Философия Ортеги

Размещено на http://www.allbest.ru

15

Размещено на http://www.allbest.ru

Философия Ортеги

Введение

Впервые напечатано в 1930 г. отдельной брошюрой в издании “Ревиста де Оксиденте”. В работе 15 глав. В настоящем издании печатается перевод I, V, VI, VIII, X, XI, XIII и XV глав. В Полн. собр. соч. в состав “Восстания масс” включены еще три текста: 1. Введение к французскому изданию 1937 г.; написано в Голландии, где Ортега находился по приглашению И. Хейзинги. Название введения -- ”Единство и многообразие Европы”. Здесь рассматриваются процессы политической и духовной дезинтеграции Европы главным образом как следствия набравшего силу массового экстремизма. 2. Послесловие к английскому изданию 1938 г.; написано в декабре 1937 г. в Париже. Здесь автор взывал к обладающей “характером”, “терпимой” и “молчаливой” нации англичан -- содействовать интеграции многообразных национальных “жизненных форм” Европы на общеевропейской культурной основе: “У каждого европейского народа есть свое,--писал Ортега, -- но важнее общее: не замыкаться в своем, не становиться “европейской” нацией, а быть европейской “нацией” (О. С„ 4, р. 285). 3. Небольшая работа “Относительно пацифизма”; написана в Париже также в 1937 г. Здесь философ, справедливо отмечая недееспособность существовавших тогда политических и правовых механизмов “замирения” Европы, олицетворением которых являлась Лига наций, указывал утопический, а по существу реакционный в тогдашних условиях консолидации фашистских режимов путь восстановления европейского единства -- в направлении возрождения общеевропейской “дисциплины духа” как основы “нового либерализма”. Ради достижения этой цели Ортега примирялся с тоталитарными режимами: в них, по мнению философа, должны сгореть, как в жертвенном огне, скверны старого либерализма (см.: О. С., 4, р. 310).

Основной текст “Восстания масс” многими читателями был воспринят как пророчество грядущей катастрофы Запада. Издание “Восстания масс” на немецком языке принесло Ортеге международную известность и признание. Вольфганг Древс в некрологе Ортеге, опубликованном в октябре 1955 г. в газете “Ди Вельт”, утверждал: “Немного книг в Германии времен диктатуры и затмения разума были столь же читаемы, как “Восстание масс”. По данным X. Мариаса на конец 50-х гг., эта работа была издана в Германии общим тиражом более 300 тыс. экз. Неоднократно издавалась она и на других европейских языках, а также в Канаде и США. В СССР перевод “Восстания масс” опубликован в № 3 и 4 журнала “Вопросы философии” за 1989 г.

Успех “Восстания масс” складывался из многих компонентов. У части читателей эта книга удовлетворяла потребность в пророчествах; импонировал “реалистический”, “трезвый” подход к оценке сложившегося положения дел, намерение дойти до его истоков; у либеральной интеллигенции, у средне- и мелкобуржуазного читателя находил отклики идеологический центризм Ортеги, оптимистические воззвания к твердой воле, здравому смыслу, исконной “духовности” европейца. Критика “массового человека”, несмотря на избыток риторики, воспринималась как умеренная. С другой стороны, резкая критика фашизма стала причиной официального непризнания Ортеги франкистским режимом.

Однако было бы неправильно видеть в “Восстании масс” только политический памфлет. Эта работа занимает заметное место в социологии и философии культуры Ортеги; она рассматривалась автором как попытка построения общей социологической теории в связи с анализом условий и причин кризиса фундаментального, по убеждению Ортеги, “общественного отношения” -- отношения между избранным меньшинством и массами -- и как отправная позиция для более широкого, комплексного исследования “радикальной реальности” (человеческой жизни), которое составило содержание ряда работ 30-х гг. (особенно “Ensimismamiehto у alteracion”, 1939; “Размышление о технике”, 1933) и было завершено в посмертно изданной книге “Человек и люди” (1957).

