Роль православия в формировании культурных особенностей русского народа

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПЕРМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра социологии и политологии

Курсовая работа

Роль православия в формировании культурных особенностей русского народа

Содержание

Введение

1. Христианство и власть в России

2. Роль православия в жизни российского общества в различные исторические периоды

3. Государственно-церковные отношения в СССР

4. Государственно-церковные отношения в современной России

5. Живопись, литература и прочие отрасли искусства, как ярчайший показатель взаимодействия религии и общества

Заключение

Список литературы

Введение

Выбранная мною тема «Политическая культура» и более глубокое изучение влияния Христианства на формирование политической культуры России, показалась мне интересной и актуальной по нескольким причинам.

Во-первых, полное отсутствие каких-либо знаний и представлений о «религиозности» политики и о политической культуре в целом.

В теоретическом и политическом журнале «Свободная мысль - XXI», №7 опубликована статья уважаемых ученых Д. Фурмана и К.Каариайнена^** Фурман Д.Е. - главный научный сотрудник Института Европы, доктор исторических наук, профессор

Каариайнен К. - профессор Университета Хельсинки, директор института Люберанской церкви Финяндии., которые используют статистику всероссийских опросов в 1991, 1993, 1996, 1999 и 2002 годах, приходят к выводу, что в современном российском сознании происходит радикальное изменение отношения к религии.

Цитирую: «Отношение постепенно менялось еще при советской власти. Коммунистическая идеология умирала, и параллельно в связи с этим процессом началось обращение к религии, медленное переворачивание «идеологических знаков». В период революции 1989-1991 годов этот процесс вышел наружу и принял форму обвала. Качественные изменения перешли в количественные.

Десять лет спустя общество успокоилось, стабилизировалось и одним из элементов этой стабилизации является «религиозная стабилизация». Религия заняла в общественном сознании относительно прочное место» Свободная мысль - XXI . Теоретический и политический журнал №7 203 год с. 19 Захотелось глубже узнать: почему же все это происходит.

И наконец, сама постановка темы: «Влияния Христианства на формирование политической культуры России». Я не нашел фундаментальных исследований, которые бы полно и широко освещали эту тему, но ряд статей и публикаций, на которые буду опираться в своей работе, высвечивают некие внутренние социально-экономические и политические связи церкви и государства. Не всегда политика инструмент политики. На разных исторических этапах зачастую именно религия выполняет доминирующую функцию и определяет политические направления в развитии государства. А с точки зрения верующего человека такая формулировка вообще не корректна так как « у Церкви и у государства есть общие задачи, которые они должны вместе осуществлять - это нравственное и духовное здоровье общества, это мир и согласие в обществе» Выдержка из выступления Патриарха всея Руси

Религия и власть укрепляют друг друга. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод: тема интересна и имеет противоречивые аспекты освещения. А раз нет единой точки зрения, то следовательно тема актуальна. Данная работа - одна из попыток объединить различные сведения в одно единое целое.

1. Христианство и власть в России

Идея Спасителя - «Помазанника Божья» (на иврите - «Мошиях», в греческом произношении - «Мессия», в переводе на греческий - «Христос») изначально соединяла в себе религию и политику. В еврейской Библии в качестве помазанников выступают цари (прежде всего Давид и его потомки), персидский царь Кир Великий (Исход 45:1), сирийский царь Азаил (1Царств 19:15), первосвященники и пророки. Тантлевский И.Р. История и идеология Кумранской общины. СПб., 1994, стр. 19.

Акт помазания миром символизировал божественное избрание личности для исполнения предначертаний Всевышнего, нисхождение на нее Духа Господа, трансцендентной харизмы, а для священнослужителей - акт их посвящения, т.е. в результате этого действия личность становилась неподконтрольна никаким земным инструментам.

Выступая на Большом Московском соборе 1666-1667 годов, митрополит Константинопольского патриархата Паисий Лигарид следующим образом сформулировал православное понимание должности царя Алексея Михайловича: «Наречется новым Константином. Будет царь и вместе архиерей, как и преданный вере Христовой великий Константин восхваляется у нас на великой вечерне - иереем и царем. Да и у римлян, как и у египтян, царь соединял в себе власть священства и царство»Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. В 2-х томах. М., 1991, стр. 216..

Однако следует заметить, что такое понимание должности верховного правителя складывалось постепенно и явилось закономерным результатом длительного исторического процесса, начавшегося с Крещения Руси князем Владимиром Святославичем в 988 году.

христианство православие религия искусство

2. Роль Православия в жизни российского общества в различные исторические периоды

Прежде всего, мне хотелось бы уточнить, что, говоря о роли Христианства в жизни российского общества, невозможно сказать о его сегодняшней роли и умолчать о значении этой религии в прошлом. Если говорить об отношениях власти и Церкви (а это есть признак степени влияния Церкви на жизнь государства, а значит, и общества), то можно выделить огромнейшее множество этапов. Однако если укрупнить ее, то можно выделить из всего этого множества периодов четыре основных:

I этап - с 988 по 1917 год - «симфония» Церкви и государства.

Христианство было призвано, мировоззренчески обосновать самодержавную власть князя как богоданную. Слабость собственных сил князя вынуждала его искать согласия с народом, т.е. с вечем, хотя сакральный характер последнего был утрачен. Отсутствие экономических рычагов подчинения заставляло обращаться к силовым методам воздействия, что и явилось одной из причин кровавых княжеских междоусобиц. Князья стремились захватить и удержать Киевский великокняжеский престол как высшую сакральную цель.

Так в истории Руси начался долгий период борьбы за самодержавную власть. Абсолютно бессмысленными в этой ситуации выглядели попытки решать дела путем княжеских съездов (например, Любический, Витечевский и др.). Ведь каждый отдельно взятый князь стремился к одной цели - Киевскому княжескому столу.

