Первые древнегреческие философы о первоначалах и миропорядке Космоса

Размещено на http://www.allbest.ru/

ДИСЦИПЛИНА: ФИЛОСОФИЯ

РЕФЕРАТ НА ТЕМУ

Первые древнегреческие философы о первоначалах и миропорядке Космоса

Космос -- понятие древнегреческой философии и культуры, представление о природном мире как о пластически упорядоченном гармоническом целом. Противопоставлялся хаосу. Греки соединяли в понятии «космос» две функции -- упорядочивающую и эстетическую.

Термин «космос» начинает употребляться в философском смысле уже в период становления первых философских школ Древней Греции. Использование этого понятия зафиксировано у Анаксимена, Пифагора, Анаксимандра, Гераклита, он широко употребляется Парменидом, Эмпедоклом, Анаксагором, Демокритом.

В Древней Греции первые попытки научно-материалистически осмыслить окружающий мир предприняли философы милетской школы (VII-VI вв. до н э.) - Фалес, Анаксимандр и Анаксимен. Они стремились объяснить мир из него самого, не прибегая к неприродным, сверхъестественным силам. Милетцы внесли очень ценный вклад в науки -- в математику, астрономию, физику, биологию.

Анаксимемн Милемтский (др.-греч. ?нбоймЭнзт, 585/560 -- 525/502 до н. э., Милет) -- древнегреческий философ, представитель милетской школы натурфилософии, ученик Анаксимандра. Согласно Анаксимену, мир возникает из «беспредельного» воздуха, и всё многообразие вещей есть воздух в различных своих состояниях. Благодаря разрежению (то есть нагреванию) из воздуха возникает огонь, благодаря сгущению (то есть охлаждению) -- ветер, облака, вода, земля и камни. Разрежённый воздух порождает обладающие огненной природой небесные светила. Важный аспект положений Анаксимена: сгущение и разрежение понимаются здесь как основные, взаимно противоположные, но равнофункциональные процессы, участвующие в образовании различных состояний материи.

Выбор Анаксименом воздуха в качестве космогонического первопринципа и актуальной жизненной основы космоса стоит на принципе параллелизма микрокосма и макрокосма: «подобно тому как воздух в виде нашей души скрепляет нас, так дыхание и воздух охватывают всю Землю». Беспредельный воздух у Анаксимена объемлет собой весь мир, является источником жизни и дыхания живых существ. Анаксимен изучал астрономические явления, которые, как и другие природные явления, стремился объяснить естественным образом. Анаксимен полагал, что Солнце -- [плоское небесное] тело, аналогичное Земле и Луне, которое от быстрого движения раскалилось. Земля и небесные светила парят в воздухе; Земля неподвижна, другие светила и планеты (которые Анаксимен отличал от звезд и которые, как он считал, возникают из земных испарений) движутся космическими ветрами.

Анаксимамндр Милемтский (др.-греч. ?нбоЯмбндспт, 610 -- 547/540 до н. э.) -- древнегреческий философ, представитель милетской школы натурфилософии, ученик Фалеса Милетского[1]. Автор первого греческого научного сочинения, написанного прозой («О природе», 547 до н. э.). Ввёл термин «закон», применив понятие общественной практики к природе и науке Небесные светила Анаксимандр считал не отдельными телами, а «окошками» в непрозрачных оболочках, скрывающих огонь. Земля имеет вид части колонны -- цилиндра, диаметр основания которого в три раза превышает высоту: «из двух [плоских] поверхностей по одной ходим мы, а другая ей противоположна».

Земля парит в центре мира, ни на что не опираясь. Землю окружают исполинские трубчатые кольца-торы, наполненные огнём. В самом близком кольце, где огня немного, имеются небольшие отверстия -- звёзды. Во втором кольце с более сильным огнём находится одно большое отверстие -- Луна. Оно может частично или полностью перекрываться (так Анаксимандр объясняет смену лунных фаз и лунные затмения). В третьем, дальнем кольце, имеется самое большое отверстие, размером с Землю; сквозь него сияет самый сильный огонь -- Солнце. Вселенную Анаксимандра замыкает небесный огонь.

Система мира Анаксимандра (одна из современных реконструкций)

Таким образом, Анаксимандр полагал, что все небесные светила находятся на разном расстоянии от Земли. Видимо, порядок следования соответствует следующему физическому принципу: чем ближе оно к небесному огню и, следовательно, чем дальше от Земли, тем оно ярче. Согласно современной реконструкции, внутренний и внешний диаметры кольца Солнца составляют, по Анаксимандру, соответственно, 27 и 28 диаметров земного цилиндра, для Луны эти величины составляют 18 и 19 диаметров, для звёзд 9 и 10 диаметров. В основе Вселенной Анаксимандра лежит математический принцип: все расстояния кратны трём.

В системе мира Анаксимандра пути небесных тел являются целыми кругами. Эта точка зрения, в настоящее время вполне очевидная, была новаторской во времена Анаксимандра (мы не можем непосредственно наблюдать ту часть траектории, которая лежит «под землёй», и для подобного вывода требовалась неортодоксальность выводов). Эта первая в истории астрономии геоцентрическая модель Вселенной с орбитами светил вокруг Земли позволяла понять геометрию движений Солнца, Луны и звёзд.

