Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 32

ГУМАНИТАРНАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ В КОНТЕКСТЕ ГЕОПОЛИТИКИ ЗАПАДА

Сирота Наум Михайлович, д. полит. н., профессор

Хомелева Рамона Александровна, д. филос. н., профессор Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения

Аннотация

В статье раскрыты место и роль гуманитарной интервенции и ее модификации «ответственности по защите» в геополитике Запада. Анализируется аргументация сторонников и оппонентов гуманитарного вмешательства. Излагается авторская точка зрения по вопросу о путях разрешения коллизии между базовыми принципами международного права - обеспечением суверенитета государств и защитой прав человека.

Ключевые слова и фразы: гуманитарная катастрофа; гуманитарная интервенция; суверенитет; права человека; геноцид; вооруженный конфликт.

The article reveals the place and role of humanitarian intervention and its modifications of Їresponsibility to protect? in the geopolitics of the West. The argumentation of the supporters and opponents of humanitarian intervention is analyzed. The authors' point of view on ways to resolve the conflict between the basic principles of international law - ensuring the sovereignty of states and the protection of human rights - is given.

Key words and phrases: humanitarian disaster; humanitarian intervention; sovereignty; human rights; genocide; armed conflict.

гуманитарная интервенция суверенитет геополитика

В обстановке глобальной дестабилизации и социально-политических потрясений на Ближнем Востоке актуализировался вопрос о соотношении государственного суверенитета и необходимости защиты прав населения от геноцида, военных преступлений и этнических чисток. Авторы многочисленных публикаций по этой проблематике рассматривают прежде всего ее правовые и этические аспекты. В этой связи следует упомянуть работы отечественных исследователей В. С. Котляр [1], О. Е. Лабюк [2], Ю. Н. Малеева [3], К. Л. Сазоновой [5], зарубежных исследователей и политиков Дж. Ная [11; 12], С. Райс [13], Г. Эванса [8] и др. Целью предлагаемой статьи является анализ места и роли гуманитарных интервенций как геополитического инструмента Запада в переформатировании конфликтных регионов мира.

В мировом сообществе не сложилось единое мнение о содержании понятия и признаков гуманитарной интервенции. Под гуманитарной интервенцией обычно понимаются военные операции одних государств на территории других без согласия их правительств с целью предотвращения или пресечения масштабных нарушений прав человека, особенно права на жизнь, последующего поддержания стабильности и установления демократических норм правления.

Истоки гуманитарного вмешательства просматриваются в латиноамериканской политике «большой дубинки», декларированной президентом США Т. Рузвельтом в 1904-1905 гг. Предусматривалось право «цивилизованных наций» и прежде всего Соединенных Штатов на наведение порядка в отсталых и «неэффективных» странах.

В период холодной войны операции типа гуманитарных интервенций были практически неосуществимы ввиду противостояния двух блоков, находившихся в состоянии перманентной конфронтации, взаимных угроз и гонки вооружений. Введение вьетнамских войск в Камбоджу в декабре 1978 г. привело к свержению полпотовского режима и позволило прекратить репрессивную деятельность красных кхмеров. Однако оно вызвало в мире противоречивую реакцию, поскольку наряду с гуманитарной преследовалась и политическая цель - установление контроля над территорией Камбоджи (1979-1989 гг.).

Гуманитарные интервенции - сравнительно новое явление в международных отношениях. Они стали возможными в условиях размывания границ между внутренним и внешним в жизни социумов, усиления плотности производственных, торговых, финансовых и информационных связей между государствами.

Концепция гуманитарной интервенции основывается на доминирующей в западной общественной мысли идее приоритета прав личности над интересами социума и правами государства. Впервые эта идея была сформулирована в 1987 г. профессором международного права Парижского университета Марио Беттати и основателем движения «Врачи без границ» Бернардом Кушнером, впоследствии министром иностранных дел Франции, в книге «Обязанность вмешиваться» [7]. Ключевой тезис книги: демократические государства имеют право и даже обязаны ради защиты прав человека вмешиваться в дела тех государств, где они нарушаются.

