Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Философия последней четверти ХХ века

Реферат

Оглавление

Однако «советской философии» не было и не могло быть -- так считали не только русские философы-эмигранты, мнение которых, сформировавшееся за несколько десятилетий до «застойного» и «постзастойного» периода отечественной истории выразил, например, В.В. Зеньковский, назвавший положение философии в СССР «ничтожной, жалкой, трагической по существу картиной обезличенной мысли», Зеньковский В. В. История русской философии. Т. II. Ч. 1. - Л., 1991. но и многие зарубежные исследователи.

Эта уничтожающая оценка лишь дипломатично смягчалась в годы, когда на смену выведенным в сталинских инкубаторах бойцовым петухам-идеологам пришли более образованные и прагматичные профессора, а за вольнодумство и отклонение от генеральных линий коммунистической партии уже не расстреливали и почти не сажали.

Характерно, что в те годы, когда на Западе («по ту сторону железного занавеса ») уже стали серьезно относиться к «советским философам», по крайней мере различать среди них настоящих мыслителей (и вовсе не обязательно при этом руководствоваться критерием принадлежности или непринадлежности к марксизму), «по сю сторону» раздались критические голоса (Д. Галковский и др.), жестко клеймившие едва ли не всех известных «советских философов» за профессиональную непригодность, маскируемую двоемыслием, приспособленчеством, лакейством и лицемерием -- грехи, в которых они не спешили каяться даже тогда, когда покаяние уже стало не только возможным, но и необходимым.

Так возник живучий стереотип «советской философии »: ее недолгая, но драматичная история предстает то как скорбное повествование о загубленных судьбах и идеях мыслителей, все же заслуживавших этого названия, то как собрание мифов, созданных либо советской идеологией, либо ее критиками (мифов о культурной и научной значимости тех или иных философов, будь то профессионалы или же философствующие ученые, публицисты, писатели, священники или политические деятели). Позитивное (ортодоксально-партийно-советское) отношение к этому феномену и его неприятие (со стороны критиков и противников) только на поверхности выглядят антиподами, по сути же они парадоксальным образом совпадают как примитивные следствия полярных идеологических позиций.

Показательно, что ни апологеты, ни критики «советской философии» не смогли осмыслить ее как культурно-историческое явление: почти всё, что было написано на эту тему, сводится либо к различным идеологическим сварам и схваткам, победители которых дожидались своей очереди быть побежденными, либо к перечню личных трагедий, распадов творческих личностей, сломленных напором советской действительности, ошибок и преступлений, эпизодов напыщенного пустословия или плагиата.

В крайних вариантах это выглядит как описание духовного падения, опустившего философию до черты, за которой альтернативой вульгарному пресмыкательству перед властью было отчаяние или «внутренняя эмиграция».

Этот стереотип кое-как проходит для сведения счетов со своим собственным или чужим прошлым, но абсолютно непригоден, если речь идет об осмыслении уникального, кажется, не имеющего аналогов, загадочного и интереснейшего с точки зрения историко-культурного анализа феномена. Можно без преувеличения сказать, что выживание и развитие отечественной философии в ее «советский» период -- один из самых поразительных уроков истории мировой культуры.

Чтобы усвоить этот урок, историю философии в «советское» время следует рассматривать во всей ее сложности, со всеми противоречиями, парадоксами, во всей полноте ее связей с условиями общественной жизни, не сбиваясь на идеологические и пропагандистские клише.

Под таким углом зрения творчество первоклассных мыслителей, которых никак нельзя назвать трансляторами «советских» или «большевистских» идей, например А.Ф. Лосева, П.А. Флоренского, Г.Г. Шпета, Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, В.И. Вернадского, также относится к этой истории, не может быть отделено от нее. Как верно заметил В.А. Лекторский, это творчество нельзя рассматривать как простое «продолжение работы дореволюционной русской философии в новых, неимоверно трудных условиях» или подверстывать под некое интеллектуальное сопротивление «тому ужасному, что совершалось в это время». Лекторский В.А. Предисловие // Философия не кончается... Из истории отечественной философии. ХХ век: В 2 кн. Кн. 1. 1920-50-е гг. - М., 1998. Всё много сложнее.

Необходимо учитывать, что русская философия подошла к рубежу XIX--XX веков с острым ощущением тотального кризиса, охватившего европейскую культуру.