Вселенная мыслится центрально-симметричной; отсюда у находящейся в центре Космоса Земле отсутствует основание двигаться в каком-либо направлении. Тем самым Анаксимандр оказался первым, кто предположил, что Земля свободно покоится в центре мира без опоры.

Некоторые античные авторы приписывали Анаксимандру представление о существовании бесконечного множества миров; современные историки не пришли к согласию относительно достоверности этих свидетельств Анаксимандр стремился не только геометрически точно описать мир, но и понять его происхождение. В сочинении «О природе», известном по пересказам и единственному сохранившемуся фрагменту, Анаксимандр дает описание Космоса от момента его возникновения до происхождения живых существ и человека.

Вселенная, по Анаксимандру, развивается сама по себе, без вмешательства олимпийских богов. Источником происхождения всего сущего Анаксимандр полагает некое бесконечное, «нестареющее» [божественное] начало -- апейрон (?рейспн) -- которому присуще непрерывное движение. Сам апейрон, как то, из чего всё возникает и во что всё превращается, есть нечто постоянно пребывающее и неуничтожимое, беспредельное и бесконечное во времени. (До Аристотеля слово «апейрон» у всех античных мыслителей, включая Анаксимандра, выступало как прилагательное, то есть, атрибут некоего существительного.)

Апейрон в результате вихреобразного процесса разделяется на физические противоположности горячего и холодного, влажного и сухого и т. д., взаимодействие которых порождает шарообразный космос. Противоборство стихий в возникшем космическом вихре приводит к появлению и разделению веществ. В центре вихря оказывается «холодное» -- Земля, окруженная водой и воздухом, а снаружи -- огонь. Под действием огня верхние слои воздушной оболочки превращаются в твёрдую кору. Эту сферу затвердевшего аэра (?Юс, воздух) начинают распирать пары кипящего земного океана. Оболочка не выдерживает и раздувается («отрывается», как указано в одном из источников). При этом она должна оттеснить основную массу огня за пределы нашего мира. Так возникает сфера неподвижных звёзд, а самими звёздами становятся поры во внешней оболочке. Причем Анаксимандр утверждает, что вещи обретают свое бытие и состав на время, «в долг», а затем, по закону, в определенный срок, возвращают должное породившим их началам.

Заключительный этап возникновения мира -- появление живых существ. Анаксимандр предположил, что все живые существа произошли из отложений высохшего морского дна. Все живое порождается испаряемой солнцем влагой; когда океан выкипает, обнажив сушу, живые существа возникают «из нагретой воды с землёй» и рождаются «во влаге, заключенные внутрь илистой скорлупы». То есть, естественное развитие, по Анаксимандру, включает не только возникновение мира, но и самозарождение жизни.

Карта Земли по Анаксимандру (одна из современных реконструкций)

Анаксимандр считал Вселенную подобной живому существу. В отличие от нестареющего времени она рождается, достигает зрелости, стареет и должна погибнуть, чтобы возродиться вновь: «…совершается гибель миров, а намного раньше их рождение, причем испокон бесконечного веку повторяется по кругу всё одно и то же».

Рассуждая о различных видах существования первоначала, Анаксимандр выдвинул идею о паритетности материальных состояний. Влажное может высохнуть, сухое -- увлажниться и т. д. Противоположные состояния имеют под собой общую основу, будучи сосредоточены в неком едином, из которого они все вычленяются. Эта идея проложила путь к одному из важнейших диалектических понятий последующей философии -- понятию «единства и борьбы противоположностей».

Гераклит (ок. 540-480), Эмпедокл (ок. 490-430), Анаксагор (500-428) разделяли и развивали дальше взгляд милетцев, согласно которому вселенная существует вечно, не создана богами и управляется не ими, а естественной закономерностью. „Этот космос, -говорит Гераклит, -- один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим". По Эмпедоклу, основу мира образует вечная несотворимая и неразрушимая материя, сводящаяся к четырем „корням": земле, воде, воздуху и огню А Анаксагор в утверждении вечности материи идет еще дальше. Он утверждает, что не только материя в целом, но и каждая из ее качественно определенных частиц -гомеомерий - никогда не возникает и никогда не уничтожается. Анаксагор, правда, ввел в свою систему ум -- некую силу, приводящую в порядок частицы материи. Однако из дошедших до нас фрагментов сочинения Анаксагора видно, что под этим умом он понимал скорее материальную движущую силу, нежели какое-то объективное сознание. Ум не создает мир, не управляет им, а лишь дает ему толчок, после которого никакого влияния на ход событий не оказывает. Единодушны эти философы и в признании царящей в мире объективной закономерности.

Платон в диалоге «Тимей» рассматривает космос как живой, соразмерный организм, обладающий разумной душой, а человека -- как часть космоса. Здесь же Платон формулирует трудность в объяснении устройства космоса: он божественен, значит, все небесные тела должны двигаться равномерно по круговым орбитам, однако движение планет противоречит этому требованию. Эту проблему пыталиcь решить Евдокс и Гераклид Понтийский.