Во время монгольского ига высшей властью для русских стал «царь татарский» - богдыхан - «могущество Бога на Земле», как значилось на печати Чингисхана. Эта новая властная модель была признана и Православной церковью, молившейся за богдыхана. Русские князья фактически превратились в сборщиков дани и руководителей карательных отрядов, они удерживали народ в повиновении «царю татарскому». Церемониал встречи ханских послов московскими князьями наглядно свидетельствует об унизительном положении последних: «Князь выходил за город навстречу всякому послу ханскому и ежегодно приезжавшему сборщику податей и пеший вел его лошадь под уздцы до дворца. Посол садился на княжеский престол, а князь, преклонив колени, выслушивал посольство» Савва В. Московские цари и византийские базилевсы. Харьков, 1901, стр. 215.

Следовательно, можно говорить о частичной десакрализации княжеской власти. Ведь признанным сакральным владыкой являлся «царь татарский», русские же князья получали от него ярлыки на княжение. Это разрушало сакральную формулу «богоданности» княжеской власти. Идея о «царе татарском», по существу, способствовала и десакрализации христианского догмата о «едином христианском царе» в Константинополе.

С распадом Монгольской империи место богдыхана оказалось вакантным. Великий князь Московский, возвысившийся над другими князьями, узрел реальную возможность стать царем. С закатом Орды в XV веке великие князья Московские, начиная с Василия Темного, стали именоваться в некоторых исторических документах царями.

В эпоху Ивана Грозного окончательно оформилась религиозная доктрина власти, согласно которой московский великий князь был признан не просто «могуществом, силой Бога на земле», а его реальным воплощением - Спасителем, Мессией всего народа Божьего. Этот статус уже полностью освобождал великого князя от какой либо ответственности перед народом.

В царствование Ивана Грозного происходит юридическое закрепление статуса великого князя Московского как царя. Характерно, что этот статус был закреплен не в светском кодексе, а в церковном памятнике "Стоглав" - "державный самодержец, прекроткий царь Иван, многим разумом и мудростью венчанный (…) по непосредственному наущению Христа" ["Стоглав, 1863, с. 22] В издании [Емченко, 2000, с. 241] эта цитата заканчивается словами: "осиаваем благодатию божественного Духа"..

В 1589 г. было учреждено Патриаршество, и Церковь обрела патриарха, которым стал митрополит Московский Иов. Характерно, что инициатива учреждения патриаршества исходила от светской власти.

В XVII веке в России окончательно установится режим цезаропапизма. К этому времени экономический базис был приведен в соответствие с религиозно-политической надстройкой: российский самодержец стал монополистом в торговле и промышленности, собственником большей части земли (дворяне не являлись владельцами поместий, которые были отданы им царем лишь в управлении на условиях обязательного несения царской службы). Абсолютная политическая власть российских самодержцев была адекватна их экономическому могуществу Вальденберг В. Древнерусские учения о пределах царской власти. Петроград, 1916.

Как апофеоз цезаропапизма прозвучали на Большом Московском соборе 1666 г. упомянутые слова Паисия Лигарида о том, что царь именуется Богом и имеет право на богоименование. В качестве иллюстрации этой русской модели цезаропапизма можно привести некоторые исторические факты и свидетельства. Иностранцы, посетившие Московское государство в XVI - XVII веках, свидетельствовали, что московиты "считают своего царя за высшее божество" Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII века. М., 1937, стр 68 или "считают царя почти за Бога" Седерберг Г. О религии и нравах русского народа. М., 1873, стр. 37.

Особенно наглядно власть царя как "наместника Бога" на земле проявляется в том факте, что у людей, умерших в государевой опале, хоронили вне кладбищ, как почивших нехристианской смертью. Утверждалось, что страшным, непрощаемым видом греха является преступление против царя; оно приравнивалось к преступлению против Бога. Тем самым политическое повиновение царю было полностью тождественно религиозному послушанию Богу. Царь-богочеловек присваивал себе функции судьи от имени небес и обладал властью, сопоставимой с властью Бога.

Любопытно, что именно патриарх Никон предпринял первую и единственную попытку поставить власть священства выше власти царства. "Священство не от человек, ни человеком, но от самого Бога, и древнее и нынешнее, а не от царей (цит. по: [Карташев, т. 2 с. 195] ), - так он развивал папоцезаристские идеи, опираясь на учение Папы Григория Великого. Однако не теологические построения лежали в основе русского папоцезаризма, а огромное экономическое могущество Церкви, достигшее апофеоза к середине XVII века. К тому же времени был выбран и удобный политический момент заинтересованности царя в поддержке со стороны церкви. Никон первоначально одобрял и ту полноту светской и духовной власти, которой обладал "вселенский православный" царь в качестве "наместника Христа".

Именно для проведения церковной реформы и был востребован такой энергичный человек как Никон. Царю был необходим решительный сторонник его идеи о превращении русского царства во вселенское, и именно этим можно объяснить то, что в 1653 г. царь дал патриарху клятву слушаться его, как главного архипастыря и отца во всем, что тот будет возвещать о догматах Божиих и о правилах Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. В 2-х томах. М., 1991, стр. 133.. Однако совсем мало времени потребовалось царю, чтобы уразуметь, что папоцезаристкие поползновения Никона противоречат его замыслам стать полновластным вселенским царем. Уже в 1657 г. Никон сделался для царя "мужиком, невеждой, б. сыном" Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. В 2-х томах. М., 1991, стр. 144.. Будучи творением рук царя Алексея Михайловича и лишившись его поддержки, этот патриарх потерял свой сан.

