Но и это еще не все. Везде и всегда с появлением телевидения возрастает количество убийств. В Канаде и Соединенных Штатах между 1957-м и 1974 годами с распространением телевидения убийств было совершено вдвое больше. В тех охваченных переписью населения регионах, куда телевидение пришло позже, волна убийств также поднялась позже. В Южной Африке, где телевидения не было до 1975 года, сходное удвоение числа убийств было зарегистрировано именно после 1975 года. Подобным же образом в хорошо изученных сельских районах Канады, куда телевидение пришло поздно, вскоре наблюдалось удвоение уровня агрессивности на спортивных площадках.

Следует отметить: названные работы иллюстрируют то, с какой осторожностью современный исследователь, использующий результаты корреляционных исследований, должен высказывать свои предположения о возможных причинно-следственных связях. Ведь очень похожие, но вполне случайные связи между наблюдением насилия и агрессией могут порождаться не поддающимися точному учету возможными третьими факторами. Однако, к счастью, экспериментальный метод позволяет контролировать эти посторонние факторы. Если мы отобранных наугад детей разобьем на две группы и одной группе покажем фильм со сценами насилия, а другой - фильм, не содержащий подобных сцен, любая последующая дифференциация по признаку агрессивности неагрессивности, которая может возникнуть между двумя этими группами, будет обязана своим появлением единственному фактору - тому, что они до этого смотрели.

В новаторских экспериментах Альберта Бандуры и Ричарда Уолтерса наблюдение детей за тем, как взрослые избивали надувную куклу, иногда заменялось просмотром этих же действий взрослого, заснятых на кинопленку, и это давало во многом тот же самый эффект. Затем Леонард Берковиц и Рассел Джин обнаружили, что рассерженные студенты, смотревшие перед этим жестокий фильм, вели себя более агрессивно, чем испытывавшие столь же сильный гнев, но смотревшие перед этим неагрессивные фильмы. Эти лабораторные эксперименты вкупе с озабоченностыо общественности явились толчком для представления на комиссию в Главное медицинское управление США материалов 50 новых исследований, проведенных в начале 1970-х годов. В общем и целом эти исследования подтвердили, что наблюдение насилия усиливает агрессию.

В более поздних сериях экспериментов команды исследователей под руководством Росса Парки в Соединенных Штатах Жака Лайенса в Бельгии диленквентнымм американским и бельгийским мальчикам, находящимся в исправительных учреждениях, показывали агрессивные н неагрессивные коммерческие фильмы. Результаты оказались одинаковыми: «Показ насилия в фильмах приводил к усилению агрессии у зрителей». По сравнению с неделей, предшествовавшей демонстрации этих сериалов, количество драк в коттеджах, где жили мальчики, смотревшие фильмы с насилием, резко увеличилось.

Крис Бойацис и его коллеги наблюдали сходные результаты, когда показывали строго ограниченному числу учащихся начальной школы эпизод из детской - и при этом содержащей насилие телепрограммы «Великий рейнджер», пользующейся огромной популярностыо У детей. Сразу после просмотра эпизода зрители совершили в семь раз больше агрессивных действий за две минуты, чем контрольная группа. Так же как в пионерских экспериментах Бандуры с куклой Бобо, в данном случае мальчики-зрители часто отчетливо имитировали характерные действия, как, например, используемые в каратэ удары ногой в прыжке. В Норвегии в 1994 году S-летнюю девочку забросали камнями, избили ногами и оставили замерзать в снегу ее друзья по играм, явно имитировавшие действия, которые они видели в телевизионном шоу, что послужило причиной запрета этого шоу к показу в трех скандинавских странах.

При изучении влияния телевидения на повседневное поведение использовалось множество разных методов и принимало участие множество разнообразных людей. Сьюзен Хирольд и Вэнди Вуд с сотрудниками сравнивали результаты корреляционных и экспериментальных исследований. Их заключение таково: просмотр фильмов, содержащих антисоциальные сцены, тесно связан с антисоциальным поведением. Это влияние не является очень сильным; фактически иногда оно настолько умеренное, что некоторые критики сомневаются в его существовании. Более того, агрессия, возвышаемая в этих экспериментах, не оскорбление и не побои; она скорее находится на уровне толкания друг друга за завтраком, оскорбительного замечания, угрожающей позы.

Но все улики и свидетельские показания, несмотря ни на что, настойчиво бьют в одну точку. «Мы не можем не прийти к выводу, - заключила в 1993 году комиссия Американской психологической ассоциации по насилию среди молодежи, - что наблюдение сцен насилия повышает общий уровень насилия». Экспериментальные работы наиболее ярко свидетельствуют о наличии именно такой причинно-следственной связи, но они иногда оторваны от реальной жизни (например, эксперименты с использованием «болевой» кнопки). К тому же эксперименты наводят на предположение о действии кумулятивного эффекта: к тому времени как среднестатистический американский ребенок становится среднестатистический подросток, он уже успевает «отсмотреть» более чем 100000 сцен насилия и примерно 20000 сцен убийств. Корреляционные исследования усложняются за счет неконтролируемых влияний, но именно эти исследования способствуют нейтрализации кумулятивных эффектов, наблюдаемых нами в реальной жизни.

Почему просмотр телевизионных передач влияет на поведение?

Вывод, сделанный Главным медицинским управлением и перечисленными исследователями, состоит не в том, что телевидение и порнография являются определяющими причинами социального насилия в большей степени, чем синтетические заменители сахара являются определяющей причиной раковых заболеваний. Скорее речь идет о том, что телевидение является одной из причин. Даже если это только один ингредиент сложного рецепта по изготовлению насилия, он, как и синтетические заменители сахара, потенциально поддается контролю. Получив совпадение корреляционных и экспериментальных доказательств, исследователи задумались над тем, почему наблюдение насилия дает такой результат.

