Русская православная церковь и новая религиозная ситуация в современной России (этноконфессиональная составляющая проблемы)

При констатации факта общественной секуляризации и уменьшения роли религии в общественной жизни не отрицается сохранение в современном западном обществе «приватизированной» религии. В личной сфере религия зачастую сохраняется, приобретая даже новые формы выражения, но становится гораздо меньше связанной с другими видами культуры, чем была с ними связана в прошлом. Иными словами, в западном секуляризованном обществе религия сохраняется на индивидуальном уровне как альтернативная культура, не конкурирующая с современной системой и не угрожающая ей. Отсюда акцент в западной религиеведческой литературе на том, что религия - это личное дело человека в современном секуляризованном обществе.

В Советском Союзе в отличие от западного мира происходила не просто активная и стремительная общественная секуляризация, но и насильственная атеизация населения. Религию стремились вытеснить не только из общественной сферы, но и из частной жизни. Даже на индивидуальном уровне религия рассматривалась как угроза системе. Личным делом религия могла быть только для бабушек, уже вышедших из активной социальной деятельности (да и то, если они не пытались оказывать религиозного воздействия на внуков). Религия идеологизировалась, трактовалась исключительно как общественное явление и именно так воспринималась людьми. Видимо, это и предопределило пути, какими религия стала вновь входить в жизнь людей в 1990-е годы. Как справедливо отмечает религиевед и юрист А.Г. Залужный, изменения в религиозной сфере, произошедшие в России в начале 1990-х годов, «в гораздо большей степени сфокусировались на социальном, чем на индивидуальном уровне» Залужный А.Г. Законодательство о свободе совести и миротворческая деятельность религиозных организаций // Многонациональная Россия: диалог культур. Роль религиозных объединений в миротворческой деятельности, укреплении межрелигиозного согласия и дружбы народов. Материалы круглого стола. Под ред. М.П. Мчедлова. М.: Библиотека Ассамблеи народов России, 2002. С. 51.. Но хотя религиозность проявилась прежде всего на общественном уровне, на индивидуальном уровне также произошли существенные изменения. Судя по социологическим опросам, увеличилось число тех, кто верил в существование Бога, жизнь после смерти и другие показатели личной религиозности.

В начале 1990-х годов религия восстанавливала свои позиции в обществе. Русская Православная Церковь пользовалась очень большой популярностью у населения: на протяжении всего этого периода ее рейтинги были выше, чем у любого другого общественного института. Опираясь на эту популярность, Церковь стремилась донести до общества свои оценки происходившего и поддержать население в трудный период.

С 1993 г. под эгидой Русской Православной Церкви стали проводиться Всемирные Русские народные Соборы. Само название этих форумов говорит о тесной связи религиозного и этнического и о значении, придаваемом Церковью этой связи. По замыслу РПЦ, эти Соборы, на которых обсуждаются злободневные проблемы современной жизни и делаются попытки найти подходы к их решению, должны играть важную роль в формировании гражданского общества в России.

Первая половина 1990-х годов также была периодом, когда в стране появилось много новых деноминаций. Население благожелательно относилось ко всему новому. Такая ситуация вызвала некоторую растерянность Русской Православной Церкви, ее позиция зачастую была оборонительной, реакция защитной.

В середине 1990-х годов наметился переход Церкви к более активной позиции. В последующие годы Церковь упрочила свое положение.

Начиная с середины 1990-х годов РПЦ разрабатывает и принимает ряд важных документов: «Концепция возрождения миссионерской деятельности Русской Православной Церкви», «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» и др., определивших ее деятельность в разных сферах и отразивших взгляды на различные проблемы, стоявшие перед обществом.

Церковь старается расширить свое влияние на общество. Так, на ежегодном епархиальном собрании г. Москвы в 2006 г. Алексий II отметил, что в настоящее время, «когда атеистические убеждения стали содержанием веры немногочисленной социальной группы, Церковь должна стремиться к более активному влиянию на общество» Ежегодное епархиальное собрание г. Москвы // Журнал Московской Патриархии. 2006. № 1. С. 29.. Особенность религиозной ситуации в постсоветский период заключается в том, что хотя практическая религиозность населения остается невысокой (впрочем, она постепенно растет), религия становится все более существенным фактором российской жизни. В последние годы Церковь и государство активно сотрудничают в сфере миротворчества, благотворительности, культуры, охраны окружающей среды и противодействия распространению псевдорелигиозных структур. Границы такого сотрудничества определены Уставом Русской Православной Церкви, принятым в августе 2000 г. в соответствии с принятыми в Церкви нормами привлечения духовенства и мирян.

