Проблема искусственного интеллекта в современной философии и науке

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УО «БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Кафедра философии

РЕФЕРАТ

по дисциплине: «Философия и методология науки»

на тему: Проблема искусственного интеллекта в современной философии и науке

Магистрант гр.23ЗУ03

Скорик С.А.

МИНСК 2024

Содержание

Введение

1. Постановка проблемы

2. Анализ «конкретных» аргументов. Теорема Маккалоха-Питтса

3. Анализ философских аргументов

3.1 Первый аргумент: мышление - свойство живого

3.2 Второй аргумент: сходство результатов не доказывает сходства внутренних процессов

3.3 Третий аргумент: мышление - продукт развития общества

3.4 Четвертый аргумент: мышление идеально

Заключение

Список использованных источников

Введение

«Человек не имеет множества органов чувств, которые можно себе представить, и ему, конечно, не мешало бы непосредственно ощущать радиоактивную опасность, скорость передачи радиовещания и телевидения. Утомление мозга и его возможные ошибки, которые допустимы в обычной жизни, становятся опасными на особо ответственных постах управления. Вряд ли кто-нибудь решился бы постоянно дежурить у ручки регулирования больших ядерных реакторов, зная, что автоматики нет и поворот ручки не в ту сторону вызовет взрыв, - особенно под утро, когда медленно надвигается дремота, окутывая мозг предательским мягким туманом.

Отказаться от применения кибернетических систем - это значит удержать скорости машин всех видов на том пороге, который зависит от работоспособности оператора. Это значит - отказаться от развития атомной энергетики, от возможности преодолевать пространства между континентами в пассажирских ракетах, от свершения мечты человечества - выйти за пределы нашей древней планеты в иные, влекущие воображение миры космоса. А в военное время это значит безвольно сложить руки и подставить голову не только удару ракет дальнего действия, но и массированному налету бомбардировщиков…» [11].

Кибернетика принадлежит к числу молодых, бурно развивающихся дисциплин, возникших буквально на наших глазах. Официальный год её рождения - 1948-й, когда Норберт Винер выпустил в свет свою знаменитую книгу «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине». Кибернетика показала далеко идущие аналогии между функционированием технических устройств, жизнедеятельностью организмов, развитием коллективов живых существ. Её возникновение позволило по-новому взглянуть на ряд философских вопросов, и прежде всего на основной вопрос философии. Её результаты говорят о новых, ранее казавшихся фантастическими возможностях в моделировании функций мозга.

Одним из чрезвычайно важных источников появления кибернетики явился общий технический прогресс (развившийся в научно-техническую революцию), характеризующий развитие производительных сил в ХХ--начале XXI века. Сегодня возникают столь сложные технические системы, что задачи управления ими в ряде случаев превышают физиологические возможности человека. С этим приходится сталкиваться как в области мирной, так и в области военной техники, причем исторически получилось так, что задача, которая непосредственно стимулировала оформление кибернетики, была самым тесным образом связана с потребностями в разработке самой современной и даже опережающей свое время военной техники.

Об этом очень хорошо рассказывает профессор Массачусетского технологического института, выдающийся математик Н.Винер во введении к книге «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине»: «К примеру, 1940 году, во время так называемой битвы за Англию, немецкий воздушный флот имел подавляющее превосходство над английским и единственным шансом на спасение было создание мощной противовоздушной обороны. Для этого нужно было организовать систему управления зенитным огнем. Возрастание скоростей самолетов привело к тому, что прежний порядок оказался неэффективным. Человек (наводчик) не справлялся с тем потоком информации, который приходилось постоянно обрабатывать. Возникла задача построить такую автоматическую систему, которая бы, исключив действия человека, сама следила за курсом самолетов, осуществляла расчет их траекторий и наводку орудий. Необходимость заняться этими проблемами привела к быстрому прогрессу в области создания электронно-вычислительных машин и стимулировала развитие тех идей, которые позднее вошли в фундамент кибернетики».

