Теория психосемиозиса и древняя антропокосмология

Ранее утверждалось, что отношения между предметом и его знаком подобны отношению между сущностью и явлением. Поскольку первая пара мыслится исключительно как зависящая от деятельности индивида, а вторая -- как не зависящая или, если подойти к этой проблеме с другой гносеологической установкой, как в чем-то зависящая, а в чем-то не зависящая, то можно было бы сказать, что предмет и его знак -- это сконструированные сущность и явление, то есть те аспекты реальной сущности и явления некоего объекта, которые вступают в сферу деятельности индивида. Философы иногда помещают между сущностью и явлением третье, их синтезирующее понятие -- "действительность". Таким образом, конструкт действительностей будет сопоставлен в нашей номенклатуре понятий с подсистемами предмета, а весь набор рассматриваемых отношений выразится следующим образом:

Ю. А. Урманцев в своем варианте ОТС (общей теории систем) показал, что существует лишь четыре основных преобразования системы: тождественное, количественное, качественное и относительное, или, что то же самое, преобразования в себя, количества, качества и отношений элементов, из которых складывается исследуемая система. Другие преобразования представляют собой сочетания основных преобразований (47, с. 53).

Таким образом, если предположить, что качественные преобразования осуществляются за счет смены одних элементов на качественно другие, то можно утверждать, что все психически переживаемые действия индивида с предметом, понимаемым как система, состоящая из подсистемы и элементов, сводятся, не считая "нулевого" действия, к операциям прибавления к нему, вычитания из него или перестановки в нем каких-либо элементов. Происходящие при этом в предмете определенные локальные количественные и качественные изменения будут относиться к миру сконструированных явлений до тех пор, пока они не перейдут некую границу, при которой конкретная сконструированная действительность в предмете изменится. Более сильные изменения, происходящие за счет оперирования с элементами предмета, приведут к изменению его сконструированной сущности. Правда, в этом случае он будет уже другим предметом. Поэтому психически переживаемые действия индивида с предметом, предполагающие его константность, осуществляются в системе отношений "индивид -- знак" и имеют в виду изменения его сконструированной действительности, которая в актуальном семиозисе противостоит некоему психическому индивидуальному началу в самом индивиде, выражаемому ТГ-оператором 010 и являющемуся его внутренней сконструированной действительностью, которую следует отличать от сущностных и явленческих сторон психического целого, противостоящих соответственно внешнеситуативному предмету и его знаку. Если анализировать психически переживаемые воздействия не индивида на предмет, а предмета на индивида, то логика рассуждений будет той же самой, но с соответствующей перестановкой ролей.

Напротив, познание предмета, совершаемое на чувственном уровне и регистрируемое в переживании "ощущения", осуществляется в системе отношений "индивид -- предмет", а не "индивид -- знак", как можно было бы думать, следуя распространенному мнению, что в чувственных актах "схватываются" признаки предмета, на основе анализа и синтеза которых в сознании создается целостный его образ. Иными словами, в теории психосемиозиса предполагается, что чувственное восприятие идет в направлении от общего к частному, а не наоборот; предмет "схватывается" в аспекте своей целостности, и анализирование его признаков будет следующим этапом, осуществляемым на основе опосредованных связей между индивидом и предметом. Если же речь идет о предмете, выполняющем знаковые функции, то сначала постигается его предметность, а потом знаковость. Все это понятно уже из того, что без представления о предмете как о некой целостности или как о системе невозможно определить, что какие-то признаки являются признаками именно этой целостности или какие-то элементы принадлежат именно этой системе. Но чтобы подробнее исследовать эту проблему, следует перейти к анализу структуры психики, описываемой ТГ-операторной эннеаграммой.

Согласно системной парадигме, исследуемую систему следует рассматривать не только как состоящую из элементов, связанных так или иначе между собой, но и как являющуюся элементом системы более высокого порядка. В связи с этим анализ строения психики, мыслимой в качестве самоорганизующейся системы, будет недостаточным, если не учитывать, что она является составной частью другой системы или систем.

Прежде всего надо учесть, что человек представляет собой психофизическое существо, в котором психическая и физическая части находятся в тесном взаимодействии. В свою очередь человек является частицей человеческого рода, который можно подразделить на группы, кланы, народы, нации и т. д. Человеческий род также является одним из компонентов более мощной системы. Например, можно говорить о биосфере или еще о каких-либо системах. Но, так или иначе, в завершении всего будет стоять система систем -- целостный космос.

Таким образом, чтобы иметь достаточно полное представление о строении психики человека, следует сочетать непосредственно психологические исследования с изучением космоса во всех его аспектах. Разумеется, такая задача нереальна не только в рамках отдельной книги, но и в рамках комплексных программ нескольких научных институтов. Что касается настоящей главы, то даже самая скромная попытка сколь-нибудь обстоятельно исследовать в ней эту проблему увела бы нас далеко от главной темы. Поэтому будет правомерным коснуться здесь только общих принципов отражения устройства целостного космоса и его частей в устройстве психики человека.

В позиции, признающей психику человека компонентом системы космоса, заложен, по существу, новый вариант решения психофизической проблемы, иначе говоря, проблемы отношения сознания и мозга, души и тела.

Давно отошли в прошлое различные теории, утверждающие, например, что душа есть одна из функций тела, понимаемого в ключе механистического материализма, или спиритуалистические теории, согласно которым тело есть лишь "мысленное представление" души, или теории психофизического параллелизма, согласно которым душевные и телесные процессы совершаются независимо друг от друга, но синхронно, с высокой точностью, что и создает впечатление их согласованности, а также многие другие теории, являющиеся примитивными попытками решения этой проблемы. Как пишет Д. И. Дубровский, в последние десятилетия в сфере внимания ученых находятся в основном три разных концептуальных подхода к решению психофизической проблемы -- физикалистский, бихевиоральный и функционалистский (20, с. 5).