Петр Великий в свой реформаторской деятельности не мог уже опираться на прежнюю, православную мифологию власти. Он ввел в русскую политическую мысль идею государства как института, стоящего над монархом, что явилось началом крушения наместнической модели власти. Знаменательны слова, сказанные Петром пред Полтавской битвой: "Вы сражаетесь не за Петра, а за государство, Петру врученное (…), а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия, слава, честь и благосостояние ее" Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. В 3-х томах. М., 1992, т. 3, стр. 605.. Свою деятельность Петр рассматривал не только как службу Царю Небесному, но и как службу Российскому государству.

В самой постановке вопроса о приоритете чисто земной инстанции - государства над монархом заключена оппозиция христианскому пониманию иерархии власти: "Царь - наместник Христа". Отделение понятия государства от должности самодержца являлось во всех странах первым шагом на пути заката абсолютных монархий, основанных на божественном праве. Какое значение придавал Петр идее государства, видно, например, из того факта, что он пожертвовал одним из фундаментальных принципов неограниченных монархий - старшинством в наследовании престола. Как государственник он не мог допустить, чтобы недостойный сын или другое лицо, не обладавшее способностями к государственной деятельности, управляло Россией только в силу своего старшинства. Петр I ввел в российскую политическую мысль новую оценку личности самодержца, который должен был своими деловыми качествами соответствовать роли повелителя великой страны.

С петровской эпохи в России начался процесс десакрализации должности царя как наместника Христа. Естественно, православная мифология власти (как и сама православная церковь) не смогли служить идеологической опорой реформаторской политике Петра.

Петр, помня о папских притязаниях патриарха Никона и о финансовом могуществе Церкви, стремился к ее нейтрализации.

Начал же император с моральной дискредитации церковной иерархии.

25 января 1721 г. Патриаршество было ликвидировано и учреждался высший коллегиальный орган - Духовная коллегия, позже - Святейший правительствующий синод. Для обеспечения надзора со стороны государства за деятельностью Синода вводилась должность обер-прокурора Синода. Высшая власть над Синодом принадлежала самодержцу - его председателю и "крайнему судии".

Активное участие в разработке церковной реформы Петра принимал архиепископ Псковский Феофан Прокопович. Это один из примеров личного влияния духовного лица на государственные дела, основанного на близости взглядов Петра и Феофана.

Таким образом, на ход исторического развития России оказал решающее влияние религиозный догмат о верховном правителе - наследнике Иисуса Христа, в должности которого объединены функции светского и жреческого Мессии. В России идея тотальной наместнической власти, в конечном счете, исчерпала себя. С XVIII века в России начинается необратимый процесс секуляризации В средневековой Европе термин "секуляризация" означал обогащение церковных или монастырских земель в государственную собственность. Этим же термином обозначалась и передача каких-либо функций из церковного ведения в распоряжение гражданских властей. В настоящее время под секуляризацией понимается сложный многогранный процесс освобождения различных сфер общества и культуры от господства религиозных институтов. христианской модели наместнической власти, который завершился только в начале ХХ века с крушением власти последнего российского императора Николая II, считавшего себя "орудием Всевышнего, посредством которого Всевышней управляет Российской Империею" Витте С.Ю. Воспоминания. В 3-х томах. М., 1960. Т.3, стр. 331..

3. Государственно-церковные отношения в СССР

Становление Советского государства основывалось на марскистском понимании свободы совести и теоретическом положении о сломе старой буржуазной государственной машины, что предполагало ликвидацию политических связей государства и церкви. В свое время К. Маркс считал, что Парижская Коммуна совершенно правильно провозгласила отделение церкви от государства, экспортировала собственность церквей, изгнала церковников из местных органов власти, отменила судебную присягу на Библии, изъяла у церкви ведение актов гражданского состояния. Мероприятия Парижской Коммуны Марк характеризовал как прообраз политики будущего государства диктатуры пролетариата по отношению к церкви. Ф. Энгельс также в "Критике Эрфуртской программы Германской социал-демократической партии" отмечал необходимость полного отделения церкви от государства, что означало, по его мнению, что государство должно относиться ко всем религиозным организациям как к частным объединениям: они лишаются всякой государственной поддержки, а также какого-либо влияния на школы. В.И. Ленин разделял эти взгляды и полагал, что "государству не должно быть дела до религии, религиозные общества не должны быть связаны с государственной властью". Эти теоретические положения стали основой политики Советского государства и получили закрепление в ряде его первых актов, в том числе в Декрете "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" от 23 января 1918 г. В дальнейшем данный принцип нашел закрепление в советских конституциях.

Декрет от 23 января 1918 г. лишил церковь экономической базы, установив, что все церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Имущество этих организаций объявлялось народным достоянием и переходило в государственную собственность. Местные и центральные органы государственной власти могли предоставлять религиозным обществам здания и предметы, предназначенные для богослужения, лишь в пользование. Советская власть лишила религиозные объединения и общества прав юридических лиц. В области политических отношений декрет предусматривал, что все действия государственных и иных публично-общественных правовых установлений не должны сопровождаться какими-либо религиозными обрядами и церемониями. Отменялись религиозные клятвы, или присяги.

