Социально-философские мотивы кризисного сознания в роботах Шопенгауэра

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство науки и образования Украины

Национальный технический университет Украины

«Киевский политехнический институт»

ФАКУЛЬТЕТ СОЛИОЛОГИИ И ПРАВА

«Социально-философские мотивы кризисного сознания в роботах Шопенгауэра»

Выполнил: Русинов Л. А.

Киев - 2009

Содержание

Введение

Краткая биография

Анализ основного труда Шопенгауэра

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Шопенгауэр был современником бурной эпохи всемирной истории. Это было время Великой французской революции (1789-1794) и многочисленных европейских войн. Шопенгауэр непосредственно не был вовлечен в катаклизмы эпохи: он не восторгался революцией, лично не страдал от войн, но подростком, испытывая тяготы военного времени в путешествиях по Европе, глубоко переживал бедствия, постигшие людей; он не воодушевлялся идеями спасения Германии от наполеоновского ига; он был лишь наблюдателем происходящего, но горячо переживал разруху, человеческие страдания и жертвы.

Это было время расцвета немецкой философии, начатой "Критикой чистого разума" Канта в 1781 году и получившей впоследствии название классической, когда создавались великие философские системы, отмеченные прославлением разума и обоснованием грядущего торжества человеческой мысли в решении высших жизненных проблем и в осуществлении человеческого призвания. Культ разума и рационального знания, глубокая вера в поступательное развитие человечества, в прогресс и счастье человеческого рода как высшей цели природы (Кант), как высшей мудрости абсолютного духа (Гегель), постулирование разумности человеческого поведения, рационалистическое или религиозное обоснование абсолютной морали - таковы основные достижения основоположника немецкой классики и многих продолжателей его философии, учения которых отмечены историческим оптимизмом и высокой гуманностью. Шопенгауэр был учеником Канта, но он во многом шел иным, чем учитель и его великие современники, путем.

Главное философское достижение эпохи - диалектика. Она была разработана столь основательно, что открыла перед человеческой мыслью дотоле неизвестные горизонты. Историзм как принцип мышления прочно вошел в философский обиход: мир стал пониматься как развивающееся противоречивое целое. Древняя догадка о тождестве противоположностей стала аксиомой. Новой была идея диалектической логики, построения системы взаимосвязанных категорий. Тем самым был усовершенствован специфический язык философии как науки. Философия оперирует предельно широкими понятиями, которые отражают не только различные стороны действительности, но и их взаимные связи, переходы, взаимное воздействие. Такие понятия гибки, текучи, переходят друг в друга. Определить их можно только через их место в системе. Но научная логическая сторона метафизики - только одна часть дела.

Другая не менее, а, может быть, более важная форма диалектики - интеллектуальное созерцание, интуиция, когда в единичном явлении можно узреть сущность. Это относится не только к искусству, но и к природе и к мировидению. Эта форма диалектики была особенно важна для Шопенгауэра, а позже - и для русских идеалистов.

Было радикально пересмотрено отношение субъекта и объекта. Все предшествующие учения (и материалистические, и идеалистические) грешили созерцательностью: процесс познания представлялся им пассивным восприятием образов, поступающих извне. Немецкая классика впервые провозгласила активность сознания, вторжение субъекта в объект и их непрерывное взаимодействие. Знание возникает в результате синтезирующей деятельности субъекта: сознание не только отражает мир, но и творит его.

Сфера познания предстала в более широких масштабах. В нее включили и бессознательные, неконтролируемые сознанием процессы. Бессознательная работа мысли присутствует и в единичном акте творчества, где решающая роль принадлежит продуктивному воображению. Есть и коллективное, массовое бессознательное - мифологическое мышление, которое представляет собой необходимую ступень в развитии форм общественного сознания. Сознание поднимается и к своим вершинам, охватывая самоосмысление познающего Я.

В XVIII веке появилась "новая наука" - так Дж. Вико назвал область социального знания; Вольтер употребил термин "философия истории". Немецкая классическая философия обосновала идею общественной закономерности, указав на деятельность как на сферу ее наиболее яркого проявления. Творчество, созидание, орудия труда предстали как предмет философского рассмотрения. Была предпринята попытка увидеть в истории человечества закономерные этапы прогрессивного, хотя и противоречивого развития. Прогресс приводит к осуществлению вековой мечты человека - устранению войн из жизни общества, установлению всеобщего правопорядка. Благо человека стало высшей заботой философии.

Другой "новой наукой", получившей в Германии имя и систематическую разработку, была эстетика. Уходившие в древность предшествующие учения были отрывочными и не схватывали диалектический характер красоты как особого вида взаимодействия человека и природы. Эстетическое выступило как опосредующее звено между теорией и практикой, наукой и нравственностью. Впервые искусство вошло в сферу исторического рассмотрения, проанализированы были две взаимосвязанные формы художественного обобщения.

В древней философской науке - этике - немецкой классической философии также удалось сказать новое слово. Обсуждалась проблема счастья. Возникла идея долга как абсолютного побудительного мотива морального поведения. Впервые в философии была поставлена проблема идеала.

