Религия -- явление сложное, многослойное. Она интегрирована в различные сферы жизнедеятельности человека. Отсюда -- возможность и необходимость разных подходов, методов ее исследования, отсюда -- такая характеристика религиоведения как его многодисциплинарность.

Слово религия происходит от латинского religio, что в переводе означает набожность, святыня, предмет культа. Существуют также различные понятия религии. Религия - мировозрение и мироощущение, а также соответствующее поведение и специфические действия (культ) основанный на вере в существование бога или богов, сверхъестественного; фантастическое отражение в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни - отражение, в котором земные силы принимают форму неземных.

Однако понятие это не единственное, поскольку содержит в себе элементы атеизма. Каждая определенная религия, каждое верование есть в то же время известный образ мышления; ведь ни один человек не может верить в то, что противоречит его образу мысли и представлениям. Для человека, верующего в чудеса, чудо не есть нечто противоречащее разуму; оно, наоборот, кажется ему вполне естественным следствием божественного всемогущества, которое тоже является в его глазах совершенно естественным представлением. Человек верующий считает воскресение мертвых таким же понятным и естественным явлением, как восход солнца после его заката, как пробуждение весны после зимы и появление растений из брошенных в землю семян.

Вера и религия особенно противоречат разуму только там, где нарушается гармония между мыслями и чувствами человека и его верой и где, следовательно, вера перестает быть непреложной для человека истиной. Поэтому вера является основным регулятором поведения человека. И на мой взгляд, имеет целью создать наиболее гармоничные общественные отношения, воздействуя через мораль и нравственность.

Существуют мнения, что религия это есть способ захвата сознания людей и таким образом способ осуществления власти одного класса над другим. Исторически случалось и так, когда религия использовалась в целях осуществления власти одного класса над другим, но с другой стороны религиозная культура всегда сохраняла нормальное общественное поведение людей и даже более того развивала эти общественные отношения. Это было еще тогда, когда право практически не существовало. Поэтому значение и сущность религии можно хорошо посмотреть, окунувшись в глубь истории государства и права.

Психолог имеет дело с религией как психическим феноменом, а не социальным, т.е. его интересуют не те процессы, которые происходят в обществе под воздействием религии, не функции, выполняемые религией в обществе в отличие от морали, права, искусства или философии, а скорее субъективная сторона религии, религия в контексте человеческой психики. При всем различии, эти два подхода к изучению религии взаимно предполагают и дополняют друг друга.

1.2 Религиозная мораль

С понятием «религиозная мораль» нам приходится встречаться весьма часто. К этому понятию давно привыкли, его широко используют ученые, публицисты, писатели и пропагандисты.

Чаще всего под «религиозной моралью» понимают систему нравственных понятий, норм, ценностей, которые обоснованы религиозными идеями и представлениями.

И религия, и мораль могут быть рассмотрены как системы ценностные. «Ценностные ориентации существуют, если даже они не осознаются как таковые,-- замечает Л. М. Архангельский,-- а если и осознаются, то не всегда оформляются в обыденном сознании адекватно и в соответствующих категориях».

Мораль и религия -- это социальные явления, каждое из которых имеет качественное своеобразие. Когда речь заходит о «религиозной морали», необходимо соотнести это понятие и с религией, и с нравственностью как формами общественного сознания, со свойственным каждой из них специфическим способом регуляции социального поведения человека. Вообще более пристальный взгляд на это понятие оправдан хотя бы потому, что смешение в нем религиозного и нравственного порождает порой немалые трудности в оценке действительного влияния религии на моральное сознание личности.

Наиболее широкое толкование «религиозной морали» сводится к тому, что под ней понимают вообще нравственное сознание верующего. Но позитивно оцениваемые качества верующего далеко не всегда определяются его религиозными представлениями. За его поступками, намерениями, мыслями далеко не всегда стоят именно религиозные мотивы. Иначе говоря, в обыденной, повседневной жизни верующий весьма часто поступает, как неверующий. Влияние религии на сознание верующего никогда не могло быть монопольным, единственным (за исключением, может быть, случаев крайнего фанатизма). На деле оно было подвержено влиянию множества факторов нерелигиозного характера.

