К проблеме соотношения традиционного и композиторского текстов в симфонических сочинениях Ямады Косаку

Размещено на http://www.allbest.ru/

К ПРОБЛЕМЕ СООТНОШЕНИЯ ТРАДИЦИОННОГО И КОМПОЗИТОРСКОГО ТЕКСТОВ В СИМФОНИЧЕСКИХ СОЧИНЕНИЯХ ЯМАДЫ КОСАКУ

А.М. Максимова

Аннотация

композиторский интертекстуальность симфонический косаку

Статья посвящена проблеме интертекстуальности в симфоническом творчестве основоположника японской композиторской школы Ямады Косаку. Рассматриваются вопросы изучения феномена интертекстуальности в области гуманитарных наук - литературоведении, лингвистике, культурологии. В музыкознании проблема взаимодействия текстов, как правило, трактуется в русле исследований композиторского фольклоризма, где понятие интертекстуальности, как свойства музыкального текста, нашло свое применение в вопросах изучения дефиниции «композитор - фольклор». По мнению автора, в рамках обозначенной проблематики изучение интертекстуальных взаимодействий в творчестве японских композиторов является перспективной областью научного познания. В творчестве Ямады Косаку процесс формирования собственного композиторского стиля шел параллельно с поисками адекватных путей отражения национально-характерного посредством языковых и образно-содержательных компонентов. Результатом данного процесса стало создание симфонической нагаута «Цурукамэ» - наиболее показательного в контексте интертекстуальных взаимодействий сочинения Ямады Косаку. В статье делается попытка классифицировать тип интертекстуальности, нашедший свое отражение в сочинении, посредством определения качества соотношения текстов. Принцип взаимодействия текстов обозначен как метод трансплантации, суть которого заключается в перенесении элемента одной системы или текста целиком в условия другой системы с максимальным сохранением онтологических качеств.

Ключевые слова: Ямада Косаку, интертекстуальность, симфоническая нагаута «Цурукамэ», симфоническое творчество, композиторский фольклоризм.

Abstract

ON THE PROBLEM OF CORRELATION TRADITIONAL AND COMPOSER TEXTS IN YAMADA KOSAKU'S SYMPHONIC COMPOSITIONS

A.M. Maksimova

The article is devoted to the problem of intertextuality in the symphonic works of the founder of the Japanese composer school Yamada Kosaku. The questions of studying the phenomenon of intertextuality in the field of the humanities - literary criticism, linguistics, cultural studies are considered. In musicology, the problem of the interaction of texts is usually interpreted in the context of studies of composer folklore, where the concept of intertextuality, as a property of a musical text, has found its application in the study of the definition of “composer - folklore”. According to the author, within the framework of the indicated problems of studying intertextual interactions in the works of Japanese composers, this is a promising area of the scientific knowledge. In the work of Yamada Kosaku, the process of forming his own composer style went in parallel with the search for adequate ways to reflect the national-characteristic through linguistic and figuratively-meaningful components. The result of this process was the creation of the Tsurukame Symphonic Nagauta, the most significant composition of Yamada Kosaku in the context of intertextual interactions. The article attempts to classify the type of intertextuality, which is reflected in the composition, by determining the quality of the correlation of texts. The principle of text interaction is designated as a transplantation method, the essence of which is to transfer an element of one system or the whole text to the conditions of another system with the maximum preservation of ontological qualities.

Keywords: Yamada Kosaku, intertextuality, Symphony Nagauta "Tsurukame", symphonic creativity, composer's folklore.

Основная часть

Проблемы текстовых взаимодействий уже довольно давно привлекают внимание исследователей-литературоведов, лингвистов, культурологов. Значительным шагом на пути к пониманию сущности межтекстовых отношений стало введение в научный обиход Ю. Кристевой¹ в 1967 г. термина «интертекстуальность», под которым понимается транспозиция одной или нескольких знаковых систем в другую знаковую систему². Данное понятие, трактуемое в самом широком значении, нашло применение в различных областях гуманитарных наук, в том числе музыковедении. Через интертекстуальность стало возможным объяснение различных феноменов историко-культурной действительности, а также конкретных способов ее выражения языком художественных произведений. В настоящее время понятие интертекстуальности одно из ключевых в процессе понимания сущности текстологических взаимодействий.