В сфере юридической у церкви было изъято право регистрировать акты гражданского состояния. Она также лишалась государственного финансирования. Декрет закреплял отделение школы от церкви, т.е. граждане могли обучать своих детей религии и обучаться сами только в частном порядке. Таким образом, церкви не отводилось никакого места в государственно-правовых отношениях. Свобода же совести трактовалась не только как свобода вероисповедания, но и как свобода атеизма. Важно подчеркнуть, что провозглашенный светский характер Советского государства превратился по существу в воинствующий атеизм. В годы советской власти Русской православной Церкви и другим конфессиям пришлось пережить настоящий геноцид: храмы и другие здания, предназначенные для богослужения, разрушались, иконы и религиозная литература сжигались или вывозились за рубеж, уничтожались высшие религиозные иерархи и даже рядовые верующие. Особым гонениям подверглось православие, очевидно, как государственная в прошлом религия. По материалам Комитета государственной безопасности, Центрального партийного архива и Государственного исторического архива СССР, только за десятилетие с 1930 по 1940 гг. была уничтожена треть всех российских церквей. С их куполов смывали позолоту, отбирали ценности, накопленные веками. В печати приводились сведения о том. что только с куполов храма Христа Спасителя было "намыто" 422 кг золота.

Теперь стало широко известно секретное письмо Ленина Молотову для членов Политбюро ЦК РКП (б) от 19 марта 1922 г., где с потрясающим цинизмом вождь мирового пролетариата предлагал воспользоваться страшным бедствием страны - голодом 1921-22 гг По официальным данным голод унес из жизни около 5 млн. человек. для грабежа церквей и расправы со священнослужителями. "Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля (церковь) наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий". Ленин В.И. неизвестные документы 1891-1922 гг. - М., 1999 г. с. 516 При этом церковные ценности предлагалось использовать для государственной работы и укрепления международного положения партии и государства. Одновременно рекомендовалось расстреливать как можно "большее число представителей духовенства и реакционной буржуазии". "Надо, - писал Ленин, - именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать".

Письмо Ленина послужило основой плана уничтожения церкви, на которую большевики неизменно смотрели, по образному выражению одной из газет, "сквозь прорезь прицела". План уничтожения церкви, предложил Политбюро 30 марта 1922 г. Троцкий, который с присущим ему иезуитством, помимо прямого преследования и насилия по отношению к церкви, разработал мероприятия по разложению церкви с помощью различных обновленческих течений внутри нее. Все последующие годы ознаменовались безрассудными арестами, расправами и расстрелами священнослужителей.

Нельзя, однако думать, что подобная политика советской власти не встречала никакого сопротивления. Вызывает восхищение гражданское мужество патриарха Тихона, который в первую годовщину Октября обратился с изобличительным письмом в СНК. "Вы разделили весь народ, - писал он, - на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христа вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду… Вы обещали свободу… Во всяком потворничестве низменным страстям толпы, в беззаконности убийств, грабежей заключается дарованная вами свобода".

Конфискацию культурных церковных предметов глава РПЦ Тихон 28 февраля 1922 г. назвал святотатством. За что и был арестован, но вскоре, под давлением общественности был выпущен на свободу. Незадолго до освобождения Тихон был вынужден подписать признание вины.

Тем не менее, патриарх пытался защитить остатки автономии церкви. Он продолжал спор с "троянским конем" режима в русском православии - обновленческим движением. В апреле 1924 г. он объявил все церковные таинства, совершаемые "обновленческим" движением (за исключением крещения) недействительными.

Режим постоянно усиливал давление на церковь. То, что большинство верующих не принимало "обновленцев", заставило большевиков постепенно прекратить поддержку обновленцев и попытаться сделать саму церковь марионеткой режима. Эта цель была вполне достигнута, когда митрополит Сергий, практически руководивший церковью после смерти патриарха Тихона в 1925 г., был вынужден выступить с заявлением в лояльности церкви к советской власти. "Введение советского режима казалось некоторым совершенно случайным и поэтому устойчивость его непонятной. Люди забыли, что для христианства не бывает случайностей, что все, что происходит с нами производит рука Бога, которая ведет каждый народ по собственному пути к предназначенной ему цели" (июнь 1927 г.). Несмотря не эту капитуляцию руководителей церкви партия продолжала кампанию против православия.

Справедливости ради надо отметить, что в период Великой отечественной войны 1941-1945 гг. с учетом большой патриотической деятельности православной церкви произошла нормализация отношений между нею и государством.

В частности, особым правительственным актом в 1944 г. религиозным организациям было предоставлено право разрешения государственных органов строить, арендовать или покупать необходимые для их нужд помещения, приобретать транспортные средства, открывать специальные духовные школы, готовить кадры священнослужителей, создавать мастерские для изготовления предметов культа, издавать религиозную литературу.

Отношения государства постепенно нормализовалось и со всеми другими крупными конфессиями - мусульманской, буддистской, иудейской, римско-католической и др.

После войны режим снова стал использовать церковь в своих пропагандистских кампаниях, в его так называемой борьбе за мир во всем мире. На международных конференциях представителей Московской Патриархии всегда подчеркивали, что верующих в Советском союзе не преследуют. Таким образом церковь была низведена до роли рупора режима.

4. Государственно-церковные отношения в современной России

Одной из особенностей постсоветского российского государства является всеобщее положительное отношение к православию. В 2002 г. 52 % опрошенных относились к православию "очень хорошо" и 44 % "хорошо". Положительное отношение к православию высказывает и большинство "колеблющихся" и "неверующих" и еще сохранившихся атеистов (19 % относится к православию "очень хорошо", 66 % "хорошо" и лишь 5 % "плохо" и "очень плохо").

Отношение к религии и отношение к политике неразрывной связано друг с другом, как в головах, так и в сердцах индивидов, так и общества в целом. Политическая и социальная революция 1989 - 1991 гг. была и революцией в отношении к религии: теперешняя стабилизация в религиозной сфере связана и со стабилизацией в политике, ясно видимой в громадных и стабильных рейтингах президента.

