Наука как критика мифа

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина »

Физико-технологический институт

Кафедра вычислительной техники

Реферат

на тему: Наука как критика мифа

по дисциплине: История науки и техники

Студент Р.М. Ковалев

Преподаватель Е.И. Денисов

Екатеринбург, 2015

Оглавление

Введение

Глава I. Миф

Глава II. Отношение между наукой и мифом

Заключение

Библиографический список

Введение

Попытки отыскать корни современного научного знания отправляют нас в глубины веков, к истокам знания -- к древней мифологии. Австрийский философ Карл Поппер (1902-1994) не раз сопоставлял науку и миф, видя миф в основе чуть ли не любой научной теории. Само рождение науки он представлял как критику мифа, порождающую новый миф, все более и более рациональный (от латинского ratio -- рацио -- разум). Таково было, например, рождение идеи о Солнечной системе, впервые возникшей у Анаксимандра в VI в. до н. э., предположившего, что Земля неподвижно висит (или парит) в пространстве. Однако и более древние мифы носили космогонический и антропоморфный характер: толковали единое происхождение мира и жизни, причем иногда настолько изощренно, что некоторые их идеи едва начинают только сейчас проникать в современную науку (как говорят: “новое -- хорошо забытое старое”). Такова, например, индийская идея циклического мироздания, в котором разные боги живут в разных временах! Какими бы ни были некоторые мифы несостоятельными, было бы неразумно выбирать из них только аналоги нашим идеям, отбрасывая остальные. Первоначально, как и любые сказочные повествования, миф воспринимался целиком в качестве истины, а потом, по прошествии времен, также целиком вставал в ряд классической литературы в качестве вымысла (вспомните, например, “Легенды и мифы Древней Греции” Н. Куна).

Мифологический способ видения, считающийся сегодня исторически исчерпанным, представляет собой альтернативу науки; и о том, что перед нами действительно определенная культурная альтернатива, свидетельствует прежде всего греческий миф (который в дальнейшем мы будем называть просто «миф»), через разрушение которого, собственно, и шло становление науки. Необходимость отдавать себе в этом отчет особенно настоятельна сегодня, когда избранный два с половиной тысячелетия назад путь уже не кажется абсолютно верным. Ставшая столь насущной проблема обоснования науки, которая определяет едва ли не всю современную ситуацию, не может рассматриваться вне проблемы обоснования мифа. Поэтому рассуждения о греческом мифе следует понимать как вклад в современную дискуссию, ибо данный предмет, несомненно, должен рассматриваться в качестве неотъемлемой составной части всякой теории науки. Как провести различение между мифом и наукой? На чем должен основываться выбор в пользу одного или другого? А может быть, между ними и нет никакой жесткой границы? На каком основании мы предпочитаем научное миросозерцание мифологическому? Таковы вопросы, которые стали неожиданно актуальны, и мы должны трезво и избегая многочисленных предрассудков, которые обычно с ними связаны, заняться их прояснением.

Глава I. Миф

Что такое миф? В бытовом обиходе порой еще отвечают на этот вопрос по старинке: миф -- это сказка, небылица, выдумка. «То, чего нет»... Но так ли это? С точки зрения современной науки о мифе, это неверное определение. Оно даже противоположно тому, что нужно понять о мифе.

В древних мифах подчас угадываются те истины, к которым лишь сейчас подходит наука. Мифы продолжают волновать нас, загадывают интригующие загадки, впечатляют содержанием заложенного в них духовного опыта. Миф и посейчас воспринимается как активное смыслостроительное начало. Возникает мощный резонанс между заложенными в мифе смыслами и стремлениями человеческой души. Так, в записках композитора Георгия Свиридова мы читаем об его творческой задаче: «Я хочу создать миф: Россия (...) Для меня Россия -- страна просторов, страна песни, страна печали, страна минора, страна Христа». И один ли Свиридов строил свой миф о России?

Оттолкнемся от этих соображений, чтобы осознать: миф -- явление слишком сложное, чтобы определить его с ходу и однозначно, поэтому попробуем сначала дать несколько предварительных определений, характеризующих миф.