Вопросы интертекстуальности будоражат исследователей вот уже более полувека. Вслед за Р. Бартом, Ю.С. Кристевой, М.М. Бахтиным, В.Е. Чернявской, Н. Пье- ге-Гро, Дж.Э. Портером и многими другими лингвистами, философами и литературоведами вопросами интертекстуальных взаимодействий заинтересовались музыковеды. В 1998 г. вышел фундаментальный труд М.Г. Арановского «Музыкальный текст. Структура и свойство», в котором рассматривается феномен музыкального текста, принципиально не сводимого к тексту нотному, условия его бытования и качественные дефиниции.

Идеи М.Г. Арановского открыли новые горизонты исследований, послужили основой для формирования современных позиций и взглядов на историко-культурологические и теоретические проблемы. Такие важные для музыковедения дефиниции, как «композитор - фольклор», текст музыкальный и текст йотированный, феномен интерпретации в системе «композитор - исполнитель - слушатель» предстали перед исследователями в новом свете, продемонстрировав принципиально неисчерпаемый потенциал к изучению. Это доказывает новое поколение ученых-музыковедов, многочисленные труды которых зиждятся на принятии положения об интертекстуальной природе музыкальных феноменов³.

В области этномузыкознания интертекстуальность, как свойство музыкального текста, рассматривалась имплицитно (и не всегда была целью) в русле исследований композиторского фольклоризма с момента постановки самой проблемы «композитор - фольклор»⁴. В последние десятилетия с введением в музыковедческий аппарат методологии и терминологии интертекстуального анализа исследования вышли на новый уровень осмысления сформированных и устоявшихся научно-теоретических концепций. Неизменным остается лишь само понимание феномена интертекстуальности, как правило, с точки зрения оппозиции «свое - чужое». Проследим каким образом и посредством каких методов интертекстуальность проявляется в симфоническом творчестве корифея японской композиторской школы, заслуженно признанного ее основоположником - Косаку Ямады.

Оркестровые сочинения композитора весьма разнообразны в содержательном, жанровом и структурном отношениях: в композиторском портфеле К. Ямада симфония, симфоническая поэма, оркестровое переложение, пьеса, симфонический танец, хореографическая поэма и даже музыка к кинофильму®. Его поиски в области собственного композиторского стиля неизменно сопровождались исследованием адекватных путей отражения национально-характерного: посредством языковых и образно-содержательных компонентов.

Результатом данного процесса стал постепенный отход К. Ямады от чистого инструментализма к гибридным жанрам музыки со словом⁸. Именно в этой области творчества, как считал композитор, он смог достичь цели - отражения в сочинениях национального японского духа. В камерно-вокальных сочинениях композитор начинает работать над созданием мелодий, которые смогли бы органично сочетаться с японским языком. Кульминацией данного процесса станет написание К. Ямадой первых образцов национальной японской оперы - «Бабочки-супруги» (1930), «Аямэ» (1931), в которых будет звучать японский язык, а мелос совмещать элементы национальных и западноевропейских музыкальных интонаций.

На волне обозначенных исканий в 1934 г. была создана симфоничес- каянагаута «Цурукамэ»(Т8нгнкате- «Журавль и черепаха») - вершина симфонического творчества композитора на пути освоения, переосмысления и трансляции национальных японских культурных феноменов. Данное сочинение, на наш взгляд, является наиболее показательным в творчестве композитора в плане рассмотрения его с позиций интертекстуальных взаимодействий.

В основе «Цурукамэ» лежат два онтологически различных текста: композиторский и традиционный - музыка нагаута Кинэя Рокудзаемона X на сюжет классической пьесы театра Но. Данное сочинение представляет собой произведение для парного состава оркестра и ансамбля исполнителей нагаута, партия которых помещена в партитуре на двух строках между арфами и группой струнных. В этом произведении традиционное исполнительство⁷, пред- 159 ставленное аутентичными музыкантами, совмещено со звучанием симфонического оркестра.