Задолго до Т. Адорно, который опыт мировых катаклизмов ХХ столетия понял так, что к ним привела логика развития этой культуры, и указал на невозможность сохранения прежних наивных представлений об оправданности и желательности культурного «прогресса», представлений, которые «после Освенцима» могли в лучшем случае восприниматься как «мусор», застрявший в голове некоторых интеллектуалов, а в худшем -- как циничное согласие с ценой, уплаченной Европой и всемирным человечеством за чрезмерное доверие к культуре, Адорно Т. Негативная диалектика. - М.,2003 выдающиеся русские мыслители предсказывали эти катаклизмы и пытались найти путь, сохранявший культуру, которую, по их мнению, следовало преобразовать, чтобы спасти от гибели.

По-своему, но так же резко отрицали «мещанскую культуру» А.Ф. Лосев и П.А. Флоренский, А.А. Богданов и Г.Г. Шпет. Русские философы (и те, кого большевики изгнали из России, и те, кому удалось или пришлось остаться) остро ощущали неизбежность краха «старого мира» и пытались разглядеть контуры «мира нового».

В.И. Вернадский мечтал о «ноосфере» -- всемирном коллективном Разуме, который спасет мир от гибели, неминуемой, если законы Разума не будут утверждены в Бытии. К.Э. Циолковский искал научные основания управляемой биологической эволюции и бесконечной космической экспансии человечества. Г.Г. Шпет был ярым сторонником «научной философии» и критиковал религиозную традицию русской мысли. Л.С. Выготский видел практическую задачу психологии в осуществлении грандиозного проекта формированияи воспитания «нового человека».

А.А. Богданов в своей «Тектологии » -- наброске «всеобщей организационной науки» -- разрабатывал универсальную концепцию планово-рационального переустройства общества. Явная перекличка этих идей с социалистическими проектами могла быть истолкована как родственная связь коммунистической утопии с духовными поисками и ценностями предшествующих поколений российских философов (последнее, мы помним, особо подчеркивалось В.И. Лениным). Социализм (в его большевистской трактовке) изображался как естественный вывод и результат этих поисков, как выстраданная правда.

«Советская » действительность скоро покончила с этими надеждами и иллюзиями. Тогда, собственно, и возник феномен «советской философии», породивший и стандартные стереотипы своего восприятия. Описанию этого феномена посвящено уже немало работ, хотя настоящая его история не создана. Разумеется, характер описаний напрямую зависит от мировоззренческой и теоретической позиции тех, кто их делает.

Достаточно сравнить описания, характерные для заключительного тома многотомной истории философии в СССР, изданного в последний период «советской» истории, с теми, что были опубликованы тогда, когда плотина лжи и умолчаний, выстроенная в прежние годы, была размыта. История философии в СССР: В 5 т. Т. 5.Ч. 1. - М., 1985; Т. 5. Ч. 2. - М., 1988

Конечно, в последних значительное внимание было уделено той атмосфере страха, постоянной зависимости от капризов власти и политических интриг, в которой формировалось новое философское сообщество, втиснутое в прокрустово ложе официальных институтов и учреждений, постепенно сживающееся с ними не только формально, но и по внутренней сути. Яхот И. Подавление философии в СССР (20-30-е годы) // Вопросы философии. - 1991. - № 9.

Если исходить из того, что «советская философия» была только пародией на философию, уродом, появившимся на свет в результате особых мутаций духа, формой приспособления к патологической действительности, то все сводится к простой (и фактически опровержимой) констатации: при тех исторических обстоятельствах, какие имели место при большевистской диктатуре, никакой философской мысли быть не могло.

Разумеется, если репрессирована значительная (возможно, лучшая) часть философского сообщества, а затем его «воспроизводство» поставлено на идеологический конвейер, за правильной работой которого присматривают силовые структуры, это в конечном счете повреждает и генетический код философии. Но и в поврежденном виде это все-таки философия! Это ее жизнь, пусть изуродованная, но от этого не менее интересная для объективного исследования.

По сути, понимание феномена «советской философии» -- это не процедура диагноза, а выявление особых форм, в каких возможно движение философского мышления, отвечающего на культурные и исторические вызовы времени. Философия могла бы сказать о себе словами А.А. Ахматовой: «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был». Оторвать историю «советской философии» от истории народа и его культуры невозможно.