Аристотель выступил с критикой пифагорейского и платоновского учения о строении космоса, в частности, отказался от учения о космической душе, заменив ее космическим Умом. Геоцентрическая модель Аристотеля, доработанная в эллинистическую эпоху (Гиппархом, Птолемеем и др.), господствовала до XVI в.

Стоики, неоплатоники, схоласты, христианские богословы Средневековья также включили в свои философские концепции учение о космосе. Философы и ученые эпохи Возрождения (например, Коперник, Галилей, Кеплер) опирались на принципы античной космологии. В Новое время понятие «космос» вытесняется из научного употребления, заменяясь понятием «Вселенная».

Рассмотрим взгляд и учение Платона о космосе.Исследование космологического учения Платона имеет существенное значение для понимания его философской системы в целом, а также для установления степени оригинальности космологических идей Платона и степени их зависимости от предшествующих представлений досократиков. Таким образом, изучение космологии Платона необходимо для того, чтобы найти путь к пониманию его философии человека, да и всей его философии. Приходится констатировать, что космология Платона остаётся всё ещё недостаточно изученной отечественными и зарубежными исследователями. Прежде всего, недостаточно изученными остаются вопросы, связанные с "происхождением" его космологии, то есть вопросы, посвященные поиску связи космологии Платона с предшествующими учениями и цели его учения о космосе вообще. Учение Платона о космосе является, с одной стороны, продолжением более ранней античной космологической традиции, идущей от досократиков, а с другой стороны, Платон разрабатывает особенное космологическое учение, во многом отличающееся от предшествующих досократических учений. Необходимо выделить влияние на Платона космологии пифагорейцев.

Прежде всего, необходимо иметь в виду, что Платон завершает здесь двухсотлетнюю пифагорейскую традицию в учении о числах и их космическом значении. В связи с этим единицу он понимает как нечто неделимое, как некую абсолютную единичность, о которой можно сказать, что она даже и не входит в числовой ряд, а стоит как бы вне его, поскольку каждое число тоже является абсолютной единичностью, хотя каждый раз и по-разному. Но что значит этот ряд 3, 9, 27? Двоица, как мы знаем из пифагорейских материалов, есть выход из неделимой единичности за ее пределы и переход в становление, в непрерывное возникновение все новых и новых чисел. Тогда получается, что первое определенное число уже не просто самозамкнутая единичность и не просто бесконечное и непрерывное становление, но - только 3. Зачем же Платону понадобился кроме этого числа 3 еще целый ряд чисел, возникающий из этой тройки, а именно ряд 3, 9, 27? Исследователи обычно принимают этот ряд чисел за некоторого рода курьез, если не просто глупость, не заслуживающую даже разъяснения. Тем не менее кажется, что тут Платон проводит одну очень важную идею, которая является не только пифагорейской, но и общеантичной, которая всегда старается даже самые отвлеченные построения понимать телесно или, точнее говоря, как трехмерное тело. Это касается и всех логических категорий, это касается и всех чисел. Что число есть тело, об этом имеются отчетливые данные в пифагорейской традиции. Но ведь трехмерное тело имеет длину, ширину и высоту. Поэтому, вознамерившись дать в конкретном виде категорию определенности, Платон понимает тройку примерно как сторону квадрата, и тогда само собой получается, что площадь квадрата, лежащая в его основании, будет равняться 9, а для получения трехмерного куба понадобится число 27. Итак, последовательность чисел 3, 9, 27 является не чем иным, как демонстрацией того, что категория всякой определенности (где бы то ни было, в пространстве, во времени, в мысли) есть тело.

Но космос не есть только определенность. Иначе он был бы только чистой мыслью. Он есть также еще и определенность чего-нибудь, и притом, конечно, чего-нибудь неопределенного, так как иначе, если бы неопределенность уже сама по себе была бы чем-нибудь определенным, она не нуждалась бы в своем определении через что-нибудь другое, определенное. Следовательно, конструируя космос, Платон сталкивается с этой стихией сплошного становления, сплошной неопределенности, с самой категорией непрерывности. А поскольку пифагорейская двоица как раз и была символом такого неопределенно становящегося и вечно непрерывного иного, или инобытия, то Платон и здесь применяет обычный античный способ мышления. И эту категорию неопределенного становления он тоже хочет представить в виде тела. Отсюда само собою вытекает арифметический ряд 2, 4, 8. философия космос древнегреческий аристотель

Космические пропорции.