Вот как определяют миф с точки зрения его содержания ученые. С. Томпсон: «Миф должен иметь дело с богами и их действиями, с творением, а также с всеобщей природой вселенной и мира. Таково минимальное его определение». М. Элиаде: «Мифы раскрывают структуру реальности и показывают множественные модальности бытия в мире (...) Не существует мифа, который бы не был раскрытием «таинства», описанием изначального события, которое устанавливает составляющую часть структуры действительности или тип человеческого поведения (...) он раскрывает существование и деятельность сверхчеловеческих существ, поступающих иллюстративным образом».

Широко распространено мнение о том, что содержание мифа дается человеку извне. Человеческими словами и образами миф сообщает о сверхчеловеческом. Миф сообщает о том, что недоступно нашему чувственному опыту. Обычные слова порой обозначают в нем то, что, как правило, невозможно непосредственно воспринять.

В антропологическом аспекте миф - это способ самовыражения человека, это так или иначе упорядоченные представления человека о той реальности, в которую он включен, которая его породила, окружает и частью которой он является. Миф - сущностная история человечества, акцентирующая смысловое содержание его бытия. Миф - способ жизни человека, смысловая матрица его существования. Его можно считать совокупной памятью человечества, в которой аккумулирован духовный опыт людей. Некоторые ученые-мифологи полагают даже, что основные образы, константы мифа заложены в генную память человечества.

Миф не существует как нечто абстрактно-самодостаточное, вне конкретного человеческого сознания. Миф, поскольку он миф, предполагает определенное отношение к себе. И не всякие сведения являются мифом, а лишь те, в которые человек верит. Миф - это то, во что человек верит. Мифу, чтобы быть мифом, нужны адепты, хотя бы один адепт. Он должен иметь людей, для которых информация, заложенная в нем, предельно достоверна, которые в нее верят.

Миф есть выраженное в образе мировоззрение человека, или образное ядро мировоззрения. Это предмет человеческой веры. Вера есть чисто человеческое свойство. Человек ищет смысл в бытии, творит его, сопротивляется абсурду повседневности. Вера в миф - это осмысленная, неоспоримая и несомненная вера. Такая вера зачастую имеет статус знания. Для адептов миф - это наиболее достоверное, наиболее ценное, самое значительное знание; знание, в котором нельзя усомниться. Миф содержит прежде всего сведения, относящиеся не к бытовой, профанной сфере, а к области священных истин, к сакруму. Это знание особого качества, обычно относящееся к жизненно важным предметам, касающееся основных вопросов бытия. Мифическое знание, как правило, связано с какой-то высшей реальностью, санкционировано свыше. В нем нет места произвольным выдумкам, субъективным предположениям.

Итак, миф есть являющееся предметом веры и обеспечивающее жизнедеятельность конкретное представление об идеальных началах бытия, высших силах и смыслах мироздания, и главным образом (коль скоро речь идет о культуре) - о предназначении и самореализации человека и общества.

Мифы, безусловно, не научные трактаты, основывающиеся на логике, а посему полны ряда логических и семантических недостатков, анализ, выявление, преодоление и искоренение которых способствовали развитию методов творческого, аналитического научного мышления.

Создание мифологического образа (мифологемы) уже и есть объяснение окружающего мира. Самое простое, но и, обратим специально ваше внимание, опасное, -- придумывать мифологемам рациональное толкование. Но следует помнить, что великий китайский мыслитель Конфуций говорил: “Изучение наук без размышления -- бесполезно, размышление без изучения -- опасно”. Поскольку любой миф полон противоречий, то ответ мифологов прост: миф отвечает на определенный вопрос и вне него равнодушен к противоречиям. Это равнодушие мифа к противоречию первый и, можно сказать, главный его недостаток, он не исправляется рациональным толкованием мифа, а его исключение искажало бы целостность повествуемого сюжета. Миф, по большому счету, не несет познавательной (эвристической) ценности, поэтому с ним нельзя спорить логически, ему можно противопоставлять только другой миф, как нечто также целостное. Для логики мифа характерно petitio principii, т. е. подмена основания, на котором “доказательство покоится на предрешенном основании или на молчаливом допущении, требующем еще доказательства”. Это недостаток мифа примем во внимание, как отмечалось, во-первых.

Во-вторых, столь же важно, как на недостаток, указать на символичность мифа. Миф оперирует с символом, знаком, как с реальной сущностью, не отличает объект от его знака, не желая сопоставлять ни размеры, ни какие-либо другие характеристики объектов, ни соответствие следствия причине. Например, Геракл -- символ несокрушимой силы, поэтому он может бороться с гигантом и победить, хотя сам не гигант, ничем не выделяется среди обычных людей. Также другой пример: произвольно меняются размеры в пещере циклопа Полифема, приютившего у себя Одиссея и его команду; его овец Одиссей хочет взять на свой небольшой корабль, т. е., как будто, размеры их обычны, но затем воины прячутся у них в шерсти под брюхом, т. е. овцы вырастают до слоновьих размеров.