По-новому встала проблема человека. "Что такое человек?" Таков главный вопрос философии Канта. Ответ на него нельзя дать научными средствами. Нет, человека ты никак Истолковать не в состоянии. Этот упрек Фауста Мефистофелю как бы произносит философия науке, которая пребывает в безмятежном неведении относительно своих возможностей. Только совокупное философское знание в состоянии ответить на вопрос, волновавший немецкую классику от Канта до Шопенгауэра. Хотя Шопенгауэр и не принял многие плодотворные идеи своих современников, его мысль развивалась в русле идей, поставленных Кантом и развиваемых Фихте, Шеллингом, Гегелем. Но в целом его учение было чуждым духу того времени; его учение не было этим временем востребовано: идея прогресса его не воодушевляла, вера в разум подвергалась сомнению, хотя рассудок и здравый смысл никогда ему не изменяли. Системы старших современников Шопенгауэра, указывающие человечеству благую цель, вызывали у него аллергию: он не только их не принимал, но даже ненавидел, особенно Гегеля. Исключение он делал только для Канта, да и то с некоторыми оговорками. И все же Шопенгауэр, как и его выдающиеся современники, вышел "из Канта", он восхищался им, почитал его за "великий дух, которому человечество обязано незабвенными истинами" Взяв за исходные позиции многие идеи Канта, Шопенгауэр пошел иным, чем его старшие современники, путем. Но его натурализм был исключительным, а гуманизм и этика соответствовали этическому потенциалу немецкой классики. В методическом и методологическом плане Шопенгауэр стремился создать философскую систему, обнимающую всеобщность бытия и мышления. Однако он с неприязнью относился к системосозидающим корифеям немецкой классики - Фихте, Шеллингу и Гегелю именно за их стремление представить мир во всей полноте; он называл их прославленными софистами послекантовского периода, которых следует изгнать из царства философов за шарлатанство. Поскольку Шопенгауэр провозглашал неприятие такого системосозидания, многие интерпретаторы его учения посчитали его учение чуждым систематичности, быть может, вследствие его незамкнутости. Однако некоторые современные исследователи настаивают на том, что его философия благодаря отчетливости, последовательности аргументации и упорядоченности представляет собой именно систему, а сам он является "систематическим мыслителем". Нападки на создателей систем выражались в личностном неприятии исторического оптимизма их авторов и определялись преимущественным интересом Шопенгауэра к антропологическим проблемам, что объективно побуждало его стать к ним в оппозицию. Несмотря на то что единственным предметом его интересов и его учения был человек - конкретный, эмпирический, реально действующий, погруженный в юдоль собственного физического и духовного несовершенства, неблагоприятных внешних обстоятельств и страха перед смертным уделом, - структура его учения выступает как система, обнимающая мир и указывающая на место человека в этом мире. Шопенгауэровские устремления гуманистичны; его беспокоит проблема человеческого счастья, он хочет научить людей, как стать счастливыми, но видит недостижимость этой цели: в отличие от современников, его взгляд на мир и человека в нем пессимистичен. Все свое внимание Шопенгауэр сосредоточивал на иррациональных, слепых силах человека и мира, но стремился их объяснять, оставаясь исключительно на почве рационализма. Это был "самый рациональный философ иррационального", писал о нем Томас Манн. Рационализм - господствующая традиция западноевропейского философствования, но не единственная. Со времен Древней Греции многие мыслители сохраняли потребность в иррациональном. Чувствуя что-то вне разума, они стремились освободиться от пресса разумности. Но и философское откровение, и вера в сверхрациональное парадоксальным образом имели рационалистический характер. Шопенгауэр не был исключением, но он вернул в философию эмоциональную сферу. Шопенгауэр считал себя посторонним на этом карнавале жизни, но в то же время пытался дать ответ на вопросы, которые, как он полагал, были животрепещущими, однако не поддаются решению здесь и теперь и обречены оставаться нерешенными из-за мании величия человечества. Три глубоких симптома этой мании видел Шопенгауэр задолго до того, как они были осознаны людьми:

1) космологический, когда человек предстает как венец творения, а между тем Земля - лишь один из бесчисленных шариков в бесконечном пространстве, на котором существует плеснеподобный налет живых и думающих существ;

2) биологический, когда человек предстает как венец природы благодаря своему разуму, но является всего-навсего животным, интеллект которого призван лишь компенсировать дефицит инстинкта и недостаточную органическую приспособленность к условиям обитания;

3) психологический симптом, который выражается в иллюзии, что наше сознательное Я является господином в собственном доме. Шопенгауэр не оставил собственного жизнеописания (имеется всего четыре кратких автобиографии, написанные им самим; это два - "curriculum vitae" (от 1813 и 1819 годов), представленные для защиты докторской диссертации и получения звания приват-доцента, а также два биографических наброска 1851 года для "Истории новой философии" Э. Эрдмана и для энциклопедического словаря Мейера. Но вскоре после смерти философа начались (не без скандала) интенсивные публикации его наследия, в том числе писем (которые, правда, сохранились далеко не полностью), заметок и отрывков из дневника, позволяющие (хотя их датировка оказалась не всегда возможной) понять многие реалии его существования, генезис его идей и приверженность на протяжении всей жизни к возникшему с юности мировидению. Отстранившись от злобы дня, претендуя на общечеловечность, Шопенгауэр обнаруживает родство в первую очередь и с немецкой классической философией и - шире - с общеевропейской традицией Нового времени, хотя и вносит в свое учение темы и понятия, почерпнутые из индийской мудрости. Но в полном смысле его творение - дитя немецкого гения. Есть мнение: каков человек, такова и его философия (Фихте). И в самом деле, оригинальные идеи отражают особенности личности своего творца. У Шопенгауэра личностное начало, как в содержательном плане и в характере дискурса, так и в личностных интенциях по своей интенсивности уступает, быть может, только Ф. Ницше. По словам И. В. Гете, чтобы понять поэта, надо пойти в страну поэта. Не только в окружающую поэта действительность, но и в страну его внутренней жизни, его душевных порывов, его сердца. То же самое следует сказать и о философе: чтобы понять учение, нужно иметь в виду не только его мировоззрение, не только предмет его интересов, методологию и метод, которых он придерживался, но и внешние условия создания учения - образ жизни общества и особенности духовной среды, а также, по возможности, проникнуть во внутренний мир творца, в обстоятельства его жизни и личного опыта, в его характер. Дитя эпохи, Шопенгауэр оставался для нее нелюбимым, чужим ребенком. Плоть от плоти духа немецкой классики, он пребывал как бы за ее пределами благодаря отказу от культа рациональности и пессимизму. В чем здесь родство и где обозначены разрывы, можно понять, лишь обратившись к событиям жизни и духовным исканиям мыслителя. В то же время нельзя оставить без внимания и последующие варианты толкований его философии, которые имеют значение в наши дни: они помогают нам более основательно выявить актуальные ныне аспекты мировоззрения нашего героя.