Связь этих 2-х стабилизаций очевидная. Общество, оказавшееся на рубеже 1980-х и 1990-х годов в ситуации значительно большей свободы, чем оно было психологически способно "переварить" после переворота 1991 г. быстро устремилось к стабильности, определенности, порядку. Это единое стремление проявляется и в религиозной и в политической сферах.

В религиозной сфере полностью утратившее прежнюю идеологию, но привыкшее к идейному единству и определенности общество устремляется к "православному консенсусу". С поразительной быстротой и легкостью в массовом порядке люди оставляют ставший к концу советской власти чисто конформистским и формальным атеизм и начинают объявлять и осознавать себя православными верующими. За несколько лет на рубеже 1980-1990 гг. самоидентификацию сменили десятки миллионов людей.

Большое значение в процессе становления государственно-церковных отношений имело принятие в конце 1990 г. Закона "О свободе вероисповеданий". Положительными чертами этого закона являются: снятие всех неоправданных ограничений на культовую деятельность религиозных организаций, создавая условия для деятельности самых различных их видов, упрощение процедуры регистрации обществ, снятие запрещений на социальную, производственно-хозяйственную и иную некультовую деятельность религиозных организаций, признание за ними прав юридического лица и прав собственности, распространение норм трудового законодательства, социального обеспечения и социального страхования на всех граждан, включая служителей культа.

В то же время вряд ли есть основание говорит о каком то принципиальном отличии данного Закона от аналогичных законов советского периода. В Законе "О свободе вероисповеданий" нет норм, которые ранее содержались в Конституции СССР или РСФСР, в законодательстве о религиозных культах, в различных актах высших органов власти, касающихся отдельных вопросов регулирования деятельности религиозных объединений. Доказательство "совершенства" каждого закона следует искать прежде всего в том, как обеспечивается на практике претворение законодательных норм. Согласно закону контроль за соблюдением законодательства о свободе вероисповеданий осуществляется Советами народных депутатов и правоохранительными органами. Вопросами регистрации уставов религиозных организаций ведали исключительно Министерство юстиции и его органы на местах. Однако вскоре Советы всех степеней потеряли властные полномочия, а факт юридического признания религиозных организаций посредством акта регистрации поставил их по существу вне ведения Министерства юстиции.

Отстранение государства и его местных органов от осуществления с их стороны контроля за соблюдением законов, касающихся религиозных организаций, предопределило произвол в религиозной сфере. К тому же в Законе не были учтены этноконфессиональные различия субъектов РФ, специфика государственно-церковных отношений в ее "православном" "исламском" или поликонфессиональном виде.

После принятия Закона тысячи культовых зданий были переданы верующим, открыты десятки монастырей, духовных учебных заведений, религиозных центров, братств и миссий, церковных журналов и газет. Практически все обоснованные заявления верующих о регистрации обществ разрешались положительно. На начало 1994 г. в России действовало около 11 тыс. религиозных организаций, получивших право юридического лица еще около 5 тыс. организаций действовало без регистрации своих гражданских уставов.

Однако принятие Закона и последующее изменение соответствующей статьи Конституции РФ не привели к созданию целостной модели церковной политики государства. Сложные проблемы государственно-церковных отношений зачастую регулировались не связанными между собой указами и распоряжениями президента и правительства. Иногда высказывалось пожелание, чтобы государство вообще не вмешивалось в жизнедеятельность религиозных организаций. Деструктивные тенденции в государственно-церковных отношениях привели к насильственному вторжению в Россию так называемых, нетрадиционных религий, к политизации религий и сакрализации политик государства и его институтов, к ослаблению дружественных связей между религиозными конфессиями и даже межконфессиональным трениям и внутрицерковной борьбе, к падению авторитета некоторых российских религиозных организаций.

В одном из выступлений патриарх Всея Руси Алексий сказал: "Наблюдая нашествие сект, миссионеров из-за рубежа, я думаю, что ими движет не желание просветить наш народ, а желание разделить нас еще и по вероисповедному принципу, так как нас разъединили по национальной принадлежности, по политическим взглядам, нас пытаются разделить и по религиозной принадлежности. И это продуманная хорошо финансируемая компания, которая активно осуществляется в странах СНГ: от самых экзотических типа тоталитарных, деструктивных, типа Аум Сенрике". Парадокс, но последователей этой секты в России было больше, чем в Японии. Выступление на объединенной сессии Академии социальных наук РФ 23 февраля 1999 г.

После недолгой оргии религиозной свободы или даже анархии, когда российские государственные лидеры могли покровительствовать Аум Сенрике, а с телеэкранов не сходили колдуны-шарлатаны вроде Кашпировского, а сомнительные иностранные миссионеры, православие становится общенародной и в значительной мере официальной религией.

Так как религия прямо не затрагивает ничьих материальных интересов, кроме интересов религиозных профессионалов духовенства, консенсус в религиозной сфере достигается значительно быстрее, чем в политической. Очень скоро православной тематикой начинают совершенно одинаково пользоваться и власть и "коммуно-патриотческая" оппозиция. Идет своего рода борьба за овладение этой символикой, в ходе которой власть устанавливает тесные отношения с церковной иерархией, а оппозиция привлекает на свою сторону массу рядовых прихожан, в основном принадлежащих к социальным низам, которым революция принесла только обещание и культурный шок. Однако установление православного консенсуса и стабилизация в религиозной сфере были предвестием установления политического консенсуса и политической стабилизации.