Дело, конечно, не только в узкой задаче управления зенитным огнем, а в общей проблеме обработки такого огромного количества информации, что человек не может с этим справиться «вручную». Как известно, в ХVIII веке были созданы мощные источники энергии, заменившие мускульную силу человека и животных. Это вызвало первую промышленную революцию с чрезвычайно далеко идущими не только социальными последствиями. В середине ХХ века произошла вторая промышленная революция. Ее истоки и основные причины возникновения лежат в работе и закономерном итоге -открытии ученых физиков-ядерщиков силы и свойств атомных ядер, их взаимодействия.

В настоящее время в связи со строительством большого адронного колаэдра, исследований на этой почве можно говорить о зарождении третьей промышленной революции. Её задачей является усиление, а, вполне возможно, и измение (ведь количественные накопления в любом случае перейдут в качественные) всех видов практической, умственной деятельности человека.

Важно заметить, что одно из важнейших социальных последствий второй промышленной революции - эскалация несоответствия между развивающимися производительными силами и производственными отношениями, имеющими место в современном мире. Можно прямо сказать, что развитие кибернетической техники дает еще один аргумент в пользу необходимости изменения капиталистических производственных отношений.

Сотню лет назад можно было, в общем и целом, рассчитывать на то, что в развитии производства все само собой образуется. В настоящее время очевидно, что организация производства в масштабе государства требует обработки таких колоссальных потоков информации, что вручную это просто немыслимо. Усложнение техники, возрастание роли управляющей деятельности на отдельных производственных узлах, на целых предприятиях, группах предприятий, в экономических районах и государствах в целом - один из важнейших источников возникновения кибернетики.

Отметим еще одно обстоятельство, связанное с возникновением и развитием кибернетики. Целый ряд исследований, проведенных на базе теории информации, позволил установить, что уже в настоящее время рост числа научных открытий, публикаций и т. д. приводит к парадоксальной ситуации. Поток информации, создаваемый наукой, захлестывает саму науку, ученые уже не в состоянии следить за всей той продукцией, которая выходит и публикуется. Например, в области химии легче и экономичнее произвести заново исследование технологии производства какого-нибудь химического продукта, чем искать в литературе описание этой технологии. На первый взгляд кажется, что это критическое противоречие. Есть ли смысл развивать науку дальше? Ведь такое развитие наталкивается на самое серьезное из всех возможных препятствий - на препятствие, порожденное самим ростом науки.

Положение было бы действительно критическим, если бы не чрезвычайно важное обстоятельство, связанное с развитием кибернетики. Само развитие науки породило те средства, с помощью которых указанное противоречие может быть успешно разрешено и преодолено, - это создание логико-информационных машин, способных осуществлять автоматический поиск научной информации, обрабатывать её, приводить в легко обозримую систему и по желанию ученого выдавать нужную ему сведения.

Попробуем разобраться в сущности понятия кибернетики. В литературе имеется целый ряд различных определений этого предмета. Наиболее распространены из них следующие:

1. Кибернетика есть наука, изучающая математическими методами управляющие системы и процессы управления.

2. Кибернетика - наука, изучающая способы создания, раскрытия строения и тождественного преобразования алгоритмов, описывающих процессы управления, протекающие в действительности.

3. Кибернетика - это наука о процессах передачи, переработки и хранения информации.

Однако ни одно из этих определений не дает полной характеристики предмету кибернетики как цельной научной дисциплине. Разные определения с их неизбежной односторонностью отражают лишь отдельные её стороны, свойства. Вникнуть же в суть можно только при всестороннем комплексном подходе, другими словами при системном подходе.

Специфическая задача кибернетики - исследование информационных процессов, где бы они протекали. При этом отвлекаются от конкретных особенностей тех систем, в которых протекают информационные процессы. Это могут быть электронно-вычислительная машина, живой организм, технологический процесс, деятельность общественной организации. Кибернетика учитывает общее во всех этих предметных областях: процессы передачи и переработки информации, использование информации для нужд управления. Только там, где имеют место эти процессы, можно говорить о сфере действия кибернетики. И опять же ни одну из этих областей кибернетика полностью не охватывает, хотя везде ее применение плодотворно.