Если под «религиозной моралью» понимают свод нравственных норм, санкционируемых религиозными догматами, то логично будет задать вопрос: а почему из религиозных догматов следуют нравственные, а не религиозные понятия и нормы? В чем же именно нравственное содержание так называемых «религиозно-нравственных» представлений?

Для того чтобы ответить на эти вопросы, необходимо, очевидно, уяснить специфику и религиозной, и нравственной норм, а также определить особые способы их освоения.

Общеизвестно марксистское положение о том, что религия сама по себе не порождает нравственность. Здесь следует только обратить внимание на то, что «освоение» и поглощение морального сознания религией губительно для него, так как религия не просто его «извращает», но, вытесняя религиозной мотивацией мотивацию нравственную, подрывает самые основы нравственного сознания личности.

К. Маркс писал: «Специфически христианский законодатель не может признать мораль независимой сферой, которая священна сама по себе, так как внутреннюю всеобщую сущность морали он объявляет принадлежностью религии. Независимая мораль оскорбляет всеобщие принципы религии, а особые понятия религии противоречат морали» Эта мысль К. Маркса имеет важнейшее методологическое значение. Мораль и религия -- суть формы общественного сознания, каждая из которых имеет свой объект отражения и присущим ей способом регулирует общественные отношения.

Если религия отражает такую сторону взаимоотношений личности и общества, в которой выражается безусловное господство над человеком враждебных ему природных и социальных сил, то нравственность присущими ей способами отражает те же взаимоотношения в субъективно более сложной форме, в целом допуская и, более того, предполагая возможность личности на основе свободного выбора противостоять враждебной стихии. И если религия, будучи порождением социального бессилия, однозначно вступает в противоречие с социальным прогрессом, то нравственность, постепенно накапливая и свойственных ей понятиях и нормах прогрессивные тенденции исторического развития, избавляясь от классово ограниченных регрессивных элементов, все более становится тем фактором социального развития, выражения социальных передовых идеалов, значение которого непрерывно возрастает.

Становление как нравственного, так и религиозного сознания происходило в процессе социального развития и складывания на основе усложняющейся практической деятельности человека единых гносеологических предпосылок, способности сознания к различению должного и сущего, а следовательно, способности критического осмысления действительности, противопоставления мечты и реальности. Возникновение такой способности по времени совпадает с моментами разложения первобытных отношений и перехода к классовой рабовладельческой формации.

Для морали эти качественно новые особенности человеческого сознания стали решающей предпосылкой различения добра и зла, формирования совести как сугубо интимного инструмента самооценки поведения, мыслей, намерений самого человека, появления представлений об идеале. В религии же эта способность сознания отразилась в возникновении представления о личной «греховности» человека и т. д.

Причем религия развивается как универсальный, обобщенный взгляд на мироздание и общество, вытекающий из определенного социально-психологического русла. Не случайно К. Маркс называл религию «общей теорией этого мира», «его энтузиазмом» и «моральной санкцией».

С возникновением классовых противоречий и по мере их обострения человек все болезненнее начинает сознавать глубокую неудовлетворенность жизнью. В условиях, когда миллионы угнетенных бессильны уничтожить действительный корень зла, эти настроения людей трансформировались в представления и надежды, выражавшиеся в религиозном утешении, что в полной мере отразилось в христианских представлениях о «царстве божьем», «царстве небесном», об Иисусе Христе как идеале и о спасении как пути достижения гармонии духа. Идея бога, таким образом, выступает лишь как инструмент в конструировании человеком определенной концепции жизнепонимания, средство в решении проблемы: «как жить».

Именно в этом отношении наблюдается сходство между моралью и религией как сферами духовной жизни, в которых предпринимается попытка осмыслить кардинальные проблемы человеческого существования -- достижение счастья, жизненного идеала, определение природы зла и путей борьбы с ним. Религия н сама по себе является порождением зла в самом широком социальном смысле, и выступает как форма иллюзорного решения этой глобальной и болезненной для человечества проблемы.