И с точки зрения Платона и с точки зрения всей античной эстетики космос не есть просто целое, но еще и пропорциональное целое. Это значит, что везде в космосе можно уловить такие соотношения, которые постоянно повторяются и потому делают пропорциональным весь космос. Для этого Платон хочет соответствующим образом заполнить те промежутки, которые у него получились между числами указанного семичлена. Здесь тоже помогли пифагорейцы. Они различали пропорции арифметическую, геометрическую и гармоническую. Как и у нас, арифметическая пропорция представляла у них собою равенство двух разниц или сумм: а - b = с - d (1,1 1/2, 2); геометрическая пропорция тоже, как и у нас, была равенством отношений: а/b = b/с (1, 2, 4). В гармонической пропорции на какую часть своей величины один член превосходит другой, на такую же самую часть третьего члена этот второй член меньше третьего. (1, 1 1/3, 2). Здесь же, и опять из той же пифагорейской традиции, Платон принимает количественные отношения музыкальных тонов, когда октава равняется отношению 1:2, кварта 4:3, квинта 3:4 и один тон 9:8. В применении к своему космическому семичлену Платон поэтому рассуждал так. Если возьмем отношение 1:2, это - октава. Беря отношение следующих двух членов 2:3, или, что то же, 3:2, получаем квинту; а соотношение 3:4 дает кварту. В дальнейшем отношении 4:8 (или 1:2) есть опять октава, отношение 8:9 - тон. И, наконец, отношение 8:27 вычислялось так. Отношение 8:16 есть октава, отношение 16:24 (или 2:3) - квинта. И отношение 24:27 (8:9) - тон. Таким образом, весь космический семичлен состоял из 4 октав и большой сексты. Однако во всей этой музыке Платона интересуют прежде всего пропорциональные отношения. Как же они у него получаются?

Если мы возьмем ряд 1, 1 1/2 (3/2), 2, то, очевидно, это есть арифметическая пропорция, но это же является и квинтой. Если мы возьмем ряд 1, 1/3 (4/3), 2, то это, очевидно, есть и гармоническая пропорция и кварта. Взявши же отношения 1:2:4:8 или 1:3:9:27, мы везде имеем здесь геометрическую пропорцию с указанным выше тональным значением. Таким образом, искомая пропорциональность разделения каждого тонального промежутка является достигнутой. Платон, однако, не останавливается на этих числах, но несколько их детализирует, что тоже требует комментария.

Во-первых, Платон пробует заполнить его кварты целыми тонами, и так как сделать это невозможно, то Платон констатирует тот простой факт, что каждая кварта состоит из двух тонов и еще некоторого остатка, который он так и называет лиммой, то есть "остатком", и определяет этот последний как 256/243. Дело здесь прежде всего в том, что необходимо учесть то, что каждый тон в количественном отношении = 9/8 или, что то же, 8/9. Следовательно, если нужно от некоторого условного места, обозначенного через 1, пройти расстояние в тон, нужно 1 умножить на 8/9; а если нужно узнать, какое расстояние между концом первого и концом второго тона, то оно будет, очевидно, 8/9 Ч 8/9 = 64/81.

Во-вторых, так как весь космический семичлен у Платона состоит из кварт и тонов, а каждая кварта состоит из двух тонов и лиммы, то мы получаем на протяжении всего семичлена вполне закономерное чередование целых тонов и лимм. Но, в-третьих, зачем понадобилось Платону делить все кварты на тоны и каждый раз наталкиваться еще на лимму? Это обычно остается без комментария. Однако становится ясным понимание тона как минимальной определенности, так сказать, нормы всего тонального деления. Для чего же тогда нужна лимма? Эту платоновскую лимму очень хорошо объяснил Прокл. Согласно этому философу она является у Платона знаком крайнего расслабления монады и потемнения ее конструирующих космос функций. Это - результат истечений каждой сферы, образовавшихся в виде устоя от смешения стихий и несущих с собой беспорядок и затемнение, хотя вместе с тем и восполняющих всеобщую гармонию и строй.

Наконец, для уяснения всей космической пропорциональной единораздельности, по Платону, необходимо обратить внимание еще и на то, что Платон пользуется не чем иным, как законом золотого деления, который хотя часто и приписывается пифагорейцам и Платону, но о котором тоже нет ясного и общепринятого представления у исследователей. Если этот закон золотого деления заключается в том, что целое так относится к большей части, как большая часть к меньшей, то, очевидно, всякая геометрическая пропорция является формулой закона золотого деления. И, следовательно, взяв первый ряд чисел, 2, 4, 8 или 1, 2, 4, 8, мы получаем, идя от 8 к 1, деление согласно выставленному у нас сейчас закону. То же самое необходимо сказать и о втором ряде 3, 9, 27 или 1, 3, 9, 27, потому что и здесь целое (27) так относится к большей части (9), как эта большая часть относится к меньшей (3); та же операция и в ряде 9, 3, 1. Таким образом, когда Платон захотел конструировать в числах свое понятие непрерывности (начиная с двоицы), он эту непрерывность понимал как построенную по законам золотого деления; и когда он то же самое делал с прерывностью, у него тоже получался закон золотого деления. Восхождение от 1 к 27 происходит не только музыкально, не только определенными тональными группами, но и равномерно ритмично, по закону золотого деления.

Такова общекосмическая пропорциональность того цельного космического тела, символом которого явился у Платона его числовой семичлен, и такова пропорциональность у него и всех отдельных прерывных моментов внутри космоса.