Рассмотрим три возможности. Одна состоит в том, что социальное насилие вызывается не наблюдением насилия как таковым, а возбуждением, продуцируемым наблюдением насилия. Как отмечалось ранее, возбуждение обычно нарастает лавинообразно и последовательно заряжает энергией различные виды поведения. Другое направление показывает, что наблюдение насилия растормаживает. В эксперименте Бандуры взрослый, ударив куклу кулаком, как бы продемонстрировал ребенку допустимость подобных вспышек, что привело к ослаблению торможения у ребенка. Наблюдение насилия программирует зрителя на агрессивное поведение, активируя мысли, связанные с насилием.

Масскультурные отображения насилия также вызывают подражание. Дети в экспериментах Бандуры повторяли специфическое поведение, будучи его живыми свидетелями. Коммерческая телеиндустрия требует немедленной дискуссии по вопросу о том, что телевидение толкает зрителей на повторение увиденного: оно рекламирует модель для употребления. Телевизионные критики соглашаются: они озабочены тем, что в телевизионных программах актов насилия в четыре раза больше, чем проявлений нежности, и что во всех других отношениях телевидение моделирует нереальный мир. Полицейские в телепередачах палят из оружия почти в каждом эпизоде; настоящие полицейские в Чикаго стреляют из своего личного оружия в среднем один раз в 27 лет.

Если стили отношений и способы решения проблем, моделируемые телевидением, действительно запускают в действие подражание, особенно у юных зрителей, то формирование просоциального поведения достойно социального одобрения.

Итак, мы рассмотрели влияние телевидения на поведение. А что говорят исследователи, занимавшиеся исследованиями когнитивных влияний наблюдения сцен насилия? Снижает ли нашу чувствительность к жестокости продолжительное наблюдение подобных сцен? Искажает ли это наше восприятие реальности?

Возьмем какой-нибудь эмоционально возбуждающий стимул, например неприличное слово, и будем долго повторять его. Что произойдет? Из введения в психологию вам известно, что в данном случае эмоциональная реакция будет «притухать». Есть все основания полагать, что наблюдение тысяч актов жестокости приведет к тому же самому эмоциональному окоченению частой реакцией будет: «Это меня совершенно не волнует». Именно такую реакцию наблюдали Виктор Клайн и его коллеги, когда измеряли уровень физиологического возбуждения у 121 мальчика из Юты во время просмотра жестокого боксерского поединка. По сравнению с мальчиками, проводящими мало времени у экрана телевизора, те, для кого это вошло в привычку, реагировали скорее безразличием, чем беспокойством.

Конечно, эти мальчики отличались не только тем, что проводили перед экраном разное количество времени. Но вспомните эксперименты по влиянию на зрителей просмотра сцен сексуального насилия: аналогичная потеря чувствительности - что-то вроде психического окоченения - наступала у тех молодых людей, которые смотрели более хлесткие фильмы. Более того, в экспериментах Рональда Дребмена и Маргарет Томас подтвердилось, что просмотры «жестких» фильмов порождали более пресыщенные реакции на последующий показ фильмы со сценами просто шумных ссор или на наблюдаемую в реальных условиях драку между двумя мальчиками.

На самом ли деле воображаемый телевизионный мир формирует наши представления о реальном мире? Джордж Гербнер и его коллеги из Пенсильванского университета полагают, что в этом отношении телевидение оказывает весьма мощное влияние. Проведенные ими опросы, как среди подростков, так и среди взрослых, показали: «заядлые» зрители (четыре часа в день и более) чаще, чем «балующиеся» (два часа и менее), преувеличивали степень насилия, существующего в окружающем мире, и опасались, что на них будет совершено нападение. Аналогичным образом национальный опрос американских детей в возрасте от 7 до 11 лет показал: «заядлые» чаще признавались в наличии у них страхов относительно того, что «кто-нибудь может проникнуть в дом» или что «кто-нибудь может напасть, когда ты выходишь на улицу». Взрослые менее склонны смешивать телевизионные преступления с тем, что происходит под окнами их дома. Те, кто смотрит по телевидению криминальные драмы (в отличие от тех, кто их не смотрит), считают Нью-Йорк местом опасным для жизни. Они начинают верить в то, что даже их родной город опасен. Они считают относительно безопасными лишь ближайшие окрестности своего дома.

Возможно, однако, что наибольшее влияние телевидение оказывает косвенным путем, так как год за годом оно вычеркивает из жизни людей тысячи часов, которые они могли бы посвятить какой-либо другой деятельности. Не исключено, что и вы, как большинство других людей, проводите более тысячи часов в год у экрана телевизора. Подумайте, как бы вы использовали это время, если бы у вас не было телевизора? Каким бы это сделало вас сегодняшнего?

- Групповые влияния.

Мы рассмотрели факторы, провоцирующие индивидуумов действовать агрессивно. Если фрустрации, оскорбления и воспринятые модели агрессивного поведения усиливают агрессивные тенденции у отдельных людей, значит, эти факторы, скорее всего, будут вызывать те же самые реакции и в группах. Когда начинаются массовые беспорядки, агрессивные действия быстро распространяются после того, как «скрывается» один из представителей противоборствующих сторон. Зрелище ловких грабителей, беспрепятственно обделывающих свои делишки, может поколебать моральные запреты, существующие у нормальных законопослушных зрителей и вызвать у них желание проделать то же самое. Группы могут увеличивать амплитуду агрессивных реакций путем «рассеяния» ответственности. Решения об атаках во время войны обычно принимаются стратегами, находящимися в глубоком тылу.

У этих стратегов имеется буфер, отделяющий их от совершающегося насилия: они только отдают приказы, а выполняют их другие. Способствует ли дистанция большей легкости в принятии решений о необходимости применения насилия? Жаклин Габеляйн и Энтопи Мендер воспроизвели эту ситуацию в лаборатории. Они предлагали студентам университета Северной Каролины в Гринсборо или посылать реципиенту удары электрического тока, или давать рекомендации относительно того, какой силы удар посылать в каждом конкретном случае. Когда реципиент каким-то образом провоцировал находящихся на «линии фронта», то и последние, и их «тыловые» советчики, независимо друг от друга, выбирали приблизительно одинаковой силы удары. Но когда реципиент не совершал никакой провокации, как большинство жертв массовой агрессии, то «фронтовики» определяли для него удары меньшей силы, чем рекомендовали «штабисты», испытывавшие меньшую ответственность за причиняемый ущерб.