В широком социальном плане зло определяется как «совокупность явлений, противоречащих интересам и жизненным потребностям человека (общества, класса), препятствующих общественному прогрессу». Зло моральное -- понятие, конечно, более узкое, это противоположность добру, отклонение от должного, являющееся следствием проявления свободной воли человека и которое поэтому может быть вменено ему в вину. Религиозное решение проблемы зла вытекает из фантастической, превратной формы отражения действительности, в результате чего мистифицируется вопрос о причине появления и смысле зла в мире. Источник зла религиозное сознание усматривает в уклонении человеческой воли от требований данного богом закона. Признание за человеком свободы и в выборе заповеданного богом «добра», и в уклонении от «зла» делает его, по мысли теологов, лично ответственным за этот выбор и, казалось бы, вводит нас в сферу, близкую к нравственным явлениям. Эта посылка, однако, оказывается несостоятельной, ибо положение о свободе воли вступает в противоречие с религиозным учением о божественном предопределении.

Так же, как и в морали, в религии выдвигается идеал человеческой жизни, огромное внимание уделяется самосовершенствованию, воспитанию определенных черт, качеств в человеке, которые необходимы для успешного следования по пути «добродетели» и борьбы с «пороком». Религиозная наука жизни широко оперирует понятийным аппаратом морали («добро», «зло», «совесть» и т. д.). Эти общие у религии и морали моменты в значительной мере позволяют понять логику авторов, которые используют понятие «религиозная мораль». Так, В. Н. Шердаков, например, замечает: «Религия в полном смысле слова органически включает в себя учение о том, как следует жить, что считать добром и что злом; мораль составляет существенную сторону любой религии».

Однако, эта близость морали и религии по ряду внешних признаков не дает еще полного основания говорить о целесообразности использования в научной и пропагандистской литературе понятия «религиозная мораль» как внутренне логичного и теоретически адекватно отражающего в себе известное явление.

Правомерность использования понятия «религиозная мораль» подтвердится, очевидно, в том случае, если в феномене, определяемом этим понятием, будет с бесспорностью обнаружена собственно моральная сторона. «Собственно моральная сторона в многообразной деятельности человека,-- замечает О. Г. Дробницкий,-- может быть вычленена лишь посредством специфически нравственных способов ее регуляции...».

Нравственная же регуляция отнюдь не тождественна религиозной, и способ освоения сознанием нравственной нормы принципиально отличается от способа освоения нормы религиозной.

Реализация нравственной нормы в принципе основана на свободном выборе между добром и злом. Специфика следования человека нравственному требованию заключается в отсутствии при этом какого-либо внешнего принуждения. Для нравственного сознания добро -- ценность сама по себе, добро делается только ради него самого. Наиболее четко и последовательно такое понимание автономии морали впервые показал И. Кант. А современник Канта Г.Лессинг в трактате «Воспитание человеческого рода» видел уже то безрелигиозное время, когда человек будет творить добро только ради него самого, а не ради вознаграждения. Сразу следует напомнить, что понятие добра имеет прежде всего конкретную классовую историческую основу и что в нем аккумулируются не какие-то абстрактные вечные ценности, по интересы отдельного человека, класса, общества в контексте их социально-экономического положения.

Религиозная интерпретация морали была исторически необходимым моментом. Но если для религии в силу специфики отражения ею действительности мистифицированная форма толкования морали остается непреодолимой, то сама мораль со временем неизбежно освобождается от религиозного истолкования ее собственной природы. Непостижимость нравственности для индивидуального сознания была «преодолена» с помощью идеи бога и ограничена ею. То, что в морали было санкционировано идеей бога, становилось уже сферой притяжения не нравственности, но исключительно религии. Нравственная идея оставалась таковой лишь по форме, а по содержанию становилась религиозной, так как осваивалась сугубо религиозными средствами. Религия, таким образом, извратила на уровне общественного и индивидуального сознания представление о природе морали, но окапалась не в силах заглушить ее подлинные жизненные истоки. Признавая как факт весьма глубокое и сильное влияние религии па моральное сознание в течение длительного исторического периода, следует отметить, что мораль тем не менее не потеряла свою автономию и развивалась по собственным объективным и независимым от религии законам.

Объявление совести «голосом божьим» -- вершина духовного самоотчуждения человека, ибо от человека отторглась и отдавалась богу самая суть его духовно-нравственного «Я». Поэтому не будет натяжкой сказать, что религия разрушает мораль в самой ее основе, разрушает сердцевину морали.