Историческое происхождение теории космических пропорций.

Вся эта очень подробно разработанная пифагорейско-платоновская система космических пропорций обычно находит то глупое объяснение, что она есть курьезный результат безудержной и дикой фантастики. Мало того, что подобного рода объяснение базируется на некотором вполне определенном состоянии мышления как на последней инстанции и потому является субъективно-идеалистическим, оно и по самому существу своему настолько широко и абстрактно, что ровно ничего не дает для объяснения именно данного историко-эстетического феномена.

Объективно-исторически тысячелетняя история пифагорейского платонизма базируется на особого рода общественном бытии. Мы часто говорим и пишем, что общественное бытие определяет собою общественное сознание, но фактически проводим этот принцип довольно редко; и многие даже не владеют этим объективно-историческим методом объяснения фактов общественного сознания, особенностей лежащего под ними общественного бытия.

Общественное бытие, как оно развивалось в античном мире, было основано на ограниченности человеческого труда непосредственно физическими возможностями человеческого организма. Это часто приводило к рабовладению, почему и вся античная общественно-экономическая формация обычно именуется рабовладельческой, несмотря на чрезвычайную пестроту античного рабовладения, доходившего не раз до полного его аннулирования. Но так или иначе, античная общественно-экономическая формация в основном все же была коренным образом связана с указанной нами особенностью человеческого труда в те времена, и это накладывало неизгладимую печать на все формы общественного сознания, хотя часто они и были совершенно далеки от всякой экономики.

Эта основная физическая, вещественная, телесная интуиция определяла собою и все формы философского мышления, равно как и всю мифологию и религию античного мира. С этой точки зрения весь мир, или, как говорили греки, космос, обязательно представлял собою живое трехмерное тело. Грек не мог представить себе бесконечной вселенной, не имеющей никаких границ ни во времени, ни в пространстве; а если он и мыслил себе физическую бесконечность, то вся она вращалась для него в пределах трехмерно понимаемого и физически ощущаемого космоса. Миров могло быть и очень много, и кое у кого из греческих философов их существует даже целая бесконечность. Но в таких случаях всегда вступала в свои права идея вечного возвращения, которая сводила необозримую бесконечность на ряд вполне обозримых и вполне конечных космосов. Итак, космос есть живое трехмерное тело - вот первый тезис платоновской космической эстетики.

Непосредственно функционирующее и ограниченное своими собственными физическими возможностями человеческое тело не признавало никаких абсолютов выше себя, так как, доведенное до степени космоса, оно само для себя уже было абсолютом и решительно во всем само определяло себя. Но в таком случае объяснение телесного бытия должно базироваться на тех формах, которые существенны и характерны для него же самого. Объяснить тело из него самого - значит найти в нем те его наглядно видимые формы, которые и делают его истинным, прекрасным и правильным. Правильность космоса есть правильность вообще самостоятельно взятого, отдельного тела; и те правильные формы, которые и определят собою его истину, его красоту и соразмерность, его правильность и законченность.

Но что можно находить правильного в телах, которые вечно меняются и переходят от одного состояния к другому и в которых часто бывает трудно уловить хоть что-нибудь устойчивое? В этих условиях греческая мысль должна была разыскивать какую-то особую правильность тел, не зависимую ни от какой их изменчивости. Тут-то и столкнулась греческая мысль с геометрией, которая была достаточно закончена и структурна и обладала такой точностью, чтобы удовлетворять нужды научного сознания, стремившегося в окружающем хаосе явлений найти устойчивые закономерности. Отсюда и появилось учение о пяти правильных многогранниках; они вместе с шаром и стали для тысячелетней пифагорейско-платонической мысли наглядным образцом строгой науки, которая тем не менее воспринималась чисто телесно.

Вот почему этими пятью многогранниками пифагорейский платонизм наполнил весь космос, толковал по их типу все виды материи и все области космической жизни, рассматривал их как вечный образец вечной и нетленной красоты. Все это совершенно противоречит не только научным данным, но даже и чувственным ощущениям. Однако, общественное бытие больше и сильнее всякого общественного сознания, и перед велениями общественного бытия всякое общественное сознание замолкает и отказывается от всяких претензий на самостоятельность.

Общественное бытие требовало, чтобы материальное чувственное тело было построено абсолютно правильно, пусть хотя бы не с внешнего вида, но зато, уж во всяком случае по своей внутренней сущности. Поэтому, хотелось ли того общественному и личному сознанию или не хотелось, но земля во что бы то ни стало должна была трактоваться как куб, вода как легко катающийся икосаэдр, воздух как направленный в разные стороны октаэдр и огонь - как остро разящая в разных направлениях пирамида. А что весь космос, как совершенное бытие, должен был обладать и максимально совершенной формой шара, то это было учением уже не только одного Платона. Без всякого преувеличения можно сказать, что об этом учила почти вся античность. Додекаэдру тоже нашлось свое место. У Платона он оказался приближенной формой космоса, так как считалось, что из всех правильных многогранников додекаэдр по своей форме был ближе всего к шару.