Стремление вернуться к стабильности и определенности после революционного хаоса может работать и на оппозицию и на власть. В российских постсоветских условиях оно работало на власть, постепенно приобретавшую характер традиционной российской авторитарной власти. Именно это стремление помогло Ельцину преодолеть кризис 1993 г., победить в 1996 г. и передать полномочия избранному им преемнику на рубеже двух тысячелетий. Но Ельцин был слишком связан с революционным прошлым, чтобы народные массы могли принять его как "законного монарха", воспринимать его власть как "нормальную", "традиционную". Такой переворот в отношении к президентской власти происходит при его преемнике, который смог привлечь симпатии истосковавшегося по сильной и стабильной власти народа, в том числе и народных низов, ранее симпатизировавших "рекреационным" противникам режима. Рейтинги Путина колоссальны и стабильны и в доверие к нему объединяются все социальные и все мировоззренческие группы.

26 сентября 1997 г. Государственная Дума приняла Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях". Принятие закона ознаменовало новый этап развития церковно-государственных отношений в России.

Анализ обсуждаемого закона позволяет говорить о том, что Россией избрана своя особая модель отношений взаимной политической власти и конфессий, отличающаяся от распространенных в мире режимов государственной церкви, конкордатной и плюралистической систем государственно-церковных связей. Концептуальным основанием отношений государства и религиозных объединений в России выступила идея культурно-исторической избирательности, состоящая в предоставлении преимуществ конфессиям по признаку их особой культурной и исторической значимости. Так, в преамбуле признается особая роль православия в истории России в становлении и развитии ее духовности и культуры заявляется об уважительном отношении к христианству, исламу, буддизму, иудаизму и др. религиям, составляющим "неотъемлемую часть исторического наследия народов России". Следуя принципу культурно-исторической избирательности, государство обязуется оказывать финансовую, материальную и иную помощь религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры (п. 3 ст. 4); содействовать религиозным организациям в реализации ими общественно значимых культурно-просветительских программ и мероприятий (п. 3 ст. 18) и ряд других решений.

Вслед за религиозной стабилизацией пришла и политическая, за религиозным "православным консенсусом" - политический "президентский".

Эти две стабилизации и два консенсуса связаны не только потому что оба они порождены усталостью от революционных потрясений, стремлением вернуться к стабильности и спокойствию. Религия и власть еще и укрепляют друг друга. Ельцин, часто показывавшийся вместе с патриархом и иногда посещавший церковные службы, своим авторитетом, авторитетом власти, укреплял позиции православия и способствовал установлению "православного консенсуса". Путин с его значительно большой личной популярностью и более серьезным отношением к своим обязанностям (по сообщениям печати он даже соблюдает пост и имеет духовника), укрепляет "православный консенсус" еще больше. С другой стороны, авторитет церкви укрепляет авторитет власти, освещает ее.

5. Живопись, литература и прочие отрасли искусства, как ярчайший показатель взаимодействия религии и общества

Русское искусство и православная вера на протяжении многих веках шли рука об руку. Почти семь столетий (а это две трети исторического пути Русского государства!) искусство развивалось в рамках, устанавливаемых религией. Тесно связаны с религиозным каноном были первые светские романы и повести, возникшие в XVII в. (назовем хотя бы «Житие протопопа Аввакума», ставшее, по сути, первым русским романом), первые драмы («Комедия притчи о Блудном Сыне» С. Полоцкого) и стихотворения (его же «Вертоград Многоцветный»), первые портретные изображения царей («парсуны») и первые лубки См, Дробышев А.М., «Культурология», Изд. «Юнити», 2003 г..

В целом, начиная с конца XVII в. в русской культуре, как и в культуре других европейских народов (что, впрочем, вовсе не говорит об общности и единстве путей развития России и Европы), начинается процесс секуляризации. На русской почве он осуществлялся небезболезненно, сопровождался сложными коллизиями.

Разделение искусства и религии, происшедшее в начале XVIII в. вследствие проведенных Петром I реформ, стало крупнейшей трагедией русской культуры. Оно имело печальные последствия как для Православной Церкви (они отдалилась от значительной части русской интеллигенции), так и для искусства -- литературы, живописи и музыки (которые утратили подавляющую часть позитивных ценностей, выраженных в религиозных идеалах).

В XIX в. в русской культуре достаточно четко обозначились два идейных течения. Одно было связано с традиционными духовными ценностями, воплощенными в православной вере; другое -- с либеральными ценностями западной культуры. Первое течение ориентировало общество на медленное, постепенное развитие, основанное на соблюдении национальных традиций; второе -- на быструю модернизацию, реформы, которые должны были сблизить Россию с Западной Европой. Различие заключалось все в том же вопросе об историческом пути развития нашей страны. Мне бы хотелось, в связи со спецификой рассматриваемой темы, отметить, что во все времена в вопросах полемики западников и славянофилов Церковь занимала сторону последних.

В принципе, в нормальных условиях обе тенденции должны были бы дополнять друг друга, однако в России они вызвали противостояние в обществе, привели к трагическим конфликтам, основанным на взаимном непонимании. В жизни В.Г. Белинского, например, были периоды веры и воинствующего безверия. В обществе предпринимались попытки религиозного синтеза, принципов православия с католицизмом или протестантизмом (религиозные поиски В.С. Соловьева). Трагичность этого конфликта хорошо выразил П.Я. Чаадаев в своих «Философических письмах».

Противостояние двух идейных течений было более заметно в русской публицистике и критике. Эта полемика между славянофилами, или почвенниками с одной стороны, и «западниками», революционерами-демократами или народниками (а позднее и марксистами) -- с другой.

Менее заметным было противостояние в самом искусстве: конфликты между писателями, художниками и композиторами зачастую определялись личными взаимоотношениями, а уже затем приобретали идеологическую окраску. Различие между ними в большей степени проявлялось в преобладании отрицающего или утверждающего пафоса произведений Последний чаще бывал связан с религиозными ценностями. И все же, как правило, русские деятели культуры стремились в своем творчестве сочетать оба типа ценностей.