«Рассеяние» ответственности возрастает не только с дистанцированием, но и с увеличением числа участвующих в принятии решения. (Вспомните феномен деиндивидуации, когда Брайен Маллен анализировал сообщение о 60 судах Линча, имевших место в период с 1899-го по 1946 годы, он сделал интересное открытие: чем большая по численности толпа наблюдала за линчеванием, тем более ужасными были истязания и убийства).

Подобные ситуации также подразумевают групповое взаимодействие. Благодаря социальному «заражению», в группах агрессивные тенденции усиливаются большей частью потому, что группы вообще обладают свойством резко поляризовать тенденции. По мере усиления тождества с группой увеличивается комфортность и возрастает депндивидуация. Индивидуальное самоотождествление минимизируется, поскольку отдельные участники группы, отдавая себя в распоряжение группы в целом, при этом часто испытывают удовлетворение от единения с другими ее членами. В качестве примеров можно привести подростковые банды, солдат-мародеров, участников массовых беспорядков в городах и то, что скандинавы называют «mobbing» - обычные в школьной среде систематические издевательства над беззащитными, слабыми соучениками. Моббинг - это специфически групповая деятельность. В одиночку даже самый задиристый подросток вряд ли будет говорить колкости или совершать нападение на свою жертву.

В экспериментах израильских социальных психологов Йорама Джаффе и Йоэля Джайнон подтвердилось предположение о том, что группы могут поляризовать агрессивные тенденции. В одном из экспериментов разозленные мужчины-студенты мстили предполагаемому виновнику их гнева, назначая ему в наказание разряды определенной мощности электрического тока; при этом сила разряда была больше, когда «мстители» составляли группу, а не осуществляли возмездие в одиночку. В другом исследовании участники эксперимента назначали (и в одиночку, и всей группой) мощность разряда, посылаемого в наказание за неправильные ответы на задание. При индивидуальных решениях участники эксперимента прогрессивно наращивали мощность разряда, групповое же решение резко усилило эту тенденцию. Итак, когда обстоятельства провоцируют индивидуальную агрессивную реакцию, присовокупление группового взаимодействия часто ее усиливает.

Аверсивный опыт включает в себя не только фрустрацию, но также дискомфорт, боль, физические и вербальные оскорбления. Практически всякое Возбуждение, даже вызванное физическими упражнениями или сексуальной стимуляцией, может быть направлено окружающей средой в русло агрессии.

Телевидение уделяет значительную часть экранного времени показу насилия. Корреляционные и экспериментальные исследования сходятся в выводе о том, что наблюдение насилия по телевидению: создает почву для умеренного усиления агрессивного поведения и снижает восприимчивость зрителей к агрессии и искажает их представления о реальности. Эти данные отчетливо перекликаются с результатами исследований, посвященных «жесткой» порнографии в аспекте ее влияния на поведение и мышление зрителей: как показали эксперименты, порнофильмы со сценами насилия способны сделать более агрессивными мужчин в поведении с женщинами и искажать их представления о реакциях женщины на сексуальное принуждение.

Наиболее сильны групповые проявления агрессии. Обстоятельства, провоцирующие отдельных индивидуумов, могут также провоцировать и группы. «Рассеивая» ответственность и поляризуя действия индивидов, групповые ситуации усиливают агрессивные реакции

2. Исследование социально-психологических особенностей проявления подростковой агрессии

2.1 Социализированные формы агрессии

Расстройства поведения подразделяют на две группы - различая социализированные формы антиобщественного поведения и не социализированные формы антиобщественного поведения. Впервые идея такого деления этой группы расстройств была выдвинута в работах Хэвитта и Дженкинса. Они считали - что для подростков с так называемыми социализированными формами антиобщественного поведения не характерны эмоциональные расстройства и более того - они легко приспосабливаются к социальным нормам внутри тех антиобщественных групп или родственников, к которым принадлежат.

У человека, «вступающего в жизнь», есть целых две серьезных проблемы: определить свое место в окружающем мире (или в принципе свою значимость в нем) и найти смысл жизни, цель своего существования. Вопросы эти по плечу не каждому взрослому, и далеко не каждый взрослый их себе задает.

Подросток естественным образом беспокоится о том, что он будет делать в мире взрослых, что его ждет впереди. Теперь он вроде бы должен сам идти по жизни, но куда? И вот тут многие буквально спотыкаются - потому что не могут найти ответа на этот вопрос. Причем никто из взрослых (или практически никто) не может помочь им в этом. И кстати, большинство подростковых суицидов происходят потому, что однажды юный человек приходит к выводу: я ни зачем и никому не нужен.

Вроде бы первые кандидаты, кто помог бы ему найти себя - родители. Но часто подросток с родителями на такие темы не говорит, потому что они не относятся к его проблемам серьезно, не уважают в нем личность. И нельзя подменить уважение эрзацем вроде подобного выступления: «Теперь ты у нас большой, поэтому и веди себя как большой. А именно - сходи в магазин, вымой посуду и вычисти всем обувь». В общем, несмотря на возраст ребенка, отношение все еще не как к равноправному члену семьи, а как к несмышленышу.

Кстати, то, что подросток начинает размышлять о своем месте в этом мире и о смысле своего существования - это начало пробуждения зрелого интеллекта. Но это многих родителей как раз и пугает. Конечно, речь не о всех родителях, но увы, - о большинстве: не имея возможности социализироваться иными путями, они реализуются в качестве «вечных учителей» для ребенка. И как только ребенок начинает спрашивать о том, что неясно самим родителям - эти вопросы начинают либо высмеиваться, либо откровенно игнорироваться. Порой получается, что о своем предназначении детям проще размышлять в школе, чем в семье: учитель (как правило) изначально предполагает то, что многие его ученики его перерастут, но во-первых, это прибавит ему профессиональной значимости - «вот кого я сумел выучить», а во-вторых, придут новые ученики, и статус учителя не упадет… А родитель, как только ребенок его перерос, как бы теряет свое «воспитательное значение» - и если только за это значение и держится, то даже бессознательно будет подавлять стремления ребенка развить свой интеллект.

