любви", причин деструкции человека, трансформации свободы в искушение, бунт и вседозволенность имеет значение для формирования и утверждения гармоничной личности, нацеленной на сизигическое соединение со всем сущим.

Список литературы

1. Григорий Нисский. Точное изъяснение Песни Песней Соломона / Григорий Нисский. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://agios.org.ua/wiki/Григорий_Нисский.

2. Иустин (Попович). Достоевский о Европе и славянстве / Иустин (Попович). - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.golden-ship.ru/load/i/iustin_popovich/dostoevskij_o_evrope_i_slavjanstve_iustin_popovich/241-1-0-678.

3. Максим Исповедник. Творения. Кн.1. Аскетические и богословские трактаты / Максим Исповедник; [пер. с др. - греч., вступит. статья и комм.А. Сидоров]. - М.: Мартис, 1993. - 354 с. (14 с. доп.). (Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. Святоотеческое наследие, т.1).

4. Псевдо-Дионисий Ареопагит. Корпус ареопагитикум. О божественных именах / Псевдо-Дионисий Ареопагит. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://krotov. info/acts/05/antolog/page18. htm#01 - Режим доступа: http://krotov. info/acts/05/antolog/page19. htm.

5. Хоружий С.С. К феноменологии аскезы / С.С. Хоружий. - М.: Издательство гуманитарной литературы, 1998. - 352 с.

Размещено на Allbest.ru