На протяжении всего постсоветского периода при обсуждении разных вопросов религиозной ситуации часто вставала проблема прав человека вообще и религиозных прав человека, в частности, и второй параграф данной главы «Русская Православная Церковь о правах и достоинстве человека» посвящен отношению Церкви к этой проблеме.

В начале 1990-х годов, в условиях конкуренции между религиозными организациями, неправославные деноминации, отстаивая возможности миссионерской деятельности, обычно обращались к концепции прав человека. РПЦ тогда занимала оборонительную позицию, и это могло выглядеть как неприятие идеи прав человека. Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» 1997 г. и возникшее в связи с ним представление о традиционных религиях критиковались оппонентами опять-таки часто с позиций концепции прав человека, что опять могло создать впечатление о ее отторжении Русской Православной Церковью. При этом Церковь о своем отношении к концепции прав человека официально вплоть до 2006 г. не заявляла.

В апреле 2006 г. На Х Всемирном Русском Народном Соборе митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл выступил с докладом «Права человека и нравственная ответственность». Во многом именно на базе этого доклада и была выработана и принята Собором Декларация о правах и достоинстве человека См.: Декларация о правах и достоинстве человека // Журнал Московской Патриархии. 2006. № 6. С. 77-78.. Более того, составлением этого документа в течение года занималась рабочая группа, которую по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II возглавлял митрополит Кирилл. Таким образом, указанную Декларацию вполне можно рассматривать как отражение взгляда Русской Православной Церкви на права человека.

В упомянутом докладе митрополит Кирилл с удовлетворением отметил, что, юридически закрепив в 1991 г. права и свободы человека в качестве центральной нормы общественно-политических отношений, Россия в настоящее время этот выбор не ставит под сомнение. Более того, он подчеркнул, что именно под воздействием этой концепции стала возможной свободная деятельность Русской Православной Церкви и других религиозных организаций. Таким образом, отношение Русской Православной Церкви к концепции прав человека было ясно обозначено. Одновременно митрополит Кирилл, отметил, что порой концепцией прав человека прикрываются неправда, оскорбление религиозных и национальных ценностей, а в комплекс прав и свобод человека постепенно интегрируются идеи, противоречащие не только христианским, но и вообще традиционным моральным представлениям о человеке. Именно поэтому, считает митрополит Кирилл, тема прав человека выходит за пределы только политической области и заставляет Церковь дать ответы на вопросы, связанные с этой темой См.: Права человека и нравственная ответственность. Выступление митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, на X Всемирном Русском Народном Соборе «Вера. Человек. Земля. Миссия России в XXI веке» (http://www.mospat.ru/center.php?page=30688&newwin=1&prn=1)..

Что же касается Декларации, то ее главная мысль заключается в том, что «человек как образ Божий имеет особую ценность, которая не может быть отнята» Декларация о правах и достоинстве человека. С. 77.. Эта ценность, указывается в документе, должна уважаться каждым из нас, обществом и государством. Представление о ценности человека дополняется идеей о достоинстве личности. Совершая добро, личность приобретает достоинство, говорится в Декларации. Ценность - это то, что дано, достоинство - это то, что приобретается Именно в понимании достоинства концепция РПЦ расходится с принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г. «Всеобщей декларацией прав человека», в которой говорится: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства» (Всеобщая декларация прав человека. Принята и провозглашена резолюцией 217 A (III) Генеральной Ассамблеи от 10 декабря 1948 года).. Исходя из этого, Декларация утверждает, что «права человека имеют основанием ценность личности и должны быть направлены на реализацию ее достоинства». Исходя из этого, по представлению Церкви, содержание прав человека не может не быть связано с нравственностью. Отрыв прав человека от нравственности означает их профанацию, говорится в Декларации, ибо безнравственного достоинства не бывает Декларация о правах и достоинстве человека. С. 77.. Православную концепцию отличает от светской и обращение внимания на категорию «религиозные права человека», причем имеется в виду не право на свободу вероисповедания, а право взгляда на мир с позиций своей религиозной и культурной традиции.