Механизм нравственной регуляции основан па свободном выборе между добром и злом. Именно в этом специфика следования нравственной норме, проявляющаяся как спонтанное волеизлияние, как невозможность поступить иначе.

На это можно было бы заметить, что в таком случае морали, никак не связанной с соображениями внешней целесообразности, с внешним принуждением, в истории просто не было, ибо существовало и существует давление на человека общественного мнения, авторитета, учитываются соображения общественной пользы и т. п. Действительно, мораль, как всякое общественное явление, зародилась и развивалась в сложной диалектической взаимосвязи внутреннего и внешнего, самоценной для личности императивности и внешней детерминации. И тем не менее следует особо подчеркнуть, что специфика механизма индивидуального нравственного сознания проявляется в тяготении к автономии от внешнего принуждения. В этом особенность присущей только морали нравственной регуляции, что в свою очередь отнюдь не ставит под сомнение наличие у моральных идей, представлений и нормативов объективных социально-экономических оснований. Сравнивая специфику нравственной и религиозной мотивации, мы берем ту и другую как бы в чистом виде. На деле в прошлой истории и в наши дни содержание нравственной регуляции предстает перед исследователем как весьма сложное явление, в котором обнаруживаются не только сугубо моральные мотивы. Иначе говоря, мы берем для сравнения именно специфические, принципиальные черты нравственной регуляции, которые нередко закрыты сложными взаимосвязями морали с базисом и надстроечными системами. И это вполне естественно, так как мораль находится в процессе развития и время ее торжества, как фактора духовной жизни, как одной из важнейших духовных потребностей, еще впереди. Религиозные же заповеди явно и очевидно предполагают у верующего соображения только внешней целесообразности, которые выступают как мотивы религиозного поведения. Понятно, что такого рода мотивация противоречит самому духу нравственности. Так, отношение к добру в религии представляется весьма противоречивым. С одной стороны, добро объявляется высшей ценностью, и добро совершается ради него самого. И в этом невольный шаг навстречу морали, невольное ее полупризнание, которое, однако, не может быть признано религией целиком, так как тогда самой религии не осталось бы места. Новозаветные тексты это очень хорошо иллюстрируют. «Смотрите, не творите милостыни нашей перед людьми с тем, чтобы они видели вас...», но далее здесь же: «иначе не будет вам награды от отца вашего небесного» (Мф., 6:1). Или еще: «Чтобы милостыня твоя была втайне; и отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф., 6:4).

В морали же в специфическом характере мотивации следования нравственной норме (безотносительно к соображениям внешней целесообразности) и заключается своеобразие собственно морального момента. В связи с этим уместно вспомнить слова К. Маркса о том, что «мораль зиждется на автономии человеческого духа, религия же -- на его гетерономии».

Таким образом, обусловленность так называемой «религиозно-нравственной» нормы идеей бога, сверхъестественная санкция «религиозной морали» лишает ее собственно нравственного содержания. Ведь следование религиозной норме основано не столько на свободном самоопределении в выборе заповеданного богом добра, сколько, во-первых, на стремлении путем выполнения божественных заповедей достичь вполне практического желанного результата -- спастись, обрести загробное блаженство; и, во-вторых, на страхе перед карой божьей в случае неисполнения заповеди.

Поэтому следует согласиться с мнением В. В. Клочкова, что «нормы, которые обычно рассматриваются в нашей атеистической литературе как «религиозно-нравственные», на самом деле являются нормами специфически религиозными». И далее: «Специфика религиозных запретов, аналогичных запретам иных социальных норм, в том и состоит, что они религиозно осуждают и запрещают те поступки, которые моральные нормы осуждают нравственно, а правовые нормы -- юридически.

Другими словами, речь идет о том, что одни и те же общественные отношения могут регулироваться различными видами социальных норм, каждая из которых воздействует па них своими, только ей присущими способами. Внешне же эти разные нормы выступают как единая норма, исполнение которой обеспечивается и религиозными, и моральными, и правовыми средствами. Вот эта «видимость» и способствует отнесению религиозного правила поведения к разряду нравственных, юридических или «религиозно-нравственных» норм»

Таким образом, здесь справедливо отмечена общая социальная основа -- те общественные отношения, которые регулируются различными нормативными системами господствующей идеологии -- моралью, правом, религией.