Кибернетика отнюдь не покушается на компетенцию философии, хотя и занимается многими вопросами, которые до сравнительно недавнего времени представляли собой предмет изучения исключительно философии. Таков, прежде всего, процесс переработки информации мозгом. В эту область вторгся теперь точный научный метод, что отнюдь не означает подмены философии кибернетикой. Такие специфически философские проблемы, как, например, отношения познаваемого объекта и познающего субъекта, идеального и материального, остаются в полной мере предметом гносеологического исследования. Для решения этих проблем кибернетика дает новый материал, научно обоснованный. В то же время она не снимает исследуемых проблем, таких как философские. Кибернетика, как и любая другая наука, относится к философии, в основном как к методологическому и гносеологическому аспекту исследования.

1. Постановка проблемы

Воспроизведение функций мышления кибернетическими устройствами - центральная философская проблема кибернетики. С методологической точки зрения эта проблема исключительно актуальна и в её разрешении исключительно велика роль философии.

Огромная роль философии в том и заключается, что она помогает в разрешении вопросов, для которых еще не накоплен достаточный опытно-научный материал. Здесь необходимо взвесить методологические «за» и «против» определенного решения, осуществить общефилософский анализ, потому что другого доопытного анализа, имеющего достаточную ценность для ученого на сегодня, накопленное тысячелетиями человеческое знание еще не может дать. Именно так обстоит дело с воспроизведением функций мышления кибернетическими устройствами. Если бы мы уже сейчас имели устройства, которые воспроизводят в достаточно полном объеме функции мышления, или, наоборот, строго научно доказали, что такие устройства невозможны, тогда философской проблемы не было бы вообще. Но именно потому, что этот вопрос еще не решен до конца, и пока нельзя сказать со стопроцентной уверенностью, как он будет решен в дальнейшем, становится особенно актуальным обсуждение в методологическом, философском плане перспектив его решения.

Возможность воспроизведения функций мышления кибернетическими устройствами имеет, прежде всего, философский интерес и связана с вопросом о том, что такое мышление, какое место занимает оно в общем ряду явлений материального мира.

Признание возможности воспроизведения функций мышления кибернетическими устройствами окончательно лишает идеализм его позиций в области истолкования сознания, окончательно ликвидирует так называемую субстанциональность сознания, на которую всегда опиралась идеалистическая философия, провозглашая, что сознание - это не свойство высокоорганизованной материи, а особое самостоятельное нечто (со своими врожденными априорными формами). Понятно, что если человек сможет искусственно построить материальную систему, которая воспроизведет функции мышления, то тем самым материалистическая философия получает высшее доказательство своей правоты.

Физиология, психология и другие науки внесли большой вклад в изучение мышления, но они имели с ним дело как с чем-то готовым, от природы имеющем место. Непосредственно критерий искусственного воспроизведения отсутствовал. Кибернетика определяет, по крайней мере, потенциально такой критерий.

Очевидно, что если воспроизведение функций мышления кибернетическими устройствами невозможно, то тогда следует, что всякие работы, предпринимаемые в этом направлении, являются пустой тратой времени, аналогичной построить вечный двигатель. Если же мы без достаточных оснований решим, что такого рода работы бесперспективны, то это затормозит прогресс науки. Поэтому так важно оценить перспективы того или иного решения проблемы.

Нет ничего более вредного в науке, чем попытка заранее, априорно поставить какие-то границы её развитию. Даже если такие границы имеются, то они могут быть обнаружены лишь на путях исследований, которые первоначально основываются на гипотезе об отсутствии этих границ. Попытка заранее установить, что может и что не может делать машина, догматична по своему существу. Только в ходе исследований, исходящих из принципиальной возможности воспроизведения функций мышления кибернетическими устройствами, могут быть обнаружены (если они есть) те действительные черты мышления, которые не подлежат воспроизведения в искусственных автоматах. При этом очевидно, что открытие невоспроизводимых черт может быть получено не из общефилософских соображений, а лишь в результате конкретных исследований. В философском плане мышление есть обобщенное отражение действительности. Но мы не знаем, что такое мышление, если надо указать те конкретные механизмы, которые его реализуют. Отсюда совсем не следует, что постановка обсуждаемой проблемы не имеет смысла. Ведь только в ходе ее решения и можно получить знания о конкретных свойствах мыслительного процесса.

