Сократ как миф

Размещено на http://www.allbest.ru//

Сократ как миф

Введение в тему «Сократ и его время: начала «вечных истин»

В.С. Болтунов

Чтобы понять проблемы современной, антисократовской цивилизации, статья обращается к философу Сократу, напоминавшему о вечных истинах: о добродетели и зле, о жизни и смерти, о совести…

Ключевые слова: проблема биографиологии, миф, христианские ценности.

Каменотес, болтун и реформатор мира,

Князь колдовства, изобретатель каверз, спорщик,

Заносчивый насмешник и притворщик.

Характеристика Сократа, данная Тимоном

(Из Диогена Лаэртского)

Люди никогда не должны забывать, что между ними был когда-то мудрец, который назывался Сократом.

Д.С. Милль

Пресловутый идеологический подход в изучении мировой философской мысли преуменьшал роль Сократа. Недостаточно было авторитетных свидетельств Аристотеля, написавшего: «две вещи можно по справедливости приписывать Сократу - доказательства через наведение и общие определения: и то и другое касается начала знания» [1], или Цицерона - «Сократ спустил философию с неба на землю».

И в недавние ещё времена одним из биографов написано: «Если рассматривать историю древнегреческой философии не как последовательность кем-то канонизированных имен, а как закономерную эволюцию идей, то можно обойтись без Сократа» [2, с. 78]. Замечательна здесь фраза «кем-то канонизированных имён», - как раз этим и отличалась советская история философии, бравшаяся по своим «святцам» канонизировать древних философов.

По преданию, приведённому Аристотелем (О философии, кн. I), на молодого Сократа произвела необычайное впечатление надпись на стене Дельфийского храма - «Познай самого себя». Философский интерес Сократа к проблематике человека и возможности самопознания определил будущий поворот от господствующей тогда натурфилософии к моральной философии, к проблемам этики. В этой связи Цицерон как раз и заметил, что Сократ спустил философию с неба на землю.

Но главное, Сократ ввёл саму персону-философа, придав ей исключительное значение в повседневной жизни государства. Скромно ведя свои беседы, он искренне считал, что никак не причастен к политической деятельности - к той призваны лишь aristos, лучшие, максимально познавшие себя. Сократ лишь помогал всем желающим познать себя, попутно сам совершенствуясь в этом. По его мнению, процесс познания не может быть не то чтобы законченным, но и близким к какой-то степени достаточности, т.к. всегда можно сказать - «я знаю, что ничего не знаю». Но в этом как раз состоит роль философа - стража истины, которую впоследствии отметил Платон в своём «Государстве».

Политическую деятельность Сократа можно было бы видеть в том, что беседы свои философ вёл в интересах определённых социальных субъектов (группы лиц или отдельной личности) и что за это взималась плата, т.е. имелся какой-либо материальный расчёт. Ни того, ни другого фактора, который мог бы служить обвинением, философу предъявить не могли. Когда на суде всё же прозвучало, что Сократ якобы совращает молодёжь, то данное обвинение не было подтверждено свидетельствами, связывающими конкретные проступки слушателей с влиянием его философии.

Начиная диалог, Сократ не ставил априори цель поучения своего визави или, более того - обличения его пороков. Собеседник был ценен ему прежде всего как объект, помогающий самораскрытию, углублению познания самого себя. Задавая каверзные вопросы, Сократ менее всего упражнялся в риторике, но часто сам вставал на путь первопроходца в поисках ответа на них. И только если чувствовал самоуверенность в собеседнике, заявку на познание истины, он при опровержении его доводов обнажал свой сарказм, обидный или даже звучащий издевательски для такого сноба. Политика такого диалога обнаруживалась в том, что «обиженными» были граждане Афин, занимающие высокое положение в полисе или ставшие государственными деятелями после. Они затаивали личную обиду на философа-говоруна, чувствовали в его речах угрозу своему положению вследствие той самой скрытой роли «стража истины», напоминающего, что «добродетель - это знание», что «править должны знающие», что «справедливое и законное - одно и то же».