В советские времена был такой психиатрический термин - «философская интоксикация». Постепенно стало предполагаться, что любые размышления о том же смысле и сути жизни, об устройстве мира и т.п. - есть признак психического нездоровья. Однако таким признаком является лишь то состояние, когда человек бредит философскими терминами, не чувствуя их логического наполнения, и в результате «на выходе» - одна словесная окрошка как результат расщепления ума. А у подростков, как правило, возникает совершенно естественное влечение к элементам философии, причем рассуждения строятся именно на логике - но на специфической, часто бескомпромиссной, максималистской логике выросших детей. И здесь в первую очередь нужна дополнительная информация, которую подростку зачастую взять просто негде.

Кстати, сегодня разными издательствами выпускается большое количество книг для подростков: «Учебник по этикет», «Как идти на первое свидание», «Как изучить себя» и т.п. Вроде бы книги «узконаправленные», но они пользуются неизменным спросом, и их несусветное количество на прилавках более чем оправдано (собственно говоря, издания такого плана требовались и вчера, и позавчера, однако в эпоху дефицита вообще было сложно с книгами). Вроде бы, если подростки читают, значит, у них есть тяга к знаниям, пусть поначалу даже к таким элементарным: человек учится получать и обрабатывать информацию. Но почему сведения такого рода не могут дать родители?! Причин тому несколько. Во-первых, иногда они сами таких вещей не знают (в силу нашей общей психологической безграмотности). Во-вторых, иным просто некогда вести со своими детьми душевные разговоры - приходится «вкалывать» на двух-трех работах. И, в-третьих, многие родители просто не умеют говорить с ребенком на такие темы - и даже более того, не хотят, чтобы дети стали умнее и адаптированнее их самих.

Вообще истоки подростковой озабоченности своим смыслом жизни (особенно на фоне нехватки информации) - в одной довольно распространенной установке: «До пяти лет воспитывай ребенка как господина, до пятнадцати - как слугу, а после пятнадцати - как друга». Эта установка привлекает своей определенностью и вообще очень нравится многим родителям. Но, во-первых, переход пятилетнего человечка из статуса господина в статус слуги - это уже серьезная психотравма. И даже если ребенок смирится с тем, что он теперь в семье «омега» - после этого родителям практически невозможно будет стать его друзьями. Дружба предполагает равенство статусов, поэтому сложно подружиться со своим слугой. И опять же - будет ли он вам доверять после стольких лет унижения?

А если изначально воспитывать ребенка как друга - он будет значимой хотя бы в семье персоной (причем не избалованной, а именно ценимой по достоинству). Тогда для него общий смысл жизни ясен: я - достойная часть общества, я ему непременно пригожусь. И вопрос уже становиться «техническим» - как и когда «пригождаться», но сомнений в том, нужен ли я миру сам по себе, у такого подростка практически не возникает.

Когда же в мир взрослых выходит «слуга», то мир как бы поворачивается к нему своей «злой» стороной - потому что такой человек, задавленный родительским диктатом, просто не умеет подавать с достоинством самого себя. И его начинают унижать и все окружающие. Далее реакция подростка имеет несколько вариантов: либо это упреждающая агрессия (часто называемая немотивированной), либо замкнутость в качестве защиты от «злого мира», либо полная растерянность и дезадаптация, либо неадекватные попытки самоутвердиться за счет других.

Невозможно вручить подростку смысл жизни на блюдечке - это будет не его смысл. Молодому человеку самому необходимо увидеть и почувствовать, для чего он живет. Но если предоставить ему определяться, как сумеет (опять же при недостатке информации), ситуация будет, как в старом анекдоте, где человек потерял часы «там, за углом, но ищет под фонарем - потому что здесь посветлей». Точно так же и подросток нередко ищет свою значимость не там, где она на самом деле находится (потому что не знает ничего в первую очередь о самом себе), а «где посветлей» - где указывает семья или школа, общественное мнение или друзья. И такого подростка (особенно не наученного в семье здоровому скепсису) в принципе легко убедить в чем угодно, если сказать вовремя: «Твое предназначение здесь». Да еще по пути дать ему хотя бы иллюзию того уважения и понимания, которого он лишен в семье. Вот таким образом затягивают подростков в свои ряды и сектанты, и фашисты, и наркодилеры, и тому подобные «организации».

В отношении поисков собственного предназначения, как ни странно, наиболее благополучными являются дети из многодетных и малообеспеченных семей. У них изначально есть общая идея: выжить. Да, там порой не хватает даже на еду, но дети в таких семьях находят для себя смысл жизни в самых вроде бы примитивных моментах.

Вот, например, девочка из малообеспеченной семьи пожелала к шестнадцатилетию кроссовки. Для нее накопление нужной суммы стало основной идеей! Можно подумать, мол, а дальше что?! Но ведь в жизни есть так много необходимых вещей, на которые надо копить - и модная куртка, и косметика, а потом, когда такая девочка выйдет замуж (и останется в том же социальном статусе), она будет копить на мебель, на холодильник, на детскую коляску, а потом на те же кроссовки уже своим детям. Да, можно сказать, что вся ее значимость отдается на откуп весьма обыденным вещам, но как ни цинично, такой смысл жизни лучше, чем никакой.