Нисколько не принижая заслуг выдающихся философов, волей или неволей покинувших пределы страны и продолживших свою работу за рубежом, признаем, что все-таки не им выпала честь сохранить и передать последующим поколениям эстафету.

Это было сделано другими, воссоздавшими российскую философскую мысль в таких условиях, труднее которых, наверное, и не было в мировой истории. Дело не только в репрессиях, лагерях и тюрьмах, не только в насильственном подавлении свободы мысли и искажении нравственных оснований жизни. Борьба за выживание затрагивала внутреннюю жизнь духа, и чтобы философия могла не только выжить, но и жить, нужны были победы духа над самим собой, над собственными соблазнами.

Пример тому--жизненный и творческий путь А.Ф. Лосева, сотворившего целую библиотеку фундаментальных историко-философских, эстетических, гносеологических, филологических, культурологических исследований (значительную часть этого уникального наследия он создавал, уже будучи практически слепым, потеряв зрение после 18 месяцев «трудового перевоспитания» на Беломорканале).

И даже для него советский тоталитаризм был не просто внешней враждебной силой. С.С. Аверинцев писал: «Мысль Лосева, именно как мысль, вне всяких внешних обстоятельств, была одержима императивом жесткого, неумолимого единства, по закону которого самомалейшие черты «целостного лика» и «мировоззренческого стиля» должны диалектически выводиться из некоего исходного принципа; выводиться с той мерой обязательности, принудительности, которая нормальна в евклидовой геометрии. Тоталитаризм не только стращал, запугивал или подкупал; тоталитаризм был подлинным интеллектуальным соблазном, подготовленным не просто недугами общества, но состоянием культуры ». Аверинцев С.С. «Мировоззренческий стиль»: подступы к явлению Лосева // Философия не кончается. М. 2000 Кн. 1.

Именно в этом дело: А.Ф. Лосев остро предчувствовал и ощущал признаки надвинувшейся катастрофы -- распада современной европейской культуры, когда обесцениваются и загнивают связи между идеалами и жизненными событиями, вера низводится до пошлого прагматизма в отношениях между людьми и Богом, социальное устройство уподобляется отлаженному, но бездушному механизму. Мудрено ли, что «марксизм-ленинизм» мог быть воспринят (и воспринимался многими сильными и здравыми умами) как сила, на которую следует (чего бы это ни стоило) опереться ради сохранения культурной перспективы человечества? Это была слишком дорогая и укорененная в сознании иллюзия, чтобы ее могла разрушить даже жизненная очевидность.

Для историков отечественной философии ХХ века важнейший факт заключается в том, что именно тогда, когда философская традиция России, казалось, была окончательно разрушена, возникли предпосылки к ее возрождению. Зеньковский В.В. История русской философии. М.2001.

К концу 50-х они уже окончательно созрели, а в 60-е гг. уже можно было говорить о наличии в стране философских школ и направлений, развивавшихся быстро и уверенно, заставивших о себе говорить уже не как о напоминаниях былой славы, а как о динамичных, во многом соответствующих мировому уровню, а кое в чем и превышающих его трендах мысли.

Это был процесс, безусловно, вызванный подспудно нарастающими переменами всей общественной и культурной жизни. Но совершили его конкретные люди, имена которых должны быть названы во всех исторических исследованиях наравне с великими, потому что они действительно совершили великое дело: подняли из руин философию России.

В философию 50-х -- начала 60-х гг. не вошла, а прямо-таки ворвалась когорта молодых, искрометно талантливых людей: Э.В. Ильенков, А.А. Зиновьев, Б.А. Грушин, М.К. Мамардашвили, А.М. Пятигорский, Ю.А. Левада, Д.П. Горский, В.А. Лекторский, Ю.Ф. Карякин, И.Т. Фролов, Г.П. Щедровицкий, Б.В. Бирюков, В.Н. Садовский, В.П. Зинченко, А.С. Богомолов, В.В. Давыдов, Л.Н. Митрохин, Ю.Н. Давыдов, П.П. Гайденко, П.В. Копнин, В.С. Швырев, В.А. Смирнов, Н.В. Мотрошилова, В.С. Степин и др. Их встретили и нашли те, кому судьба была передать хранимый огонь: В.Ф. Асмус, А.С. Ахманов, М.А. Дынник, П.С. Попов, О.В. Трахтенберг, С.А. Яновская, В.М. Богуславский, Т.И. Ойзерман, Б.М. Кедров, Б.Э. Быховский, П.Я. Гальперин, А.Н. Леонтьев, Е.К. Войшвилло, В.В. Соколов, А.В. Гулыга, М.Ф. Овсянников, А.Р. Лурия. Хотелось бы всех поименно назвать.