Несмотря на внешний отрыв искусства от христианства в его церковнобытовом обличий, именно христианство нужно признать одним из самых важных источников характерного для русского искусства нравственного идеала. Из этого источника черпали вдохновение и силы писатели и художники, композиторы и мыслители. Следуя этой тенденции, русская культура, на наш взгляд, не порывала со своими христианскими истоками, а, наоборот, питаясь от них, несла обществу огромные нравственные силы, пленяя умы и сердца тех, кто оставался глух к церковной проповеди.

По нашему убеждению, на протяжении и XVIII--XX вв. русская литература, живопись и музыка неоднократно пытались вернуться к утраченному синтезу религии и искусства. К такому выводу мы приходим на основании исследования творчества ряда русских художников. Религиозные по своему происхождению мотивы, сюжеты и образы можно обнаружить и в творчестве всех значительных мастеров художественного слова XVIII--XX вв. Интересно, что при наличии сильных западных влияний, при кажущемся отрыве от православных корней эта литература оказалась подлинно русской, христианской и во многом православной. Человек, о котором она говорит, -- христианин, и даже не в смысле его принадлежности к Церкви или духовно-нравственного состояния, а в смысле тех ценностей, которые являлись для него основными.

Как известно, А.С. Пушкин в своей духовной эволюции проделал путь от безбожия к христианству и православию. В связи с этим интересна оценка русским религиозным мыслителем XX в. Г.П. Федотовым его «Капитанской дочки» как самого христианского произведения в мировой литературе. Как известно, никакой специфической религиозной проблематики в повести нет. Однако при внимательном чтении легко обнаружить, что в основе произведения лежит христианский подход к человеку и ко всем происходящим событиям, здесь, как в семени, заложены те ценности, которые позже расцветут и размножатся в русской литературе, составят ее духовно-иравственный идеал: жалость, сострадание к человеческой судьбе, тихая, ненавязчивая красота добродетели.

Христианские идеи были особенно близки Н.В. Гоголю. Любимым чтением писателя были религиозные произведения Ефрема Сирина, Тихона Задонского, Дмитрия Ростовского. Читал он и древнерусские жития, и проповеди, и книгу «Златоуст». Как и многие другие русские писатели. Гоголь пытался передать в своем творчестве православный морально-этический идеал, стремился раскрыть универсальные воплощения добра и зла и настаивал именно на такой трактовке своих Произведений.

С ценностями христианской веры был связан замысел трехтомной поэмы Гоголя «Мертвые души». Автор вместе с читателем и героями должен был проследовать путем духовного возрождения из «ада» (первый том) в «чистилище» (второй том) и далее -- в «рай» (том третий). Предполагалось, то слово «мертвый» *в названии поэмы будет указывать на неизбежное грядущее возрождение: душа на самом деле не может умереть и должна воскреснуть. Главы «Мертвых душ» -- это своеобразные ступеньки духовной «лестницы», по которой идет читатель.

Однако замысел поэмы «Мертвые души» оказался слишком грандиозным даже для гениального писателя. Гоголь стремился написать такую доходчивую и убедительную книгу, которую бы обязательно прочел каждый русский человек, а прочтя, понял, что так, как он жил раньше, теперь жить нельзя, и полностью изменил бы свою жизнь. Отсюда и духовный кризис писателя: каким бы хорошим ни был второй том, он все равно не мог полностью удовлетворить художника -- ведь его целью, по сути, было создание чего-то похожего на новое Евангелие (книги, меняющей жизнь народов!), а это, по определению, не в человеческих силах.

В другом произведении, «Выбранных местах из переписки с друзьями». Гоголь попытался раскрыть свои собственные 'духовные искания (произведение создавалось в период работы над вторым томом «Мертвых душ») и показать русским людям путь личного самоусовершенствования. При этом писатель стремился достичь единства слова-откровения (благовестия) в слова.-проповеди, объясняющего откровение. В «Выбранных местах» Гоголь органично соединил исповедь и проповедь, слово мирское и слово религиозное.

Перу Гоголя принадлежали и собственно религиозные произведения («Размышления о Божественной Литургии»). Осмысливая православное богослужение, таинства исповеди и причастия, писатель стремился раскрыть высший смысл церковных обрядов.

Исследуя творчество Н.В. Гоголя, русские философы и критики нередко отмечали его пророческий (и даже апокалип-тический) характер, т.е. отражение будущего России. Видели они в нем и выражение извечной борьбы Бога и дьявола. По мнению великого русского философа Н.А. Бердяева, в своих произведениях Гоголь сумел раскрыть основные болезни духовной жизни России. Русский мыслитель и писатель Д.С. Мережковский подчеркивал важность изображения в произведениях Гоголя борьбы человека с чертом: «Бог есть бесконечное, конец и начало сущего; черт -- отрицание Бога, а следовательно, и отрицание бесконечного, отрицание всякого конца и начала; черт есть начатое и неоконченное, которое выдает себя за безначальное и бесконечное; черт -- нуменаль-ная середина сущего, отрицание всех глубин и вершин -- вечная плоскость, вечная пошлость». По мысли Мережковского, два главных героя Гоголя -- Хлестаков и Чичиков -- есть ипостаси именно такого «среднего» и пошлого черта.

Русские писатели часто обращались к евангельским сюжетам. Евангельские сюжеты и мотивы можно обнаружить даже в тех произведениях, которые по своим идеям весьма далеки от Священного Писания, например, в романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?» («христоподобная» фигура «особенного» человека Рахметова) или в романе М. Горького «Мать» (Богородица, отдающая своего сына в жертву для спасения человечества).