Другая крайность - дети из обеспеченных семей. Они не нуждаются практически ни в чем (на посторонний взгляд). Но мало кто учитывает, что родители в такой семье зачастую удовлетворяют желания не ребенка, а свои собственные: именно они решают, в какие игрушки ребенку играть, какие вещи носить и т.п. И проблема «предназначения» такого подростка, проблема его адаптации в обществе даже не в том, что он белоручка и всю жизни прожил на иждивении родителей. Беда в другом - во многих обеспеченных семьях подросток брошен на произвол судьбы - мол, с ним уже не надо нянчиться. А наиболее серьезные проблемы возникают у тех детей, чьи родители (из «новых русских») на вопрос ребенка о смысле жизни только фыркают: мол, нашел, чем забивать голову, - вот есть что поесть, попить, одеть, на чем и куда ездить, чего еще надо?! Таким образом, у ребенка не за что в жизни бороться, нечего искать - в том числе непонятно, где искать и самого себя. И опять же, такой ребенок вполне может стать жертвой какой-нибудь сомнительной структуры (мало того, что у него нет друзей и целей, у него еще, как правило, есть и карманные деньги, которыми от него откупаются родители. И это тоже привлекает всяких «вербовщиков»).

Трагедия иного рода происходит у так называемых «детей интеллигенции» (которую еще с неким пренебрежением называют «нищей интеллигенцией»). То есть ребенок видит, что родители жили ради того, чтобы «поднимать советскую науку», «развивать российское образование» или еще как-то высокопарно и практически бесплатно «приносить пользу обществу», а взамен получили нищенское существование и полное пренебрежение к себе в этом обществе. Все жизненные цели таких родителей искренне основаны на человеческом достоинстве, но их зарплата, как говорится, гораздо ниже этого самого достоинства. Таким образом, у подростка происходит самое настоящее крушение идеалов, и он видит, что с такими идеалами ни его родители, ни он сам этому миру не нужны. И все кончается в результате либо той же полной дезадаптацией, либо возникновением в характере молодого человека откровенного цинизма.

Еще одна проблема подростка - конфликт с миром взрослых, вернее, с необходимостью в него влиться. Вообще известно, что детишки стремятся скорее вырасти, но это заложено на биологическом, бессознательном уровне, а сознание нашего ребенка, как правило, постепенно начинает подвергаться другой обработке: дети видят, что взрослым быть плохо. Взрослые буквально отшибают у него желание вступать в их мир - во-первых, тем, что поучая детей «как надо жить», сами не в состоянии решить своих проблем (мол, живи как мы и получишь те же трудности), а во-вторых, тем, что изначально между детьми и родителями возникает то самое противостояние при поиске смысла жизни. У подростка волей-неволей возникает мысль: а надо ли вообще становиться таким взрослым, который сам несчастен, неизвестно ради чего живет и с которым не о чем поговорить?

Кроме того, нежелание взрослеть формируется опять же у тех детей, которые привыкли либо к позиции господина (и брать на себя кроме удовольствий еще и ответственность явно неохота), либо к позиции слуги, за которого все решают господа родители, и сам принимать решения он просто не умеет (или считает, что не умеет) и потому этого боится.

В итоге возникает внутренний конфликт между бессознательной потребностью развиваться и страхом перед реализацией этой потребности. Результатом такого конфликта вполне может быть и протестное поведение, в частности, известный «подростковый нигилизм», упорное противоречие любому взрослому, нарочитая детскость, а то и откровенное стремление уничтожить свой интеллект (те же наркотики или курение).

И «лекарство» от такой проблемы одно: покажите подростку, что взрослым быть хорошо!

Во-первых, у взрослых есть право иметь свободу выбора (но для этого нужно, чтобы молодой человек умел грамотно этой свободой распорядиться). Поэтому тут важно, умеют ли это делать родители.

Во-вторых, у взрослого гораздо больше возможностей реализоваться как личность (но для этого необходимо, чтобы было что реализовывать и известно, где и в каком качестве). Могут ли родители помочь в этом ребенку - не подавить, а именно дать информацию для самопознания?

В-третьих, взрослый имеет право на свою уважаемую точку зрения (но для того, чтобы эту точку иметь, нужда определенная интеллектуальная база) На этом основании вполне можно развить желание учиться.

Таким образом, проблема социализации подростка превращается в общегосударственную. Как только в нашем обществе будет возведена на пьедестал ценность каждой отдельной личности и уважение к ней, тогда молодым людям не будет нужды спрашивать, насколько нужен миру любой из них - это будет изначально понятно. Но даже если сложно так сделать в масштабе целого государства, можно осуществить это хотя бы в рамках отдельной семьи. Поэтому главная рекомендация родителям - растите не господина или слугу, а друга.

Такие дети часто происходят из больших семей, где применяются неадекватные средства воспитательных воздействий, и где антиобщественные формы поведения усваиваются из непосредственного семейного окружения. Очень часто у таких детей нет отцов, поэтому у мальчиков отсутствует адекватный образец мужского поведения для идентификации, или не хватает обеспечиваемого отцовского опыта мужских форм взаимоотношений. Среди таких детей наиболее часты случаи прогулов школы, агрессивного поведения. Наоборот, плохо социализированный, агрессивный ребенок находится в очень плохих отношениях с другими и со своей семьей - негативизм, агрессивность, дерзость и мстительность - вот основные черты его характера. Многие родители в подобных случаях относятся к своим детям враждебно, в семьях царит конфликтная атмосфера, ощущается отвержение ребенка и явный недостаток любви. В случаях социализированных правонарушений дети, как правило, не имеют психических расстройств как таковых. Их поступки носили антиобщественную направленность просто потому, что приобретенные ими стандарты поведения противоречат общественным нормам, хотя и соответствуют тем нормам, которые установлены в семьях этих детей или внутри их труппы сверстников. И напротив, не социализированная агрессивная деятельность характерна для ребенка, имевшего именно психические нарушения, которые проявляются в эмоциональных расстройствах и плохих межличностных отношениях. Более того, трудности поведения такого ребенка, возникают в результате стрессов и разногласий в семье. В этой идее содержится определенный здравый смысл, но подобные представления являются несколько упрощенными.

Как указывает Питер Скотт в действительности группу социализированных правонарушителей составляет две категории детей, это с одной стороны, дети, которым не удалось усвоить какой бы то ни было последовательной системы норм поведения, с другой стороны, те у которых есть такая система, но их интересы находятся в противоречии с интересами большинства других людей.