Благодаря концепции гуманитарной интервенции современная политическая мысль вплотную подошла к идее о том, что нарушения прав личности могут ставить под вопрос легитимность государственного суверенитета. В ситуациях, когда насилие над местным населением, религиозные и этнические чистки создают угрозу его праву на жизнь, страны-участники гуманитарных интервенций становятся гарантами соблюдения прав личности в чужой стране. Целью предпринимаемых действий является не военная победа, а создание основ правового порядка.

В первой половине 90-х гг. акциями «вооруженного вмешательства с целью защиты прав человека» были: установление на севере Ирака запретной зоны для полетов военной авиации (прежде всего турецкой) с целью защиты курдов от геноцида (1991 г.); гуманитарная операция в Сомали (1992-1993 гг.); бомбардировки боснийских сербов в Боснии и Герцеговине (1994-1995 гг.). Вместе с тем мировое сообщество не вмешалось в межэтнический конфликт в Руанде в 1994 г., жертвами которого стало около миллиона человек.

Идея «гуманитарной интервенции» впервые использовалась для обоснования бомбардировок Югославии авиацией стран НАТО в 1999 г. под предлогом защиты косовских албанцев. На практике она означала переход Запада к новому формату вооруженного вмешательства. Уже тогда экспертами констатировалось, что реакция Америки на кризис в Косово демонстрирует готовность «делать то, что ей кажется правильным, невзирая на международное право» [9, p. 6].

В 2000-е гг. страны Запада реализовали идею «гуманитарной интервенции» в трех странах - Афганистане (2001 г.), Ираке (2003 г.) и Ливии (2011 г.). Во всех трех случаях вооруженное вмешательство в том виде, в каком оно было осуществлено, не получило санкции СБ ООН. В обозримой перспективе объектом такой интервенции может стать Сирия.

В афганском случае операция осуществлялась в формате «государственной самообороны», с использованием лозунга защиты населения Афганистана от режима талибов. В Ираке акцентировалась проблема поиска оружия массового уничтожения как источника угрозы мировому сообществу. Позднее к ней была «подверстана» гуманитарная составляющая. В Ливии, где войска НАТО изначально были нацелены на смену режима, СБ ООН резолюцией № 1973 от 17 марта 2011 г. предоставил мандат лишь на обеспечение режима «бесполетной зоны» над страной «в целях защиты гражданского населения».

В результате военных операций гуманитарная ситуация не улучшилась, не было даже обеспечено относительное спокойствие. Более типичным, особенно в Ираке и Косово, оказалось получение преимуществ одной из сторон противостояния. Участниками гуманитарных интервенций ставились задачи достижения собственных геополитических целей и отработки сценариев вмешательства в других стратегически важных регионах мира. Примером успешного вмешательства мирового сообщества в гуманитарных целях в 2000-е годы отчасти может быть признано урегулирование конфликта в суданской провинции Дарфур. Под давлением мирового сообщества правительство Судана и Суданское освободительное движение в 2006 г. подписали мирное соглашение, не сопровождавшееся попытками смены правящего режима.

Понятие «гуманитарная интервенция» прочно закрепилось в политическом лексиконе, однако идея проведения такого рода акций вызывает ожесточенные споры в мировом сообществе, поскольку вступает в противоречие с закрепленными в уставе ООН принципами государственного суверенитета, территориальной целостности и верховных полномочий ООН.

Аргументация сторонников концепции гуманитарной интервенции, придерживающихся в основном либеральных ценностей, такова.

1. Неспособность государств предотвратить хаос, террор и преступления против человечности, т.е. обеспечить контроль над своей территорией, ставит под вопрос легитимность государственного суверенитета.

2. Раннее и решительное вмешательство в конфликтную ситуацию может стать эффективным сдерживающим средством предотвращения геноцида или позволит выиграть время для начала переговоров и оказания помощи населению.