В подобного рода теориях наглядно виден примат общественного бытия над всяким сознанием. Если правильные многогранники оказывались максимально правильно организованными материальными телами, то разговаривать дальше было нечего. Значит, и весь космос организован по типу правильных многогранников, хотите вы этого или не хотите.

Для слухового ощущения такой же правильностью обладали уже давно установленные в Греции числовые отношения тона, кварты, квинты и октавы. Значит, и они тоже должны были трактоваться как закономерности физического космоса. Казалось бы, что общего между правильными многогранниками и числовыми отношениями тонов в акустике? Однако ставить такой вопрос - значит совершенно не понимать в античной эстетике самого главного. Телесная интуиция правильности требовала во что бы то ни стало правильных многогранников, так как, действительно, нельзя себе представить ничего такого, что было бы наглядно-материально и в то же самое время еще более точно и правильно. Расстаться с акустикой никак не позволяла слуховая данность внешнего мира в сознании; и представить себе здесь что-нибудь еще более точное не было никакой возможности. Значит, ясно: правильные многогранники - это и есть правильные соотношения тонов, известные из акустики.

Конечно, нельзя себе и представить, чтобы тогдашнее сознание и тем более тогдашняя научная мысль не замечали полной несовместимости стереометрии и акустики, акустики и физики, физики и априорной арифметики. Несомненно, все это виделось, замечалось, учитывалось, критиковалось, а научному или даже просто логическому сознанию иной раз представлялось просто даже нелепостью. Но рассуждать так - значит опять забывать определяемость сознания общественным бытием. Вообще, когда начинают говорить о платонических пропорциях в космосе, тут сразу все историки философии становятся последовательными идеалистами. Тут сразу у всех слабеет память относительно общественного бытия; и тут все, бессознательно для себя и незаметно для других, сосредоточивают свое внимание только на имманентном содержании самой теории пропорции. Однако, объяснение какого бы то ни было сознания его глупостью вовсе не есть материализм. Материалистически же с точки зрения объяснения фактов сознания соответствующим общественным бытием в платоновской теории космических пропорций нет ровно ничего удивительного и ничего курьезного. Так оно и должно быть, если всерьез объяснять платоновскую теорию космических пропорций указанным выше характером общественного бытия, как оно развивалось в античной общественно-экономической формации. Но ограничиваться в характеристике платоновского учения о космических пропорциях только одними указаниями на глупость и курьез - это уж является совсем антиисторическим и даже антинаучным методом. 4. Космический геометризм.

Платон вовсе не был специалистом по астрономии и нигде не ставил себе задачи дать астрономически точную картину космоса. Однако с историко-эстетической точки зрения Платон все-таки любопытен тем, что свой космос он, во всяком случае, мыслил в виде какого-нибудь геометрического тела. Для истории эстетики это является фактом первостепенной важности.

Земля кругла и находится посредине космоса. Космос тоже кругл или, по крайней мере, физически ограничен. Пространство внутри космоса является силовым полем, которое заставляет Землю находиться именно в центре и препятствует ей как падать вниз, так и взлетать наверх. Конкретный геометризм космоса высказан здесь в не допускающих никакого сомнения выражениях. Это - чрезвычайно конкретная эстетика, основанная на художественно-геометрических представлениях.

Таким образом космос уж во всяком случае является шаром. Поверхность этого шара состоит из двенадцати разноцветных полос, которые Платон представляет себе, по-видимому, максимально суженными на полюсах и максимально широкими на экваторе космоса. Следовательно, здесь мыслится какая-то ось мира, вокруг которой происходит суточное движение неба, наиболее доступное человеческому глазу. Выражаясь максимально понятно, представим себе стержень, к нижней части которого прикреплено пустое полушарие. Внутри этого полушария вставлены еще другие полушария, символизирующие собою планетные сферы, так что наибольшее полушарие является миром неподвижных звезд. Земля находится в центре всех полушарий, через нее и проходит стержень. Платон много толкует о взаимных расстояниях одного полушария от другого, отчасти использует тогдашнее представление о космических сферах и старается понимать эти расстояния пропорционально. Общий стержень, к которому прикреплено восемь полушарий, находится между коленями Необходимости, которая, следовательно, и мыслится как источник движения всего космоса.

Воображение Платона разыгрывается, и именно для истории эстетики оно дает весьма любопытный материал. Оказывается, на каждом из концентрических кругов веретена сидит Сирена, издающая особый тон, и все восемь тонов составляют определенного рода гармонию.

У Платона масса интереснейших подробностей. Общая картина космоса не только телесна, а еще и геометрична и что перед нами здесь какая-то художественная геометрия или геометрическое художественное произведение.

Платон повествует о соединении тождества и различия, так что становится ясной единораздельная цельность и тождественная сама себе и различная сама с собою в своих отдельных моментах. Из этой-то единораздельной цельности Платон и образует систему космоса. Тождественная стихия сущности вытягивается в одну линию или в какую-то ленту, из которой образуется замкнутый круг. Другой такой же круг образуется из стихии различия. Оба круга соединяются так, что круг тождества является внешним обручем, а круг различия - внутренним обручем, и оба эти обруча скрепляются под известным углом друг в отношении друга. Круг тождества образует собою сферу неподвижных звезд; а круг различия делится еще на семь кругов, образующих известные тогда пять планет, включая Солнце и Луну и включая еще Землю, остающуюся посредине.