В-третьих, миф не отличает происхождение от сущности, описывает историю вопроса вместо ответа на сам вопрос, полагает родословную самым важным объектом повествования, более важным, чем наличные свойства (кстати, по этому признаку, безусловно, мифологичными следует считать как Книги Ветхого, так и Книги Нового Заветов, например, “Бытие”, “Числа”, “От Матфея святое благовествование” и др.).

В-четвертых, миф моделирует реальность вместо ее анализа: сходство путает с тождеством, любой конфликт трактует как смертную борьбу (гипертрофирует ситуацию).

В-пятых, логику выявления признаков миф подменяет расчленением объекта (например, Гефест разрубает голову Зевсу, чтобы тот родил мудрость -- Афину).

В-шестых, миф ставит выше мифическое (сакральное) время, чем текущее (обывательское): все важное для судеб мира миф помещает в прошлое, обеспечивая тем самым вторичную сакрализацию времени -- сказанное давно умершими авторами рассматривается как нечто особо важное, как опровержение новых данных.

И наконец, в-седьмых, миф выражает безусловную (заранее предопределенную, предрешенную) систему ценностей: враг героя заслуживает любой кары, он, можно сказать, генетически, не может быть прав. Следует указать, что список недостатков мифов можно продолжать и продолжать, но уже отмеченного вполне достаточно, чтобы развивать на критике мифов новую логику и стиль мышления.

Миф - это всякая версия смысла человеческого бытия. Объясняя себя, человек мифотворит. К.Г. Юнг: «Судьба каждого человека не менее мифична, чем судьбы греческих героев. Миф человека складывается из рождения, взросления, любви, брака, смерти, случая, победы, катастрофы, из тех моментов, в которые нам кажется, что настоящая реальная жизнь только началась».

Глава II. Отношение между наукой и мифом

В прошлом противопоставляли миф и науку. Наука познает, миф свидетельствует. Однако сейчас утвердилось мнение, что и наука мифична, поскольку базируется на аксиомах, на основных базисных интуициях, далее уже не доказуемых и не проверяемых. Основная аксиома науки - вера во всеобщую строгую закономерность, в «законы природы». Вполне мифичны научные теории, например, созданная Ньютоном картина мира-машины, теория Дарвина об эволюции, о происхождении человека из древней обезьяны, об естественном отборе и борьбе за существование или теория Пригожина о спонтанном возникновении порядка из хаоса. (Это, разумеется, вовсе не значит, что все научные теории ложны.) Мифична и история, коль скоро она входит в контакт с идеалами и ценностями, которые получают персонифицированное выражение. Тем не менее миф и науки, естественно, не являются тождественными понятиями.

Здесь следует задаться вопросом о том, как возможен выбор между априорными структурами науки и мифа. Каковы критерии выбора между мифологическими представлениями о причинности, качестве, субстанции, времени, и так далее, с одной стороны, и соответствующими научными представлениями -- с другой?

Именно научный способ рассмотрения, делая своим предметом саму науку, приводит нас к мысли, что в обоих случаях мы имеем дело со структурами, благодаря которым наш опыт только и становится возможным и о которых, следовательно, на основании этого опыта судить непозволительно. Реальности в себе, которая могла бы служить Tertium comparationis (критерий сравнения, то, в чем совпадают две сравниваемые вещи), просто не существует, поскольку она всегда уже включает в себя мифологический или научный способ видения (результатом чего и является мифологический или научный опыт). То же самое может быть сказано и о разуме. Оба они, опыт и разум, и тем самым критерии истины и реальности изначально соподчинены между собой с помощью частных представлений о причинности и времени. И нет ничего более неверного, чем приписывать мифу, как это часто происходит, статус иррационального, а науку противопоставлять ему в качестве рационального. Миф обладает своей собственной рациональностью, которая реализуется в рамках его собственных понятий об опыте и разуме. Соответственно миф обладает своей собственной формой систематической гармонизации: он упорядочивает явления в их взаимосвязи, использует «логику» своего «алфавита» и свои фундаментальные структуры (Gestalten- целостность, целостный образ). Если подобная модернизация вообще возможна, то лишь благодаря блистательной ясности греческой античности, позволяющей нам непосредственно это почувствовать.