Оппоненты концепции, в частности, руководство России, Китая, ряда развивающихся государств, выдвигают следующие аргументы.

1. Использование гуманитарной риторики используется для попыток перекройки политической карты мира, распространения американской гегемонии на регионы, богатые природными ресурсами.

2. Гуманитарная интервенция может провоцировать рост сепаратизма, стимулируя радикальные группы внутри религиозных и этнических меньшинств к обострению конфликтов в расчете на победу с помощью миротворческих сил. По этому сценарию развивался конфликт в Ливии в 2011 г., завершившийся вторжением извне.

3. Трудно определить грань между защитой местного населения и военной агрессией, существует возможность злоупотребления гуманитарным вмешательством в качестве геополитического инструментария.

4. Гуманитарная интервенция может оказать дестабилизирующее воздействие на международные отношения, вызвать снижение предсказуемости и управляемости в мировой политике, усилить напряженность.

5. Ресурсы для проведения эффективного вмешательства ограничены, поскольку основные операции последних 20 лет осуществлялись странами Запада, а воинские контингенты развивающихся государств плохо обучены для проведения таких операций.

Однако и среди сторонников гуманитарных интервенций нет единства. Для одних главное - в действенности и эффективности вмешательства, для других - в законности процедуры и возможности предотвращения злоупотреблений. Очевидно, что основу этого противоречия составляет сложность стыковки прав человека с принципом суверенитета государств и неприкосновенности их территорий.

Особую позицию по вопросу о гуманитарном военном вмешательстве занимают члены Совета Безопасности ООН Россия и Китай, что затрудняет достижение международного согласия по данной проблеме.

Россия отошла от позиции начала 1990-х гг., когда не только согласилась на введение войск НАТО в качестве миротворческих сил в Боснию и Герцеговину, но и сама приняла участие в этой акции. В настоящее время и на официальном уровне и на уровне обыденного сознания проявляется скептическое отношение к моральным основам гуманитарной интервенции, ставится под сомнение искренность побудительных мотивов западных стран. Аналогичной точки зрения придерживается и Китай, у которого существуют проблемы с населением Тибета и Синцьзян-Уйгурского округа. Диаметрально противоположный подход ведущих стран мира к самой необходимости проведения гуманитарных интервенций затрудняет или блокирует возможность получить санкции Совета Безопасности на их осуществление. В юридическом плане отсутствие такой санкции лишает гуманитарные интервенции легитимности. Сложившаяся ситуация приводит страны НАТО к решениям о допустимости вооруженного вмешательства с целью защиты прав человека без согласия СБ, вызывая демарши России и Китая.

Безусловно, гуманитарные интервенции вызываются не только альтруистическими соображениями, но нередко реальными политическими и / или экономическими интересами развитых государств. В этой связи принципиальное значение приобретает вопрос об установлении максимального числа простых и четких условий осуществления вооруженного вмешательства, признаваемых и соблюдаемых, возможно, более широким кругом субъектов международного права.

С конца 90-х гг. мировым сообществом предпринимаются попытки разработать теоретическое и юридическое обоснование концепции гуманитарной интервенции.

По мнению известного ученого-международника Дж. Ная, одного из создателей концепции «умной силы», целесообразность осуществления гуманитарных интервенций должна определяться четырьмя принципами: если в глазах окружающих ваше дело - правое; если затраченные средства адекватны результату; если вероятность успеха достаточно высока и если, по возможности, гуманитарная задача сочетается с другими национальными интересами [12, p. 27-28].

Предлагаемые принципы представляются абстрактными и спорными ввиду неясности конкретного источника моральной санкции «гуманитарной интервенции», отсутствия объективных критериев для определения вероятности ее успеха и адекватности затраченных средств достигнутому результату.