Звезда пяти элементов Платона.

Пятиконечная система символов встречается в геометрическом символизме Платона. Четыре фигуры представлены в виде пирамиды, куба, восьмигранника и двадцатигранника; пятый элемент, символизирующий Космос (Эфир), представлен в форме двенадцатигранника (додекаэдра). Пятый элемент, символизирующий в системе представлений Платона Космос, западная магия определила как Дух, властвующий над четырьмя стихиями Бытия и обозначенный вершиной пятиконечной звезды.

Каждому из пяти элементов соответствуют астрологические знаки-символы, являющиеся отдельными элементами гексаграммы. Так четыре базовых элемента, обозначающих Огонь, Воздух, Воду и Землю, являются производными от двух треугольников, составляющих гексаграмму.

Треугольник и перевернутый треугольник символизируют Отца и Мать других элементов, причем женское начало представлено "подчиненным" треугольником с основанием наверху. Воздух обозначается треугольником Огня, перечеркнутым линией; аналогично образуется знак Земли, являющийся производным от перевернутого треугольника Воды. Параллельные линии, пересекающие треугольники, являются продолжением прилегающих элементов гексаграммы. Пятый элемент, символизирующий Бессмертный Дух, представлен в виде колеса с восемью спицами.

ВЫВОДЫ

Рассматривая космологическое учение Платона, необходимо отметить, что он пытается "примирить" или даже объединить учения "ионийских" философов, в большей степени Гераклита, с космологическим учением пифагорейцев, которое, как мы считаем, послужило основным источником космологических воззрений самого Платона, сделавшего изучение основ Вселенной, одной из целей своей философии. Однако взгляды Платона не в полной мере соответствуют этому учению пифагорейцев. Космос Платона является управляемым. В то же время Платон рассматривает предшествующее учения досократиков, и, с трудом пытается примирить учение пифагорейцев с представлениями физиков и атомистов о вещественном основании Вселенной. Принципиальным отличием досократической космологии и космологии Платона является то, что Платон в отличие от досократиков, считает, что космологическое и физическое может быть лишь вторичным по отношению к истинному, вечносущему бытию, которое находится за пределами человеческого чувственного опыта и не может быть достижимо не иначе как в форме чувственного созерцания. Космологическое учение может быть только "правдоподобным мнением" о предметах чувственного мира. В то же время Платон не отрицает того, что космос как живое существо является самым совершенным живым существом, созданным согласно умопостигаемому первообразу.

Космос - цельное и нерушимое трехмерное тело. Космос оказался единораздельным телом, содержащим в себе нерушимую цельность, несмотря на бесконечные различия возможных его проявлений. Разгадка непонятного ряда семи чисел заключается в том, что он есть символ космоса как трехмерного тела, данного в виде нерушимой единораздельности и целостности.

Космические пропорции. Пропорциональность всех делений внутри космоса конструируется у Платона с таким же упорством, как и пропорциональность всего космоса в целом. При этом нетрудно заметить, что закон золотого деления обеспечивает для Платона равенство всех соотношений в космосе в том случае, когда мы будем нисходить с космоса как неделимой цельности к отдельным его моментам и ступеням, содержащимся внутри него самого.

Историческое происхождение теории космических пропорций. Платоновское учение по его содержанию конструктивно-методологически оно является вполне закономерным продуктом античной общественно-экономической формации. Космический геометризм. Земля по Платону кругла и находится посредине космоса. Космос тоже кругл или, по крайней мере, физически ограничен.

Звезда пяти элементов Платона. Платон выделил пятиконечную систему символов. Четыре фигуры представлены в виде: пирамиды, куба, восьмигранника и двадцатигранника; пятый элемент, символизирующий Космос (Эфир), представлен в форме двенадцатигранника (додекаэдра).

Также Одним из наиболее крупных философских учений раннегреческой философии является учение Гераклита Эфесского. Главное произведение Гераклита -«О природе». Гераклит в качестве субстанционально-генетического начала Вселенной рассматривает огонь. В учении Гераклита он выступает как субстанция бытия, поскольку пребывает всегда равным самому себе, неизменным во всех превращениях и как первоначально, конкретная стихия. Мир по Гераклиту - упорядоченный Космос; он вечен и бесконечен; он не создан ни богами, ни людьми, а всегда был, есть и будет вечно живым огнем, закономерно воспламеняющимся и закономерно потухающим. На основе превращений Огня строится космология Гераклита. Все предметы и явления природы рождаются из Огня и, исчезая, вновь обращаются в огонь. «Огня смерть - воздуха рождение и воздуха смерть - воды рождение. Из смерти земли рождается воздух, из смерти воздуха - огонь» и т.д.