Краткая биография

Артур Шопенгауэр родился 22 февраля 1860 года. Его отец был довольно богатый данцигский купец. В возрасте девяти лет Артур вместе с отцом, желавшим дать сыну хорошее образование, отправляется во Францию. Прожив два года в Гавре, он отлично изучает французский язык. Затем он четыре года проводит в Гамбурге, где продолжает своё образование в частном коммерческом училище. Страсть сына к науке тревожит отца, который надеялся увидеть в сыне преемника на коммерческом поприще, поэтому на просьбы сына отдать его в гимназию отец прибегнул к хитрости. Он предложил сыну или отказаться от ученой карьеры и тотчас с родителями отправиться в путешествие на несколько лет, либо поступать в гимназию, лишившись возможности участвовать в столь любимых им путешествиях. Артур выбрал первое и в течение двух лет ( от 15 до 17 лет ) он объехал с родителями Германию, Австрию, Швейцарию, Францию и Англию. Во время путешествия он ведет дневник, в котором уже тогда прослеживаются проявления пессимистического взгляда на жизнь - ее темные стороны особо привлекают его внимание. В Лионе веселый вид города по контрасту напоминает ему ужасы революции, которые, казалось бы, должны были быть у всех на памяти. “Не понятно,- замечает он по этому поводу,- как сила времени может стирать самые живые и самые ужасные впечатления.” Уже тогда прослеживается его антипатия ко всеразрушающему времени, он даже переводит стихотворение Мильтона, в котором высказывается желание бежать от времени. По возвращении из путешествия ( в начале 1805 года ) Артур поступает в учение к одному крупному коммерсанту. Через несколько месяцев умер его отец. Это был широко образованный человек, у которого энергичный характер представлял выдающуюся черту, переданную сыну в наследство, но вместе с этой чертой сын унаследовал от него и некоторые психические ненормальности, которые были не чужды отцу : на него находили болезненные припадки, в одном из них он и погиб. Кроме наклонности к меланхолии, Артур унаследовал от отца предрасположенность к бредовым идеям ; так, например, по временам ( с раннего детства ) его охватывал по разным поводам бессмысленный страх и крайнее недоверие к людям. По смерти отца, уступая жалобам сына на непривлекательность коммерческой деятельности, мать разрешила ему посвятить себя науке, и он ревностно принялся изучать древние языки, переехав к матери в Веймар, куда она переселилась вскоре после смерти мужа. Иоганна Шопенгауер ( Трозинер ) была веселая, жизнерадостная но неглубокая натура. Тем не менее ей нельзя было отказать В живом и наблюдательном уме и довольно значительном литературном даровании. Когда сын переселился в Веймар, между ним и матерью не произошло никакого сближения ; напротив, их характеры были слишком различны. Сыну не нравилось легкомыслие и тщеславие, мать возмущалась в сыне его заносчивостью, духом противоречия, прямотою, переходящею зачастую в грубость, и тяготилась она также вечно меланхолическим настроением сына, Взаимная холодность отношений впоследствии В ( 1814 году ) привела к полному разрыву между матерью и сыном и, хотя последняя прожила после этого еще 24 года, они больше никогда не виделись ; в конце ее жизни, впрочем, между Артуром и матерью возобновилась дружеская переписка. В 1809 году Артур поступает в Геттингенский университет студентом медицины, чтобы основательно изучить естественные науки.

После занятий естественными науками Артур приступает к изучению философии. С психологией и логикой он впервые познакомился на лекциях Готтлоба-Эрнста Шульца, который посоветовал прежде других философов проштудировать Платона и Канта, а позднее уже приняться за Аристотеля и Спинозу. С осени 1811 до осени 1813 годов Шопенгауер проработал в Берлине, где продолжал одновременно работать по естествознанию и философии. Лекции Фихте и Шлейермахера мало удовлетворяли его; у первого он слушал о “фактах сознания”, у второго - историю средневековой философии ; от первого его оттолкнули оптимизм и не в меру дискурсивная форма изложения, от второго - мысль о примиримости философии и религии.

После упорной работы, изучив Платона и Канта, перечитав Гердера, Маймона, Бека, Шульца, Фриза и многих других, он представил в Иене факультету диссертацию : “О четверичном законе корня достаточного основания” и успешно защитил ее. Это сочинение, заключающее в себе теорию знания Шопенгауэра, представляет уже вполне зрелое произведение, по мнению современных критиков. Как докторская диссертация, оно было встречено сочувственными рецензиями, но литературного успеха в большой публике, на который рассчитывал Шопенгауэр, книги не имели, что глубоко огорчило его. В следующем году задумана работа “О зрении и цветах”, написанная под сильным влиянием Гёте. Последующие четыре года Шопенгауэр посвящает обдумыванию и созданию своего главного труда : “Мир как воля и представление”. В 1914 году Шопенгауэр окончательно порывает с матерью и сестрой Аделью, навсегда покидает Веймар и поселяется в Дрездене.