Конечно, за этими напоминаниями угадывались полисные проблемы, поступки конкретных людей, творящих беззаконие, несправедливости, проявляющих некомпетентность, карьеризм, сутяжничество, интриги, алчность, страсть к наживе и т.д. Сократ заслужил право быть «стражем истины»: вся жизнь его была посвящена афинскому полису. История Афин времён Сократа, кроме последнего периода его жизни, есть история «триумфального шествия» афинской демократии. За пять лет до казни Сократа к власти пришла олигархия («тирания тридцати»). Сторонник духовного аристократизма, Сократ не принимал ни того, ни другого: по разным и порой схожим причинам эти институты власти не соответствовали его понятию aristos (по-гречески лучший). Но как примерный гражданин он исполнил долг перед полисом в защите его внешних интересов, - уже на пятом десятке лет участвовал в Пелопонесской войне Афин со Спартанским союзом государств.

В военных кампаниях первого периода этой войны, закончившихся для Афин поражением, Сократ проявил мужество и стойкость, достойные остаться в истории. Он вынес с поля боя при отступлении афинян раненого Алкивиада, ставшего потом известным политиком. Рассказы Алкивиада об этом были зафиксированы Платоном в диалоге «Пир». «Обычно философы в размышлениях и умствованиях сильнее, чем во владении щитом и мечом на поле боя» [3, с. 84], - замечает В.С. Нерсесянц в биографии Сократа. Сократ не был «обычным», - своей короткой, но достойной военной биографией он заслуживал право критически смотреть на внутренние дела афинского полиса. Через свои беседы он формировал общественное мнение, которое, как считал, должно постоянно корректировать полисную власть, быть для неё обратной связью. Эта корректировка не должна быть, по его мнению, благодушной, с изъявлением своей лояльности, - наоборот, должна быть колкой, беспокоящей всякое почивание власти на лаврах.

Уже на суде своё призвание Сократ выразил так: «Ведь если вы меня казните, - говорил он своим судьям, - вам нелегко будет найти еще такого человека, который попросту - хоть и смешно сказать - приставлен богом к нашему городу, как к коню, большому и благородному, но обленившемуся от тучности и нуждающемуся в том, чтобы его подгонял какой-нибудь овод. Вот, по-моему, бог и послал меня в этот город, чтобы я, целый день носясь повсюду, каждого из вас будил, уговаривал, упрекал непрестанно. Другого такого вам нелегко будет найти, афиняне, а меня вы можете сохранить, если мне поверите. Но очень может статься, что вы, рассердившись, как люди, внезапно разбуженные от сна, прихлопнете меня... Тогда вы всю остальную вашу жизнь проведете в спячке, если только бог, заботясь о вас, не пошлет вам еще кого-нибудь» (Платон. Апология Сократа, 30е-31а).

Это суждение не могло звучать истиной для людей у власти, не преуспевших в диалектическом мышлении. Оно не могло быть проверено во времена философа практикой, но заключало в себе важнейший принцип, который на протяжении вот уже двух тысяч лет кладётся в основу взаимоотношений общества и власти.

В следовании данному принципу должны быть заинтересованы власти не только в демократическом полисе-государстве, как это может показаться, но и при монархии и любой автократии. Шут при короле, юродивый перед царём, святой старец в дальнем скиту, к слову которого стремится самодержец, наконец, оппозиция даже в лице одного человека - исполняющего, как философ Сократ, символическую роль овода, - все они заострённо, пусть даже иносказательно, выражают суждения, направляющие к истине.

Ряд суждений - их не больше десятка, так как большинство из них коррелируется с заповедями христианскими - составляет те истины, что называются вечными. Они имеют своих первых выразителей (таких, как Сократ), но вечны потому, что не достигают полного, или, точнее, адекватного воплощения. Вот и принцип-истина контроля обществом власти до сих пор больше декларируется, чем выполняется на практике политиками всех мастей. А в Афинах V века до н.э. эта истина не могла быть вполне осмыслена, - так далеко гений Сократа обошёл общественно-политическую мысль своего времени. Как ни странно, обвинить в этом случае философа в непочтении к богам было легче, чем понять его или как юродивого оставить в покое. Это лишь один пример принципиального следования философа своим убеждениям. Своим поведением и речами на суде, стойким принятием смертного приговора он утвердил их правоту.