1. Скученность

В современной общественной жизни Европы есть один важный факт - вся власть в обществе перешла к массам. Т. к. массы не должны и не могут управлять даже собственной судьбой - Европы переживает сейчас самый тяжёлый кризис. Имя этого кризиса - восстание масс.

Внешний факт нашей эпохи, который бросается в глаза - сношение, скученность. То, что раньше было так просто - найти себе место, теперь становится вечной проблемой.

Скученность возникла не случайно. Массы внезапно стали видны. Толпа - понятие количественное и видимое. Всякое общество - это единство двух факторов, меньшинства и массы. Меньшинство - это личность или группы личностей особого специального достоинства. Масса - это средний, заурядный человек. Принадлежность к массе - чисто психологический признак. О каждом отдельном человеке можно сказать, принадлежит он к массе или нет. Человек массы- это тот, кто не ощущает в себе никакого особого дара или отличия от всех, хорошего или дурного; он чувствует себя, что он - "точь-в-точь", как все остальные, и от этого чувствует себя счастливым. Избранный- тот, кто к себе самому требовательней, чем к другим.

Таким образом, деления общества на массы и на избранное меньшинство - это деление на типы людей.Поведение масс изменилось. Массы решили двинуться на авансцену социальной жизни, занять там места, использовать достижения техники и наслаждаться всем тем, что раньше было предоставлено лишь немногим. Следовательно, масса захватывает место меньшинства, вытесняет его. Это знамение времени. Сегодня мы присутствуем при гипердемократии, когда массы достигают непосредственно, навязывая всему обществу свою волю и свои вкусы. Для нынешних дней характерно, что вульгарные, мещанские души, сознающие свою посредственность, смело заявляют свое право на вульгарность и при чем повсюду. Масса давит все не похожее, личностное, избранное. Кто выглядит не так, как все, кто думает не так, как все, то подвергнется риску стать изгоем

2. Подъем исторического уровня

История Римской Империи есть история ее гибели, история восстания и господства масс, которое поглотили и уничтожили ведущее меньшинство, чтобы самим занять его место.

Мы живем под грубым господством масс. Явление, которое мы исследует, имеет два аспекта: массы выполняют сейчас те общественные функции, которые раньше выполняло избранное меньшинство массы перестали быть послушными этим самым меньшинствам. Первое - массы усвоили те привычки и вкусы, которые раньше считались изысканными (в области материальной, социальной, правовой). После долгой подземной подготовки заурядный человек поднялся внезапно, одним скачком, за 1 поколение. Человеческая жизнь в целом поднялась. Это значит, что уровень жизни поднялся. И благо, и зло современности и ближайшего будущего - в этом повышении исторического уровня. Не американизация Европы; а нивелировка, выравнивание. Мы живем в эпоху всеобщей нивелировки. Происходит выравнивание богатств, прав, культуры, классов, полов. Восстание масс означает огромный рост жизненных возможностей (т.е. обратное "закату Европы.

3. Полнота времени

Подлинная полнота жизни - не в покое удовлетворения, а в процессе достижения, в моменте прибытия. По сравнению с вечным Римом, нам эта эпоха напоминает шаловливую резвость детей, вырвавшихся из школы. Сегодня мы уже не знаем о том, что будет завтра, и что нас в тайне радует, так как непредвидимое, таящее в себе все возможности, - вот настоящая жизнь, вот полнота жизни! эпоха, которая настоящее предпочитает прошлому, никак не может считаться упадочной. Современная эпоха: решительный разрыв настоящего с прошлым. Мы чувствуем, что мы как то внезапно остались одни на земле; все остатки традиционного духа исчезли. Мы обречены разрешать наши проблемы без содействия прошлого. И, тем не менее, наша эпоха чувствует себя выше всех предыдущих эпох. Сильна и бесспорна и не уверена в своей судьбе