Попытки создания нового варианта Писания, которое могло бы стать Заветом русских людей, предпринимали многие русские писатели. Можно вспомнить попытку Л.Н. Толстого вернуться к первоистокам христианства и создать свою версию Евангелия («Краткое изложение Евангелия»; «Учение Христа, изложенное для детей») или своеобразный замысел создания Третьего Завета -- завета Бога Духа Святого, возникший у Д.С. Мережковского и З.Н. Гиппиус.

Душевный переворот, вызванный изменением отношения к религии, пережили многие русские художники. В их числе Толстой и Н.Н. Ге, пришедшие к новому пониманию отношений религии и искусства в 80-е гг. XIX в. Эти годы стали непродолжительным периодом стабилизации русской культуры, когда произошло краткое примирение основных противоборствующих сил. И обращение к религиозным ценностям было на данном этапе вполне закономерным. Однако, по большей части, это «обращение» было только внешним, поверхностным, как в евангельской притче о сеятеле, «семенем, упавшим в терние (или при пути, или на камение)», но никак не «в землю добру».

Духовные поиски Л.Н. Толстого выходили за границы ортодоксального православия и во многом приближались к протестантизму (трактат «В чем моя вера?»). Но в то же время многие его идеи были созвучны поискам русской культуры. Примечательно, что в своем философском трактате «Что такое искусство?» Толстой в качестве важнейшего признака подлинного произведения искусства называл его связь с религией. Сущность искусства он видел в единении людей с Богом и между собой, а в отходе нового искусства от веры и в утрате им всемирности усматривал признаки «дурного искусства». «Искусство будущего», по мысли Л.Н. Толстого, должно вернуться к первоначальному синтезу и осуществлять «высшее религиозное сознание людей» с целью их «братского единения».

Показательно отношение Л.Н. Толстого к творчеству Н.Н. Ге, которое оказалось во многом созвучно идеям писателя. В 80-е гг. художник создал цикл картин на евангельские сюжеты. Библейские образы помогали Ге прикоснуться к высшей духовной правде. Вот как характеризовал его картину «Что есть истина?» («Христос перед Пилатом») Л.Н. Толстой: «Достоинство картины... в том, что она правдива... в самом настоящем значении слова... Эпоху же в христианской живописи эта картина производит потому, что она устанавливает новое отношение к христианским сюжетам».

Что же это за «новое отношение»? Те, кто видел эту картину, несомненно, могут сказать, что уж на что - на что, а на христианскую живопись она похожа меньше всего. Картина сама по себе богохульна. Христос перед Пилатом там выставлен не как Бог перед Своей тварью, а как простой преступник или нищий, готовящийся к смерти. Ни Божественного достоинства, ни спокойствия, ничего прочего, что описано в Евангелии, нет на этой картине.

Такова одна из сторон отношений религии и искусства, по крайней мере, до двадцатого века. И на примере Л.Н. Толстого (кстати, отлученного от Церкви) и Н. Ге можно проследить, насколько призрачно и поверхностно было обращение русской интеллигенции к традиционным идеалам своего народа. Они не смогли их понять, а действующая на тот момент церковная иерархия не смогла (или не захотела) их привлечь в церковную ограду. Хотя, скорее не смогла, чем не захотела - достаточно вспомнить беседы Л.Н.Толстого с преп. Амвросием Оптинским, чтобы в этом убедиться.

После революции картина этих отношений резко меняется - искусство насильно отделяется от Церкви, а Церковь от искусства. Более того, искусство насильно обращается против Церкви. Церкви это особенно сильно не вредит, а вот само искусство вырождается.

Если до середины XIX-го века и искусство, и общественное мировоззрение, были, по большей части, христианскими, то во второй половине XIX - начале XX вв. положение несколько меняется. Официально все остается по-прежнему, но потихоньку в Россию начинает проникать западное влияние. Естественно, что оно мало касалось простого народа, оно затронуло лишь часть интеллигенции. Народ же, в целом, был, несмотря ни на что, верен своей Церкви.

Постепенно безбожие входит в моду, самые «передовые» слои общества поддаются ему, причем особенно в этом усердствует молодежь - не из-за того, что видит в атеизме истину, а просто повинуясь, как правило, стадному чувству, пытаясь выразить свой протест против всего что есть в России.

Однако, это затронуло далеко не всех. Народ (я имею в виду народ, по большей части, деревенский), повторюсь, вплоть до 1917 года, да и через много лет после него, оставался хранителем религии, с ностальгией вспоминал прошлое (об этом писали многие писатели даже советского периода См., В.Пикуль, «Барбаросса», «Роман-газета» №17-18, 1992 г., стр.56).

После 1917 года модный ранее среди относительного узкого круга «высшего общества» (даже при атеистическом мировосприятии, лично я сомневаюсь, что у кого-то повернется язык назвать русский дореволюционный народ носителем идей атеизма) становится официальной доктриной. Многие писатели вынуждены либо писать с атеистических позиций (за исключением, пожалуй, краткого периода НЭПа), либо уехать из страны, либо проводить полжизни в лагерях.

Если говорить о религиозной политике Советского правительства, то нельзя сказать, что она было направлена против любого религиозного мировоззрения - им поощрялась обновленческая церковь, которую оно и пыталась насадить вместо Православной.

Творчество некоторых великих советских писателей с мировой известностью хоть и безрелигиозно, но ни в коем случае не антирелигиозно. Ни автор «Тихого Дона» (по совместительству - он же автор и «Поднятой целины», и множества иных известных произведений - М.А. Шолохов), ни К. Симонов, ни А. Т. Твардовский, ни Исаковский хоть и не являлись христианскими апологетами и сторонниками этой религии, тем не менее, ни в одном из своих произведений атнтирелигиозной пропаганды не вели.