Все изменения мироздания у Гераклита происходят в известной закономерности, подчиняясь судьбе, которая тождественна необходимости. Необходимость - это всеобщий закон - Логос. «Логос» в дословном переводе с греческого означает «слово», но одновременно Логос означает разум, закон. Всегда все совершается по этому Логосу. Образование Космоса происходит на основе всеобщей изменчивости явлений, общей текучести вещей. «Все течет, все изменяется, нет ничего неподвижного». Для выражения этой мысли Гераклит пользуется образным сравнением изменяющегося Космоса с текущей рекой, потоком. «На входящего в одну и ту же реку текут все новые и новые воды». Движение по Гераклиту свойственно всему существующему., вся природа, не останавливаясь изменяет свое состояние. «В одну и ту же реку нельзя войти дважды и нельзя дважды застигнуть смертную природу в одном и том же состоянии, но быстрота и скорость обмена рассеивает и снова собирает. Рождение, происхождение никогда не прекращается. Солнце - не только новое каждый день, но вечно и непрерывно новое».Крупным шагом по пути развития онтологического подхода в решении философских проблем является атомизм Демокрита (460-370 до н.э.). Демокрит стремился к созданию стройного, ясного и логически обоснованного учения. Исходная мысль этого учения: «в мире нет ничего, кроме атомов и пустоты, все существующее разрешается в бесконечное множество первоначальных неделимых вечных и неизменных частиц, которые вечно движутся в бесконечном пространстве, то сцепляясь, то разлучаясь».

Суть онтологии Демокрита сводилась к двум основным положениям: 1. Все вещи образуются из сочетания атомов: все многообразие мира проистекает из их соединения и разъединения. А потому вещи различаются лишь по количеству своих атомов, по их форме, порядку и положению; 2. Атомы вечно движутся в окружающей их пустоте: по отношению к атому место, занимаемое им совершенно случайно.

Теория Демокрита носит умозрительный характер, и сам Демокрит признавал умозрительный характер своего атомизма, поскольку в чувственном восприятии мы никогда не находим атомов. Но элеаты поставили серьезную проблему существования множественности и движения, и Демокрит на теоретическом уровне дал ей определенное решение.

Демокрит пытался применять свою теорию для объяснения происхождения и развития Вселенной. По его мнению, бесконечное движение атомов приводит к их совпадению, взаимной встрече и столкновению сначала отдельных атомов, а потом их целых комплексов. При этом подобные отходят к себе подобным. Имеющие одинаковый вес образуют различные соединения, тонкие тельца отступают в наружные части пустоты, прочие же остаются в центре и образуют некое шарообразное соединение. Из этой шарообразной массы отделяется нечто вроде «оболочки», которая в виде неба простирается над всем миром. Более плотные и тяжелые тельца собираются в середине и образуют землю, занимающую центр мироздания. По Демокриту, Вселенная бесконечна и бесконечно в ней количество миров. Организмы возникли под влиянием тех же механических причин. Человек - то же скопление атомов и отличается от других существ наличием души. Душа - это вещество, состоящее из подвижных, более мелких огненных атомов. Демокрит также связывает душу с дыханием. В воздухе находится большое количество мелких круглых атомов; вместе с вдохом в тело входит воздух, а с ним и душевные атомы. Это удерживает давление внешнего воздуха и препятствует выходу души наружу. Поэтому во вдыхании заключены жизнь и смерть. Душа смертна, она уничтожается со смертью тела; душа состоит из двух частей: она имеет разумную часть, находящуюся в груди, и неразумную, рассеянную по всему телу.

Так же о космосе и его первоначалах писал Аристотель. Сначала философ обосновал идею о том, что во Вселенной есть особая точка - центр, к которому в силу своей природы стремились тяжелые элементы: земля и вода. Ведь если бы такого центра не было, падение предметов продолжалось бы вечно, без остановки. Из-за стремления элементов к центру мира Земля получила форму шара. Лёгкие элементы - воздух и огонь - напротив, стремились от центра, но не уходили за границы "подлунной сферы". За ней начиналось царство небесных тел, построенное из особого, пятого, элемента - "квинтэссенции", эфира.

Движения к центру и от него Аристотель считал "естественными", все остальные его виды требовали приложения силы и назывались "принудительными". Земная механика Аристотеля не знала движения по инерции, это открытие сделал только Галилей. Чтобы объяснить, почему небесные тела движутся, философ ввёл некий божественный перводвигатель, располагавшийся у внешних пределов мира. А как быть с полётом пущенной стрелы или брошенного камня? Ведь они летят, когда сила уже не действует. Согласно Аристотелю, их несёт воздушный вихрь. Камень раздвигает воздух, тот обходит летящее тело, ударяет по нему сзади и тем самым поддерживает движение. Эта странная на наш взгляд физика не допускала даже осевого вращения Земли, которое, между прочим, могло бы серьёзно упростить "небесный механизм" Евдокса - Аристотеля. Вместо 55 сфер в нём осталась бы 41. А вот ученик ученика Аристотеля - Аристарх Самосский - не только признал вращение Земли, но и "изгнал" её из центра мира.

Размещено на Allbest.ru