Некоторые особенности миропонимания и мировоззрения кочевых народов древности (на примере кыргызского и гуннского народов)

Размещено на http://www.allbest.ru/

РЕФЕРАТ

НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ МИРОПОНИМАНИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЯ КОЧЕВЫХ НАРОДОВ ДРЕВНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ КЫРГЫЗСКОГО И ГУННСКОГО НАРОДОВ)

Статья посвящена анализу особенностей восприятия мира кочевыми народами древности. У кыргызского и гуннского народов выявляется некоторое сходство в понимании мира, что объясняется кочевым образом жизни и похожими культурно-специфическими понятиями.

Кочевые народы всегда имели свое особое, отличное от оседлых народов, восприятие мира. Для оседлых народов важны точность, пунктуальность, деньги, положение в обществе и т.п. У кочевых народов понятия времени и пространства не нуждаются в точности, так как последние привыкли к огромным пространствам и свободному графику существования; деньги для них особой ценности не имели: основным богатством являлся скот.

Для кочевников основными критериями суждения о ком-то являлись его корни: родители, деды, прадеды. Обозначение свободного человека непременно включало имя его отца и родоплеменной группы, поэтому так велика роль племени в жизни древнего кочевого человека. В «Манасе» повторяются названия следующих племен: аргын, кыпчак, кангай, тейит, угуз, нойгут, катаган, мангул, бурут, калмак и проч.

В трилогии Аммиана фон Бека «Гунны» встречаем следующие названия гуннских племен: сабир, хуннагур, акацир, биттогур, кутургур, утургур и проч. Каждый гунн, как и кыргыз, должен был знать свою родословную. Тем более, что у гуннов социальная иерархия также зависела от предков человека. Почти невозможным было продвинуться простолюдинам, которые не могли подняться выше сотника. Реже, при особо значимых заслугах, плебей мог получить дворянство - стать тарханом, но и в этом случае рассчитывать на значительную карьеру ему не приходилось.

У древних кыргызов знатное происхождение, как и богатство, считалось признаком счастья, благоволения небес. Неотделенность вещи от человека наглядно проявлялась в прямой зависимости между статусом человека и количеством вещей, его окружающих. Количество и качество вещей воспринималось как показатель положительных качеств человека. Эпические герои кыргызов всегда окружены изобилием вещей: у Манаса есть непробиваемый стрелами халат, ружье Аккельте, особое копье с золотым кольцом, меч, секира, замечательный конь и проч. Для древних людей герой не мог ходить оборванным и босым: если он герой, то почему не может достать себе достойное одеяние? Богатство, знатность, мудрость - почти разнозначные ценности, вещи героя служат прямым продолжением его «я». Хотя уже ив те времена появлялись сложные размышления людей о том, что богатство и знатное происхождении не может заменить праведности, добродетели.

«Если нет никчемных, то и бека нет...

Если нет черни, то и знати нет» («Манас», Акмолдоева, с.172).

О богаче Джакыпе говорится следующее:

«Скот у тебя есть, а народа нет.

Нет разумения управлять людьми,

Никому не сделал никакого добра,

Никого не порадовал ты.

Скупой ты, оказывается, человек!

Укрываясь за своим скотом,

Ты (видно), нечестивцем умрешь» (там же, с.172).

Гунны также считали знатных людей самыми достойными, отмеченными богом. Достойный человек должен иметь много хороших вещей, то есть должен быть богат. Бедность, болезни, несчастья также насылаются богом, поэтому бедным быть плохо. Это традиционное мышление людей древности. Таким оно было и у гуннов, хотя их общество было достаточно демократичным по своей сути: завоеванные народы часто принимались как младшие родственники; рабы имели право выкупиться; хозяева не имели права убивать кулов и малаев за исключением очень редких случаев. Как и у кыргызов, основным богатством гуннов был скот. Следует отметить, что гунны презирали римлян, которые продавались за «желтые кружочки», деньги еще не имели в их глазах большой ценности. Поэтому законности в империи гуннов было больше, чем в римской империи. Этим и объясняется то, что часть населения Римской империи предпочитала перебегать к гуннам (как когда- то перебегали к хуннам китайцы), у которых житье было привольнее, законы для всех одинаковые и достаточно справедливые для своего времени и своей эпохи.