Санкции и критерии религиозной и нравственной норм отличаются, равно как и побуждения к их осуществлению. Специфика социальных норм проявляется в том способе, каким достигается их исполнение отдельным индивидом, то есть тем, как эта норма человеком осваивается и становится для него руководством к действию, иными словами, как на деле она становится инструментом регулирования социального поведения личности.

Обоснование правомерности употребления понятия «религиозная мораль» не может строиться лишь на констатации ряда черт внешнего сходства между моралью и религией. «Сопоставление так называемых «религиозно-нравственных» представлений и норм с собственно моральными и религиозными свидетельствует о том, что с научной точки зрения термин «религиозная мораль» так же условен, как, скажем, «политическая нравственность».

Конечно, на уровне индивидуального сознания религиозная и нравственная мотивации у верующего находятся в сложном взаимодействии и их эмпирическое различение бывает просто невозможно. Тем более что обыденное сознание нередко просто отождествляет религиозное и нравственное. В религии же нравственность просто выводится из «божественного закона». То, что обыденным сознанием определяется как «религиозно-нравственное», с научной точки зрения может быть классифицировано либо как «религиозное», либо как «нравственное». В качественном отличии нравственной мотивации от религиозной кроется причина их взаимной неуживчивости, противостояния, стремления вытеснить друг друга. В апелляции христианства к сердцу человека, к «голосу совести» уже крылся опасный для религиозного сознания фактор укрепления и развития собственно нравственной мотивации. В наше время это особенно ярко проявляется в автономизации нравственного начала в сознании верующего, что безусловно является выразительным свидетельством кризиса религии. Понятие «религиозная мораль» нельзя признать удачным, ибо в нем смешивается то, что как раз должно различаться, если только научная критика хочет в полной мере последовательно и до конца показать абсолютную несостоятельность претензий религии на поглощение нравственности.

2. Религиозная этика и отчуждённость преступления

Огромные духовные потери мы понесли в результате борьбы с религией. Основной причиной ее подавления было то, что тоталитарное государство как политическая и идеологическая система не могло мириться с существованием другой, церковной, системы, играющей значительную роль в обществе. Однако воинствующие атеисты, будто бы занимающиеся важным делом формирования нового мировоззрения и, казалось бы, одерживающие одну победу за другой, начисто забыли, что религия - это не только вера в бога, загробную жизнь и т. д., это еще и набор нравственных постулатов, принципов и норм, имеющих общечеловеческое значение. В религии отражена и общечеловеческая вековая мудрость, многотысячно проверенная и испытанная, чему убедительным свидетельством является, например, Библия. С помощью выработанных взглядов и правил религия наряду с другими социальными институтами испокон веков помогала человеку разрешать сложнейшие жизненные ситуации и, главное, воспитывала людей, формировала их нравственность, давала утешение, снимала напряжение и тревогу. Эти важные функции, несмотря на все гонения и потрясения, она не утратила и сейчас.

Конечно, не стоит преувеличивать значение религии в обеспечении высокой нравственности. Не забудем, что с именем бога и во имя бога совершались тягчайшие преступления, в том числе против целых народов. В недавнем прошлом да и сейчас за рубежом основная масса преступлений совершается верующими людьми. Наивно полагать, что только с помощью религии можно обеспечить высокую нравственность и рост духовности, тем более что духовная жизнь отнюдь не сводится к религиозности людей.

Однако несомненно, что вера и связанные с ней нравственные нормы способны многих удержать от аморальных поступков и в целом религия может существенно способствовать снижению напряженности в обществе. Нельзя забывать, что религиозная психология и этика глубоко проникли в быт, в отношения людей, во многом слились с народной жизнью. Это одна из веских причин того, что антирелигиозная пропаганда иногда воспринимается как оскорбление национального достоинства.

Были и есть религиозные запреты, преступить которые считалось и считается величайшим грехом, и древнейший, главнейший среди них:

“Не убий!” В этом строгом запрете заложены отношение к жизни как к сверхценности, непреходящей и невосполнимой, уважение и преклонение перед ней. Мы же фактически забыли, что такое отношение к жизни, к личности нужно воспитывать.