По окончании своего главного труда ( в 1818 году ) он уезжает в Италию. Через год, по напечатании его главного труда Шопенгауэр выступает доцентом в Берлинском университете. Он читал свой курс : “Учение о сущности мира и о человеческом духе”. Не недостаток преподавательского дарования, не характер курса, но всеобщее увлечение гегелевской философией, вероятно, было причиной того, что лекции Шопенгауэра не обратили на себя внимания студентов, и хотя в следующие семестры он еще несколько раз объявлял о своем курсе “ Об основании философии или о теории познания, включая логику”, но он никогда не читал этого курса. Вместе с неуспехом преподавательской деятельности тяжелым ударом для Шопенгауэра явился неуспех его главного произведения “ Мир как воля и представление”. За пять лет после его выхода в свет о нем появились только три рецензии Герберта, Бенеке и Ретце ; все три заключали в себе наряду с возражениями и похвалы, но прошли незамеченными публикой, как и разобранная в них книга. На Бенеке Шопенгауэр обрушился бранной статьей, несправедливо и крайне грубо упрекая его в злостном искажении своих мыслей. С этой поры ненависть к профессорам Философии в Шопенгауэре принимает характер патологический. Единственным утешением для оскорбленного самолюбия философа было сочувственное отношение к нему со стороны Гёте и Ж.-П. Рихтера, который писал, что мировоззрение Шопенгауэра “обнаруживает часто безутешную и безнадежную глубину, подобно меланхолическому озеру в Норвегии, окруженному со всех сторон мрачными стенами из крутых скал, в которых никогда не видно солнца, а видно лишь в глубине звездное небо, никогда над этим озером не пролетали птицы, не пробежит и волна”. Этот неуспех тяжело отразился на мрачном и без того настроении философа, но он продолжал работать. Превосходное знание языков дало ему возможность перевести одну испанскую книгу - сборник правил светской и житейской мудрости Балтазара Грациана - на немецкий, а свою работу “ О зрении и цветах” - на латинский. В августе 1831 года, при наступлении холеры в Берлине, он перебрался во Франкфурт-на-Майне, где и прожил всю свою остальную жизнь. Его труды тридцатых годов, за исключением одного “О свободе воли”, написанное на конкурс по предложению норвежского королевского общества в Дронтгейме и увенчанное премией, также мало были оценены, как и предыдущие работы.

В сороковых годах у Шопенгауэра появляются приверженцы. Сначала несколько юристов заинтересовались его произведениями ( Беккер, фон Досс и др. ) и начали его пропагандировать. Затем он нашел настоящего “апостола и фамулуса” в лице Фрауэнштедта. Этот ловкий, услужливый, сведущий и трудолюбивый поклонник оказал немалую услугу Шопенгауэру ревностной популяризацией трудов своего патрона. В дальнейшем их пути из-за деспотизма Шопенгауэра разошлись. В 1844 году Шопенгауэр выпустил в свет дополнительный том к своему главному произведению и принялся за последний труд “Парерги и Паралипомены” - два тома статей, дополняющих и разъясняющих его систему, которые появились в 1851 году. Революции 1848 и 1849 годов вызвали в нем только негодование и отвращение. Последняя книга Шопенгауэра подошла к настроению начала пятидесятых годов. Особенный успех имели статьи об университетах и духовидении, которое как раз в это время входило в моду. С этого времени и до смерти Шопенгауэра его слав идет по нарастающей - его переводят, о нем читают публичные лекции, начинают излагать его учение в университетских курсах. У него появляются новые приверженцы Ашер и Линднер, во Франкфурт предпринимаются к нему поломничества, как к жрецу новой религии, знаменитые писатели посещают его, ему целуют руки, пишут восторженные письма и т.д. В “Senilia” он говорит : “ Вечерняя заря моей жизни будет утренней зарей моей славы, и я говорю словами Шекспира : “ доброго утра, господа, тушите факелы, хищный набег волков окончился, взгляните на кроткий день. Он предшествует колеснице Феба и испещряет еще серый восток темными облаками”.

Артур Шопенгауэр умер в рассвете громкой славы 21 сентября 1861 года.

Анализ основного труда Шопенгауэра

Приступая к изучению философской системы Шопенгауэра, необходимо принять во внимание те условия, которые наложили особый отпечаток на ход его мыслей. Главными особенностями этой системы являются пессимизм, идеализм, эстетический мистицизм и этика сострадания, аскезы сплавленные в монистический волюнтаризм.

Пессимизм : много споров среди комментаторов Шопенгауэра вызывало несоответствие между безвыходным пессимизмом и проповедью аскезы и сострадания в теории философа и удивительной жадностью к наслаждениям жизни, утонченным эпикуреизмом, тем умением ловко устраивать дела, которое бросается в глаза при знакомстве с его биографией. Одни, как Фрауэнштедт, усматривают в личности философа истинный трагизм, другие, как Куно Фишер, полагают, что Шопенгауэр “рассматривал трагедию мирового несчастия в бинокль из весьма удобного кресла, а затем уходил домой с сильным впечатлением, но в то же время вполне удовлетворенный”. Самою основною причиною пессимизма Шопенгауэра является не болезненная меланхолия, не внешние удары судьбы, а врожденная бедность альтруистических чувств. Из них впоследствии он приходит к этике сострадания.

Пессимизм Шопенгауэра относится к его идеализму, как причина к следствию. Мы склоны считать что ценно для нас и, наоборот, что не имеет для нас никакой положительной цены, но является источником величайших страданий ( а таков чувственный мир по Шопенгауэру ), то мы желали бы считать иллюзией, не настоящей, но лишь кажущейся действительностью.

Если Шопенгауэр, как пессимист, не остался чужд влияния индийской философии, а как идеалист - влияния “божественного Платона и изумительного Канта”, то эти влияния были лишь воздействиями на благодатную почву, Это явствует из юношеских размышлений Шопенгауэра о всеразрушающем характере времени. Учение об идеальности времени тесно связано с учением об идеальности всего временного всего мира. Поэтому всего естественнее предположить такую цепь мотивов в творчестве Шопенгауэра : дефект альтруистических чувств и врожденная меланхолия - пессимизм - мысль об идеальности временного - догматический идеализм. Что Шопенгауэр должен был прийти к самому радикальному догматическому идеализму, отрицающему не только трансцендентную реальность материи, но и Бога, и духов, и т.п., это явствует из того, что в противном случае для его пессимизма был бы выход, но он не желал этого выхода. Поэтому критический идеализм не удовлетворяет его ни своей теоретической, ни практической сторонами.