Суть первого подхода заключается в стремлении к сведению всех психических явлений исключительно к физико-химическим процессам головного мозга. Такой подход имеет своим философским истоком воззрения Ламетри и других сторонников механистического материализма и, хотя опирается на более развитые представления современной науки о физической картине мира, психические явления толкует крайне упрощенно. При бихевиоральном подходе психическое и физиологическое берутся нерасчлененно и описываются в тех или иных поведенческих терминах. Бихевиоральная установка имеет свои варианты, внешне порой сильно отличающиеся, когда, например, сознание сводится не прямо к поведению, а к рефлексу, рефлекторной деятельности мозга, или, иначе, высшей нервной деятельности, что представляет собой синтез бихевиорального и нейрофизиологического описания сознания. Другая разновидность бихевиоральной установки представлена в деятельностном подходе, в котором, по сути, отрицается роль природных, в том числе генетических факторов в формировании личности, и упор делается на социальную деятельность, в результате которой возникают некие чисто духовные "функциональные органы", не имеющие непосредственной привязки к структурам мозга. Все эти подходы, по мнению Д. И. Дубровского, несостоятельны, поскольку дают слишком упрощенные модели соотношения психического и физического (или не дают их вовсе) и включают в себя редукционистские интерпретации, против которых можно выдвинуть множество возражений (20, с. 6--11).

Напротив, функционалистский подход лишен недостатков предыдущих и имеет гораздо более широкие возможности исследования проблемы взаимоотношений психического и физического. Функциональная организация нейрофизиологических процессов отличается как от их физико-химического состава, так и от поведенческих проявлений человека. Функционалистский подход опирается на данные кибернетики, теории информации, семиотики, системных исследований, что дает большие возможности для создания единой концептуальной модели психических и нейрофизиологических явлений. В рамках этого подхода развиваются различные направления, среди которых наиболее перспективным является информационное. Суть его определяется идеями о самоорганизующихся системах с привлечением информационных понятий. Само понятие "информация", как справедливо считает Д. И. Дубровский, "по своему содержанию является, если так можно выразиться, двухмерным, ибо фиксирует и семантический (а также прагматический) аспект информации, и ее кодовую форму, то есть позволяет отобразить в едином концептуальном плане и свойства "содержания" информации и свойства ее материального носителя, свойства ее кодовой организации (пространственные, энергетические и другие физические характеристики)" (20, с. 13).

С помощью информационного подхода снимаются некоторые трудности психофизической проблемы, главная из которых состоит в том, что представления о психической деятельности, описываемые с помощью понятий смысла, ценности, интенциональности и т. д., не имеют прямых логических связей с представлениями о физическом мире, при описании которого приобретают актуальность понятия массы, энергии, пространства и т. д. Информационная парадигма позволяет достаточно корректно совместить на едином концептуальном основании оба эти разных типа описания, а также легко переходить при необходимости от одного к другому. Рассматривая всякие явления психики в качестве информации, имеющей свое специфическое для каждого индивида содержание, следует иметь в виду, что любая информация имеет свой носитель, в качестве которого в отношении психических явлений выступают определенные мозговые нейродинамические системы. Свойства психики таковы, что сознается содержание психических явлений, но не сознается их кодовый характер. Однако именно благодаря последнему, собственно, и становится возможной как психическая деятельность сама по себе, так и психическое управление некоторыми телесными функциями или сенсорный контакт с внешним миром посредством органов чувств. Связи между психическим и физическим в составе человека следует рассматривать как осуществляемые посредством цепи кодовых преобразований, один из концов которой в своем информативно-содержательном аспекте доводится до осознания индивида, а другой -- подает командные сигналы на эффекторные органы или получает сигналы от рецепторов.

Информационный подход ближе, чем все остальные, идеям, развиваемым в теории психосемиозиса. Однако понятие психоинформационного субстрата толкуется в ней несколько иначе.

Если рассматривать любую эннеаграммную форму материи в качестве информационного кода, содержательная сторона которого предстает как некое психоидное образование со свойствами, варьирующимися в зависимости от степени его организованности, а под психикой человека понимать содержательную сторону информационного кода, для функционирования которого требуются специфические высокоорганизованные эннеаграммные материальные системы, то между психическим и физическим не встает непроходимой границы. При этом организм человека видится разделенным на две взаимодействующие части, для каждой из которых следует применять два языка описания. Первый из них ориентирован на психику и психоидную часть, а второй -- на стоящие за ними в качестве кодовых носителей материальные системы. Граница между этими частями строго не фиксирована и зависит от индивидуальных особенностей конкретного человека. Кроме того, на основе медитативной практики, направленной на достижение эффективной психосоматической регуляции, возможно не только формирование новых цепей кодовых преобразований, связывающих обе из указанных частей, но и экспансия психического в те сферы, которые ранее полагались психоидными.

Принятие любой эннеаграммной формы материи в качестве информационного психоидного кода позволяет исследовать в качестве носителей психики не только нейродинамические системы головного мозга, описываемые с позиций классической физики, но и системы, для изучения которых необходим релятивистский квантово-механический подход и которые не ограничены структурами головного мозга, а включают в себя неизвестные пока науке структуры космического целого. С этой позиции психика человека может рассматриваться в качестве компонента психоидного космоса, что позволяет примирить естествознание с некоторыми религиозно-философскими концепциями о сущности человека и окружающего его мира.