Встретившись, эти поколения образовали ядро философского сообщества. Постепенно, преодолевая сопротивление среды, стали восстанавливаться нормальные критерии, которыми определялась значимость личности в этом сообществе: подлинная образованность), исследовательский талант, дерзость и самобытность мысли. Медленно, трудно, но неуклонно восстанавливались разрушенные погромами и мракобесными кампаниями связи философии и науки.

Характерной чертой тех, кого потом стали называть «шестидесятниками», было то, что почти все они работали в официальных научных, учебных и партийных структурах, иногда занимая в них видные и даже руководящие посты. Это очень важное обстоятельство, часто используемое критиками «советской философии», как доказательство ее «продажности » и зависимости от идеологических заказов власти. Такая критика никчемна, она не имеет ничего общего с объективным анализом феномена «советской философии». Зеньковский В.В. История русской философии. М.2001.

Об «официальности» «советской философии » можно судить с разных сторон.

Во-первых, никак нельзя сбрасывать со счетов, что в те годы многие и многие искренне верили в возможность очищения марксизма от догматики, возвращения ему теоретической глубины, как верили и в «социализм с человеческим лицом» и даже в коммунистическую перспективу, а главное -- сознавали необходимость личного участия в этом процессе.

Во-вторых, и это важнее, именно вовлеченность философов в нормальный академический процесс, связанный не в последнюю очередь с преподаванием философии в различных образовательных структурах, создавала предпосылки для повышения их профессионального уровня, устанавливала определенные ценностные стандарты, ориентировала на поиск таких решений важнейших мировоззренческих и методологических проблем, в которых был недопустим налет претенциозной доморо-щенности, идеологического чванства, невежества под маской преданности идеологическим догмам.

В три десятилетия - от хрущевской «оттепели» до краха советской системы - уложилась творческая жизнь философского сообщества, воссозданного в конце 50-х -начале 60-х гг.

В это время создавались и работали его центры притяжения - формальные (философский факультет МГУ, Институт философии АН СССР, журнал «Вопросы философии », издание «Философской энциклопедии») и неформальные (философские школы А.А. Зиновьева, Г.П. Щедровицкого, В.А. Смирнова, М.К. Петрова). Благодаря настойчивости таких лидеров, как Б.М. Кедров, М.Э. Омельяновский, И.Т. Фролов, В.Н. Садовский, В.А. Лекторский, В.С. Степин, В.А. Смирнов и др., оно прорвалось сквозь бюрократический, информационный и прочие барьеры на международный уровень. Зеньковский В.В. История русской философии. М.2001.

Тогда же была упрочена определенная шкала ценностей, по которой определялась действительная роль того или иного мыслителя в отечественной, да и в мировой философии. По этому «гамбургскому» счету и платили: одни - признательностью и благодарностью, другие - ненавистью и клеветой.

Во всяком случае, этот период нельзя считать потерянным для отечественной философии; напротив, он по праву войдет в ее историю.

Эта оценка никак не меняет того факта, что в этот период философия в нашей стране развивалась очень сложно, «зигзагообразно», что тогда были посеяны семена будущих кризисов и противоречий, которые стали совершенно очевидными при снятии внешних ограничений свободы философской мысли, когда философия оказалась лицом к лицу с новыми общественными потрясениями, а людям, работающим в ней, уже нельзя было оправдывать свои неудачи, творческие и личностные провалы ссылками на некие принудительные воздействия со стороны власти.