Есть данные, говорящие о том, что в семьях со слабой дисциплиной у детей не образуется последовательной системы ценностных ориентаций. В результате эти дети довольно рано проявляют склонность к антиобщественным формам поведения, причём типы этого поведения разнообразны и не всегда сводятся только к деструктивным или агрессивным формам активности. Таким детям необходимо предоставить возможность для формирования собственной, последовательной системы ценностей.

- Гиперкинетический синдром.

Многие дети с эмоциональными расстройствами или с нарушениями поведения беспокойны. И излишне активны, как впрочем, и любые дети со всевозможными нарушениями психической деятельности. Повышенная активность - это всего лишь один из многих симптомов. Однако существует менее распространенный симптом, главной чертой которого является чрезвычайная активность. Обычно этот синдром называют гиперкинетический. У детей с подобными расстройствами повышенная активность проявляется чрезвычайно ярко. В таких случаях родители жалуются на то, что ребенок не сидит спокойно, что он постоянно суетится тяжесть расстройства, его раннее начало, связь с серьёзными нарушениями внимания и способности к умственному труду являются ключевыми признаками, позволяющими дифференцировать гиперактивность от простого состояния беспокойства, отмечаемого у многих детей при этом синдроме на гиперактивность жалуются не только родители. Жалобы подтверждаются сообщениями учителей о том, что ребенок не может спокойно сидеть на уроках и постоянно перемещается по классу. У таких детей очень часто ограничен объем внимания, и он может сосредоточиться на от дельных формах активности всего лишь на несколько мгновений. Хотя синдром носит название гиперкинетического, основной дефект, скорее всего, является дефектом внимания. Дефект внимания, как правило, сохраняется по мере роста ребенка. Гиперактивность во многих случаях исчезает, и нередко в подростковом возрасте ее сменяет снижение активности, инертность психической деятельности и недостаток побуждений.

Как правило, этому сопутствуют различные задержки развития. Хотя основные связанные с гиперактивностью проблемы заключаются в нарушении двигательного поведения ребенка и его способности к концентрации внимания, неудивительно, что с этим синдромом часто связывают серьезные затруднения общения с другими детьми агрессивное или деструктивное поведение. Развитие этих вторичных нарушений поведения, несмотря на имеющиеся конституциональный дефект, в большей степени определяется влиянием факторов среды.

Дети с гиперкинетическим синдромом - это очень трудные дети, которые часто приводят в отчаяние, как родителей, так и учителей. В коррекции подобных случаев основной акцент делается на обеспечение родителей средствами контроля поведения, оказания психопедагогической коррекционной помощи и иногда и назначения лекарств. Часто наиболее эффективным является комбинация этих методов.

- Тревожность.

Отечественные психологи М.В. Кочубей и А.Л. Новикова утверждают, что средний уровень тревожности у сегодняшнего школьника значительно превышает тот, который психологи получили при обследовании детей 20 лет назад, а по некоторым данным уровень недифференцированной тревоги у молодых людей превышает аналогичный показатель для людей старшего поколения.

Ритм современной жизни, вечно занятые родители, трансформация школьных программ и требования, видоизменения социального статуса ребёнка (приём в школу, переход из начальной школы в среднюю и прочее), изменение социального окружения и многое другое - вот те проблемы, с которыми приходится сталкиваться современному ребёнку. Дети более чувствительны, чем взрослые, и, как следствие, они оказываются более незащищёнными, чаще начинают испытывать тревогу, беспокойство.

Тревожный ребёнок постоянно находиться в подавленном настроении, у него затруднены контакты с окружающем миром. Мир воспринимается как враждебный. Закрепляясь в процессе становления характера, эта черта приводит к формированию заниженной самооценки. Такой человек, терзаемый постоянными сомнениями, не способен на серьёзные жизненные достижения и, как следствие, социально дезадаптивен. Можно сказать, что данная проблема настолько актуальна, что требует своего скорейшего разрешения, так как в противном случае человек, находящийся в ситуации дискомфорта длительное время приобретает фрустрацию эмоциональной сферы, что в свою очередь вызывает устойчивую тревожность как ответную реакцию. Устойчивая тревожность порождает вегетативные, неврозоподобные и психические нарушения.

2.2 Экспериментальная часть

агрессия поведение подростковый тревожность

Цель: диагностика проявления агрессивности и её виды у учащихся 5-10 классов.

Задачи:

1. выявить уровень агрессивности и тревожности у учащихся;

2. определить виды тревожности и агрессивности.

Гипотеза: мы предполагаем, что подростковая агрессивность тесно связана с высоким уровнем тревожности, низкой адаптацией и несформированностью приемлемых форм поведения.

Вводная диагностика состояния агрессивности по опроснику «Басса-Дарки» и тест Филипса по школьной тревожности показали, что из 50 человек продиагностированных 6 человек имеют высокий индекс агрессивности и 27 человека имеют высокий индекс враждебности. Деструктивное поведение у последних может быть вызвано повышенной обидчивостью и подозрительностью (в диапазоне от недоверия до уверенности в том, что другие люди умышленно хотят им зла). Эти же дети дали высокие результаты о шкале социальной тревоги. Для подтверждения данных были использованы следующие методики:

· изучение акцентуации характера по опроснику Личко,

· проективный тест «Несуществующее животное» (см. Приложение Б).

Всё это позволило спрогнозировать возможные реакции данных детей в моменты возбуждения и в аверсивных случаях. 65% детей с повышенной агрессией склонны к физической агрессии, 75% - к демонстративному поведению, 38% - к косвенной агрессии. Причём 61% детей с повышенной тревожностью склонны проявлять агрессивность в межличностных отношениях и обладают низкой саморегуляцией эмоциональных состояний. Изучение акцентуации характера проводилось с учащимися, имеющими повышенную агрессивность, выявленную предыдущими диагностикам. Данное исследование показало, что 22% имеют высокие оценки по школе «застревающий тип», 12% - по школе «возбудимость», 12% - по школе «гипертемный» и 10% по школе «демонстративность».