Как одно из перспективных направлений решения психофизической проблемы за счет поиска новых форм материи следует отметить предложенную А. Е. Акимовым концепцию, в которой в качестве носителя сознания рассматривается вакуумное торсионное поле. Структуру этого поля составляет плотная упаковка кольцевых волновых пакетов, называемых автором "фитонами". Он считает, что сопутствующие некоторое время высшей нервной деятельности фитонные образования могут, ввиду их особых свойств, оказаться устойчивыми и далее существовать самостоятельно, оставаясь при этом "заряженными" определенным психическим содержанием. Такая модель позволяет объяснить многие паранормальные явления психики (1; 2, с. 122--124). С точки зрения теории психосемиозиса она интересна тем, что, по-видимому, представления о фитонах можно формализовать с помощью аппарата ТГ-операторов и, в частности, с помощью модели "космосферы" (21, с. 96--106), что позволило бы расшифровать фитонный код в психосемиотических понятиях, развиваемых в данной теории.

Г. И. Шипов, разделяющий взгляды А. Е. Акимова о связи сознания с торсионным полем, выделяет в структуре физического вакуума три уровня, один из которых соответствует торсионному полю, а два других -- "абсолютному ничто" и "матрице возможного". "Абсолютное ничто" является "первичной реальностью" и в качестве таковой порождает торсионное поле, последнее порождает "матрицу возможного", а та -- известные физике элементарные частицы (54, c. 80--88).

Исходя из других методологических посылок, автор настоящей книги в свое время ввел понятие "нулевости", или, иначе, "предельной срединности", "нулевого канала" (21, c. 318--320), которое в определенном смысле сопоставимо с "абсолютным ничто" теории физического вакуума Г. И. Шипова.

В структуре любого объекта, описываемого посредством ТГ-операторной эннеаграммы, "нулевость" играет роль некоего пункта, относительно которого устанавливается динамический баланс происходящих в этом объекте тех или иных процессов. Располагается этот пункт, условное обозначение которого -- "0", между ТГ-операторами 010₀ и 001₀, но с некоторым тяготением к последнему из них (рис. 6). В своем пределе пункт "нулевости" не имеет пространственно-временных параметров и тем самым является всепространственным и всевременным в мире конечных форм. Относительно них "нулевость" -- это как бесконечно малое, так и бесконечно большое. Известно, что конечное и бесконечное -- два взаимодополнительных аспекта мироздания. Конечное есть постольку конечное, поскольку оно связано с другими конечными, его ограничивающими. Бесконечное же есть связь конечного с конечным. В философском аспекте это -- абсолют, понимаемый одновременно как все и ничто, связь всего со всем, регулятивный принцип.

Благодаря указанным особенностям, "нулевость" является универсальной точкой баланса для континуума всевозможных космических процессов. Посредством этой точки устанавливаются "резонансы", обеспечивающие специфические взаимосвязи между однородными или подобоформными объектами. Вследствие этого совокупности таких объектов, вне зависимости от местоположения последних, следует рассматривать как некие квазицелостности. Таким образом, отдельный человек посредством "нулевости" находится в единении со всем человечеством, составляющим в космосе некую выделенную антропосферу, некий антропокосмос.

Поскольку установление динамического баланса внутренних процессов того или иного объекта допускает некую погрешность в фиксации "нулевости", ее приблизительность, то можно еще говорить о "квазинулевости", конкретная величина которой характерна для той или иной серии однородных объектов. Если в пределе "нулевость" является универсальной точкой объединения для всех объектов космоса, то в своем конкретном приблизительном значении она является точкой объединения только для определенных однородных объектов. Таким образом, и антропокосмос будет иметь свою специфическую "квазинулевость" или, иначе, относительный, антропокосмический абсолют.

С некоторой степенью условности образование "нулевости" в кольцевой структуре объекта, описываемого ТГ-операторной эннеаграммой, можно рассматривать как происходящее в результате взаимодействия двух встречных энергоинформационных потоков. Допустим, что за счет трансформации каждого из этих потоков, осуществляемой соответствующими ТГ-операторами, образуется некий иерархический ряд величин 1/n,..., 1,..., n, в котором некая промежуточная величина выбрана в качестве единицы измерения. Тогда два встречных потока, процессы трансформации которых симметрично синхронизированы относительно единицы измерения, при операции вычитания составят третий ряд величин:

Находящаяся в середине последнего ряда величина, равная нулю, будет соответствовать "нулевости", а концы этого ряда при их совмещении на кольцевой структуре ТГ-операторной эннеаграммы образуют некий пункт, обозначаемый символом "?". Этот пункт также располагается между ТГ-операторами 010 и 001 (тяготея к последнему), но уже в эксплицитной части схемы (рис. 6).

В структуре объекта, описываемого ТГ-операторной эннеаграммой, пункты "0" и "?" являются своеобразным выражением диалектических принципов общего и единичного, единства и многообразия, интеграции и дифференциации, конвергенции и дивергенции и т. д. За счет первого пункта объект абсолютно тождественен космосу или, если говорить о "квазинулевости", квазитожденственен объектам своего рода; за счет второго пункта он соответственно абсолютно и квазиабсолютно им нетождественен. Однако в известном смысле крайности сходятся, что и отражается в построении схемы ТГ-операторной эннеаграммы, представляющей собой двухвитковую конструкцию, подобную ленте Мёбиуса.