К концу 60-х, а особенно в 70-е годы «советская философия» уже фактически стала частью мирового философского процесса. С одной стороны, этому способствовали постепенное ослабление цензурного гнета, определенная либерализация идеологического контроля. В тех областях философского исследования, в которых затрагивались вопросы общественного развития, этот контроль все еще оставался достаточно жестким, хотя и здесь он часто принимал комические и даже гротескные формы. В других областях, находившихся на безопасном удалении от болевых точек идеологии, например в исследованиях по методологии естественных наук, по философским вопросам естествознания, в логике и семиотике, контроль ослабевал настолько, что с ним можно было практически не считаться. Зеньковский В.В. История русской философии. М.2001. С другой стороны, освоение идей и результатов немарксистских направлений мировой философии велось все же с позиций, на которые оказывала несомненное влияние именно марксистская философская «парадигма». И благодаря этому влиянию возникали плодотворные повороты критической мысли. Некоторые модные философские направления в свете критики, инспирированной марксистскими идеями, выглядели совсем не так убедительно, как они представали в ангажированных текстах. Современной российской философии приходится платить по счетам философии «советской». Простая мысль: необходимы терпение и мудрость, чтобы вырастить новые поколения философов, обладающих не только иным образованием, но иным жизненным опытом, чтобы дело, которым они занимаются, могло получить общественное признание, - оказывается слишком трудной для понимания многих и многих.

Философское сообщество России стареет, приток свежих сил заторможен или приостановлен. Пространство культуры заполняется чертополохом вульгарного философствования. Если эта тенденция не будет переломлена, деградация культуры станет необратимой. Исследование феномена «советской философии » может и должно способствовать тому, чтобы эта угроза была воспринята со всей серьезностью.

Заключение

Даже краткий обзор развития философского знания в ушедшем от нас двадцатом веке показывает, сколь разительно эволюционировала философская мысль за истекшее столетие.

В этой связи становится понятным стремление философов второй половины XX века отойти от вульгарно-социологических подходов к бытию человека и их стремление анализировать бытие через аргументацию философии жизни, экзистенциализма и персонализма.

Философия XX века справедливо считает, что наука -- значимый, но не единственный путь познания мира, обеспечивающий человечеству не только знание, но и социальный комфорт и личную безопасность, более того, философия XX хека не отрицает ни мистического, ни эзотерического, ни экологического, не ценностного подхода к миру

Поэтому философия XX века не только связана с наукой, она пытается заново осмыслить мистические учения Востока, найти смысл в примитивных религиях и в магии, в давно отброшенных средневековых трактатах алхимиков и врачевателей, в социальных утопиях самых разных времен

Философия XX века представляет собой многообразное и плодотворно развивающееся философствование человечества о коренных проблемах бытия Природы, Космоса, Человечества и Человека

Философия XX века - не усталый спутник, сопровождающий человечество на его тернистых и крутых дорогах, она вместе со всей духовной культурой современного мира, стремится помочь человеку в его исканиях истины, в обретении настоящего, а не ложного смысла жизни, в поиске своего Я и реализации своего творческого потенциала.

В отличие от предыдущих эпох и даже от начала XX века современная философия не навязывает одной-единственной точки зрения на мир, выдавая ее за истину в последней инстанции. Она научилась быть толерантной и не наказывает за инакомыслие, более того” философия конца XX века предоставила человеку свободу в выборе своего мировоззрения. Однако это возлагает и ответственность за выбор мировоззрения на плечи самого человека Современный человек свободен в своем выборе, но он обязан понимать и всю меру ответственности за будущее планеты и судьбы всего человечества

Литература

философия эволюция советский

1. Аверинцев С.С. «Мировоззренческий стиль»: подступы к явлению Лосева // Философия не кончается. М. 2000 Кн. 1.

2. Адорно Т. Негативная диалектика. - М.,2003

3. Зеньковский В. В. История русской философии. Т. II. Ч. 1. - Л., 1991.

4. История философии в СССР: В 5 т. Т. 5.Ч. 1. - М., 1985; Т. 5. Ч. 2. - М., 1988

5. Лекторский В.А. Предисловие // Философия не кончается... Из истории отечественной философии. ХХ век: В 2 кн. Кн. 1. 1920-50-е гг. - М., 1998.

6. Порус В.Н. Павел Флоренский: антиномическая сущность символизма // Философские науки. - 2005. - № 12.

7. Яхот И. Подавление философии в СССР (20-30-е годы) // Вопросы философии. - 1991. - № 9.

Размещено на Allbest.ru