Неоднократно предпринимавшиеся попытки вместо общечеловеческой системы моральных норм “изобрести” свою были неуклюжи и бестолковы, как, например, создание мертворожденного морального кодекса строителя коммунизма. Прямое противопоставление так называемой классовой морали общечеловеческой сразу же обрекло ее на полный крах, да и не могло быть иначе.

Христианская проповедь о ненасилии, любви и прощении решительно отвергалась и зло высмеивалась. Вместо нее категорически предлагалось уничтожать всех врагов, которые не сдаются, причем особенно настойчиво это внушалось молодым людям. И конечно, “враги”, внутренние и внешние, отыскивались в превеликом множестве и ликвидировались решительно и в небывалых масштабах, что сделало нашу тоталитарную державу одной из жесточайших в истории. Развязанная государством война против собственного народа требовала беспощадности. О милосердии никто не заикался, прощение врага или какое-либо послабление ему расценивались как измена, бескорыстная помощь насмешливо и цинично объявлялась никому не нужной филантропией. Появились люди, готовые по приказу, даже без страсти и ненависти, убивать кого угодно, за что угодно и сколько угодно. На этом кровавом фоне христианская мораль объявлялась гнилой. Она стала неконкурентоспособной.

Одним из следствий тотального террора, развязанного в годы сталинизма государством против своих граждан, стал всеобщий парализующий страх. В этом смысле террор достиг своей цели устрашения людей. Многие из них под страхом смерти были готовы на любое преступление, лишь бы выжить или спасти своих ближних.

Все это не прошло бесследно для общественной психологии и нравственности, не могло не повлиять на души тех, кто оставался на свободе. Можно ли при таком наследии, сегодняшней социальной напряженности в обществе рассчитывать на скорое смягчение нравов и улучшение общественной морали? Не в этом ли, учитывая и потерю многими людьми, особенно молодыми, привычных жизненных ориентиров и идеологических ценностей, уступивших место бездуховности и чистогану, причина высокого уровня насилия, вспышки сопровождающихся особой жестокостью разбойных нападений и вымогательств? Ведь материальные притязания в сочетании с бездуховностью и низкой нравственностью требуют своего удовлетворения немедленно и любыми средствами.

2.3 Религиозная этика против преступлений на современном этапе

На протяжении всей истории общества ему сопутствуют вечные спорные проблемы (например, труда, войны, абортов, гомосексуализма, каннибализма, алкоголизма, смертной казни, религии, права и т.д.). Вечные проблемы, словно острова и материки, занимают свое постоянное место на пространстве карты психолого-политических состояний человека и не изменяют положения относительно друг друга. На своих местах они переживают поколения, режимы, цивилизации. Но их смысл, значение в жизни общества постоянно подвергается переосмыслению и переоценке. В зависимости от политической тенденции изменяется отношение к ним общества: от восхищения до ненависти, от культа до уничтожения.

Поэтому на мой взгляд развитие общества должно происходить в таком русле, где допущение ошибок в какой-либо из этих сфер жизни, должно быть сведено к минимуму, чтобы не пришлось об этом жалеть в будущем, когда последствия будут необратимы, не только в отношении конкретного человека или группы лиц, но и в отношении всего человечества.

Как мы видим, религия и преступления отражают волю сознания того или иного слоя общества, сложившегося в течении истории, совместного существования этих социальных явлений. Конечно, может быть моя точка зрения тоже не идеальна с позиции взглядов определенного круга людей. Каждый человек вправе выражать свою точку зрения и отстаивать ее. Все зависит от тех способов, методов, с помощью которых человек пытается доказать свою точку зрения, от их качественного воздействия в отношении тех, кто имеет возможность анализировать мнения, соглашаться или не соглашаться с ними.

Поэтому способность человека убеждать других людей, то есть навязывать ему свое мнение независимо от способов этого навязывания, отражает способность человека иметь власть над людьми, над теми или иными группами общества. Эта тенденция, является отражением тех условий, в которых существует человек. И уголовное право и религия являются носителями этой власти, без которых существование государства и общества невозможно.