Диалектическим синтезом принципов тождественного и нетождественного, символизируемых пунктами "0" и "?", являются динамические процессы, осуществляющиеся на основе "младших" ТГ-операторов. В свою очередь, динамике необходима статика, что и символизируется наличием "старших" ТГ-операторов. Два из них, как уже говорилось, выполняют функции входного и выходного устройств, с помощью которых происходит взаимодействие с объектами внешней среды. Если посредством пунктов "0" и "?" осуществляется универсальная связь с космическим целым, то посредством этих устройств -- локальная связь с одним из фрагментов этого целого. Эти связи взаимодополнительны. Универсальная связь дает точку отсчета, относительно которой локально взаимодействующие объекты могут сонастроиться, а континуум локальных связей совокупности сонастроенных объектов составляет развертку универсальной связи.

Человек как самоорганизующаяся система, взаимодействующая с внешней средой, на входе имеет воспринимающие устройства, преобразующие внешние информационные сигналы в нейродинамический код и называющиеся рецепторами (от лат. receptio -- принятие, прием), а на выходе -- исполнительные устройства, с помощью которых осуществляется физическое воздействие на объекты внешней среды и которые называются эффекторами (от лат. effectio -- действие, делание). Между этими устройствами и психикой находится целый ряд кодовых преобразователей, которые в данном случае не представляют интереса. Поэтому весь блок сопряжения внешней среды и психики можно представить следующим образом:

Со стороны психики в этот блок входят функциональные подуровни и уровни, обозначаемые "старшими" ТГ-операторами 000₀ и 111₀ и коррелирующими с ними "младшими" ТГ-операторами 100₀ и 011₀. Последние являются компонентами динамической части внутреннего когнитивного цикла, разворачивающегося по схеме ТГ-операторной эннеаграммы (рис. 6). По причине опосредованной связи с рецепторами функциональный подуровень, обозначаемый ТГ-оператором 000₀, можно назвать "рецептантом", а уровень, обозначаемый ТГ-оператором 100₀, -- "рецептатором". В этих отделах психики происходят операции по первичной обработке поступающей от рецепторов информации, которые различаются соответственно как статическая и динамическая "рецептация". В свою очередь, по причине опосредованной связи с эффекторами функциональные подуровень и уровень, обозначаемые ТГ-операторами 111₀ и 011₀, можно назвать "эффектантом" и "эффектатором", а совершаемые на них операции -- статической и динамической "эффектацией". В данном случае психическое содержание этих подуровня и уровня, представляющее собой некий динамический образ будущих действий, напротив, отражается в последующей эффекторной деятельности.

Все вышеназванные ТГ-операторы относятся к имплицитной части психики и обозначают бессознательные функциональные подуровни и уровни. Правда, в отношении ТГ-оператора 011₀ точнее было бы говорить о смутно осознаваемых функциях, подобных "темному чувству" И. М. Сеченова, поскольку он прилегает к эксплицитной части психики и его имплицитность не является четко установившейся. Однако при определенных неординарных состояниях сознания, когда отношения между имплицитным и эксплицитным могут изменяться, деятельность данного функционального уровня может стать достоянием осознанного психического опыта, так же как и деятельность функционального уровня, обозначаемого ТГ-оператором 100₀. Кроме того, эти уровни входят в динамику внутреннего когнитивного цикла, в контексте которого проявления их деятельности на эксплицитном уровне должны так или иначе рефлексироваться.

Деятельность функциональных подуровней, обозначаемых статическими ТГ-операторами, в принципе является закрытой для прямого осознавания. Она постигается только в том срезе, который проявляется в коррелирующих с ними уровнях, обозначаемых динамическими ТГ-операторами. Кроме того, в отношении статических ТГ-операторов, принадлежащих имплицитной сфере, можно говорить о постижении их содержания за счет внешнего когнитивного цикла, образующегося при замыкании рецепторов и эффекторов на объекте внешней среды, то есть когда некоторое содержание эффектанта отражается на операциях эффекторов, информация о которых регистрируются рецепторами и затем передается в рецептант, обрабатывается там и входит в динамическую часть психики.

Под объектом внешней среды в данном случае может пониматься и собственное тело индивида или какой-либо его орган, имеющий рецепторные и эффекторные подсистемы. Кроме того, подобного рода замыкание может происходить на основе нейродинамических механизмов, находящихся между рецепторно-эффекторной системой и психическими функциональными подуровнями, обозначаемыми статическими ТГ-операторами, а также в самой системе этих подуровней. Тем самым осуществляется их постоянная связь, необходимая для корректировки реализации как программ действий, так и чувственных актов.

Разница между рассматриваемыми психическими функциональными подуровнями и уровнями, обозначающимися статическими и динамическими ТГ-операторами, заключается в том, что первые являются хранилищами, блоками памяти, в которых содержатся следы, энграммы, исходящие из вторых или входящие в них в процессе психической деятельности. Поскольку эти хранилища служат еще и в качестве промежуточных входных и выходных устройств, то содержащиеся там энграммы выступают в роли когнитивных и двигательных образцов, матриц или шаблонов.

Например, поступающая от рецепторов информация при ее перекодировании в рецептанте возбуждает все доступные на текущий момент энграммы, так или иначе совпадающие с данной информацией, чем-то на нее похожие. Из этих энграмм выбираются наиболее актуальные для данной познавательной ситуации, которые и становятся образцами для динамической рецептации. После некоторых операций в динамической части когнитивного цикла возникает динамическая эффектация, приводящая, во-первых, к образованию следов в эффектанте и, во-вторых, к подбору наиболее актуальных из этих и других содержащихся там следов в качестве образцов для конкретной деятельности эффекторов. Эффекторы производят какие-либо действия с внешним объектом и корректируют деятельность рецепторов, сигнал от которых вновь направляется в рецептант и т. д.

