Отец Ибн Рушда

Размещено на http://www.allbest.ru/

Отец Ибн Рушда

Отец Ибн Рушда был главным судьей имуфтием Кордовы. Ибн Рушд обучался у крупнейших учёных своего века и был в дружеских отношениях со знаменитым суфийским мыслителем Ибн Араби и известными учёными Ибн Туфайлем и Ибн Зухром. При альмохадском султане Юсуфе (1163--1184) достиг высших почётных должностей и жил то в Марокко, то в Севилье или Кордове. При его наследнике Аль-Мансуре Ибн Рушд находился вначале в большой милости, но затем был обвинён завистниками в несоблюдении учения Корана и, попав в немилость, был смещён с должностей и жил в изгнании близ Кордовы. Через несколько лет, когда сам султан стал заниматься и интересоваться философией, Ибн Рушд был опять призван ко двору в Марокко и осыпан доказательствами благосклонности; но вскоре после этого он умер в 1198 году в Марокко.

Ибн Рушд Абу-ль-Валид Мухаммед ибн Ахмед ибн Мухаммед (латинизированное имя -- Аверроэс) (1126-1198) -- арабский философ-аристотепик, юрист, врач. В сочинениях «Рассуждение о разуме», «Вопросы мудрости», «Опровержение опровержения», «Согласие религии и философии» впервые предпринимает попытку уточнения границ знания и веры. Его вера в силу разума такова, что границы между ними почти исчезают. В других работах: «Большой комментарий к аристотелевским книгам «Физика», «Метафизика», «О душе»», «Комментарий к «Государству» Платона» -- Комментатор (так прозвали И. Р. в ученых кругах средневековой Европы) отделяет свою позицию от позиции автора оригинала; каждый фрагмент изложения текста он начинает словами: «такой-то сказал». Перед разъясняющим текстом следуют слова: «а я говорю». Тем самым И. Р. окончательно разрушил традицию анонимного творчества и ввел понятие авторства.

В сочинении «Опровержение опровержения» он утверждает, что истина заключена в аристотелевской философии: «Теория Аристотеля совпадает с высшей истиной... к этому добавить ничего нельзя». На основе аристотелевского понимания Бога как мышления о мышлении И. Р. утверждает, что первоматерия не сотворена Богом, она совечна Ему. Бог актуализирует ее потенциальные формы, обладающие внутренне присущей им логикой дальнейшего развития в сторону совершенства. Процессы взаимодействия и саморазвития форм стороннему наблюдателю предстают как причинно-следственные отношения в границах необходимости, закона.

«А если выводы Аристотеля противоречат сложившимся религиозным представлениям?» -- размышляет ученый в трактате «Согласие религии и философии». В духе Иоанна Скота Эриугены он считает, что Откровение, Коран предписывает размышлять, чтобы мыслью воспарить к сущности, истине, к Богу. Философствование есть важнейший долг человека. Чтобы философствовать, утверждает И. Р., надо знать греческую философию. Философ -- единственный человек, который выполняет свои религиозные обязанности в соответствии с предписаниями Корана: «Они (философы -- авт.) и есть те ученые, о которых сказано, что они наследники пророков». Но если божественная воля предписывает искать Бога с помощью философии, зачем тогда Откровение? И. Р. пишет: «Философия ставит своей целью определение того, в чем состоит счастье некоторого количества людей, способных обучиться мудрости, а божественные за- коноустановления имеют целью вообще обучение массы, широкой публики».

Так в философии появляются абсолютно новые социально-философские понятия интеллектуальной элиты («некоторые») и массы. Поскольку такой поворот мысли абсолютно противоречит духу ислама, утверждающего равенство всех перед Аллахом, мыслитель обращается к более строгим доказательствам своего любимого Аристотеля, у которого есть три класса аргументов: риторические, диалектические, «просто необходимые» (например, математика). В соответствии с ними И. Р. предлагает разделить людей на три класса: тех, кого можно убедить, воздействуя красноречием (простые люди); тех, кто имеет диалектический склад ума (люди, которые хотят верить, имея доказательства, почему надо верить в одно, а не в другое); немногие, которых может удовлетворить только строгий язык математики и философии. По результату, говорит И. Р., подходы этих групп совпадают. Толпа имеет веру, теологи приходят к ней с помощью умозрения, для философов истина, добытая доказательствами чистого разума, становится верой. Трений между философами и теологами быть не должно. И. Р. советует философам держать эту истину при себе и не будоражить толпу, лишенную понимания. Быть может, считает И. Р., следует запретить широкое распространение философских книг, ибо при «мгновенном» переходе из «тьмы» (незнания) к «свету» (истинам) можно ослепнуть окончательно. арабский философия рушд двойственность

Будучи убежденным в превосходстве философского знания, И. Р. задается вопросом: чем объяснить, что Коран, нефилософское сочинение, более эффективен, чем философские труды? Были пророки, говорит он, которые не задавали вопросов о душе, счастье, Боге. Они просто говорили об этом, потому что знали. Самые дикие варвары начинали их слушать, исповедовать их учение. Философ же может сказать истину, но никто не обратит на нее внимание. И. Р. объясняет это тем, что есть определенная мера правды, которую могут и хотят воспринять люди, к которой они уже «готовы». Но что означает «быть готовым»? Заняться философией и забыть о вере -- это ответ, немыслимый для того времени. Пытаясь сгладить сказанное, И. Р. соединяет знание, основанное на признании причинных от-ношений между вещами, с учением об универсальной «божественной причинности»: есть единичные вещи, но «нет реальности помимо Него», Бога.

Сверхчувственная сущность мира и противостоит миру, и пронизывает его. И. Р. утверждает: «Бог создает вещи, познавая их». Каков путь познания сущности? Мыслящее себя сознание является мышлением творческим, мышлением и волей в тождестве. Поскольку разум для человеческого рода вечен, имеет потенциальное деятельное начало и обладает способностью воображения, постольку мыслящее сознание способно постичь сущность. Познающий разум в определенных условиях совершает мистический «прыжок» от эмпирической реальности к сущности мира. В данном случае И. Р. отказывается следовать греческой традиции, но продолжает в теории мистическую практику суфизма, традиции которого он воспринял.

В Западной Европе сочинения мыслителя были переведены в первой половине XII в. и оказали значительное влияние на формирование концепции «двойственности истины» в учениях Сигера Брабантского, Боэция, Фомы Аквинского, на натурфилософию Р. Бэкона.

Размещено на Allbest.ru