Исторически сложилось так, что религия как способ воздействия на сознание, являлась базовой идеологией для осуществления правовых норм. Она являлась тем отправным пунктом, от которого, правовые нормы постепенно развивались, развивались аппараты и механизмы их осуществления и на сегодняшний день право - это огромный каркас жизнедеятельности человечества, без которого трудно представить жизнь. Право регулирует практически все сферы общественных отношений, включая религиозные. Но есть вещи ему не подвластные. К сожалению невозможно всех людей воспитать в духе определенных религиозных или иных общественно полезных убеждений. Все равно останутся те, которые будут иметь абсолютно противоположную точку зрения. Если взглянуть на вещи философски, то и без этого никак не обойтись. Природа заранее заложила в людях качество противоположности, гибкий ум и многообразие условий жизни, в которых рождается многообразие внутренних убеждений. При конфликте, столкновении убеждений рождается спор, который как говорится, приводит к истине. Из-за огромного количества убеждений рождается огромное количество споров, из-за огромного количества споров рождается множество истин, а истина это и есть убеждение. Получается замкнутый круг, который будет приводить всегда к столкновению мнений и всегда истина будет иметь свою цену при разрешении этих конфликтов. Очень жалко, что ценой могут быть судьбы и жизни людей. Но от этого мы никуда не денемся, такова жизнь! И это мое абсолютное мнение, которое является базовым при рассмотрении мною тех или иных проблем, включая проблему существования религии и уголовного

Хотелось бы обратить внимание на то, что так называемый Запад никогда не введёт санкций против сегодняшних режимов в арабских странах, хотя там тоже имеют место некоторые из норм Шариата. В Саудовской Аравии, к примеру, отрубают кисть руки за воровство, или за прелюбодеяние могут приговорить к забиванию камнями, но эти элементы Шариата Запад не волнуют и не пугают. Потому, что это всего лишь элементы Шариата. Напротив - враги ислама сами же и ввели подобные усечённые формы Шариата, в подконтрольных им странах, чтобы время от времени высказывать “озабоченность” по поводу средневековых методов наказания, практикуемых мусульманами. При этом никто словом не обмолвится по поводу того, что в Исламе смертная казнь или отрубание руки это чрезвычайная мера. И, что для вынесения подобного приговора нужно огромное количество веских причин и доводов, подтверждающих патологическую наклонность подсудимого к насилию или воровству.

Ответственность за недавние злоупотребления в ходе применения исламского уголовного права в таких странах, как Судан, а также в Чеченской Республике Ичкерия, несомненно, частично ложится на бессовестных правителей, манипулировавших историческими формулировками шариата в своих собственных политических целях. К несчастью, подобная манипуляция была поддержана исламскими традиционалистами и мусульманскими фундаменталистами, которые из своих собственных соображений заявляли, что шариатское уголовное право пригодно для его немедленного проведения в жизнь.

Феномен поспешного и произвольного применения исламского уголовного законодательства может быть лучше всего понят в контексте того, что можно было бы назвать политикой исламизации.

В подавляющем большинстве мусульманских стран мира принципы западного уголовного права пришли на смену шариатскому уголовному праву. Во многих мусульманских странах происходят ожесточенные дебаты относительно будущего их правовых систем и, особенно, уголовно-правовых аспектов этих систем; в таких дебатах друг другу противостоят сторонники двух моделей. С одной стороны, та часть населения, которая ориентирована на светские ценности, настаивает на том, чтобы продолжать использовать западные принципы, лишь слегка их модифицировав, чтобы они соответствовали местным условиям. С другой стороны, мусульмане традиционалисты и фундаменталисты требуют немедленного и полного применения шариатского уголовного права. К сожалению, ни одна из сторон не проявляет готовности рассмотреть весомые аргументы другой стороны.

Разногласия по вопросу о сущности и содержании уголовного права, конечно, не являются чем-то характерным именно для мусульманских стран и должны разрешаться здесь теми же разумными и демократичными методами, которых следует придерживаться при урегулировании таких противоречий, где бы они ни возникали. В случае с мусульманской страной, где идут дебаты о применении шариатских уголовных законов, разумный и демократичный метод подразумевает учет религиозной природы этих законов. Эта базовая посылка имеет двоякое значение для всех мусульманских стран, в которых проживает немусульманское или ориентированное на светские ценности мусульманское меньшинство.

Заключение