Следует отметить, что каждое общество обслуживается той суммой символов, которая ему необходима. С развитием общества потребность в одних символах исчезала, другие переосмысливались и сохранялись в силу традиции. Естественно, мировоззрение на любом этапе эволюции не однородно: одни представления только оформляются, другие -

устоявшиеся - составляют ядро мировоззрения, и именно с их помощью каждое поколение интерпретирует картину мира (Ахиезер 1985, с.10). Третьи, уже явно не вписываясь в миропонимание, в силу традиционализма общественного сознания все еще продолжают существовать, осложняя мировоззрение в целом. Следует заметить, что этот пласт архаичных представлений и верований не просто устойчив и жизнеспособен. В тех случаях, когда нововведения оказываются несостоятельными, а общество находится в кризисной ситуации, наблюдается следующая тенденция: актуализация древнего, проверенного временем пласта мировоззрения. Вчерашние архаизмы и пережитки вновь становятся инструментом познания мира, мировоззрение в целом неизбежно регрессирует.

Пространство и время воспринималось как кыргызами, так и гуннами как нечто цельное, как процесс, который имеет начало, середину и конец. Время у них - понятие неоднородное. Различные временные отрезки обладают разной ценностью для человека. Вместе с тем, время конкретно: понятия об объективном, физическом времени не существует и время воспринимается как последовательность событий, деяний, приуроченных к конкретному месту. «Однажды возникший мир с заданными в эпоху первотворения координатами пространства и времени - это идеальная модель, с которой соотносится состояние мира в любой момент времени» (Акмолдоева, с.109).

Из «Манаса» видим, что в повседневной жизни длительность времени определялась через такие культурные явления, как приготовление пищи: аш (эт) бышым, своеобразное исчисление времени, в течении которого может свариться пища, а именно, мясо.

«Манас-богатырь, повелитель четырех тысяч нечестивцев,

Что пришли,

Кровь пролил, расправился с ними,

Быстрее, чем сварится мясо.

Все с Бакаем во главе...

С большим войском в шестьдесят тысяч человек

Бросились в атаку (на врага) скорее, чем сварится еда» (Манас, Акмолдоева, с.109).

Сравним с текстом трилогии «Гунны»:

«Мы будем отсутствовать не долее того времени, за которое варится мясо полугодовалого козленка» (т.1, с.173).

«.. .быстро, за такое время, что едва бы успело свариться мясо жирного барана-двухлетки» (там же, с.190).

«Не прошло и половины того времени, за которое варится мясо молодого козленка» (там же, с.384).

Время у гуннов исчислялось и по фазам луны, а также жизненными кругами, каждый из которых был равен 12 годам.

«Мы уже полные три луны находимся на службе., осталось еще девять ненародившихся лун» (т.2, с.114).

«И почему-то вспомнил хан Аттила уже те далекие годы, когда они виделись последний раз, а было это двенадцать лет назад, с тех пор прошел один жизненный круг.» (т.3, кн.1, с.149).

Таким образом, и гунны, и кыргызы определяли время обычными жизненными понятиями, составляющими их привычный уклад жизни.

Каждый поворот, виток «колеса времени» сопровождается ритмичным повторением: рождается и умирает год, месяц, день; рождается и умирает все живое: люди, животные, растения, насекомые. Особые точки временных циклов «опирались» на ритуальные действия, т.к. неизменность, повторяемость ритма была залогом благополучия общества и мира. Как считает Ю.А.Шрейдер, «в природном существовании ощущение вечности бесполезно - гораздо важнее чувствовать пульс времени» (Шрейдер 1979. с. 116).