Замкнутость внешних и внутренних когнитивных циклов говорит об относительной непрерывности процессов познания, когда предыдущие знания становятся основой для получения новых. Генетически рецептант и эффектант имеют элементарную структурированность, на основе которой формируется последующее их содержание. В зависимости от познавательного опыта индивида он имеет склонности к накоплению определенного типа знаний, которые будут в дальнейшем детерминировать его возможности постижения мира.

До сих пор о психических образованиях, обозначаемых статическими и динамическими ТГ-операторами, говорилось как об отдельных блоках, взаимодействующих по связям, зафиксированным в ТГ-операторной эннеаграмме. Это верно с функциональной точки зрения и отражает в упрощенном виде темпоральную картину развития психических процессов. Такая же линия изложения будет поддерживаться и далее. Однако с пространственных позиций вернее было бы мыслить все эти образования совмещенными способом, при котором динамика развивается "внутри" статики, а эксплицитное находится "внутри" имплицитного. Такая модель близка разработкам К. Прибрама (36), М. Талбота (76) и других ученых, строящих голографические теории работы сознания, в которых, среди прочего, предполагается распределенность механизмов памяти в нейронных структурах головного мозга и связь последнего с космическим целым, также понимаемым в голографическом ключе.

В семиотическом гексагоне ТГ-операторы 100, 011, 000 и 111 связаны с понятиями предмета, действия и их хранилищ. В развиваемой здесь модели психики практически речь идет о том же самом, только с учетом того, что эти понятия в отношении ТГ-операторов 100₀, 011₀, 000₀ и 111₀ следует мыслить в качестве неких имплицитных психических аналогов предыдущих. Но это значит, что при первичном восприятии предмета "схватываются" не его признаки, а сам предмет в своей целостности.

Нейродинамическая информационная картина воспринимаемого предмета, предстающая перед рецептантом, является в той степени целостной, в какой это возможно для сенсорного аппарата человека. Эта картина индуцирует в рецептанте также целостный образ предмета, который на данный момент возможен для конкретного индивида, имеющего определенный познавательный опыт, в ходе которого были собраны те или иные энграммы, входящие в качестве компонентов в вышеуказанный образ. Далее, при "выхватывании" из этого образа наиболее значимых аспектов, последние, переходя в динамическую часть психики, подвергаются там анализу. В случае недостаточности этих аспектов для анализа в когнитивный оборот могут вступить другие из имеющихся в рецептанте. В своей совокупности данные аспекты составляют динамический образ, в перспективе приближающийся к целостному. Анализ же направлен на дифференцирование этой совокупности, то есть, как указывалось ранее, познание идет от общего к частному. Однако надо иметь в виду, что данный целостный образ является сконструированным (то есть этот образ не объекта, а предмета) в зависимости от когнитивных способностей индивида и на рассматриваемом функциональном уровне, который обозначается ТГ-оператором 100₀, принадлежит к бессознательной части психики. Его аналог из эксплицитной части психики также имеет тенденцию к целостности, но эта целостность конструируется несколько иначе.

Целостная картина предмета, предстающая перед рецептантом, а также индуцированный в последнем образ предмета обладают такой степенью общности, что, по сути, являются мало информативными для дальнейшего их анализа. Поэтому за счет познавательных действий, инициированных эффектатором и эффектантом, органы чувств перестраиваются на восприятие отдельных фрагментов объекта внешней среды, которые выступают как бы в роли самостоятельных предметов. Сигналы, поступающие от них, обрабатываются тем же самым способом, что и в предыдущем случае, то есть от общего к частному. Только здесь общим является то, что ранее было частным, а совокупность вновь полученных частных возвращает к предыдущему общему. Таким образом, целостный когнитивный цикл в определенном смысле строится по диалектическим законам. Полностью принципы его работы не понять, если не учитывать взаимосвязанность всех входящих в него компонентов. Помимо кольцевой связи функциональных психических уровней, символизируемой окружностью ТГ-операторной эннеаграммы, имеются еще и многочисленные связи по гексанеме, только одна из которых изображена на рис. 6. Эти связи в настоящей работе не будут рассматриваться, поскольку ранее им уже уделялось некоторое внимание (21).

Что касается кольцевой связи, то наиболее характерной ее чертой, на которую следует указать, является многослойность. Прежде всего данная многослойность выражается в двухвитковой организации психики, описываемой ТГ-операторной эннеаграммой. За счет такой организации имплицитное и эксплицитное оказываются параллельны друг другу. Кроме того, многослойность имеет место и в каждом из двух витков, представляющих собой, ввиду замкнутости всей конструкции, объединенную кольцевую структуру. Эта многослойность образуется за счет надстраивания над элементарными психическими функциями все более усложненных. В результате обработка различной информации в когнитивном цикле происходит параллельно. Обработке информации, соответствующей развертке процесса элементарного чувственного постижения действительности, сопутствует параллельная обработка информации, связанной со знакообразующей, смыслообразующей и другими функциями психики. В результате наиболее оптимальным образом осуществляется процесс целостного восприятия. Этому процессу сопутствует развертка внутренней активности индивида, в ходе которой возникают программы действий, направленных во внешнюю среду. Разделенный анализ реактивной и активной сторон целостного психического процесса сделать достаточно сложно, поскольку они функционируют при тесном взаимодействии и являются параллельными в кольцевой структуре психики. В то же время можно выделить этапы такой совместной деятельности, которые и обозначаются динамическими ТГ-операторами.