Для того, чтобы доказать, что невозможно построение кибернетического устройства, способного осуществлять функции мышления, необходимо совершенно строгое определение того, что такое мышление, тогда как положительное решение этой проблемы, вообще говоря, не требует с такой жесткостью строгого определения мышления.

«...Один из моих сотрудников Маккалох, занимался созданием аппарата, который мог бы считывать буквы текста и произносить их. Основная трудность состояла в том, что этот аппарат должен был совершенно одинаково воспринимать любую букву вне зависимости от ее величины, той или иной особенности ее написания, ее положения в слове и т.д., т.е. он фактически должен был выполнять то же самое, что выполняет наш головной мозг. Маккалох начертил схему такого аппарата. На чертеж как-то взглянул физиолог доктор Бонин, который не знал, что это за чертеж, и заметил: «Это очень похоже на схематическое изображение четвертого слоя зрительной области коры головного мозга». Схема аппарата, который должен фиксировать знаки, оказалась очень напоминающей связи между нейронами в коре больших полушарий.» [8].

2. Анализ «конкретных» аргументов. Теорема Маккалоха-Питтса

кибернетика социальный мышление кибернетический

Рассмотрим аргументы, приводимые обычно против возможности осуществления кибернетическими устройствами функций мышления. Их можно условно разделить на две большие группы: одни могут быть названы «конкретно-научными», другие философскими. Под конкретно-научными аргументами следует иметь в виду указание на какие-то черты мышления, которые считаются недоступными для воспроизведения на кибернетических машинах. По поводу этих аргументов можно сказать следующее: имевшиеся до сих пор попытки указать какие-то конкретные черты мышления, не допускающие воспроизведения в кибернетических устройствах, довольно быстро получали конкретное же опровержение, т.е. либо создавались действующие устройства, либо теоретическим путем доказывалось, что такое устройства возможны. Для иллюстрации возможностей современных кибернетических машин рассмотрим пример.

Построены машины - персептроны, которые распознают зрительные образы, обучаются отличать цифры или буквы друг от друга. Первый персептрон был построен в 1957 году американским нейрофизиологом Ф.Розенблаттом. Теперь стоит задача - научить машину различать мужские и женские портреты. Признаков, которые отличают эти портреты, очень много, и никто не может всех их перечислить. И, тем не менее, человек легко осуществляет это различие. Машина действует в данном случае аналогично человеку. Ей показывают портреты и сообщают, что такие-то портреты мужские, а такие-то женские. Машина в дальнейшем сама производит известные обобщения и дает классификацию портретов, причем по мере осуществления подобных классификаций машина научается все точнее и точнее осуществлять это различие. И, если на первых порах она ошибается часто, то чем дальше, тем меньше становится ошибок.

Существует чрезвычайно важная теорема (теорема Маккалоха-Питтса), делающая рассмотрение каждого отдельного конкретно-научного аргумента излишним. Заметим, что доктор Уоррен Маккалох является сотрудником Медицинского университета Иллинойса, доктор Уолтер Питтс, сотрудник Массачусетского технологического института, математик. Оба ученых совместно с Н.Винером стояли у истоков новой науки - кибернетики.

Теорема гласит: любая функция естественной нервной системы, которая может быть логически описана с помощью конечного числа слов, может быть реализована с помощью формальной нервной сети. Формальная нервная сеть во многом эквивалентна конечным автоматам, поэтому можно сказать так: любой способ поведения естественной нервной системы, который может быть логически описан, может быть воспроизведен с помощью конечного автомата.

Эта теорема фактически кладет конец всяким попыткам придумать какие-то черты нашего мышления, якобы принципиально недоступных воспроизведению.