Проективный тест «Несуществующее животное» показал, что в 30% случаях дети испытывают давление «сверху», то есть, со стороны старших, тех от кого они зависят и агрессия имеет защитную реакцию, 50% - направляют свою агрессию на сверстников и 20% - на младших. Вербальная агрессия имела место в 60% случаев.

Чаще всего агрессия - результат жизненного опыта.

Заключение

Проделанная работа, по исследованию агрессивного поведения, позволила лучше узнать причины агрессивного поведения. Анализ литературы позволил теоретически осмыслить проблему агрессивного поведения - явления актуального в современных условиях. Выявив основные виды агрессии, факторы, влияющие на агрессивное поведение, исследовав особенности семейного воспитания подростка, мы подошли к практическому исследованию очень актуального, но мало исследованного феномена человеческого поведения. Таким образом, если агрессивное поведение приобретается чаще всего в процессе научения, есть надежда, что его можно контролировать.

Актуальность данной темы особенна в последние годы. Подростковая агрессивность растёт быстрыми темпами, а, следовательно, растёт количество детей с девиантным и делинквентным поведением. Это можно легко проследить по данным даже одного города (г. Новошахтинска). Если в 2005 г. 40% нарушителей подросткового возраста имели агрессивное поведении, то в 2006 г. же 43%, а в 2007 - 53%. Петровский определяет агрессивность как «специфическую форму деятельности человека, характеризующуюся демонстрацией превосходства в силе или применения силы по отношению к другому лицу, группе лиц, которым субъект старается причинить вред.

Враждебные агрессии предрасполагают различные типы аверсивного опыта, такие как фрустрация ожиданий и оскорбление личности.

Инструментальную агрессию обуславливают предвкушаемые вознаграждения и предполагаемые издержки. Значит, мы должны поощрять в детях кооперативность и не агрессивное поведение. В проводившихся экспериментах дети становятся менее агрессивными, когда их агрессивное поведение игнорировалось, а не агрессивное поощрялось.

Проблема агрессии несовершеннолетних всегда отличалась особой остротой и актуальностью. Это обусловлено, прежде всего, традиционно преступной активностью подростков. Динамическая социореальность нашего времени помещает подростка в противоречивый контекст неоднозначных взаимоотношений, желаний, возможностей и собственной социально-психологический компетентности в моделировании и реализации реальных поведенческих моделей в конкретных ситуациях взаимодействия. Оказавшись перед лицом многообразия и противоречивости социальной ситуации жизни, подросток не всегда располагает должным объемом стрессоустойчивости, внутренней позитивной психологической активностью способствующих принятию правильных, социально-одобряемых и личностно-значимых решений. В этом возрасте усиливается значимость взаимоотношений с широким социумом и возможности успешной самопрезентации себя как члена различных социальных групп (класс, дворовая компания, молодежные группы, дискотеки, конкуры, олимпиады). В связи с этим подросток испытывает нужду в конкретной, адресной педагогической и психологической помощи в организации собственной жизнедеятельности в пространстве социума. Невозможность эффективного решения обилия противоречий провоцирует подростка на проявление девиантным тенденций в поведении и деятельности. Подростки быстро реагируют на позитивные и негативные изменения, происходящие в обществе, что находит отражение в динамике преступности. Наблюдается бурный рост числа несовершеннолетних с девиантным поведением, проявляющихся в озлобленности, в асоциальных действиях, таких как бродяжничество и агрессия, алкоголизм, наркомания, проституция, преступность. Официальной статистикой зафиксировано увеличение насильственных преступлений против личности. На данный момент ежегодно совершается от 2 до 3 млн. преступлений. Увеличение преступности в России явилось неприятной неожиданностью для демократических сил, пришедших к власти. Социальные изменения, которые привели к изменению полностью устоявшегося и привычного порядка жизни людей, требует их адаптации к новым условиям, что связано с трансформацией усвоенных ранее систем ценностей, но и общим новым образом экономического, политического или иного социального поведения. В настоящее время профилактика детской беспризорности и преступности уделяется особое внимание. Для повышения эффективности профилактики отклоняющегося поведения несовершеннолетних необходимы, специальные меры, направленные, с одной стороны, на оздоровление социальной жизни детей и подростков, а с другой стороны, на оздоровление их внутреннего мира, ведь здоровый (физически и психически) подросток - это полноценное поколение будущего, активный, творческий, экономический потенциал страны. Все перспективы социального, научного и культурного развития прямо зависят от того, насколько здоровы наши дети, каков уровень их физической и интеллектуальной способности.

В этих условиях становиться как никогда актуальной задача реализации идей, связанных с предупреждением преступности. Опыт современной психологической науки и практики убедительно свидетельствует о том, что именно первичная профилактика девиантного поведения подростка позволяет сузить контингент группы риска, укрепить установки на позитивный образ жизни, укрепить кругозор в отношении представлений о возможных способах решения кризисных ситуаций общения и деятельности, укрепить связи с подростковыми группами различной направленности.

Наказывать агрессора практически всегда пустая трата времени: наказание удерживает от агрессии только в идеальных условиях, то есть, если наказывают кратко, сразу за дело, если наказание сочетается с поощрением желательного поведения, и если тот, кого наказывают, не злиться. При соблюдении этих условий агрессия может прорваться наружу, но периодически. Однако эффективность наказания весьма ограниченна. В большинстве случаях агрессия «не на жизнь - а на смерть» является импульсивной, горячей агрессией - следствием ссоры или оскорбления или жестокого наказания. Таким образом, мы должны удержать агрессию, не дожидаясь, когда она возникнет.

Нужно учить детей неагрессивным стратегиям поведения. Если бы агрессия «не на жизнь - а на смерть» была холодной, экспериментальной мы могли бы надеяться на то, что, позволив подростку выдав свои агрессивны намерения, а потом, примерно наказав его, мы отпугнули бы других от совершения плохих поступков. Если бы так всё и было, мы бы должно избавились от агрессивности все.