Вполне закономерно встает вопрос о степени взаимовлияния двух текстов. Н.Ю. Жоссан в статье «Синтез фольклорного с неофольклорным в отечественной музыке последней трети XX века» пишет, что «фольклор и композиторское творчество предстают как два типа текстов, вступающих в диалог» (2008, с. 193). С.А. Корниенко и К.Ф. Герейханова, рассуждая об интертекстуальности, отмечают, что «это взаимодействие, взаимопроникновение двух и более текстов, порождающее сложное многофункциональное единство авторского видения с апперцепционной базой читателя и его мыслями, и чувствами» (2017, с. 193).

Представляется, что в данном случае под «взаимодействием» авторы предполагают синтез равноправных по функции, но различных по генезису текстов, основанный на значении индивидуального вклада каждого из них в целостность концепции художественного произведения. Подобного мнения также придерживается Е.Р. Скурко, раскрывая в монографии принципы неофольклоризма на примере симфонических опусов башкирских композиторов (2005). Синтез в данном случае определяется исследователем на нескольких уровнях музыкального интертекста - тематическом, структурном, тем- бральном, смысловом.

Что касается симфонической нагаута К. Ямады не вполне корректно говорить о синтезе текстов. Как показали наши изыскания, тематически здесь доминирует музыкальный пласт традиционной нагаута, функция оркестра заключается в его поддержке, причем композиторский материал, воспринимаемый как явление вторичное, демонстрирует акустическое обогащение и функциональную зависимость от инварианта.

Композиторская работа К. Ямады в данном произведении заключалась в необходимости гармоничного соединения традиционного канонического текста, и текста, созданного композитором⁸. Анализ музыкального материала аутентичной нагаута показал, что К. Ямада не делал в нем каких-либо изменений. Объединяющим принципом выступило контрапунктическое соединение вертикали. В результате, перед нами все та же каноническая вокально-инструментальная нагаута, но в новом художественном контексте.

Обращение К. Ямады к традиционному японскому наследию является свидетельством фольклорной направленности его творческих исканий. Между тем довольно трудно определить ту типологическую нишу в разработанной отечественными исследователями стройной системе композиторского фольклоризма, которую могла бы занять симфоническая нагаута К. Ямады. Ведь подобные образцы появятся значительно позже - в творчестве следующих поколений композиторов и не только японцев.

Обращаясь к методологии М.Г. Арановского, думается, что описываемое качество интертекстуальности в симфонической нагаута К. Ямады соответствует корпусному взаимодействию текстов, при котором последние «соотносятся друг с другом как неделимое целое» (1998, с. 63). Однако Н.Ю. Жоссан вслед за М.Г. Арановским уточняет: «Процесс воссоздания фольклорного жанра композитором не является простым перенесением его в иные условия бытования - профессиональную музыку. Оказываясь в контексте композиторского творчества, фольклорный жанр, прежде всего, меняет свою функцию, иным становится его восприятие» (2008, с. 194). В произведении К. Ямады традиционная нагаута, напротив, не меняет своей функции. Поэтому восприятие ее как самостоятельного текста также остается неизменным.

Е.Р. Скурко в монографии указывает, что основополагающими качествами неофольклоризма можно считать открытость музыкальных текстов возврату древнейших форм музицирования, стилевой плюрализм, обновление национального музыкально-стилевого канона и его взаимодействие с общеевропейскими музыкально-стилевыми средствами. Результатом подобного взаимодействия становится подчинение общеевропейского канона фольклорному (Скурко Е., 2005, с. 172, 192). Именно это мы и видим в симфонической нагаута К. Ямады. Далее Е.Р. Скурко констатирует, что подобный уровень взаимодействия двух систем музыкального творчества (добавим, текстов) - традиционного и композиторского - в русле становления и развития симфонизма обнаруживается на последней (итоговой) по времени стадии его формирования, которое исследователь обозначает как неоэтнографизм или неофольклоризм. Однако в Японии это первый этап композиторского фольклоризма.

Наиболее точно, на наш взгляд, описала процесс взаимодействия композиторского и фольклорного (традиционного) текстов Л.П. Иванова в диссертации «Типология фольклоризма в русской музыке XX века»: «Взаимодействие двух систем осуществляется в процессе сознательного творческого акта, вследствие которого образуется особый пласт музыки. В нем фольклорное не исчерпывается формулой “использование” и не сводится к набору стилевых признаков, оно не поглощается и не растворяется в новом контексте, а живет в нем полноценной жизнью, на “равных” с авторским началом, участвуя в становлении идеи-замысла» (2005, с. 3). Как видно, фольклорный материал, по мнению исследователя, не может и не должен быть подчинен композиторскому (авторскому) тексту. Он самоценен сам по себе и не нуждается в «переделывании» и «подстраивании» под условия инородной системы. На наш взгляд, это понимал Ямада Косаку, ведь традиционная нагаута - явление уникальное, не имеющее аналогов в западноевропейской музыке. Любые изменения в ее структуре повлекли бы утрату самобытности всего ее текста.