Информация, содержащаяся в эффектаторе (100₀), разворачивается в имплицитной части психики по принципу дробления системы на подсистемы и элементы, чему соответствуют психические уровни, обозначаемые ТГ-операторами 010₀ и 001₀. В ходе этой развертки задействуются и остальные имплицитные психические уровни, осуществляющие некоторые промежуточные функции, а также вся эксплицитная сфера, вносящая в данный процесс активный момент. На уровне, связанном с ТГ-оператором 100₀, информация является избыточной в любом процедурном моменте и составляет некое операционное поле для осуществления последующей ее обработки. Множественность информационных единиц на уровне, обозначаемом ТГ-оператором 001₀, позволяет производить с ней большое число мелких операций, различение которых лежит за порогом указанного процедурного момента, величина которого определяется деятельностью уровня, обозначаемого ТГ-оператором 010₀. Собственно говоря, на нем и происходит действительное имплицитное отражение объекта внешней среды, противостоящего индивиду в силу специфики познавательных механизмов последнего в качестве проекции индивидуального начала, обозначаемого данным ТГ-оператором. Исходя из такой конституированности психосемиотической ситуации, наиболее полнозначимым взаимодействием с объектом внешней среды будет случай, когда в качестве такого объекта выступает другой индивид, что можно изобразить следующим образом:

Если для имплицитных функциональных уровней и подуровней психики, обозначаемых ТГ-операторами 100₀, 011₀, 000₀ и 111₀, можно было дать относительно надежные определения, поскольку они сопряжены с внешней средой, то для остальных имплицитных уровней это не представляется возможным на данном этапе развития теории психосемиозиса. Однако нельзя сказать, что их формализация, исходившая из структурных соображений, была произведена напрасно. Просто понятийный аппарат современной психологии абсолютно не знаком с имплицитной сферой психики, и создавать на его основе сложные объяснительные конструкции было бы весьма затруднительным. Вместе с тем, некоторые древневосточные антропокосмологические учения имеют достаточно определенные представления об имплицитных уровнях психокосмоса. И хотя специфика этих представлений в отдельных случаях не вполне согласуется с методологией теории психосемиозиса, тем не менее на основе их анализа, который будет проведен в последующих главах, кое-что может проясниться в назначении не рассматриваемых здесь имплицитных функциональных психических уровней. С другой стороны, об имплицитной части психокосмоса можно судить по аналогии с эксплицитной, учитывая только, что они относятся друг к другу как возможное к действительному.

Уже при соприкосновении с внешней средой индивид, по сути, вступает в некоторое пространство возможностей. Внешний мир содержит неизмеримо больше явлений, чем попадает в поле зрения индивида. Только часть из них делается предметом его практико-познавательной деятельности. Он как бы выбирает узкую тропинку среди множества путей бытия. Другой индивид, наделенный иным практико-познавательным опытом, в той же самой объективной ситуации встретится совершенно с иным ансамблем явлений, из которых и будет складываться знакомая только ему действительность.

Будучи отраженным в имплицитной части психики индивида, предмет еще не становится актуальным содержанием сознания. Тут вступают в действие информационные механизмы, за которыми стоят квантовые процессы в нейродинамической системе мозга и сопряженной с ней системой мирового целого. Чтобы эти механизмы стали носителями актуально осознаваемого психического опыта, необходима редукция волновой функции (или что-то ей подобное).

Если же не привлекать понятия квантовой физики для объяснения психического феномена перехода возможного в действительное, то следует говорить об этом переходе как об акте определения. Внутреннее пространство возможностей, каковым является имплицитная часть психокосмоса, -- это залог внутренней свободы индивида. Размытая картина воспринимаемого предмета, возникающая на первом этапе психосемиозиса, предполагает различные варианты ее уточнения. Выбор этих вариантов зависит от соответствующих навыков и установок индивида, от тех или иных имеющихся у него конкретных мотивов. При согласовании всего этого познание как возможность становится действительностью психического опыта. Предмет получает свое определение, становится актуально осознаваемым. Но переход от возможности к действительности создает условия для возникновения новой возможности, качественно отличающейся от предыдущей, а полученные знания дают основание для изменения навыков, установок и мотивов. В целом чередование данных факторов и составляет процесс самоорганизации внутреннего мира индивида, ведущей к усовершенствованию его структуры.

Целостная семиотическая ситуация, будучи актуализированной в эксплицитной части психики индивида, претерпевает при этом специфическую деформацию. Объективно существующее разделение данной ситуации на объекты внешней среды, имплицитную и эксплицитную части психики, которое было показано выше с помощью логико-структурных методов, с точки зрения психических переживаний не рефлексируется при обычных состояниях сознания. С этой точки зрения вся ситуация рассматривается как состоящая из внешней среды со своими объектами и эксплицитной психической сферы, подразделяемой на определенные функциональные уровни. То есть представления об имплицитной части в содержание психического опыта не входят, хотя та принимает самое непосредственное участие в его создании. При этом одновременно наблюдаются две тенденции.

С одной стороны, перцептивные образы объектов внешней среды, будучи по сути локализованными в психических информационных структурах, при их переживании проецируются на реальные объекты с определенной точностью, пространственно с ними совпадая (если не брать во внимание случаи патологии). Иначе говоря, за счет экстрапроекции перцептивный образ осознается как находящийся там, где находится его денотат, то есть вынесенным за пределы психики. Это касается и экстрапроекции представлений индивида о собственном физическом теле, когда восприятия, полученные за счет сигналов, идущих от контактных рецепторов, находящихся на поверхности тела, проецируются как раз в те места, где находятся сами рецепторы. Такая способность к экстрапроекции формируется у индивида в процессе предметно-практической деятельности, предполагающей активные ориентировочные движения, информация о которых регистрируется психикой.