4. Рост жизни

Мир разросся, следует расширился наш кругозор; каждый средний человек принимает участие в жизни планеты. Культ скорости. Рост мира в том, что он вмещает больше вещей (жизненных процессов). Мир - не что-то чуждое нам; он неотделим от нас самих; он - совокупность наших житейских возможностей. Мы и реальность - лишь ничтожная часть этих возможностей; поэтому мир нам кажется огромным, а мы сами себе - ничтожными. Количественный потенциал роста жизни вырос. Есть только один вид абсолютного упадка - убывание жизненной силы. Характерные черты нашего времени: уверенность в том, что оно выше всех предыдущих эпох полное пренебрежение ко всему прошлому, непризнание классических нормативных эпох ощущение начала новой жизни, которая всё превосходит.

5. Статистический факт

Это исследование - попытка поставить диагноз нашей эпохе. Как запас возможностей, наша эпоха великолепна, изобильна. Но из-за своего размаха она опрокинула принципы, нормы и идеалы, установленные традицией. Наша жизнь - более живая, напряжённая, и тем самым более проблематичная. Наша жизнь - это то, чем мы можем стать. Жизнь слагается из двух элементов: обстоятельство + решение.

Обстоятельство - это данная нам часть жизни, не зависимая от нас. Это наш мир. Это элемент фатальной необходимости в нашей жизни. Но это фатальность не механика: мы не выброшены в мир, как пуля из ружья. Наоборот, выбрасывая нас в мир, судьба даёт нам на выбор несколько траекторий и заставляет нас выбрать одну из них. Каждую минуту судьба принуждает нас к свободному выбору и решению, чем нам стать в этом мире.Итак, неверно, что всё в жизни решают обстоятельства. В наше время преобладают человек массы, решение выносит он. Человек всегда плывёт по течению. И поэтому он ничего не создаёт. Если эта порода людей будет хозяйствовать ещё 30 лет, то Европа вернётся к варварству. Анализ человек массы двинулись вперёд!" - Гегель. "я вижу растущий прилив нигилизма" - нищие. XIX в. произвёл человека массы. Мир, окружающий "нового человека" - ни в чём его не стесняет, ни к чему не принуждает, не ставит ни каких запретов; наоборот, он сам будит в нём вожделение, которое теоретически может расти бесконечно. Среднему человеку не приходит в голову, что все это создано личными усилиями гениальных людей; он думает, что его таким создала природа. Две основные черты в психологии человека массы: безудержный рост низменных вожделений и принципиальная неблагодарность ко всему, что позволило так хорошо жить. Массы заняты собственным благополучием и не замечают его источников. Считают, что вправе требовать все эти блага. Например, прообразом может служить: в голодные годы бунтов толпа громила пекарни, т.к. нынешние массы обращаются с цивилизацией, которая их питает. Жизнь благородная и жизнь пошлая (или энергия и косность. В прошлые века считали: жить - это чувствовать себя ограниченным и потому считаться с другими. Новый голос: жить - значит не встречать ограничений; поэтому делай все, что хочешь.Он не хочет считаться ни с какой внешней инстанцией или авторитетом. Он доволен собой. А человек элиты (т.е. человек выдающийся) всегда чувствует внутреннюю потребность обращаться к авторитету или принципу, которому он добровольно служит. Благородный - это заслуженный, выдающийся. Человек массы инертен, косный, вечное движение на одном месте, упрям, замкнут. Человек массы не способен поддержать современную цивилизацию; он научился владеть ее материалами, но не знаком с ее основными принципами. Почему массы во все лезут и всегда с насилием? Как только мир и жизнь широко открылись заурядному человеку, душа его для них закрылась. И в этом состоит сущность "восстания масс". Это грандиозная проблема, стоящая перед человечеством (человек обзавелся запасом готовых идей; он довольствовался ими и решает, что с умом у него все в порядке. Т.к. мир ему не нужен). Человек массы считает себя совершенным. Он вовсе неглуп. Он раз и навсегда усвоил набор общих мест, предрассудков, обрывков мыслей и пустых слов - и пользуется этим мусором всегда и везде. Он провозглашает и утверждает право на заурядность. Сейчас он вообразил себя носителем какой-нибудь идеи; и поэтому он никого не слушает. Идеи заурядного человека - не настоящие идеи, они не свидетельствуют о культуре. Новое варварство наступает сейчас в Европе. Право действовать безо всяких на то прав Итак:1) Человек массы открыл в себе идеи, мысли; но он не способен к идейному творчеству, к конструктивному мышлению; Он желает иметь собственное мнение, но не желает принять условия, необходимые для этого. Поэтому его идеи - это вожделения, облеченные в словесную форму.3) Чтобы создать идею, надо верить в Разум, в мир идей, отвлеченных истин. Имея идеи, люди обращаются к высшей инстанции. Человек массы изобрел лозунг: "Хватит дискуссий". Прямое движение - единственный метод воздействия масс. Масса ненавидит оппозицию. Восстание масс может привести к катастрофе. Проблема господства в обществе попала в руки людей определенного типа, которым не дороги основы цивилизации. Этих людей интересуют наркотики, автомобили. нынешний хозяин мира - примитив, первобытный человек, невнимание к науке. большевизм и фашизм - движения, типичные для человека массы.