Эстетический мистицизм. Если мир есть “арена, усеянная пылающими угольями”, которую нам надлежит пройти, если правдивейшим его изображением служит дантовский ад, то причиною этому служит, как мы увидим, то, что “воля к жизни” непрестанно порождает в нас неосуществимые желания ; являясь активными участниками жизни, мы становимся мучениками ; единственным оазисом в пустыне жизни служит эстетическое созерцание : оно анестезирует, притупляет на время гнетущие нас волевые импульсы, мы, погружаясь в него, как бы освобождаемся от ярма гнетущих нас страстей и прозреваем в сокровенную сущность явлений. Прозрение это интуитивное иррациональное ( сверхразумное ), т.е. мистическое, но оно находит себе выражение и сообщается другим людям в форме артистической художественной концепции мира, которую дает гений. В этом смысле Шопенгауэр, признавая ценность за научной доказанностью в сфере теории познания, в то же время видит в эстетической интуиции гения высшую форму философского творчества: “Философия - это художественное произведение из понятий”. Философию так долго напрасно искали потому, что “ее искали на дороге науки, вместо того, чтобы искать ее на дороге искусства”. Такое значение, придаваемое Шопенгауэром эстетической интуиции и творчеству гения, объясняется : во-первых, высоким художественным дарованием Шопенгауэра выражать свои мысли с художественной яркостью, наглядностью и изяществом, во-вторых, тем, что Шопенгауэр в тот период и в той среде, когда царил “культ гения” и искусству придавали значение ключа к тайнам метафизики. Не следует ни преувеличивать ни преуменьшать роль эстетического иррационализма в системе Шопенгауэра.

Что этика Шопенгауэра есть этика сострадания, а не этика долга, не этика счастья, не этика пользы, не эволюционная прогрессивная этика и т.д. - это, очевидно, опять-таки результат его пессимизма, Этика долга требует веры в смысл жизни. Этика счастья, хотя бы в форме этики эгоизма, бессмысленна, ибо само счастье - иллюзия ; оно сводится к простому отсутствию страдания ; этика пользы и этика прогрессивная предполагают этику счастья, а так как счастье абсолютно недостижимо, то и эти формы морали не могут иметь места. Живя в эпоху политической реакции и не веря в политический и вообще социальный прогресс по разным основаниям, Шопенгауэр должен был остановиться на единственной форме этики - этике сострадания, ибо она сводится не к увеличению нереального блага, а к обоюдному ослаблению вполне реальных страданий и, следовательно, как и эстетическое созерцание, совместима с пессимизмом.

Почему метафизика Шопенгауэра приняла форму монистического волюнтаризма ? То есть почему Шопенгауэр признал именно волю сокровенной сущностью вещей и почему всякая множественность индивидуальностей ( множественность вещей и сознаний ) представляется ему лишь видимым отображением единой мировой воли ? ответ на первый вопрос можно получить из сопоставления личности Шопенгауэра с его метафизическим принципом. Дисгармония в волевой деятельности, мучительный разлад между жаждой жизни и в то же время полною неудовлетворенностью ее содержанием, - вот что было источником личной трагедии Шопенгауэра. Что же касается второго вопроса о монизме Шопенгауэра, то эта черта его системы представляет логически необходимое следствие его радикального идеализма. Впрочем Шопенгауэр вводит в понятие единой воли множественность потенций или Идей, в частности множественность “умопостигаемых характеров”, равных по числу множественности человеческих сознаний.

Теория познания Шопенгауэра. Шопенгауэр анализирует “ закон достаточного основания ”, где появляется неясность в смешении логического основания и фактической причины. Чтобы устранить эти неясности, надо прежде всего указать на ту коренную особенность нашего сознания, которою определяются главные разновидности закона достаточного основания. Это свойство сознания, образующее “корень закона достаточного основания ”, есть неотделимость субъекта от объекта и объекта от субъекта : “Все наши представления суть объекты субъекта и все объекты субъекта суть наши представления. Отсюда вытекает что все наши представления находятся между собою в закономерной связи, которую можно определить a priori в том, что касается формы ; в силу этой связи ничто изолированное и независимое, одиноко, особняком стоящее не может стать нашим объектом”. Из корня разветвляются четыре вида закона достаточного основания.

Закон достаточного основания “бывания”.

Закон достаточного основания познания.

Закон достаточного основания бытия.

Четвертый вид закона достаточного основания есть закон мотивации.

Метафизика Шопенгауэра. К только что изложенному учению Шопенгауэра примыкает его метафизическое воззрение на волю как сущность бытия. В 1813 году, когда Шопенгауэр заканчивал свою первую работу, его отношение к “ вещи в себе” вообще было сдержанным : он говорит о “ подозрительном” понятии “вещи в себе” и указывает на его противоречивый характер. В книге “Мир как воля и представление” оказывается, что этому понятию соответствует некоторое положительное содержание, Но, признавши причинность субъективной функцией интеллекта, невозможно без противоречия самому себе признать познаваемость вещи в себе, ибо в таком случае пришлось бы допустить причинное воздействие ее на познающий субъект, т.е. перенести закон причинности за пределы сознания. Шопенгауэр, однако, полагает, что он избег упрека в свой адрес, ибо, по его мнению, мы постигаем существование и природу вещи в себе алогистическим, интуитивным, непосредственным, мистическим путем. Для нашего интеллекта дан лишь мир-представление, но непосредственное чувство, сопровождающее “неясное разграничение субъекта и объекта”, внутренним путем вводит нас в сущность всякого бытия, в волю. Наше тело знакомит нас и с физическими, и с психическими переменами : в движениях его нам нередко дана причинность в форме и бывания, и мотивации. Вот тут-то в актах, совершаемых нами одновременно по механической причинности и по мотивам непосредственно становится очевидным, что общим корнем и физического, и психического является мировая воля. Очевидность эта есть самоочевидность - она не нуждается в логическом обосновании, тем не менее бесчисленное множество фактов, вся структура мира-представления убедительно говорит нашему чувству, что это так. Какими же чертами характеризуется мировая воля ?

Она алогистична : ей чужды наши законы достаточного основания : пространство, время, причинность и подчиненность законам мысли. Ее независимость от законов мысли делает понятным, почему противоречивость этого понятия ( воли -вещи в себе )не должна нас смущать.