Любое нарушение равномерного ритма требовало вмешательства человека для восстановления порядка. Деятельность людей всегда была направлена на обеспечение благоприятного ближайшего будущего. Различные магические ритуалы совершались не столько в связи с прошедшим временем, сколько в связи с ожидаемым будущим. Именно поэтому бездетность и у гуннов, и у кыргызов рассматривалась как ущербность: периодическое рождение детей, пополнение коллектива, т.е. участие в продолжении равномерного ритма жизни считалось основной функцией женщины. Акмолдоева считает, что идея круговращения времени, основанная на восприятии природных и космических циклов, является центральной в «культуре времени» древних кыргызов. Однако было бы неверным считать, что кыргызам было неизвестно чувство линейности времени, предполагающее восприятие времени как линейной протяженности. Своеобразное чувство истории у кыргызов существовало. Оно реализовывалось в родословной. Линия родства в кочевом обществе - наиболее надежный ориентир в прошлом, важный фактор эмоциональной стабильности архаичного социума. Об этом свидетельствуют данные «Манаса». Эпос в своей генеалогической легенде о родословной Манаса называет имена многих предков богатыря: Бойон-кан, Чаян-кан, Кара-кан, Жакып и проч. (есть столько вариантов родословной, сколько существует вариантов эпоса «Манас»).

У гуннов родословная человека также играла большую роль в обществе. Как мы уже говорили выше, только потомки пятерых шаньюев - Тумена, Моду, Лаошаня, Хуханве или Чиджи - имели право занимать престол кагана. Если у претендентов мать была не из подходящего племени, не чистой «белой кости», то претензии на верховный титул правителя гуннов считались необоснованными. Как и повсюду, о человеке судили в первую очередь по его родителям. Выбор невестки или же зятя у гуннов был достаточно сложным процессом: необходимо было

восстановить цепочку поколений, уходящую в глубь времен, чтобы подобрать достойную кандидатуру. У гуннов существовали поговорки: «Когда выбираешь келин, исходи из значительных достоинств ее матери и благородных деяний отца» (т. 2, с.132), «Хороший сын хочет превзойти славу своего отца» (т.2, с. 164). При встрече с незнакомым человеком гунны всегда расспрашивали его о родичах. народ древность кочевой родословный

На Востоке всегда считалось, и считается по сей день, что у достойных родителей рождаются достойные дети. Конечно, это не всегда соответствует истине, но такой точки зрения придерживаются многие народы. Следующие пословицы имеют соответствия почти во всех языках мира:

Яблоко от яблони недалеко падает.

Глядя на мать, бери дочь.

Посмотри на женихова отца, отдавая дочь.

Родители трудолюбивы, и дети неленивы.

От доброго корня добрая и поросль.

От лося - лосята, от свиньи - поросята.

Дочерьми красуются, сыновьями в почете живут.

Каков дуб, таков и клин; каков батька, таков и сын.

Но при этом существуют и противоположные по семантике пословицы: Бывает, что родители заботливы, а детки неработливы.

В одной суме - да разные денежки, в одной семье - да разные детушки.

Малые детки - малые бедки, а большие детки - большие и бедки. Мать с отцом десятерых детей прокормят, а десять детей одних родителей не могут прокормить.

Приведенные пословицы обладают свойствами клишированности, повторяясь у разных народов в тех или иных вариантах, но передавая один смысл. Они обобщают опыт народа, оформляя его в виде определенных

правил, поэтому значение паремий для культурологических исследований, для изучения языковой картины мира и ментальности того или иного народа трудно переоценить. Любой лингвистический анализ пословиц и поговорок дает нам выход к архетипам языкового сознания, к национальному мировоззрению и аксиологии, зафиксированным в языке. Из приведенного списка пословиц мы видим, что ребенок и родители связаны между собой неразрывно; их отношения, похожесть/непохожесть получают выход в определенной эмоционально-оценочной

характеристике. Основное предназначение пословиц подобного типа, по нашему мнению, научить детей уважать и любить своих родителей, заботиться о них в старости.

У кыргызов и казахов каждый должен знать имена семи своих предков. Это свидетельствует о том, что данный человек хорошего рода- племени, потомок достойных родителей. Выражения без роду и племени, не знает своего роду-племени имеют резко отрицательную семантику, указывают на негативное отношение говоряшего к объекту разговора.