6.Философия Ортеги

Жизнь как непосредственное переживание. Жизнь - это время, понятое как история. Витальный разум - разум исторический; его функция - учение Ортеги - рациовитализм. Истолкование драмы, в которой живет человек, в которую он "заброшен", и такое истолкование есть достраивание ситуации поиск выхода из нее Функция разума - не созерцание сущего; а конструирование того, чего еще нет; он всегда имеет дело с возможным, а не с действительным. В этом, по Ортеге, суть перехода от человека мыслящего к человеку изобретающему.От неохантианской школы Ортега получил принцип конструирования. Ортега не признает трансцендентное, вечное; того, что не течет и не меняется вместе с историей. Он убежден, что Бог умер, и люди теперь должны устраиваться без Бога. Разум, для Ортеги, выступает в роли творца мировоззрений

7. Вывод Ортеги

Природа для наших современников перестала быть истинным бытием, а наука - знанием о бытии, наука дает нам лишь практически-полезное, она стала производной силой (т.е. средством для реализации определенных человеческих целей), а природа предстает как сырой материал для такой реализации Кризис - когда человек вдруг оказывается; он не знает, что делать, т.к. он больше не знает, что думать о мире.

Заключение

рациовитализм ортега философский

В этой работе я хотел бы угадать недуг нашего времени, нашей сегодняшней жизни. И первые результаты можно обобщить так: современная жизнь грандиозна, избыточна и превосходит любую исторически известную. Но именно потому, что напор ее так велик, она вышла из берегов и смыла все завещанные нам устои, нормы и идеалы. В ней больше жизни, чем в любой другой, и по той же причине больше нерешенного. Она уже не может придерживаться прошлого [*Научимся, однако, извлекать из прошлого если не позитивный, то хотя бы негативный опыт. Прошлое не надоумит, что делать, но подскажет, чего избегать]. Ей надо самой творить свою собственную судьбу.

Но диагноз пора дополнить. Жизнь -- это прежде всего наша возможная жизнь, то, чем мы способны стать, и как выбор возможного -- наше решение, то, чем мы действительно становимся. Обстоятельства и решения -- главные слагающие жизни. Обстоятельства, то есть возможности, нам заданы и навязаны. Мы называем их миром. Жизнь не выбирает себе мира, жить -- это очутиться в мире окончательном и неразменном, сейчас и здесь. Наш мир -- это предрешенная сторона жизни. Но предрешенная не механически. Мы не пущены в мир, как пуля из ружья, по неукоснительной траектории. Неизбежность, с которой сталкивает нас этот мир -- а мир всегда этот, сейчас и здесь, -- состоит в обратном. Вместо единственной траектории нам задается множество, и мы соответственно обречены... выбирать себя. Немыслимая предпосылка! Жить -- это вечно быть осужденным на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и без передышки. Даже отдаваясь безнадежно на волю случая, мы принимаем решение -- не решать. Неправда, что в жизни "решают обстоятельства". Напротив, обстоятельства -- это дилемма вечно новая, которую надо решать. И решает ее наш собственный склад.