М.В. Переверзева в статье «Музыка народов мира в творчестве Кейджа» по поводу методов творческой работы композитора пишет: «Первый метод - воспроизведение не подвергаемых никаким изменениям фрагментов или целых музыкальных сочинений» (2008, с. 328). И далее: «Автор оказывается как бы за пределами своего собственного произведения» (2008, с. 329). При этом исследователь ни в коем случае не отрицает акт деятельности автора. Учитывая временные рамки творчества Дж. Кейджа и К. Ямады, поразительно то, что последний обратился к обозначенному методу еще в 1934 г., когда создал свою нагаута.

Принцип соединения текстов, обнаруженный М.В. Переверзевой в творчестве Дж. Кейджа и К. Ямады, был обозначен нами ранее как метод трансплантации⁹, суть которого заключается в перенесении элемента одной системы (или же всей системы - текста целиком) в другую с максимальным сохранением его (ее) онтологических качеств. Обратим внимание, что данный метод не предполагает синтез текстов, напротив, речь идет об их соположении.

Обозначенный метод, подразумевающий полное сохранение качеств и свойств используемого текста, был найден композитором не сразу. Созданию «Цурукамэ» предшествовал долгий путь работы и поисков в сфере фортепианных переложений и транскрипций. В период с 1916 по 1918 г. им были созданы переложения для фортепиано, в каждом из которых композитор стремился в наиболее целостном виде сохранить традиционный первоисточник. Это обработка классической пьесы для кото «Рокудан» (1916), вариации на тему песни Таки Рэнтаро «Кодзё-но Цуки»¹⁰ (1917), фортепианная обработка классической пьесы нагаута «Цурукамэ» (1918). Между тем процесс создания симфонической нагаута потребовал от композитора уже гораздо более радикального внедрения в проблему взаимодействия двух текстов - европейского (композиторского) и японского (традиционного). Удивительно, что после «Цурукамэ» Ямада Косаку более не работал в жанрах переложений и транскрипций в области инструментальной музыки.

Поиски старшего современника в области работы с традиционным текстом продолжили японские композиторы нового поколения. Корейский исследователь Ум Ха-Кунг пишет о методе в творчестве японских композиторов первой половины XX в., суть которого заключается в передаче и / или преобразовании ресурсов традиционного музыкального материала в рамках гибридной музыкальной формы на основе западноевропейской нотации. Автор предлагает обозначать описываемый метод как деконтекстуализация традиционного текста - «процесс формирования современного контекста для передачи образцов канонического искусства» (Um Hae-Kyung, 2004, р. 46).

Среди японских композиторов следующего поколения, чьи поиски также были сфокусированы в области фольклоризма, можно назвать Коноэ Хидэмаро, Ификубэ Акира, Тояма Юзо, Гакубу Кунаитё, Мияги Митио и др. Показательным примером деконтекстуализации в японском композиторском творчестве можно считать ранние сочинения Ёрицунэ Мацудайра¹¹ - композицию для двух фортепиано и Тему и 11 вариаций (1951) на мелодию Этэнраку¹².

Подведем итог. Соотношение двух текстов в симфонической нагаута «Цурукамэ» Ямады Косаку не имеет аналогов в том временном периоде развития японской музыки, когда это сочинение было написано в первой трети ХХ в. Это уникальный образец композиторского решения, ориентированный на максимально бережное и корректное отношение к наследию традиционной культуры. В связи с этим, интертекстуальность данного произведения не поддается однозначной классификации и не может быть до конца осмысленной с позиций исторической ретроспективы.