Она бессознательна : раз сознание есть условие существования мира-представления, воля, как потусторонняя сущность мира, должна быть чем-то лежащим вне условий сознания, чем-то бессознательным.

Она едина : раз принципы индивидуальности ( пространство и время ) неприложимы к сущности явлений, последняя должна быть единой.

К ней, строго говоря, неприложимы и понятия и духовного, и материального - она представляет нечто возвышающееся над этими противоположностями, не поддающийся логически точному определению в области понятий : слепой стихийный побуд, движение и в то же время стремление к жизни, к бытию в индивидуальных чувственных формах.

Титаническая борьба сил в неорганической природе, вечное зарождение новой жизни, жадное, непрерывное, безмерно-изобильное в природе ( гибель бесчисленного множества зародышей ) - все это свидетельствует о непрестанном распадении ил воплощении единой воли в множестве индивидуальностей. Хотя мировая воля едина, но мире-представлении ее воплощения образуют рад ступеней объективации. Низшей ступенью объективации является костная материя : тяжесть, толчок, движение и т.д. представляют аналог влечениям - в основе их, как внутреннее ядро так называемых материальных явлений, лежит воля, единая сущность мира. Органические формы растительные и животные возникли из низших видов материи, но их происхождение не сводимо к физико-химическим процессам : вся природа образует устойчивую иерархию сущностей ; этим ступеням воплощения воли соответствует мир неподвижных образцов для воплощения воли, мир Идей в платоновском смысле слова. Этот мир Идей является как бы третьею промежуточной областью между единою мировою волею и миром-представлением. Шопенгауэр был трансформистом, т.е. предполагал происхождение высших животных форм из низших, а последних из костной материи. Сознание появилось в мире только с появлением животных, Его нет у минералов, у растений есть лишь квази-сознание, лишенное познания. Как объяснить существование досознательного бытия ? Шопенгауэр дает следующий ответ : “Предшествовавшие всякой жизни на земле геологические перевороты не существовали ни в чьем сознании, ни в собственном, которого у них нет, ни в чужом, ибо его тогда не было”. Так же он горит : “Оно ( объективное существование ) в сущности гипотетично, т.е. если бы в то первоисконное время существовало сознание, то в нем изображались бы такие процессы. К этому приводит казуальный регресс явлений, следовательно в вещи в себе заключалась необходимость изображаться в таких процессах”.

Значит, вся эволюция досознательного мира обладает эмпирической реальность. В человеческих индивидуумах воля находит себе окончательное и полное воплощение :не человечеству, как роду, но каждому человеку соответствует особая идея или потенция в мировой воле ; следовательно в человеке воля индивидуализируется во множественности единичных “умопостигаемых характеров”. Самое первичное, исконное, коренное в человеке - то, чем характеризуется его сущность, это - воля ( чувствования и страсти Шопенгауэр включает в понятие воли, в противоположность познавательным процессам ). Интеллект - другая основная психическая способность - играет по отношению к воле служебную роль. Нами постоянно руководит воля - она всячески влияет на интеллект, когда он расходится с ее стремлениями. Господство воли над интеллектом и ее вечная неудовлетворенность являются источником того, что жизнь человека есть непрерывный ряд страданий. Важнейшие его доводы сводятся к указанию на непрочность, мимолетность наслаждений и на их иллюзорный характер. Как только желание достигнуто нами, снова возникает неудовлетворенность, и мы вечно переходим от страдания к скуке и обратно через кратковременные промежутки неполного удовлетворения. К этому следует добавить всю ту массу зла, которую вносит в мир несчастный случай, человеческие эгоизм, глупость и злоба. Единственными оазисами в земном существовании служат философия наука и искусство а так же сострадание другим живым существам. Шопенгауэр в значительной степени смягчает свой пессимизм указанием на моральное значение мира. По Шопенгауэру, распадение воли на множественность индивидуальных существований - утверждение воли к жизни есть вина, и искупление ее должно заключаться в обратном процессе - в отрицании воли к жизни. В связи с этим у Шопенгауэра своеобразное воззрение на половую любовь. В этом явлении прослеживается метафизическая основа жизни Любовь есть неудержимый инстинкт, могучее стихийное влечение к продолжению рода. Влюбленный не имеет себе равного по безумию в идеализации любимого существа, а между тем все это “военная хитрость” гения рода, в руках которого любящий является слепым орудием, игрушкою. Такой взгляд на любовь между полами делает женщину главной виновницей зла в мире, ибо через нее происходит постоянное новое и новое утверждение воли к жизни. “ Узкоплечий, широкобедрый, низкорослый пол” лишен всякой истинной оригинальности духа, женщины не создали ничего истинно великого, они легкомысленны и безнравственны. Благодаря их мотовству и стремлению к роскоши, происходит 9/10 экономических бедствий человечества.

В конце концов Шопенгауэр смог сказать вместе с Пшибышевским, что женщина - это та веревка, на которой черти тащат души грешников в ад. Итак, подтверждение воли к жизни ведет человечество лишь к бедствиям, и только обратный процесс отрицания воли к жизни ведет к облегчению. Кроме философского познания, есть три стороны в жизни человека, смягчающие тягостность существования и содействующие облегчению благодатного процесса искупления,- это эстетическое созерцание, мораль сострадания и аскетический “квиетив воли”.

Эстетика Шопенгауэра. С раннего детства Шопенгауэр, имея возможность путешествовать, мог развивать свой эстетический вкус, а чувство красоты пробудилось в нем с особенной силой при знакомстве с классическим миром.

Сущность искусства сводится к наслаждению безвольным созерцанием вечно совершенных Архетипов-Идей и мировой воли - идей, поскольку последние находят себе выражение в образах чувственной красоты. Самые идеи вневременны и внепространственны, но искусство, пробуждая в нас чувство красоты в прекрасных образах, дает нам возможность прозревать сверхразумным мистическим путем сокровенную сущность мира. Отдельные искусства и их роды соответствуют преимущественно отображению определенной ступени объективации мировой воли. Высоко ценя трагическое в искусстве, Шопенгауэр отводит надлежащее место и комическому, предлагая особую теорию смешного. В своей эстетике Шопенгауэр ограничивается преимущественно указанием метафизического содержания искусства, сравнительно меньше он останавливается на формальных условиях красоты.