Можно спросить: а где гарантия, что любой способ поведения центральной нервной системы, любой образ действий головного мозга может быть логически описан с помощью конечного числа слов? В настоящее время это недоступно человеку. Но есть ли в работе мозга нечто такое, что принципиально не может быть описано? Если да, то ведь это означает признание непознаваемости каких-то сторон работы мозга, и тогда действительно этих сторон мы никогда не воспроизведем ни на каких кибернетических устройствах.

В принципе, машина может сделать все, что мы ей предпишем. Но она не способна работать вне данных ей предписаний. А человек работает вне предписаний, он обладает творческой самостоятельностью.

Конечно, верно, что машина работает в рамках программы, хотя нельзя понимать эту программу как совокупность жестких предписаний, регламентирующих каждый шаг машины. Точно так же верно, что человек работает творчески, во всяком случае, в ряде своих действий, хотя есть и в его деятельности строго регламентированная сторона. Но неверно, если мы скажем, что ни в каком смысле слова творческая работа человека не программируется. Правда, программирование здесь своеобразно. Здесь нет конструктора, который вкладывает в человека программу. Человек - результат естественного развития. Его «конструктором» является вся биологическая среда вида HOMO SAPIENS и особенно вся общественная история развития, вся та система общественных отношений, воспитания, образования в рамках которой живет человек. Человек тоже решает проблемы, руководствуясь какими-то общими принципами, а не вне принципов, не вне «предписаний». Разница в том, что у человека они более гибки, нежели у современных машин. Различие между человеком и машиной, следовательно, не в том, что машина действует в рамках предписаний, понимаемых как строгая регламентация любого шага машины, а человек действует вне всяких рамок. Такая точка зрения неверна и по отношению к машине и по отношению к человеку.

Наряду с детерминированными машинами, которые действительно функционируют по строго заданным предписаниям, существуют вероятностные, самоорганизующиеся, самообучающиеся машины, в которых программируются лишь некоторые общие принципы и критерии отбора. А машина, в зависимости от окружающих условий, способна вырабатывать частные варианты поведения, которые никак не предусматривались ее конструктором.

Таким образом, рассмотрение конкретных аргументов против возможности воспроизведения кибернетическими устройствами функций мышления приводит нас к выводу об их несостоятельности. Но это не означает, что проблема решена. Имеются еще и философские аргументы, исходящие из следующей предпосылки. Теорема Маккалоха-Питтса справедлива, любой способ поведения естественной нервной системы, который может быть логически описан, может быть воспроизведен конечным автоматом, и, тем не менее то, что выполняет кибернетическая машина, все равно нельзя называть мышлением. Это лишь физическая модель мышления, которая не имеет с ним, кроме внешнего сходства, ничего общего. Это специфическая философская проблема, которую необходимо рассмотреть в рамках целого вопроса.

3. Анализ философских аргументов

Обсуждение философских аспектов проблемы воспроизведения функций мышления кибернетическими устройствами можно провести в форме анализа тех аргументов (свойств мышления), которые выдвигаются против признания такой возможности.

3.1 Первый аргумент: мышление - свойство живого

На первый взгляд этот аргумент с самого начала все ставит на свои места. Воспроизведение функций мышления кибернетическими устройствами невозможно, поскольку машина не живое существо. Жизнь же согласно определению Энгельса, - это способ существования белковых тел, и раз нет белковых тел и присущего им обмена веществ, то нет жизни, а значит, и мышления. Все очень просто. Однако, чтобы разобраться в вопросе, надо выяснить, что такое жизнь. Различие между живым и неживым еще далеко не установлено абсолютно полно и точно. Здесь, как и в любой другой области знания, наши представления возникают на основе фактического и теоретического материала и по мере изменения последнего могут меняться.

Наука XIX века сформулировала субстратное представление жизни, т.е. указала те материальные тела, которые являются носителями жизненных функций, - белковые образования. Что и отражено в определении Энгельса [1]. Определение представляет собой мастерское обобщение того фактического материала, которым располагала наука во второй половине XIX столетия. Однако в XXI веке возникло сомнение, насколько вообще удачно субстратное определение и не следует ли заменить его определением функциональным, т.е. таким, которое не фиксировало бы жестко определенных носителей жизни, а характеризовало ее через перечисление основных функций, через описание специфического образа поведения живых существ.