Высказываясь о религиозных правах человека, Русская Православная Церковь также подчеркивает, что свобода отдельного индивида должна уравновешиваться свободой культурно-религиозных общин, имеющих право на отстаивание с помощью демократических средств своей целостности и сохранение ценностей, на которых основывается их существование.

Во второй главе делается вывод, что за чуть более чем пятнадцать лет свободного от гнета государства существования РПЦ упрочила свои позиции в обществе (причем, во многом это произошло через усиление связи между религией и этничностью). Церковь стремится представить свое видение современного общества и пытается влиять на осознание обществом актуальных проблем, внося свой вклад в том числе и в формирование культурных идентичностей.

В третьей главе «Русская Православная Церковь и проблемы идентичности в современной России» рассматриваются особенности религиозной идентичности в современной России и связь религиозной идентичности с этнической. Глава состоит из четырех параграфов. В первом параграфе «Идентичность и перепись населения. Вопрос о религии в переписях населения России» подчеркивается, что религиозная ситуация в стране формируется в результате действия разных факторов, и одним из таких факторов, бесспорно, выступает государство. В связи с этим отмечается, что изучая формирующуюся религиозную ситуацию, важно выяснить, какое место отводится религиозной идентичности в иерархии выделяемых категорий населения. Для этого необходимо обратиться к переписям населения, представляющим один из рычагов государственного воздействия на структуру и иерархию идентичностей. Прежде всего, следует обратить внимание на выбор и формулировки вопросов в программах российских переписей, поскольку это один из каналов, через которые государство транслирует свою шкалу ценностей в структуре коллективных идентичностей и пытается влиять на оценку гражданами того или иного вида идентификации и категоризации. В этом параграфе сделана попыткпа ответить на вопросы: «Почему государство, часто обращавшееся к религии в 1990-е годы, видевшее в таких обращениях ресурс для поднятия своего авторитета, не захотело включить в программу переписи 2002 г. вопрос о религиозной принадлежности?» и «Каковы шансы включения вопроса о религии в следующую перепись населения?»

Перепись населения традиционно и совершенно справедливо воспринимается как важнейший источник данных о населении. Но лишь совсем недавно исследователи задумались над тем, что перепись не просто отражает социальную реальность, но и играет ключевую роль в конструировании этой реальности

Американские исследователи Д. Кертцер и Д. Арель, одними из первых обратившие внимание на вовлеченность переписей населения в формирование коллективных идентичностей, подчеркивали, что перепись - это не только самое наглядное средство статистического описания коллективных идентичностей, но и одновременно это единственное в руках государства орудие для категоризации населения Kertzer D., Arel D.Op. cit. P. 3..

В России из всех видов культурной идентичности в разные периоды либо религиозная, либо этническая выступали на первый план и «продвигались» государством. В свете этого в диссертации анализируется история переписного учета в России, причем перепись рассматривается с двух сторон - как источник информации и как рычаг конструирования идентичностей.

Вопрос о религии ставился лишь в двух переписях: 1897 и 1937 гг. Данные переписи 1897 г. о религиозной принадлежности жителей Российской Империи отличаются довольно большой подробностью: в опубликованных материалах выделено 15 групп. Самую многочисленную группу - 69,4 % населения, естественно, представляли православные (в состав которых были включены и единоверцы). Характерно, что ответ «неверующий» переписью не предполагался (как в последующих советских переписях было невозможно не отнести себя ни к одной из национальностей). Отсутствие варианта «неверующий» в общем-то можно трактовать как нарушение свободы совести, однако оно же наводит также на мысль, что целью переписи было скорее выяснение коллективной религиозной идентичности, а не личной мировоззренческой позиции жителей страны. Впрочем, восприятию религии прежде всего как коллективной культурной идентичности способствовало и российское законодательство, также не допускавшее возможности не принадлежать ни к какому исповеданию. Программа переписи 1897 г. наряду с другими источниками говорит о том, что до 1917 г. религиозная идентификация населения представлялась более существенной, чем этническая.