В целях создания правовых рамок для осуществления гуманитарных интервенций Генеральным секретарем ООН К. Аннаном в 2000 г. была инициирована выработка альтернативного сценария для защиты прав человека без согласия руководства государства, в котором они нарушаются. Учрежденной под эгидой ООН Международной комиссией по вопросам вмешательства и государственного суверенитета (МКВГС) в 2001 г. был представлен доклад «Ответственность по защите» (The Responsibility to Protect), в котором предлагалось отказаться от концепции «гуманитарной интервенции» в пользу концепции «ответственности по защите». В докладе подчеркивалась необходимость минимизации военного насилия при проведении гуманитарных операций, а иностранное вмешательство трактовалось как ответственность государств по защите населения другого государства в случае, если оно не в состоянии выполнить свои обязательства по защите собственных граждан. Ответственность мирового сообщества была обозначена в виде трех задач - «предотвращать», «реагировать» и «перестраивать» [14].

В сентябре 2005 г. в ходе Всемирного саммита ООН все государства-члены официально признали концепцию «ответственности за защиту» гражданского населения от геноцида и жестокости. Однако до сих пор мировое сообщество не пришло к консенсусу относительно необходимости закрепления концепции в Уставе ООН в качестве обязывающей юридической нормы, нет ясности в отношении того, какие ситуации являются правомерным основанием для ее применения.

В результате с точки зрения международного права концепция «ответственности по защите» не открывает перспективы преодоления международно-правового тупика, существующего вокруг гуманитарной интервенции. Решение вопроса о легитимности «гуманитарного вмешательства» остается прерогативой Совета Безопасности ООН.

Идея применения на практике концепции «ответственности по защите» в целом поддерживается экспертным сообществом и администрацией США. С конца 90-х гг. в экспертной среде сложился консенсус относительно того, что защита прав человека выходит за рамки исключительной внутренней компетенции государств. Преобладает мнение: принципы международного права и отсутствие легитимности не должны являться безусловным ограничителем действий отдельных государств, в частности, США, в ситуациях, когда массово нарушаются права человека. Предлагается легитимизировать осуществление вооруженных операций ответственными или заинтересованными организациями и коалициями без санкций ООН, а также возможность одобрения подобных операций Советом Безопасности постфактум [13, p. 59-95].

В обнародованной в мае 2010 г. стратегии национальной безопасности США на среднесрочную перспективу содержится положение о том, что они одобряют концепцию «ответственности по защите и намерены способствовать ее реализации, действуя в двустороннем и многостороннем формате с союзниками, предпринимая дипломатические, гуманитарные, финансовые и - в некоторых случаях - военные меры для предотвращения геноцида и массовой жестокости» [10, p. 48].

Практическое наполнение вышеизложенные положения нашли в резолюции Совета Безопасности ООН 1973 г. от 17 марта 2011 г., которая наделила государства-члены организации правом принимать все необходимые меры для защиты гражданского населения и с целью решения этой задачи санкционировала создание бесполетной зоны над Ливией [4].

Военная операция против Ливии, проводившаяся под командованием США с 19 по 31 марта 2011 г., дает шансы концепции «ответственности по защите» войти в концептуальный багаж внешней политики США и стать одним из значимых компонентов стратегии достижения и поддержания глобального лидерства.

С учетом имеющихся прецедентов можно прогнозировать, что в контексте формирующегося миропорядка концепция гуманитарной интервенции и ее модификация «ответственности для защиты» останется идейной основой для реализации геополитических целей Запада [6, с. 161]. Она является результатом своеобразного консенсуса между соперничающими направлениями международно-политической теории - реализмом (с его акцентом на силе и проблемах безопасности) и идеализмом, сфокусированным на вопросах справедливости и морали. Гуманитарный интервенционизм представляет собой своеобразный синтез силовых методов решения проблем и морального подхода к политике.

Вышеизложенное дает основание для следующих выводов. В контексте формирующегося миропорядка силовое гуманитарное вмешательство относится к числу наиболее острых политических и идеологических проблем современности, не имеющих однозначного решения. Главной проблемой концепта гуманитарной интервенции является делегитимизация государственного суверенитета через нарушение прав человека.