Этика Шопенгауэра. Кроме художественного прозрения в сущность мира, есть еще другой путь к освобождению себя от страданий, это - углубление в моральный смысл бытия. Моральную проблему Шопенгауэр тесно связывает с вопросом о свободе воли. Воля едина, но, как сказано, она включает в себя мистическим образом множественность потенций объективации в виде Идей и некоторую множественность “умопостигаемых характеров”, численно равную числу человеческих индивидуумов в опыте. Характер каждого человека в опыте строго подчинен законам достаточного основания, строго детерминирован. Ему свойственны следующие черты :

он прирожден, мы появляемся на свет, наследуя строго определенный характер от отца и умственные способности от матери.

он эмпиричен, т.е. по мере нашего развития мы постепенно узнаем его и иногда против собственного ожидания открываем в себе известные присущие нам черты характера.

он постоянен. В своих существенных чертах характер неизменно сопровождает человека от колыбели до могилы.

Поэтому нравственное воспитание, с точки зрения Шопенгауэра, невозможно. Воля человека, как эмпирической личности, строго детерминирована. Но та сторона воли, которая кроется в “умопостигаемом характере” человека и принадлежит воле как вещи в себе, внепричинна и свободна. Шопенгауэр пишет : “Свобода - это такая мысль, которая, хотя, мы ее и высказываем и отводим ей известное место, на самом деле не может быть нами отчетливо мыслима. Следовательно, учение о свободе мистично”.

Человеческой деятельностью руководят три главных мотива : злоба, эгоизм и сострадание, Из них только последний есть мотив моральный. Признание сострадания единственным мотивом моральной деятельности Шопенгауэр обосновывает психологически и метафизически. Раз счастье - химера, то и эгоизм, как стремление к призрачному благу не может быть моральным двигателем. Раз мир лежит во зле и человеческая жизнь преисполнена страданий, остается лишь стремиться к облегчению этих страданий путем сострадания. Но и с метафизической точки зрения сострадание есть единственный моральный мотив поведения. В акте сострадания мы мистическим образом прозреваем в единую сущность мира, в одну волю, лежащую в основе призрачной множественности сознаний. С указанием на сострадание, как на путь к отрицанию воли к жизни, Шопенгауэр соединяет проповедь аскезы. Аскеза, т.е. пренебрежение всем, привязывающим нас к плотскому, земному, приводит человека к святости.

Шопенгауэр оказал на ближайших учеников и последователей своего учения, как Фрауэнштедт, Дейссен, Майнлендер, Бильгарц и другие. эти ученики были лишь полезными комментаторами учения своего учителя. Огромное значение философии Шопенгауэра заключается в ее влиянии на общий ход философской мысли, на образование новых систем и направлений. Новокантиантство в известной степени обязано своим успехом философии Шопенгауэра : Либман находится под влиянием Канта в шопенгауэровском освещении ( особенно в вопросе об отношении интуиции к понятию ). Гельмгольц также является кантианцем в духе Шопенгауэра ( учение о врожденности закона причинности, теории зрения ), А. Ланге подобно Шопенгауэру, сочетает в и непримиренной форме материализм и идеализм. Из слияния шопенгауэровских идей с другими мыслями зародились новые системы ; так, гегельянство, скомбинированное с шопенгауэровским учением и другими элементами, породило “Философию бессознательного” Гартмана, дарвинизм и шопенгауэровские идеи вошли в состав философии Ницше, учение о ”ценности жизни” Дюринга выросло по контрасту из шопенгауэровского пессимизма. Косвенным образом навеяны Шопенгауэровским учением о наследственности исследования по этому вопросу Рибо, учение Ломброзо о “ прирожденном преступнике” и сенсационный памфлет о “ вырождении ” Нордау. Влияние Шопенгауэра на Владимира Соловьева ( мораль в “ Критике отвлеченных начал ” ) и Льва Толстого также несомненно.