Теперь мы подходим к следующему выводу: мифологический и научный опыт, мифологический и научный разум являются в известном смысле несоизмеримыми. «В известном смысле» здесь означает, что если и можно их сравнить, как мы это здесь делали, и представить в качестве альтернатив, то у нас нет всеобъемлющего стандарта для суждения о них. Всякое суждение изначально обусловлено мифологической или научной точкой зрения.

Означает ли последнее, что мы полностью лишены выбора? Ответ гласит: решение было принято уже тысячелетия тому назад. Но хотя это и так, не следует, анализируя причины произошедшей невиданной трансформации, чрезмерно упрощать дело и рассматривать все только с сегодняшней точки зрения. Очевидно, универсализированные понятия опыта, разума, истины и реальности не обеспечивают здесь продвижения вперед. Таким образом, мы должны мыслить себе переход от мифа к науке как мутацию, то есть системно-исторически. Нам не следует, разумеется, упускать из вида, что это событие может рассматриваться лишь относительным образом. Ибо человек мифологической эпохи также не в состоянии рассматривать свой мир богов современным образом в качестве всеобщего априорного условия опыта в мире, как и сознательно применить системно-исторический способ анализа к историческим фигурам своего времени. Поэтому мы неизбежно подвергаем миф внешнему рассмотрению; конечно же, с точки зрения самого мифа картина тоже неизбежно должна была быть совершенно иной. Здесь перед нами разверзается пропасть, и мы так или иначе знаем, что через нее не может быть переброшено никакого надежного моста. Несоизмеримые явления нельзя объединить абсолютным образом.

миф бытие научный история

Заключение

Итак, характерной чертой научного миросозерцания является как раз то, что не отвергая полностью легитимность мифа, с одной стороны, оно позволяет, с другой стороны, рассматривать его деструкцию как нечто рационально постижимое и благодаря системно-историческому подходу доступное научному анализу. Очевидно, что нельзя просто вернуться к мифу, да мы и не хотим этого, ибо невозможно вернуться в мир, которому чужд и незнаком наш специфический тип опыта, основанный на науке.

Однако сегодня именно болезненно-насущный вопрос об истине в науке, включающий в себя как раз и вопрос об истине применительно к мифу, и побуждает нас к более серьезному рассмотрению самого мифа, а вместе с ним нуминозного опыта (осознания присутствия в мире божественного) и искусства, которые обнаруживают свои общие корни в мифе. В любом случае не существует никакого теоретически необходимого основания для утверждения, что весь мир, пусть даже в отдаленном будущем, должен изгнать мифологическое миросозерцание в сферу сказки, вырвав из него как такового специфические исторические условия, свойственные древнегреческому мифу, если он не хочет, так сказать, впасть в безумие. Сегодня, однако, никто не в состоянии предсказать, возможно ли такое действительное изменение нашего горизонта восприятия, которое снова сделает миф живой силой и сферой нашего опыта. Вместе с тем мы можем определенно утверждать: весьма важно установить уже саму принципиальную возможность подобной трансформации и иметь в виду, что она возможна в тот момент, когда односторонний научно-технический мир, в котором мы живем, теряет свою мощь, а его проблематичность становится как никогда более очевидной.

Таким образом, если наука, как говорил Поппер, вырастает из критики мифа, то миф, скорей всего, никогда не покинет науку, постоянно провоцируя ее на сохранение бдительности и остроты критического оружия.

Библиографический список

1. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. - М.: Наука, 1987. - 224 с.

2. Егоров Ю.В. Очерк методологии естественных наук (избранные главы истории науки и техники). Учебное пособие. Екатеринбург: УрГПУ, 2009. С.

3. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. - М.: Академический проект, 2008. - 303 с.

4. В.Н. Савченко, В.П. Смагин. Начала современного естествознания: концепции и принципы: 2.1. Роль и значение мифов в становлении науки и естествознания. URL: http://yourlib.net/content/view/2617/42/ .

5. Тычкин П.Б. Миф как когнитивный феномен в философии А.Ф. Лосева и Я. Э. Голосовкера// Современные проблемы науки и образования. - 2014. - № 3;

Размещено на Allbest.ru