Все это применимо и к общественной жизни. У нее, во-первых, есть тоже горизонт возможного и, во-вторых, решение в выборе совместного жизненного пути. Решение зависит от характера общества, его склада, или, что одно и то же, от преобладающего типа людей. Сегодня преобладает масса и решает она. И происходит нечто иное, чем в эпоху демократии и всеобщего голосования. При всеобщем голосовании массы не решали, а присоединялись к решению того или другого меньшинства. Последние предлагали свои "программы" -- отличный термин. Эти программы -- по сути, программы совместной жизни -- приглашали массу одобрить проект решения.

Сейчас картина иная. Всюду, где торжество массы растет, -- например, в Средиземноморье -- при взгляде на общественную жизнь поражает то, что политически там перебиваются со дня на день. Это более чем странно. У власти -- представители масс. Они настолько всесильны, что свели на нет саму возможность оппозиции. Это бесспорные хозяева страны, и нелегко найти в истории пример подобного всевластия. И тем не менее государство, правительство живут сегодняшним днем. Они не распахнуты будущему, не представляют его ясно и открыто, не кладут начало чему-то новому, уже различимому в перспективе. Словом, они живут без жизненной программы. Не знают, куда идут, потому что не идут никуда, не выбирая и не прокладывая дорог. Когда такое правительство ищет самооправданий, то не поминает всуе день завтрашний, а, напротив, упирает на сегодняшний и говорит с завидной прямотой: "Мы -- чрезвычайная власть, рожденная чрезвычайными обстоятельствами". То есть злобой дня, а не дальней перспективой. Недаром и само правление сводится к тому, чтобы постоянно выпутываться, не решая проблем, а всеми способами увиливая от них и тем самым рискуя сделать их неразрешимыми. Таким всегда было прямое правление массы -- всемогущим и призрачным. Масса -- это те, кто плывет по течению и лишен ориентиров. Поэтому массовый человек не созидает, даже если возможности и силы его огромны.

И как раз этот человеческий склад сегодня решает. Право же, стоит в нем разобраться.

Ключ к разгадке -- в том вопросе, что прозвучал уже в начале моей работы: откуда возникли все эти толпы, захлестнувшие сегодня историческое пространство?

Не так давно известный экономист Вернер Зомбарт указал на один простой факт, который должен бы впечатлить каждого, кто озабочен современностью. Факт сам по себе достаточный, чтобы открыть нам глаза на сегодняшнюю Европу, по меньшей мере обратить их в нужную сторону. Дело в следующем: за все двенадцать веков своей истории, с шестого по девятнадцатый, европейское население ни разу не превысило ста восьмидесяти миллионов. А за время с 1800 по 1914 год -- за столетие с небольшим -- достигло четырехсот шестидесяти. Контраст, полагаю, не оставляет сомнений в плодовитости прошлого века. Три поколения подряд человеческая масса росла как на дрожжах и, хлынув, затопила тесный отрезок истории. Достаточно, повторяю, одного этого факта, чтобы объяснить триумф масс и все, что он сулит. С другой стороны, это еще одно, и притом самое ощутимое, слагаемое того роста жизненной силы, о котором я упоминал.

Эта статистика, кстати, умеряет наше беспочвенное восхищение ростом молодых стран, особенно Соединенных Штатов. Кажется сверхъестественным, что население США за столетие достигло ста миллионов, а ведь куда сверхъестественней европейская плодовитость. Лишнее доказательство, что американизация Европы иллюзорна. Даже самая, казалось бы, отличительная черта Америки -- ускоренный темп ее заселения -- не самобытна. Европа в прошлом веке заселялась куда быстрее. Америку создали европейские излишки.