К тому же в век, когда человечество вышло в космос, когда полеты на другие планеты и даже выход за пределы солнечной системы не лежат во тьме грядущего, настаивать на том, что жизнь может существовать только в той единственной форме, в какой мы с ней встречаемся на Земле, было бы чересчур ограниченным и самонадеянным. Биологи выдвигают (правда, в порядке сугубого предположения) тезис о том, что вместо углерода, как основного химического элемента, входящего в состав белков, можно предположить кремниевую основу жизни. Конечно, это пока чистая гипотеза, но с точки зрения теоретической биологии она не является абсурдной. И уже одного этого обстоятельства достаточно, чтобы можно было сказать, что характеристика жизни как способа существования белковых тел относится лишь к одной из конкретных ее форм, той именно, которая исторически возникла и сформировалась в земных условиях и совсем не исключает возможности иных форм жизни.

Развитие кибернетики как раз и позволяет поставить вопрос о более общем, функциональном определении жизни. С этой точки зрения уже не работает аргументация такого рода: машина - не живое, человек - живое и поэтому машина не может выполнять основные функции мышления. Конечно, не надо приведенные рассуждения воспринимать таким образом, будто уже доказано, что искусственно построенное кибернетическое устройство способно мыслить; таких доказательств пока нет. Мало того, ход развития науки может показать, что только белковые тела способны к выполнению всех тех разнообразных функций, которые присущи живым телам. Такая возможность не исключена, но этот вывод нельзя получить из общефилософских соображений.

Неисчерпаемый в своем многообразии мир вряд ли имел всего лишь одну возможность достичь ступени самопознания, той высокой степени организации, которая характеризует человеческая мозг. Поэтому с точки зрения диалектического тезиса о неисчерпаемости материи представляется более вероятным вывод о том, что возможны и иные носители того комплекса функций, который в целом может быть охарактеризован как жизнь.

3.2 Второй аргумент: сходство результатов не доказывает сходства внутренних процессов

«В этой связи вспоминается чудесная сказка А.Волкова, «Волшебник Изумрудного города». Один из ее персонажей, набитый соломой Страшила, удручен тем, что у него нет мозгов. Между тем его поведение является совершенно разумным, более того, в компании своих друзей он справедливо приобретает репутацию наиболее мудрого существа. Но это не устраивает Страшилу. Как некоторые реальные, а не только сказочные персонажи, он, очевидно, считает, что сходство результатов его деятельности с результатами деятельности людей еще ни о чем не говорит. Вся суть в той штуке, которую люди называют мозгами. И он обращается к волшебнику Изумрудного города Гудвину с просьбой дать ему мозги. Естественно, что дать ему настоящие мозги Гудвин не может, но в отличие от Страшилы он отлично понимает, что в этом нет никакой нужды. Он помещает в голову Страшилы под видом мозгов смесь опилок с булавками, Страшила вполне удовлетворен.» [с.114])

Этот аргумент занимает одно из центральных мест в доказательстве невозможности осуществления функций мышления кибернетическими устройствами. Машина может выполнять все, что выполняет человек, машина может давать все те результаты, которые способен давать человек. Но что бы ни делала машина, это все равно не будет мышлением, а будет лишь чисто внешней копией результатов мыслительного процесса. Разбираемый аргумент можно сформулировать следующим образом: можно констатировать далеко идущее сходство результатов деятельности машины и мозга. Но сходство результатов еще не является основанием для вывода о сходстве внутренних процессов, приводящих к этим результатам.