Физическое наказание, к тому же, может давать побочный эффект. Причём негативный. Наказание - это разновидность аверсивной стимуляции, оно формирует именно то поведение, которое хотят предотвратить с его помощью. К тому же наказание - это ещё и принуждение (вспомним, как редко получает внутренний отклик любая принудительная деятельность при самой сильно внешней оправданности принуждения). Именно по этим причинам буйные подростки, выросшие на родительских оскорблениях, так часто убегают из родного дома, где дисциплина принимает форму суровых физических наказаний.

Если наблюдение агрессивных форм поведения снижает торможение и вызывает подражание, значит, мы должны снизить количество жестоких. Антигуманных сюжетов при просмотре кино, то есть принимать меры, сопоставимые с теми, которые были приняты в направлении уменьшения количества насилия. Но наше телевидение, к сожалению, до сих пор «не посмотрело в глаза фактам и не изменило подход в составлении программ».

Ирон и Хьюсмон (1984) рассказывали 170 детям из Оук-Парка о том, что телевидение изображает окружающий мир не реалистично, что агрессия не вездесущая и не так уж действенна как это преподносится с экрана, она не настолько действенна, что агрессивное поведение не желательно. Основываясь на изучении установок, Ирон и Хьюсмон предлагал детям самим делать выводы и высказывать свои критические замечания. Повторное исследование таких детей оказало, что на них насилие, показываемое по телевидению, оказывает меньшее влияние, чем на их ровесников, не принимавших участие в эксперименте.

Таким образом, можно утверждать. Что выдвинутая гипотеза подтвердилась в ходе психологических исследований.

Список источников

1. Абрамова Г.С. Введение в практическую психологию. [Текст]/ Г.С. Абрамова, Брест.: Знание, 1993. - 341 с. - ISBN 5-9413-3214-1

2. Абрамова Г.С. Введение в практическую психологию. [Текст]/ Г.С. Абрамова, Екатеринбург: Знание, 1995. - 362 с. - ISBN 5-9701-5324-8

3. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. [Текст]/ Б.Г. Ананьев, М.: Логос, 1997. - 355 с. - ISBN 5-0240-9820-6

4. Анастази А. Психологическое тестирование. [Текст]/ А. Анастази, М.: Владос, 1992. - 271 с. - ISBN 5-9014-5322-8

5. Антонов А.И. Несовершеннолетние преступники кто они? / Антонов А.И., Лебедь О.А. // Социологические исследования. - 2003. - №1 - ISSN 5-014-83567-2

6. Арефьев А.Л. Поколение, которое теряет Россия / А.Л. Арефьев // Социологические исследования. - 2002. - №8 - ISSN 5-602-80134-6

7. Блага К. Я - твой ученик, ты - мой учитель. [Текст]/ К. Блага, М.: Владос, 1997. - 428 с. - ISBN 5-9173-2468-2

8. Бодалев А.А. Восприятие человека человеком. [Текст]/ А.А. Бодалев, Л.: Знание, 1998. - 433 с. - ISBN 5-0188-5342-7

9. Бодалев А.А. Личность и общение. [Текст]/ А.А. Бодалев, М.: Логос, 1993. - 285 с. - ISBN 5-0124-3786-0

10. Братусь Б.С. Аномалии личности. [Текст]/ Б.С. Братусь, М.: Логос, 1998. - 337 с. - ISBN 5-0127-4683-5.

11. Бреева Е.Б. Дети в современном обществе. [Текст]/ Е.Б. Бреева, М.: Эдиториал, 1999. - 428 с. - ISBN 5-9017-4326-8

12. Бреева Е.Б. Дезадаптация детей и национальная безопасность России: Научное издание. [Текст]/ Е.Б. Бреева, М.: Дашков и К^о, 2004. - 447 с. - ISBN 5-0134-2675-8

13. Брушлинский А.В. Мышление и общение. [Текст]/ А.В. Брушлинский, Мн.: Логос, 1998. - 359 с. - ISBN 5-3147-2968-2

14. Буева Л.П. Человек: деятельность и общение. [Текст]/ Л.П. Буева, М.: Астрель, 1998. - 501 с. - ISBN 5-0176-3492-1

15. Бурлачук Л.Ф. Словарь-справочник по психодиагностике. [Текст]/ Л.Ф. Бурлачук, СПб.: Питер, 2000. - 386 с. - ISBN 5-3074-8642-9

16. Галагузова М.А. Социальная педагогика: учеб. [Текст]/ М.А. Галагузова, М.: Владос, 2001. - 548 с. - ISBN 5-0146-3798-2

17. Жутикова Н.B. Учителю о практике психологической помощи. [Текст]/ Н.В. Жутикова, М.: Знание, 1998. - 296 с. - ISBN 5-6482-3197-5

18. Зенкова Т.Г. Профилактика отклоняющегося поведения у детей и подростков. [Текст]/ Т.Г. Зенков, Ростов-на-Дону.: Владос, 2002. - 457 с. - ISBN 5-9104-6378-2

19. Зинченко В.П. Методологические вопросы психологии. [Текст]/ В.П. Зинченко, М.: Владос, 1993. - 431 с. - ISBN 5-9013-7654-8

20. Змановская Е.В. Девиантология (психология отклоняющегося поведения). [Текст]/ В.П. Змановский, М.: Академия, 2004. - 355 с. - ISBN 5-9014-6378-2

21. Иванов С.В. Социально-педагогическая работа школы. [Текст] С.В. Иванов, М.: Астрель, 2005. - 288 с. - ISBN 5-6901-0423-4

22. Иващенко Ф.И. Психология воспитания школьников. [Текст]/ Ф.И. Иващенко, Мн.: Логос, 1996. - 329 с. - ISBN 5-0134-6220-8

23. Изард К. Эмоции человека. [Текст]/ К. Изард, М.: Психология, 1998. - 285 с. - ISBN 5-1936-4627 0

24. Посталюк Н.Ю. Педагогика сотрудничества: путь к успеху. [Текст]/ Н.Ю. Посталюк, Казань: Астрель, 1992. - 497 с. - ISBN 5-2763-2146-2