Сами философские идеи Сократа заявлены им через установление в беседах т.н. «общих определений», это были ещё не идеи в том виде, в каком присутствуют они в учении Платона, самого знаменитого ученика Сократа. И уже Аристотелем было отмечено, что учение Платона было подготовлено сократовским установлением «существа вещей» [4] через философское мышление, результатом которого и было определение этих сущностей.

Рассуждения и умозаключения Сократа составляют начала тех т.н. «вечных истин», которые признаны всеми мыслителями, обращающимися к истории философии. И в свете нового «дыхания» классической философии начала XXI в. есть возможность связать в единую цепочку развитие взглядов на эти истины, начала которым положено во времена Сократа. Такому подходу способствует удаление со сцены мыслительной деятельности политической конъюнктуры, оскоплявшей Мысль, сжимавшей её до «идеологически неприемлемого идеализма Сократа».

Философ Л.И. Шестов заметил, что «греки, несмотря на все свое свободолюбие, не могли постичь последней и высшей идеи, принесенной с собой Сократом, о свободе человеческой души». Эту «последнюю вечную истину он искал не вне себя, - не в преданиях и заветах предков, не в решениях оракула, не в обычаях, а в первоисточниках, в скрытых тайниках своей человеческой души. Это больше всего поражало, раздражало и отталкивало его современников, это и было причиной его разрыва с обществом, это его и привело к тюрьме и казни» [5, с. 113].

Суд присяжных Афинского демократического полиса (гелиэя) в составе 501 судьи тайным голосованием решил вопрос о виновности подсудимого. За признание Сократа виновным было подано 280 голосов, против - 221 голос. Но «Сократ в своей обычной иронической манере призвал судей воздать ему должное как заслуженному, но бедному человеку, который, оставив собственные дела, заботился о добродетели сограждан и благе государства. Такая последовательность Сократа, не признавшего свою вину, не позволила даже в такой критический момент пойти на компромисс с судом… Суждения Сократа о мере наказания вызвали еще большее недовольство судей. Перевесом уже в 80 голосов ему был вынесен смертный приговор» [3, с. 130].

Наш свободолюбивый поэт Пушкин после бунтарского периода молодости пришёл к приоритету свободы именно человеческой души, на которой, по его мнению, «основаны счастие и величие человеческое», и в связи с этим находил, что поэзия «по своему высшему, свободному свойству не должна… унижаться до того, чтоб силою слова потрясать вечные истины» [6, с. 244], - намекая на потрясение истин, которое предприняли в его время декабристы, потрясения в обществе и в словесности.

Главные сведения о Сократе дошли от его учеников - Ксенофонта («Воспоминания»), Платона («Апология Сократа») и от Аристотеля, который был учеником Платона. Кроме того, Платон выводил Сократа в своих сочинениях, изложенных в форме диалогов, т.е. беседы нескольких лиц. «Апология» описывает судебный процесс над Сократом и, главным образом, его речь в свою защиту. В «Федоне» рассказывается о том, как провел свои последние часы Сократ, как умер и что говорил он своим ученикам и друзьям перед смертью.

Но Сократ Ксенофонта не очень похож на Сократа Платона. Л.И. Шестов объясняет это тем, что Ксенофонт не был самостоятельным философом, и «есть все основания думать, что он мог слишком элементарно и плоско понимать своего учителя. И это предположение тем более заслуживает внимания, что если принять, что Сократ действительно был только таким, каким его изображает Ксенофонт, то его всемирно-историческое значение было бы совершенно необъяснимо… Вернее, однако, что Ксенофонт сам упростил философию своего учителя соответственно нуждам и запросам своей собственной души, еще не дерзавшей восходить вслед за учителем на последние вершины мудрости» [5, с. 106-107, 120].