Однако:

1. Эта аргументация доказывает не только то, что функции мышления не может выполнять кибернетическая машина, но и то, что их не может выполнять и человек. Мы убеждены, что мыслим, но о том, что этот процесс происходит у любого другого человека, все-таки заключаем на основании сходства результатов нашей деятельности и деятельности других людей. Тезис о том, что сходство результатов никогда не может служить основанием для заключения о сходстве внутренних процессов, фактически приводит к выводу, что другие люди не обладают мышлением, а мыслю только я один;

2. Эта аргументация приводит также к допущению о том таинственной, неуловимой «вещи в себе», ибо фактически превращает мышление в такой внутренний процесс, который не имеет внешних обнаружений. Последние оказываются несущественными для специфики процесса. Если при любом совпадении внешних обнаружений внутренние процессы могут быть различными, то сущность внутреннего процесса не обнаруживается в его результатах. Но тогда сам этот внутренний процесс превращается в метафизическую абстракцию, в неуловимую «вещь в себе», во внутреннее, лишенное всяких внешних проявлений.

Предположим, что создана искусственная кибернетическая система, дающая все те основные результаты, что и работа нашего мозга. В этом случае у нас не будет никаких оснований считать, что мы мыслим, а эта система нет.

3.3 Третий аргумент: мышление - продукт развития общества

Мышление, безусловно, представляет результат общественного развития и вне общества, вне потребностей общественного человека не смогло бы зародиться и достигнуть нынешней ступени развития. Но раз так, то не бессмысленно ли говорить о возможности мышления у искусственно созданных кибернетических систем?

Конечно, сколь угодно сложное кибернетическое устройство не будет обнаруживать ничего похожего на мышление, если оно будет помещено в «бедную» среду. Но, при наличии достаточно «богатых» взаимодействий такого сложного кибернетического устройства с окружающей средой, оно будет осуществлять и функции мышления.

Машина отнюдь не становится социальным существом, но человек, познав и запрограммировав специальную обусловленность мышления, воспроизводит ее в машине. Если социальная природа мышления закономерна и познаваема, то она может быть в принципе искусственно воспроизведена, как и другие его стороны. Социальная обусловленность мышления не есть даже особая черта, противостоящая другим чертам мышления; она находит свое выражение (и в определенном смысле лежит в основе) во всех его проявлениях. Искусственное воспроизведение этих проявлений мышления вместе с тем будет и воспроизведением его социальной природы.

3.4 Четвертый аргумент: мышление идеально

Суть этого аргумента заключается в утверждении, что признание возможности воспроизведения функций мышления кибернетическими устройствами неизбежно ведет к отрицанию идеального характера мышления и означает его вульгарно-материалистическую трактовку.

В решении вопроса о природе идеального следует исходить из ленинских положений об относительности различия материального и идеального за пределами основного вопроса философии и о том, что всей материи присуще свойство отражения, родственное ощущению.

Возьмем множество состояний мозга в ходе его функционирования. Мозг отражает внешний мир. Это значит, что между множеством состояний элементов мозга (нейронов) и множеством состояний некоторых внешних процессов имеется изоморфное соответствие, т.е. мозг имеет информацию об этих внешних процессах. Эта информация и заключена и не заключена в мозгу. Сколько бы ни исследовали мозг как таковой, мы ее не обнаружим. Мы найдем электрические, химические и другие характеристики нейронов, но не обнаружим заключенной в них информации. Чтобы сделать это, надо рассмотреть отношения между мозгом и внешним миром, в которых и заключена информация. Информация, с которой имеет дело мозг, и является тем, что мы называем идеальной стороной в его работе. Идеальное не существует таким образом, в виде особого предмета, особой субстанции. Оно существует как сторона деятельности мозга, заключающейся в установлении закономерных соответствий между множеством состояний внешнего мира и множеством состояний самого мозга.

На известных ступенях исторического развития материи произошел качественный скачок, в результате которого информация, информация превратившись в достояние такой сложной кибернетической системы, как наш мозг, приобрела характер идеальной информации. Если мы признаем за искусственными кибернетическими системами возможность достижения степени организации, сравнимой со сложностью нашего мозга, то должны будем признать и у процессов, протекающих в этих системах, наличие черт, аналогичных тем, которые мы у себя называем идеальными.

Заключение

В обсуждении рассматриваемой проблемы целесообразно выделить три уровня ее решения: уровень принципиальной возможности, уровень технической реализуемости и уровень практической целесообразности.