Таким образом, понятия времени у кыргызов и гуннов связаны с повседневным ритмическим укладом жизни. Продолжение рода - обязанность каждого человека для того, чтобы не нарушать ритм жизни, чтобы продолжать цепочку существования человека и мира, созданного им и для него. Целый ряд поколений человека, уходящий далеко в прошлое, своим последним звеном имеет живущего ныне индивида. Человеческая личность - прямое продолжение своих предков, поэтому народная мудрость часто наделяет героя чертами его отцов и дедов. Время преломляется через самого человека. Осознаваемое в счете поколений, оно проявляется в устойчивой генеалогической традиции.

Время и пространство всегда связаны между собой. Если время выражалось у кыргызов и гуннов посредством таких культурных явлений, как приготовление пищи, появление новой луны, то пространство обычно связано с дорогой, с повседневными занятиями скотоводством, с кочевкой. Органичное единство пространства - времени в представлении кыргызов и их предков показывает и лексика, связанная с дорогой. Как отмечает Акмолдоева Ш., в кыргызском языке есть слова ушунда и ошондо, означающие соответственно «здесь» и «теперь», «там» и «тогда». По этому же типу строились и другие определения хронотипа, т.е. пространства - времени в их неразрывном единстве. Так, шашкелик означает расстояние, которое можно проехать на коне с восхода солнца до шашке - позднего утра.

Путь человека измерялся количеством прогонов коня, например, проехал путь в тай чабым - дистанция скачек, на которую пускают жеребят-годовичков; в ат чабым - дистанция скачек, на которую пускают взрослых лошадей. В эпосе «Манас» находим:

Стал бай Джакып всматриваться:

За войском что-то неясное виднелось на расстоянии шашкелик,

Джакып в нетерпении ждал.

Два великана сошлись, бок о бок поскакали они,

Промчались на расстоянии в ат-чабым. (Эпос «Манас». С.Орозбаков. с.217).

У гуннов расстояние измерялось конскими переходами, окриками пастухов и проч. Например:

«От стойбища материнских родичей и до реки Гипаниса было расстояние в треть конского перехода...» (т.3, кн.1, с.22).

«На два окрика пастуха с трех различных сторон ханского орду были расположены три сибирских кочевья.» (там же , с.180).

«Вообще-то ставка хана Атиллы оберегалась постоянными дозорами уже на далеком подходе в два конских перегона» (там же, с.269).

«На полет стрелы сзади посотенно выдвигались конные гуннские воинские тысячи » (т.3, кн.1, с.89).

Кочевой образ жизни гуннов и кыргызов предопределил их миропонимание. Они измеряли пространство и время, которые для них казались неразрывными, простыми жизненными понятиями, составляющими привычный образ жизни кочевников. Даже их религиозные верования были связаны с понятиями времени и пространства. К примеру, кыргызы и их предки считали, что тень умершего человека в течение сорока дней после смерти должна обойти все места, где он бывал при жизни, т.е. жизнь в ином качестве может быть повторена, нужно только вновь «обойти» освоенное при жизни пространство, «собирая себя». Так пространство и время оказываются «присущими» человеку, как и любая его социальная и культурная характеристика.

Использованная литература

1. Акмолдоева Ш.Б. Древнекыргызская модель мира. Бишкек: Илим, 1996.

2. Ахиезер А.С. Мировоззрение. Культура. Интерпретация // Культура и мировоззрение. - М., 1985.- Вып.2.

3. Шрейдер. Ритуальное повеление и формы косвенного целеполагания // Психологические мотивы регуляции социального поведения.-М.: Наука, 1979.

4. Аммиан фон Бек. Гунны. Т.1, кн.1. Бишкек, 2009.

5. Аммиан фон Бек. Гунны. Т.2. Бишкек, 2009.

6. Орозбаков С. Манас. Т.3. Ф., 1984.

Размещено на Allbest.ru