Примечания

1. Юлия Стоянова Кристева - французский исследователь болгарского происхождения, литературовед, лингвист, писатель, семиотик, философ, психоаналитик. Представительница постструктурализма, ученица Р. Барта Ю. Кристева выступила основателем интердисциплинарного подхода, именуемого концепцией семанализа, ввела в научный обиход определение интертекстуальности, понятий гено- и фенотекста. Является автором таких трудов, как «Семиотика» (1969), «Революция поэтического языка» (1974), «Полилог» (1977), статьи «Разрушение поэтики» (1967).

2. Позже, под влиянием диалогистики М. Бахтина, несколько изменила трактовку, определив текст как пересечение и взаимодействие различных текстов и кодов.

3. Это работы Т.В. Лесковой (2014), Л.В. Романовой (2016), Е.Р. Скурко (2005), Н.Ю. Жоссан (2008), М.В. Переверзевой (2008), Л.П. Ивановой (2005), Т.Э. Ба- таговой (2010), Л.И. Бушуевой (2008), А.А. Деревянченко (2005), А.К. Петрова (2007), Л.Л. Пыльневой (2013), Ю.В. Тихоновой (2014) и мн. др.

4. См. об этом подробнее: (Головинский Г., 1981; Земцовский И., 1978).

5. См. подробнее об этом: Orchestral Works by Japanese Composers: 1912-1992 (Каталог оркестровых работ японских композиторов: 1912-1992 / авт.-сост. Нарасаки Ёси). Tokyo: Shunjusha Edition, 1994. 71 р.

6. Например, «Отитару Тэндзё» («Падший ангел») - музыкальная драма на либретто Цубоути Сёё (1913), музыка к спектаклю «К звездному миру» Л. Андреева (1914), музыка к спектаклю «Намбандзин мондзэн» («Перед южными воротами храма») Кигэ Мокутаро (1914) и др.

7. Вопрос о том, является ли в данном контексте цитатой музыка традиционной нагаута пока остается открытым.

8. Катаяме Морихидэ считает, что эти два текста симфонической нагаута функционально равны. Из этого он делает вывод о наличии в произведении черт концертно- сти (Katayama M., 2006).

9. См. подробнее об этом: (Максимова А., 2016).

10. На японском: ^ДГОЙ. В переводе на русский: «Луна над развалинами замка».

11. См. подробнее об этом: (Максимова А., 2015).

12. Этэнраку - одна из наиболее знаменитых пьес репертуара древней Гагаку.

Литература

1. Арановский М.Г. Музыкальный текст. Структура и свойство. М.: Композитор, 1998. 344 с.

2. Батагова Т.Э. Осетинская симфоническая музыка XX века. Национально-характерное в становлении и развитии национальной школы. М.: Композитор, 2010. 152 с.

3. Бушуева Л.И. Феномен обработки чувашской народной песни в творчестве композиторов: к проблеме композиторского фольклоризма: Автореф. дис.... канд. искусствоведения. Казань, 2008. 22 с.

4. Головинский Г.Л. Композитор и фольклор: из опыта мастеров XIX-XX веков: Очерки. М.: Музыка, 1981. 280 с.

5. Деревянченко А.А. Неофольклоризм в музыкальном искусстве: статика и дина мика развития в первой половине XX в.: Автореф. дис.... канд. искусствоведения. Киев: Национальная музыкальная академия Украины им. П.И. Чайковского, 2005. 23 с.

6. Жоссан Н.Ю. Синтез фольклорного с неофольклорным в отечественной музыке последней трети XX века // Музыка народов мира: Проблемы изучения: Материалы междунар. науч. конф. Вып. 1 / ред.-сост. В.Н. Юнусова, А.В. Харуто. М.: Московская консерватория, 2008. С. 193-201.

7. Земцовский И.И. Фольклор и композитор: Теоретические этюды о русской советской музыке. Л.: Сов. композитор, 1978. 172 с.

8. Иванова Л.П. Типология фольклоризма в русской музыке XX века: Дис... д-ра искусствоведения. СПб., 2005. 305 с.

9. Корниенко С.А., Герейханова Г.Ф. Виды и формы интертекста как взаимодействия текстов // Culture and Civilization. 2017. Vol. 7. Is. 4A. Publishing House «ANALITIKA RODIS». С. 190-97.

10. Лескова Т.В. Композиторский фольклоризм на Дальнем Востоке России. Ч. 1. Становление и развитие. Хабаровск: Хабаровский государственный институт искусств и культуры, 2014. 164 с.