С другой стороны, представления об объектах внешнего мира и действиях индивида с ними переживаются в их отношении к эксплицитной психической сфере таким образом, что структурно занимают место, присущее на самом деле имплицитным уровням, обозначаемым ТГ-операторами 100₀ и 011₀. Иными словами, промежуточные кодовые цепочки, идущие от реального объекта к его образу в рецептаторе и от образа действия, находящегося в эффектаторе, к реальному действию эффекторов, не воспринимаются, и индивид проецирует эксплицитные образы объекта (предмета) и действия в имплицитную часть. Этому способствует тот факт, что, как говорилось ранее, эффектация не имеет четкой имплицитности, а значит, в какой-то мере может быть эксплицитной. Поэтому проекцией остается заполнить только ту часть эффектации, которая осталась имплицитной.

В свою очередь, за счет того, что функциональный уровень динамической эффектации может переживаться в качестве посредника между внешней средой и внутренней эксплицитной сферой, последняя в акте рефлексии переживается индивидом как иерархичная, и это не смотря на то, что реальная структура психики является кольцевой. Данная иерархичность выражается в том, что, начиная с некоторых эксплицитных аспектов эффектатора, каждый последующий эксплицитный уровень видится более "глубинным" или "высшим", чем предыдущий. В результате получается шкала эксплицитных уровней и подуровней, в "нижней" своей части надстоящая двум имплицитным уровням с их подуровнями, а в "верхней" -- смыкающаяся снова с имплицитной частью психокосмоса (табл. 2, гр. 1, 2).

Таблица 2

Разумеется, каждый индивид отличается своими способностями к рефлексии, и реально только немногие в состоянии четко различить элементы указанной шкалы. История развития древних антропокосмологических учений показывает, что их создатели в той или иной степени приближались к адекватному описанию эксплицитной структуры психокосмоса, допуская при этом те или иные ошибки, причиной которых были как их личностные психические качества, так и идеологические и методологические установки. Кроме того, в указанных учениях, как правило, допускалась ошибка в отношении одного из аспектов связи психического и физического, а именно собственное тело индивида с его кинестетическими системами, осуществляющими двигательные акты, проецировалось на место имплицитных уровней рецептации и эффектации. Все это будет подробнее рассматриваться в последующих главах. Здесь же следует завершить расшифровку терминов, помещенных в табл. 2, гр. 2.

Сложность описания эксплицитных функциональных уровней психокосмоса заключается прежде всего в том, что психокосмос является целостным образованием и деятельность каждого из его компонентов обусловлена деятельностью всех остальных. Причем надо учитывать взаимообусловленности как по "вертикали", так и по "горизонтали", то есть образующиеся как за счет развертки психического содержания по функциональным уровням, так и за счет многослойности психокосмоса, благодаря которой те или иные психические акты происходят параллельно и предстают как суммарное содержание каждого из функциональных уровней. Поэтому определение свойств психических функциональных уровней может производиться лишь в качестве условного вычленения доминирующего свойства в том или ином целостном процессе.

Будучи подобием внешней семиотической ситуации, внутренняя семиотическая ситуация имеет те же самые структурные единицы, но представленные в другой системе отношений. В семиотическом гексагоне три динамических понятия -- действие, смысл и ощущение -- были определены как относящиеся к внутренней сфере. Но поскольку психокосмос разделяется на имплицитную и эксплицитную части, а в семиотическом гексагоне это не учитывается, то необходима более тонкая дистинкция. Имплицитное действие -- это эффектация, а эксплицитное, также нечетко установившееся в своей эксплицитности благодаря прилеганию к имплицитной части, -- это интенциация (от лат. intentio -- стремление, усилие). Эксплицитные смыслообразование и ощущение -- это концептация (от лат. conceptio -- понимание, система) и сенсуация (от лат. sensus -- чувство, ощущение). Динамические уровни психокосмоса, на которых происходит оперирование с соответствующими единицами, -- это интенциатор (011₁), концептатор (101₁) и сенсуатор (110₁). Другие три динамических понятия семиотического гексагона, относящиеся к внешней сфере, -- предмет, индивид и знак -- имеют корреляцию с функциональными уровнями психокосмоса, на которых происходит идеация (от гр. idea -- вид, образ, понятие, представление), индивидуация (от лат. individuum -- неделимое, особь) и сигнация (от лат. signum -- знак) и которые называются идеатором (100₁), индивидуатором (010₁) и сигнатором (001₁). Подуровни, на которых происходят статические интенциация и идеация, получили названия интенцианта (111₁) и идеанта (000₁).

Статические эксплицитные подуровни, так же как статические имплицитные подуровни, выполняют функции хранилищ, в которых содержатся следы прошлого психического опыта, выборочно выступающие в качестве образцов в каждом настоящем психическом акте. Но имплицитные статические подуровни еще играют роль активных фильтров для входных сигналов, поступающих из внешней среды в психокосмос, и для выходных сигналов, идущих из психокосмоса во внешнюю среду. Играют ли эксплицитные статические подуровни такую же или сходную роль -- это вопрос, требующий разъяснений.

Эксплицитные статические подуровни, исходя из определения эксплицитного в психокосмосе, не могут быть напрямую связанными с внешней средой. Эта связь опосредуется коррелирующими с ними имплицитными статическими подуровнями, с которыми они находятся в отношении "действительное -- возможное". Другими словами, содержание рецептанта, полученное им при взаимодействии с внешней средой, актуализируется или, иначе, определяется в идеанте, а содержание интенцианта дезактуализируется или, иначе, дезопределяется в эффектанте. Последние термины были даны на чисто формальных основаниях для обозначения перехода от эксплицитного в имплицитное в психокосмосе. Описать конкретный механизм этого перехода пока не представляется возможным.