А.Ф. Лосев по поводу Платона (а Платон был младшим современником Сократа и прожил ещё пятьдесят лет после него, да и оставил после себя сочинения) заметил: «Чем личность замечательнее, тем более обрастает она в последующих поколениях разного рода мифами и сказками и тем труднее добраться до исторической правды» [7, с. 5].

Предположение о мифологизированном Сократе возникало много раз, с тех пор, как состоялось «открытие» Сократа философами Нового времени по изучении и сопоставлении информации о нём, дошедшей из письменных источников, оставленных его современниками и учениками. При этом и появлялось недоверие к свидетельствам о жизни Сократа, так как в них находили противоречия, а больше - политические и философские пристрастия их авторов. Так, Бертран Рассел выразил сомнение в подлинности платоновской Апологии Сократа, передавшей речь Сократа на судебном процессе. «Его Сократ, - писал он об этом, - является последовательным и исключительно интересным характером, какого не смогло бы выдумать большинство людей; но я считаю, что Платон мог бы выдумать его. Сделал ли он это на самом деле - это, конечно, другой вопрос» [8, с. 103].

Другие «открыватели» и на Западе, и у нас предлагали вообще «устранить Сократа из истории греческой философии», как тот же И. Рожанский, разгадав, видно, «загадку Сократа», заявил, что «никакого учения Сократа… вообще не существовало» [2, с. 81].

Спор достиг такого принципиального значения, что современным интерпретаторам приходится привлекать доводы из юриспруденции - вспомнить о презумпции невиновности применительно к авторам свидетельств о Сократе двухтысячелетней давности. И один из биографов философа подводит итог: «Любой источник информации о Сократе следует признать достоверным, пока не будет доказано обратное теми, кто подвергает сомнению эту достоверность» [9, с. 15]. Но всё же остаётся устойчивое мнение, что все авторы воспоминаний так или иначе идеализировали Сократа и в их свидетельствах как литературных произведениях на полных правах присутствует поэтический вымысел, т.е. миф.

Слово «миф», как известно, имеет в широком обиходе два значения - это «предание» и «вымысел», и как будто третьего не дано. Но в культурологии мифу отводится очень важная роль - роль «законодательной модели мира» [10, с. 333]. Данная способность (или функция мифа) заложена на переходе двух названных значений мифа, она как раз обусловливает нагруженность исторического факта вымыслом - элементами, не имеющими подтверждений в предании. Процесс мифотворчества объективно закономерен и вызывается потребностью идеального закрепления в культуре значимого события в истории общества или в жизни исторической личности. Тогда и образуются вымыслы или умолчания о некоторых частностях, о компромиссах. Преданию важно транслировать в веках заветную Мысль, Мечту и Веру в совершенство мира и человеческой личности, основанные на мифологизации конкретного факта.

С этой точки зрения и различаются: «принцип истории как чистой, совершенной новости и принцип мифа как вечной универсалии, они оказываются полярно противоположны друг другу». Исследуя «поэтику мифа» [11], М.Н. Виролайнен вслед за Е.М. Мелетинским находит, что «ретроспективный взгляд на мифологическую реальность обнаруживает в ней некую особую точку, в которой тенденция мифа и тенденция истории могут пересечься между собой. В этой точке стоит тот, кого современная наука называет культурным героем» [10, с. 334]. Сократ соответствует и этому званию, так как привнёс в культуру человечества новое знание, «новость», которая осталась в веках.

Сократ-античный мудрец и Сократ-личность во многом мифическая существуют в истории поиска Истины. Перефразируя максиму Вольтера, можно и в этом случае сказать: если бы Сократа не было, его следовало бы выдумать. А если так, то человечество на полном основании доверилось Платону, могущему создать миф о Сократе.