11. Максимова А.М. «Этэнраку» и формирование композиторского фольклоризма в Японии // Вестник музыкальной науки. 2015. № 1. С. 45-51.

12. Максимова А.М. Феномен трансплантации в системе японского художественного творчества (на примере Симфонической На- гаута «Цурукамэ» // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. 2016. № 34 (1). С. 56-64.

13. Переверзева М.В. Музыка народов мира в творчестве Кейджа // Музыка народов мира: Проблемы изучения: Материалы Междунар. науч. конф. Вып. 1 / ред.-сост. В.Н. Юнусова, А.В. Харуто. М.: Московская консерватория, 2008. С. 328-341.

14. Петров А.К. Претворение русского фольклора в современной хоровой музыке (19802005). Основные тенденции, новые композиторские подходы: Автореф. дис.... канд. искусствоведения. М.: ИНЭК, 2007. 27 с.

15. Пыльнева Л.Л. Процессы становления творчества композиторов Бурятии, Тывы и Якутии: Моногр. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2013. 476 с.

16. Романова Л.В. Фольклорное направление в музыке уральских композиторов // Sciences of Europe. 2016. No 9 (9). 164

17. Скурко E.P. Башкирская академическая музыка: Традиции и современность. Уфа: Гилем, 2005. 320 с.

18. Тихонова Ю.В. Хоровая музыка Валерия Калистратова: К проблеме «фольклор и композитор сегодня»: Автореф. дис.... канд. искусствоведения. М.: Реглет, 2014. 24 с.

References

1. Aranovskii, M.G. (1998), Muzykal'nyi tekst. Struktura i svoistvo [The musical text. Structure and properties], Kompozitor, Moscow, 344 p. (in Russ.)

2. Batagova, T.E. (2010), Osetinskaya simfonicheskaya muzyka XX veka. Natsional'no- kharakternoe v stanovlenii i razvitii natsional'noi shkoly [Ossetian symphonic music of the twentieth century. National-characteristic in the formation and development of the national school], Kompozitor, Moscow, 152 p. (in Russ.)

3. Bushueva, L.I. (2008), Fenomen obrabotki chuvashskoi narodnoi pesni v tvorchestve kompozitorov: k probleme kompozitorskogo fol'klorizma [The phenomenon of processing Chuvash folk songs in the works of composers: on the problem of composer's folklore], Abstract of Cand. Sc. Thesis, Kazan, 22 p. (in Russ.)

4. Derevyanchenko, A.A. (2005), Neofol'klorizm v muzykal'nom iskusstve: statika i dinamika razvitiya v pervoi polovine XX v. [Neofolklorism in music: statics and dynamics of development in the first half of the twentieth century], Abstract of Cand. Sc. Thesis, Natsional'naya muzykal'naya akademiya Ukrainy im. P.I. Chaikovskogo, Kiev, 23 p. (in Russ.)

5. Golovinskii, G.L. (1981), Kompozitor i fol'klor: iz opyta masterov XIX-XX vekov: Ocherki [Composer and folklore: from the experience of masters of the XIX-XX centuries: Essays], Muzyka, Moscow, 280 p. (in Russ.)

6. Ivanova, L.P. (2005), Tipologiya fol'klorizma v russkoi muzyke XX veka [Typology of folklore in Russian music of the XX century], D. Sc. Thesis, Saint Petersburg, 305 p. (in Russ.)

7. Katayama, M. (2006), Koscak Yamada (18861965) Nagauta Symphony “Tsurukame” (1934), Sinfonia “Inno Meiji” (1921), Choreographic Symphony “Maria Magdarena” (1916),Tokyo, 24 p. (in Eng.)

8. Kornienko, S.A., Gereikhanova, G.F. (2017), “Types and forms of intertextuality, as the interaction of texts”, Culture and Civilization, vol. 7, Is. 4A, Publishing House “ANALITIKA RODIS”, pp. 190-197. (in Russ.)

9. Leskova, T.V. (2014), Kompozitorskii fol'klorizm na Dal'nem Vostoke Rossi Ch. 1. Stanovlenie i razvitie [Composer's folklore in the Russian Far East. Part 1. Formation and development], Khabarovskii gosudarstvennyi institut iskusstv i kul'tury, Khabarovsk, 164 p. (in Russ.)