шопенгауэр философский метафизический воззрение

Заключение

Что говорит нам сегодня Шопенгауэр? По словам отечественного мыслителя В. В. Любищева, прошлое мысли - "не кладбище с могильными плитами с навеки похороненными заблуждениями, а собрание недостроенных архитектурных ансамблей, многие из которых не были закончены не из-за порочности замысла, а из-за несвоевременного рождения проекта или из-за чрезмерной самоуверенности строителей". Такова философия Шопенгауэра. Философия является наукой особого рода. Это вековечная мудрость, в которой человечество ставит и пытается решить конечные вопросы бытия и мышления, ищет истину, добро и красоту, смысл жизни и смерти. Это - уникальная форма духовности, формирующая мировоззрение не одними только рациональными средствами. Это убедительно показал Шопенгауэр. В наши дни его философия дает пример антипозитивистского понимания этой науки. Шопенгауэр предложил системное учение, обращенное к цельному пониманию мира, человека и его поведения. В этом учении едины человек и природа. Основой этого единства является воля, поднятая на онтологический уровень. Материализм Шопенгауэра, основанный на богатом эмпирическом материале его времени, благодаря исключительной интуиции обогатил потомков рядом замечательных догадок, далеко выходящих за рамки его эпохи. Его учение о могучей мировой силе - воле, объективацией которой является человек, о воле, которая подчиняет человека мощи государства, общества, социальной среды, собственным страстям и стремлениям, о воле, которая обрекает человека на горе и страдание, о воле, которой он вынужден подчиняться как неизбывной судьбе, - все это вызывает отторжение, ибо лишает человека смысла существования. Действительно, перед нами философия "плача и зубовного скрежета". В то же время учение о воле может рассматриваться как модель идеи об энергийности мира, которую провидели античные мыслители, западная мистическая традиция и православие в России. Но здание учения философа осталось недостроенным. Он исключил из поля зрения объективное содержание морали, стремление человечества к идеалу, к высокой любви, в конце концов к обретению высшего смысла своего бытия. Его этика, беспощадная к миру, где господствуют страдания и смерть, власть безмерной воли в подлунном мире, требует от людей приспосабливаться, чтобы выжить, и люди, лишенные понимания высшего смысла, утрачивают память о том, зачем и для чего они живут; без такой памяти мучения жизни потеряли бы смысл. К тому же в его учении человек спасается в одиночку. Шопенгауэр доказывал, что мир вещей самих по себе, недоступный эмпирическому познанию, так же, как сущностные аспекты мира явлений, познается путем интуитивного чистого созерцания, имеющего эстетическую основу, уходящую в глубины бессознательного. В учение о познании Шопенгауэра положено единство познавательной, эстетической и нравственной составляющей философии: эстетика, выступающая как связующее звено между гносеологией и этикой, завершает целостное отношение к миру, что до сих пор не учитывается в специальных исследованиях, посвященных природе философского знания. Шопенгауэр конкретно показал значение бессознательного для акта творчества. И, наконец, он убедительно реабилитировал интуицию (в том числе интеллектуальную), имеющую важную роль в процессе познания. Ныне и мир в целом, и индивид теряют чувство самосохранения, даже здравый смысл. Поэтому ответы философа на вечные мучительные вопросы человеческого существования, его совет не оглядываться на прошлое, радоваться и утру как новому рождению, и сегодняшнему дню с его хотя бы маленькой удачей, и завершенному делу, его уроки противостояния судьбе самоограничением, самодисциплиной, самопринуждением, самоотречением и направленностью скованной воли наперекор судьбе - все это обещает обретение малой толики счастья, на которое человек может надеяться и которого в состоянии достичь в этом действительно жестоком мире. В этом привлекательность и жизнеспособность философии Шопенгауэра. К погибели ведет болезнь потребительства, которая уже много десятилетий захлестывает людей. Мир соблазнов разъединяет нас с подлинным бытием, с базисным призванием человека, таит угрозу конца света, когда сольются в одно экологическая катастрофа, угроза ядерной войны и безумства бессмысленной погони за потребительскими видимостями. Шопенгауэр учит любить природу, думать о ней. В его учении о самоограничении видится призыв: "Чуть помедленнее кони!.. Чуть помедленнее!.." Назад к природе, в том числе к природе собственно человеческой, которой для жизни ведь нужно совсем немного. Человечество стремится к "удобной" жизни, к комфорту. Достойно ли человека это стремление? Что станется с человеком, когда он избавится от бремени неизбывности трагичности собственного бытия? Абсолютный комфорт ведет к небытию. Шопенгауэр невыразительно называл это скукой (слабое определение!). Облегчение бремени человеческого существования в его усовершенствовании снимает груз с души, с бремени совести и обязательств долга. Это - страшный соблазн, угроза человечности в человеке, тем более что его призывают спасаться в одиночку. Погоня за золотым тельцом, за престижем как гарантиями счастливой жизни ведут к отходу от живой глубины бытия, к подобию жизни; вседозволенность завершается в конце концов преступностью по отношению к жизни других и собственной (чего стоят терроризм или "отказники", уходящие в виртуальный мир, в мир галлюцинаций - в наркотики с их псевдосвободным полетом); раскрепощенная похотливость - дорога к СПИДу и утрата самого сокровенного в человеке - способности любить, к забвению метафизических глубин мира. "Философия для всех" Артура Шопенгауэра - отказ от безудержных хотений, от алчности, зов к ответственности - указатель пути к спасению в нашем повседневном существовании. Философия является наукой особого рода и в том отношении, что она может быть изложена в более или менее полной форме, в то время как прогресс науки безграничен. Это положение может вызвать споры. И уж совсем проблематичным может показаться тезис, что философия сегодня достигла своей полноты и завершенности; но не случайно наше время не отмечено никакими выдающимися философскими свершениями. Время великих систем и громких имен позади. Сегодня философия может существовать только как история философии. Задача состоит в том, чтобы освоить полученное наследие, свести его воедино, отсечь все тупиковые ответвления, оценить по достоинству, понять до конца все жизнеспособное и плодотворное, сделать его достоянием читающей и думающей публики. Немецкому философу Артуру Шопенгауэру в этом грядущем синтезе уготовано одно из важнейших мест.

Список использованной литературы

1. Шопенгауэр А. Сборник произведений / Пер. с нем.; Вступ. ст. и прим. И. С. Нарского; Худ. обл. М. В. Драко. - Мн.: 000 "Попурри", 1999. - 464 с.

2. Шопенгауэр А «О ЧЕТВЕРОЯКОМ КОРНЕ ЗАКОНА ДОСТАТОЧНОГО ОСНОВАНИЯ Философское исследование» (ЬBER DIE VIERFACHE WURZEL DES SATZES VOM REICHENDEN GRUNDE. Eine philosophische Abhandlung)

3. ШОПЕНГАУЭР Артур. Собр. соч. в 4-х томах. Т.2. Мир как воля и представление

4. Андреева И. С, Гулыга А. В. Шопенгауэр. - М.: Мол. гвардия, 2003. -367 с: ил. - (Жизнь замечат. людей: Сер. биогр.; Вып. 846).

5. ШОПЕНГАУЭР ЗА 90 МИНУТ Перевод Н.Вышинского Paul Strathern. Schopenhauer in 90 minutes. Chicago: Ivan R.Dee, 1999 М.: Астрель; АСТ, 2006

6. Arthur Schopenhauer - Parerga und Paralipomena.

Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы -- Л.: Издательство Ленинградского университета, 1990. -- 288 с.ISВN 5-288-00966-Х Печаталось по изд.: Шопенгауэр Артур. Афоризмы и Максимы / Пер. с нем. Ф. В. Черниговца. СПб., 1892.

Размещено на Allbest.ru