Каждое время, обращаясь к Сократу, по-своему толкуя и споря о нем, по сути дела, занимается не прошлым, а своей современностью. И при всякой новой встрече, как заметил ещё К. Маркс, «Сократ оказывается не таинственным, а ясным и светлым, не пророком, а общительным человеком» [12, с. 57].

Предположение о мифологизации фигуры Сократа возникло от того, что философы от Гегеля до Б. Рассела, ознакомившись с чужих, вроде бы, слов с его учением, обнаруживали провал в мировоззренческом сознании, провал, который усугубился вследствие секуляризации этого сознания. Философы Нового времени как бы устыдились этого провала, отставания философской мысли в одном из главных её направлений - определении целеполагания человеческого существования и роли в нём разума.

И должным образом не было осмыслено, что свидетельства Ксенофонта или Платона о Сократе проистекают из того же, сократовского века древней истории, они не подлаживались под какую-либо конъюнктуру. То, что идеи из апологий Сократа в своей сущности принадлежат именно Сократу, не вызывает сомнений. Иначе авторам этих апологий не нужна была бы мифологизация, - они (особенно Платон) могли бы свободно приписать сократовские идеи себе.

Несомненно лишь одно, что и Платон, и Ксенофонт не редактировали какие-то зафиксированные высказывания Сократа (таковых просто не было), но обобщили и систематизировали свои, оставшиеся в памяти слова, впечатления от встреч и бесед с Учителем, привели их в порядок по своему разумению. И можно такое приведение в строгий порядок назвать мифологизацией, ибо от того не убудет ни у Сократа, ни у философии Греции V века до Р.Х. Такая «мифологизация» только помогла будущим мыслителям принять эстафету в следовании «вечным истинам», заявленным когда-то Сократом.

Когда апостол Павел пришел в Афины проповедовать Христа, он обратился к собравшимся так: «Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны; ибо проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «неведомому Богу». Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я и проповедую вам» (Деян., 17, 22-23). На основе этого В.С. Непомнящий сделал вывод: «религия «неведомого Бога», религия Христа, пришла в Европу прежде всего через Грецию, которая была отчасти подготовлена к этому напряженными исканиями и предчувствиями культуры (среди которых, к примеру, прикованный к скале Прометей - смутный прообраз Распятия), выдающимися мыслителями языческого мира: отцом идеализма Платоном, учеником великого Сократа - «христианина до Христа», как называли его в Средние века» [13, с. 25].

Таким к началу ХХI в. сложился «миф» о Сократе, «миф», смыкающий «вечные истины» с христианскими ценностями.

сократ миф идеологический

Библиографический список

Аристотель. Метафизика. 1078 Ь. 24-30. Под «наведением» имеется в виду индуктивный способ восхождения к общим определениям.

Рожанский, И.Д. Загадка Сократа / И.Д. Рожанский // Прометей. - 1972. - Т. 9.

Нерсесянц, В.С. Сократ / В.С. Нерсесянц. - М. : Наука, 1980.

Аристотель. Метафизика. XIII. 4. 1078b. 17-25.

Шестов, Л.И. Сократ // Шестов Л.И. Лекции по истории греческой философии. - М. : Русский путь ; Париж : YMCA-Пресс, 2001.

Пушкин, А.С. Полное собр. соч. : в 10 т. / А.С. Пушкин. - Т. VII. - М., 1965.

Лосев, А.Ф. Жизненный и творческий путь Платона // Платон. Сочинения. - М. : Мысль, 1999.

Рассел, Б. История западной философии / Б. Рассел. - М., 1959.

Кессиди, Ф.Х. Сократ / Ф.Х. Кессиди. - СПб. : Алетейя, 2001.

Виролайнен, М.Н. Культурный герой нового времени // Легенды и мифы о Пушкине. - СПб. : Академический Проект, 1999.

Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. - М., 1995.

Маркс, К. Сочинения. - Т. 40. / К. Маркс, Ф. Энгельс. - М., 1975. - С. 57.

Непомнящий, В.С. Русская картина мира / В.С. Непомнящий. - М., 1999. - С. 25.

Размещено на Allbest.ru