После Октябрьской революции 1917 г., возведшей атеизм в ранг государственной политики, религиозные верования стали рассматриваться как пережиток, а религиозная идентичность, по меньшей мере официально, отодвигалась на задний план. Напротив, этническая идентичность стала считаться более значимой. Вопрос о религиозной принадлежности населения СССР ставился, как уже отмечалось, только в переписи 1937 г. При ее проведении опрашиваемому предлагалось ответить, верующий он или неверующий, а верующим также указать свою конфессию. Оба эти вопроса адресовались лишь лицам старше 16 лет. Религиозная принадлежность в переписи 1937 г. трактовалась как «теперешние собственные убеждения опрашиваемого» Народонаселение. Энциклопедический словарь. Главный редактор Г.Г. Меликьян. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. С. 312.. При формулировке вопросов явно стремились исключить понимание религиозной принадлежности как культурно-исторической идентичности. Опрашиваемых просили сказать об их личной вере, а не об отнесении себя к той или иной конфессии в силу традиции. Целью включения вопроса о религии в перепись 1937 г. было показать отмирание этого «пережитка». Понятно, что в государстве, где официальной идеологией был атеизм и где верующие подвергались гонениям, перепись не могла адекватно отразить подлинную религиозную ситуацию в стране, многие просто боялись назвать себя верующими, опасаясь репрессий. И все же перепись 1937 г. показала высокий уровень религиозности. Более половины людей старше 16 лет назвали себя верующими, в том числе 42,3 % - православными. Неверующими себя объявили 42,9% Всесоюзная перепись населения 1937 г. Краткие итоги. М.: Наука, 1991. С. 106-107..

В последующих советских переписях (1939, 1959, 1970, 1979 и 1989 гг.) вопрос о религии не ставился. Более того, не возникало и никаких дискуссий о необходимости его включения.

Ситуация могла измениться в постсоветский период, когда роль религии в обществе заметно возросла, а первая постсоветская перепись могла предложить новую категоризацию населения.

В период подготовки к переписи населения (проведение которой первоначально планировалось в 1999 г., но которая была проведена лишь в 2002 г.) стала обсуждаться возможность включения в программу вопроса о религиозной принадлежности. Как известно, этого сделано не было, и во время переписи населения 2002 г. о религиозной принадлежности населения не спрашивали.

Госкомстат России был настроен решительно против включения в программу переписи вопроса о религиозной принадлежности, несмотря на неоднократные обращения научного сообщества, в частности Института этнологии и антропологии РАН, с аргументированным предложением задать указанный вопрос во время переписи.

Обосновывая свою позицию, Госкомстат утверждал, что вопрос о религиозной принадлежности не имеет большого значения. Это можно трактовать как непризнание важности религиозной идентичности, тогда как социологические опросы показывали, что большинство жителей России связывали себя с той или иной конфессией. Те же социологические опросы свидетельствовали и о том, что религия воспринималась прежде всего как коллективная идентичность.

Противники включения указанного вопроса в программу переписи нередко пытались обращаться к международному опыту, но этот опыт говорит о том, что отношение к включению вопроса о религиозной принадлежности в перепись различается в зависимости от конкретных условий той или другой страны.

Среди возражений против включения вопроса о религиозной принадлежности в последнюю российскую перепись звучало также мнение, что этот вопрос противоречит принципу свободы совести. Представляется, что подобный вопрос может нарушать свободу совести лишь в том случае, если опрашиваемый непременно обязан отнести себя к какой-либо религии и не имеет возможности указать на свою нерелигиозность. Когда же обсуждался вопрос о необходимости выяснения религиозной принадлежности российской переписью населения, предполагался и ответ «Вне религии». Наличие такого варианта обеспечивало свободу совести: человеку не навязывалось бы обязательно ассоциировать себя с какой-либо религией. В то же время, такая формулировка в отличие от обозначения «неверующий», позволяет предположить, что при включении этого вопроса можно было бы выяснить именно коллективную идентичность. Постановка в переписи вопроса о религиозной принадлежности помогла бы выявить степень корреляции между этносом и религией в России, при оценке которой часто имеют место различные спекуляции (как занижающие, так и завышающие степень этой сопряженности). Выяснение на статистическом материале соотношения религиозной и этнической принадлежности позволило бы сделать вывод о том, насколько сильно в современной России религиозная принадлежность определяется историко-культурной традицией, какую роль играет личный выбор веры, какие группы более открыты миссионерскому влиянию, а какие противостоят этому.