Не все, что принципиально возможно, непременно оказывается технически реализуемым, хотя бы в силу ограниченности наших возможностей в пространстве и времени. Но даже если окажется, что существует техническая возможность реализации такого рода устройств, то еще встанет вопрос о целесообразности для человечества такой реализации. Создать исключительно дорогим и сложным путем более или менее адекватную копию человеческого мозга, способную выполнять такие хорошо. И вместе с тем также плохо то, что человеческий мозг, - это то, что может представить известный научный интерес, но вряд ли представит интерес практический. По всей видимости, человечество пойдет по пути построения таких устройств, которые, не обладая всем богатством возможностей человеческого мозга, будут зато в определенных, ограниченных проявлениях гигантски их превосходить и тем самым выступать надежными и верными помощниками мозга. Но для работы в этом направлении нужны определенные методологические предпосылки. Такой предпосылкой, открывающей простор для исследовательской работы, и является признание принципиальной возможности воспроизведения основных функций мышления кибернетическими устройствами.

Список использованных источников

1. Аптер, М Кибернетика и развитие / М Аптер. Москва: Мир, 1970. 214 с.

2. Аркадьев, А.Г. Обучение машины распознаванию образов / А.Г. Аркадьев, Э.М. Браверман. Москва: Наука, 1964. 318 с.

3. Бирюков, Б.В. Кибернетика в гуманитарных науках / Б.В. Бирюков, Е.С. Геллер. Москва: Наука, 1973. 318 с.

4. Винер, Н Кибернетика, или управление и связь в животном и машине / Н Винер. Москва: Советское радио, 1968. 216 с.

5. Винер, Н Мое отношение к кибернетике. Ее прошлое и будущее / Н Винер. Москва: Советское радио, 1969. 24 с.

6. Завьялова, М.П. Социогуманитарное знание и социальные технологии / М.П. Завьялова. Томск: Томский государственный университет, 2016. 50 с.

7. Зимовец, Л.Г. Актуальные проблемы философии: учебное пособие / Л.Г. Зимовец. Москва: Флинт, 2021. 158 с.

8. Ленин, В.И. Материализм и эмпириокритицизм / В.И. Ленин. Москва: Политиздат, 1986. 478 с.

9. Маккалох, У Логическое исчисление идей, относящихся к нервной активности / Маккалох, У Питтс, У. Москва: Иностранная литература, 1956. 15 с.

10. Маркс, К Сочинения. Том 3 / К Маркс, Ф Энгельс. Москва: Политиздат, 1955. 629 с.

11. Мезенцев, С.Д. Философские проблемы техносферы: Учебно-методическое пособие / С.Д. Мезенцев, М.А. Хасиева. Москва: МИСИ-МГСУ, 2020. 32 с.

12. Морозов, К.Е. Математические модели в кибернетике / К.Е. Морозов. Москва: Знания, 1968. 48 с.

13. Осипов, Г.С. Методы искусственного интеллекта / Г.С. Осипов. Москва: Физматлит, 2011. 296 с.

14. Раппопорт, Г.Н. Биологический и искусственный разум.Ч.2. / Г.Н. Раппопорт, А.Г. Герц. Москва: Либроком, 2010. 296 с.

15. Теплов, Л Очерки о кибернетике / Л Теплов. Москва: Московский рабочий, 1963. 416 с.

16. Тимофеев, А.В. Сущность и проблемы искусственного интеллекта в контексте современных научных и философских представлений / А.В. Тимофеев. Москва: Вестник МГУ, 2020. 132 с.

17. Титоренко, И.Н. Философия техники / И.Н. Титоренко, Е.В. Папченко. Таганрог: Южный федеральный университет, 2022. 82 с.

18. Энгельс, Ф Анти-Дюринги / Ф Энгельс. Москва: Политиздат, 1983. 482 с.

19. Энгельс, Ф Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии / Ф Энгельс. Москва: Политиздат, 1968. 71 с.

Размещено на Allbest.ru