Таким образом, эксплицитные статические подуровни, хотя и не напрямую, но связаны с внешней средой, и благодаря им в эксплицитную динамику поступает информация, необходимая для создания образов воспринимаемых объектов, и возникают программы опосредуемых ими же действий с этими объектами. Однако к сказанному надо добавить еще участие имплицитной динамики, которая взаимодействует с эксплицитной динамикой, во-первых, по круговой связи на ТГ-операторной эннеаграмме, а во-вторых, по коррелятивной связи по принципу "возможное -- действительное" (рис. 6). Поэтому весь блок интенциации и идеации в его сопряжении с блоком эффектации и рецептации можно представить в виде следующей схемы:

Несмотря на то, что интенциант и идеант принадлежат к эксплицитной части психокосмоса, их следует считать бессознательными психическими образованиями. Содержание данных образований -- это, если говорить об интенцианте, следствие потери актуальности динамических составляющих прошлого психического опыта, выхода их из поля сознания, и, если говорить об идеанте, еще не вошедшие в динамику эксплицитного психосемиозиса в качестве образцов следы прошлого опыта и информация, поступающая из рецептанта. Повторное же осознавание этого содержания возможно при вхождении его в динамическую эксплицитную часть психики при операциях припоминания, а также при конструировании составляющих настоящего психического опыта. Последнее осуществляется за счет специфического психического действия -- интенции, которую можно представить как некое "напряжение", возникающее в динамической цепи психики и имеющее определенную "нацеленность" на оперирование с теми или иными психическими предметами, то есть с идеями, которые в виде образцов извлекаются интенцией из идеанта и поступают в идеатор.

Интенция может возникать при восприятии внешней действительности, когда перцептивная информация поступает из имплицитной части психокосмоса в эксплицитную, а может -- при любой психической деятельности чисто внутреннего характера, когда в ходе нее образуется дефицит предметности. Этот дефицит -- явление процессуальное. Сознание всегда предметно, но конкретное предметное содержание сознания постоянно изменяется. Иначе говоря, имеет место "текучесть" идей, когда за счет процессуального идейного вакуума возникает психическое "напряжение", то есть интенция; последняя воздействует на образцы, находящиеся в интенцианте, те -- на образцы, находящиеся в идеанте, а эти образцы поступают в виде идей в динамическую часть психики и заполняют собой указанный вакуум. Благодаря быстродействию данных процессов психический опыт никогда не бывает "пуст" (хотя само качество идей может оставлять желать лучшего; они, как говорится, могут быть "бессодержательными").

Интенция не воспринимается при рефлексии как она есть в реальности, то есть в виде психического "напряжения" (или, иначе, "стремления", "усилия", как переводится данный термин), поскольку имеет тенденцию к опредмечиванию и в таком качестве выступает в роли компонента тех или иных волевых актов, актов мотивации, внимания, сосредоточенности, намерения и т. д. Что касается идеации, то она доступна прямому наблюдению, но это наблюдение имеет свою специфику, связанную с сущностью идей.

Что такое идеи в контексте теории психосемиозиса? Это некие системные свертки-прообразы мысленно сконструированных предметов, существующих или не существующих в действительности. Данное конструирование происходит на основе всего накопленного индивидом опыта, содержащегося в виде следов в идеанте. При получении нового опыта содержание идеанта переструктурируется, а значит, соответственно будут переконструироваться и идеи. Причем следует иметь в виду, что одни идеи более подвержены изменениям, а другие -- менее, что наряду с новыми формами идей могут существовать и старые формы тех же самых идей, что сфера идей может вместить в себя любые творческие фантазии индивида, все его заблуждения и прозрения, истинные знания и полную нелепицу.

Обычно термин "идея" означает "понятие", то есть мысль, отражающую в обобщенной форме предметы и явления внешней действительности за счет определенных способов фиксации их свойств и отношений. Но то же самое значение имеет и термин "концепт". Поэтому идеатор и концептатор вместе могут быть определены в качестве сферы понятийного мышления. Если говорить о понятии как о результате понимания, то никаких возражений данное определение не вызывает. Однако в семантическом треугольнике понятие ставится на место смысла, с которым в теории психосемиозиса коррелирует концепт, но которому никак нельзя поставить в соответствие идею в том значении этого слова, которое здесь употребляется.

Чтобы прояснить значение слова "идея", можно привести один пример. Известно, что планета Венера имеет еще названия "Утренняя звезда" и "Вечерняя звезда". Смысл названия "Утренняя звезда" отличается от смысла названия "Вечерняя звезда", но референт того и другого -- один и тот же, а именно планета Венера как реальный астрономический объект. Этот пример часто обыгрывается в работах по семантике с целью показать, что знак может обладать смыслом, но не иметь референции, что одну и ту же референцию могут иметь различные знаки, что если знак имеет референцию, то он обязан обладать смыслом и т. д. В нашем случае идея -- это внутренний референт, и для него будут справедливы по большей части те же закономерности, что и для внешнего референта, то есть, например, идея выражений "Утренняя звезда" и "Вечерняя звезда" будет одной и той же, являясь внутренним субъективным образом планеты Венера. Следует только добавить, что внутренний референт может быть двух видов -- эксплицитный и имплицитный, и если первый, то есть идея, не отвечает за истинность представлений в свете их адекватности внешней реальности, то второй, то есть рецептация, -- отвечает, поскольку фиксирует данные чувственного восприятия.