Хотя выкладки Вернера Зомбарта и не так известны, как того заслуживают, сам загадочный факт заметного увеличения европейцев слишком очевиден, чтобы на нем задерживаться. Суть не в цифрах народонаселения, а в их контрастности, вскрывающей внезапный и головокружительный темп роста. В этом и соль. Головокружительный рост означает все новые и новые толпы, которые с таким ускорением извергаются на поверхность истории, что не успевают пропитаться традиционной культурой.

И в результате современный средний европеец душевно здоровее и крепче своих предшественников, но и душевно беднее. Оттого он порой смахивает на дикаря, внезапно забредшего в мир вековой цивилизации. Школы, которыми так гордился прошлый век, внедрили в массу современные жизненные навыки, но не сумели воспитать ее. Снабдили ее средствами для того, чтобы жить полнее, но не смогли наделить ни историческим чутьем, ни чувством исторической ответственности. В массу вдохнули силу и спесь современного прогресса, но забыли о духе. Естественно, она и не помышляет о духе, и новые поколения, желая править миром, смотрят на него как на первозданный рай, где нет ни давних следов, ни давних проблем.

Славу и ответственность за выход широких масс на историческое поприще несет XIX век. Только так можно судить о нем беспристрастно и справедливо. Что-то небывалое и неповторимое крылось в его климате, раз вызрел такой человеческий урожай. Не усвоив и не переварив этого, смешно и легкомысленно отдавать предпочтение духу иных эпох. Вся история предстает гигантской лабораторией, где ставятся все мыслимые и немыслимые опыты, чтобы найти рецепт общественной жизни, наилучшей для культивации "человека". И, не прибегая к уверткам, следует признать данные опыта: человеческий посев в условиях либеральной демократии и технического прогресса -- двух основных факторов -- за столетие утроил людские ресурсы Европы.

Такое изобилие, если мыслить здраво, приводит к ряду умозаключений: первое -- либеральная демократия на базе технического творчества является высшей из доныне известных форм общественной жизни; второе -- вероятно, это не лучшая форма, но лучшие возникнут на ее основе и сохранят ее суть, и третье -- возвращение к формам низшим, чем в XIX веке, самоубийственно.

И вот, разом уяснив себе все эти вполне ясные вещи, мы должны предъявить XIX веку счет. Очевидно, наряду с чем-то небывалым и неповторимым имелись в нем и какие-то врожденные изъяны, коренные пороки, поскольку он создал новую породу людей -- мятежную массу -- и теперь она угрожает тем основам, которым обязана жизнью. Если этот человеческий тип будет по-прежнему хозяйничать в Европе и право решать останется за ним, то не пройдет и тридцати лет, как наш континент одичает. Наши правовые и технические достижения исчезнут с той же легкостью, с какой не раз исчезали секреты мастерства Герман Вейль, один из крупнейших физиков современности, соратник и преемник Эйнштейна, не раз повторял в частной беседе, что, если бы определенные люди, десять или двенадцать человек, внезапно умерли, чудо современной физики оказалось бы навеки утраченным для человечества. Столетиями надо было приспосабливать человеческий мозг к абстрактным головоломкам теоретической физики. И любая случайность может развеять эти чудесные способности, от которых зависит и вся техника будущего]. Жизнь съежится. Сегодняшний избыток возможностей обернется беспросветной нуждой, скаредностью, тоскливым бесплодием. Это будет неподдельный декаданс. Потому что восстание масс и есть то самое, что Ратенау называл "вертикальным одичанием".

Поэтому так важно вглядеться в массового человека, в эту чистую потенцию как высшего блага, так и высшего зла.

Список использованных источников

1. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. - 3-е изд., перераб. и доп. М., 2003.

2. Введение в философию./Фролов И. -М., 1989.

3. Мамардашвили М.К Лекции по античной философии. М., 1997.

4. Рассел Б. История западной философии: В 2 томах, Том 1, М., 1993.

5. Хосе Ортега и Гассет «Восстание масс».-1930

Размещено на Allbest.ru