Для разрешения коллизии между базовыми принципами международного права - обеспечением суверенитета государств и защиты прав человека, с нашей точки зрения, было бы продуктивно:

1. признание на международно-правовом уровне права государств или коалиций применять силу для предотвращения гуманитарных катастроф в третьих странах в связи с массовыми нарушениями прав человека без санкции ООН, сформулировав четкие условия такого вмешательства, которые признавались бы большей частью мирового сообщества;

2. изменение правил принятия решений по такого рода вопросам в Совете Безопасности, например, путем отмены права вето при голосовании;

3. вынесение наиболее сложных вопросов на рассмотрение чрезвычайных специальных сессий Генеральной Ассамблеи ООН.

Мировому сообществу предстоит четко определить содержание международно-правовых дефиниций «гуманитарная интервенция» и «ответственность за защиту», найти ответы на следующие вопросы: что такое «гуманитарная катастрофа» и кто имеет право квалифицировать ситуацию как «гуманитарную катастрофу»; кто должен принимать решения о той или иной форме вмешательства во внутренние дела суверенных государств по «гуманитарным причинам», санкционировать и реализовывать соответствующие акции; кто сможет гарантировать, чтобы «гуманитарная интервенция» не была использована как прикрытие своекорыстных геополитических и геоэкономических интересов осуществляющих ее государств; как исключить или минимизировать ущерб гражданскому населению страны, в дела которой осуществляется «вмешательство по гуманитарным причинам»; как обеспечить универсальность применения принципа «гуманитарного вмешательства».

Список литературы

1. Котляр В. С. Концепция «ответственности за защиту» как проект кодекса проведения гуманитарных интервенций // Международное публичное и частное право. 2005. № 3 (24). С. 44-48; № 4 (25). С. 53-55.

2. Лабюк О. Е. «Ответственность по защите» и право на вмешательство // Международные процессы. 2008. № 3. С. 59-66.

3. Малеев Ю. Н. Концептуальное обоснование превентивной гуманитарной интервенции // Международное право. 2009. № 2. С. 6-33.

4. Резолюция 1973 (2011), принятая Советом Безопасности на его 6498-м заседании 17 марта 2011 года 12 [Электронный ресурс]. URL: http://www.docme.ru/doc/16921/rezolyuciya-oon-1973).

5. Сазонова К. Л. Концепция «ответственность за защиту» в миротворческой деятельности Организации Объединенных Наций // Юридическая наука. 2012. № 1. С. 96-100.

6. Сирота Н. М. Глобальный миропорядок: акторы и тренды становления // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. № 4 (30). Ч. 1. С. 157-164.

7. Bettati M., Kouchner D. Le devoir d'intelligence: peut-on les laisser mourir? Paris: Denoel publishers, 1987. 320 p.

8. Evans G. The Responsibility to Protect: Ending Mass Atrocity Crimes. Once and For All. Publisher: Brookings Institution Press, 2008. 349 p.

9. Glennon M. The New Interventionism: the Search for a Just International Law // Foreign Affairs. 1999. Vol. 78. № 3. P. 3-7.

10. National Security Strategy - the White House [Электронный ресурс]. URL: http://www.whitehouse.gov/sites/default/ files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf (дата обращения: 06.09.2013).

11. Nye J. Bound to Lead: the Changing Nature of American Power. N. Y.: Basic Books, 2003. 336 p.

12. Nye J. Redefining the National Interest // Foreign Affairs. 1999. Vol. 78. № 4. P. 23-32.

13. Rice S. E., Loomis A. J. The Evolution of Humanitarian Intervention and the Responsibility to Protect // Beyond Preemption: Force and Legitimacy in a Changing World / ed. by Ivo H. Daalder. Washington, D.C.: Brookings Institution Press, 2007. 179 p.

14. The Responsibility to Protect [Электронный ресурс]: Report of the International Commission on Intervention and State Sovereignty. URL: http://web.idrc.ca/en/ev-9436-201-1-DO_TOPIC.html (дата обращения: 12.09.2013).

Размещено на Allbest.ru