10. Maksimova, A.M. (2015), “«Etenraku» and the formation of composer's folklore in Japan”, Vestnik muzykal'noi nauki [Journal of Musical science], no. 1, pp. 45-51. (in Russ.)

11. Maksimova, A.M. (2016), “The phenomenon of transplantation in the system of Japanese artistic creativity (on the example of the Symphony Nagauta «Tsurukame»”, Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Kemerovo State University of Culture and Arts], no. 34 (1), pp. 56-64. (in Russ.)

12. Pereverzeva, M.V. (2008), “Music of the peoples of the world in Cage's work”, Muzyka narodov mira: Problemy izucheniya [Music of the peoples of the world: Problems of study], in V.N. Yunusova, A.V. Kharuto (ed.), vol. 1, Moskovskaya konservatoriya, Moscow, pp. 328-341. (in Russ.)

13. Petrov, A.K. (2007), Pretvorenie russkogo fol'klora v sovremennoi khorovoi muzyke (19802005). Osnovnye tendentsii, novye kompozitorskie podkhody [The implementation of Russian folklore in contemporary choral music (1980-2005). Main Vol. 2. Pp. 4-8. URL: http://european- science.org/wp-content/uploads/2016/12/ VOL-2-No-9-9-2016.pdf (дата обращения: 24.12.2019).

14. Katayama M. Koscak Yamada (1886-1965) Nagauta Symphony «Tsurukame» (1934), Sinfonia «Inno Meiji» (1921), Choreographic Symphony «Maria Magdarena» (1916)) (Ямада Косаку (1886-1965) (Симфоническая На- гаута «Цурукамэ» (1934), Симфония «Инно Мэйдзи» (1921), Хореографическая симфония «Мария Магдалина» (1916)). Tokyo, 2006. 24 с.

15. Um Hae-Kyung Diasporas and Interculturalism in Asian Performing Arts: Translating Traditions (Ум Ха-Кунг. Диаспоры и межкультурные связи в Азиатском театре). London and New York, 2004. 234 р. trends, new compositional approaches], Abstract Cand. Sc. Thesis, INEK, Moscow, 27 p. (in Russ.)

16. Pyl'neva, L.L. (2013), Protsessy stanovleniya tvorchestva kompozitorov Buryatii, Tyvy i Yakutii [Processes of formation of creative works of composers of Buryatia, Tuva and Yakutia], Izdatel'stvo NGTU, Novosibirsk, 476 p. (in Russ.)

17. Romanova, L.V. (2016), “Folklore direction in the music of Ural composers”, Sciences of Europe, no 9 (9), Vol. 2, pp. 4-8. Available at: http://european- science.org/wp-content/uploads/2016/12/VOL-2- No-9-9-2016.pdf (Accessed 24 December 2019).

18. Skurko, E.R. (2005), Bashkirskaya akademicheskayamuzyka: Traditsiiisovremennost' [Bashkir academic music: Tradition and modernity], Gilem, Ufa, 320 p. (in Russ.)

19. Tikhonova, Yu.V. (2014), Khorovaya muzyka Valeriya Kalistratova: r probleme “fol'klor i kompozitor segodnya” [Choral music by Valery Kalistratov: To the problem “folklore and the composer today”], Abstract Cand. Sc. Thesis, Reglet, Moscow, 24 p. (in Russ.)

20. Um Hae-Kyung (2004), Diasporas and Interculturalism in Asian Performing Arts: Translating Traditions, London and New York, 234 р. (in Eng.)

21. Zemtsovskii, I.I. (1978), Fol'klor i kompozitor: Teoreticheskie etyudy o russkoi sovetskoi muzyke [Folklore and composer: Theoretical studies on Russian Soviet music], Sovestkii kompozitor, Leningrad, 172 p. (in Russ.)

22. Zhossan, N.Yu. (2008), “Synthesis of folk and non-folk in Russian music of the last third of the twentieth century”, Muzyka narodov mira: Problemy izucheniya [Music of the peoples of the world: Problems of study], in V.N. Yunusova, A.V. Kharuto (ed.), vol. 1, Moskovskaya konservatoriya, Moscow, pp. 193-201. (in Russ.)

Размещено на Allbest.ru