Отсутствие в программе переписи 2002 г. вопроса о религиозной принадлежности уменьшило полноту представлений о населении страны. Причем в итоге не получены статистические сведения о тех процессах, которые после долгого перерыва по сути являются новыми для страны.

Можно выделить несколько причин, по которым в программу переписи 2002 г. не был включен вопрос о конфессиональной принадлежности. Очевидно, еще сохранилось амбивалентное отношение государства к религии, сложившееся в 1990-е годы, когда государство, с одной стороны, старалось демонстрировать свое уважение и даже симпатию к религии, а с другой, сохранялись отголоски советского понимания отделения церкви от государства и опасение проявить слишком большую симпатию по отношению к религии. Думается, сыграл роль и стереотип, что перепись узаконивает официальное существование той или иной группы, и невключение в перепись вопроса о религиозной принадлежности означало нежелание слишком официального ее признания. Бесспорно, сказалась и большая инерция.

В случае включения в программу следующей переписи вопроса о религии следовало бы стремиться к детальному выявлению конфессионального состава населения. Весьма желательным также было бы при публикации переписных материалов дать таблицы, показывающие конфессиональную структуру разных этносов (поскольку в России имеются как почти моноконфессиональные, так и поликонфессиональные народы), и выяснить, насколько сильна корреляция этнической принадлежности с принадлежностью религиозной. Подготовка к очередной переписи населения уже началась. Судя по всему, в этот раз по поводу включения вопроса о религии в переписную программу Церковь собирается занять более активную позицию в отличие от той, которую она занимала при подготовке к переписи 2002 г., фактически устранившись от решения этой проблемы. Так, в интервью агентству «Интефакс» 21 апреля 2006 г. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II заявил:

Последнее время не проводилось исследований, которые охватывали бы все население России. Даже при переписи в 2002 г. вопрос о религиозной принадлежности людей не задавался. На наш взгляд, результаты переписи были бы более полными, если бы этот вопрос был бы включен в переписные листы «Интерфакс». 21.04.2006..

Такое мнение разделяет и Общественная палата Российской Федерации. Это позволяет надеяться, что вопрос о религиозной принадлежности будет включен в программу следующей переписи населения.

В параграфе «Соотношение этноса и конфессии в России» указывается, что для анализа связи религиозной идентичности с этнической и роли православия в конструировании идентичностей соответствующей части российского населения, целесообразно выявить соотношение этноса и конфессии у населения России в целом.

К сожалению, из-за отсутствия вопроса о религиозной принадлежности в последней переписи населения, можно говорить лишь о традиционном соотношении этнической и религиозной принадлежности, а также делать заключения на основе имеющихся оценок и данных социологических опросов.

По характеру сопряженности конфессиональной и этнической общностей все народы России могут быть разделены на три основные группы:

этносы в основном моноконфессиональные;

этносы поликонфессиональные;

этносы, в которых резко преобладают сторонники основной конфессии России - православия, но есть и представители других исповеданий.

Третья группа этносов самая крупная. Народы, входящие в ее состав, тоже не совсем однородны по религии, но отличаются от народов второй группы прежде всего тем, что в каждом из них резко преобладают лица одной, самой значительной в стране деноминаци - Русской Православной Церкви, а религиозные меньшинства в основном также христиане, но других исповеданий, у некоторых народов - приверженцы традиционных дохристианских верований (в последние два десятилетия появились и последователи новых религиозных движений).

В целом этносы этой «православной» группы составляют 86 % всего населения страны (из них около 93 % приходится на русских). Таким образом, именно к этой группе относится подавляющее большинство жителей России, и именно она определяет основные черты этноконфессиональной ситуации в стране.

В результате появления многих новых религиозных организаций и миссионерской активности ранее существовавших корреляция между этнической и религиозной принадлежностью в России в первой половине 1990-х годов снизилась по сравнению с началом ХХ в. Наблюдалась определенная «деэтнизация» ряда конфессий, равно как и ослабление конфессиональной однородности некоторых этносов. С другой стороны, в 1990-е годы роль религии в этническом самосознании стала заметно усиливаться. Эти две разнонаправленные тенденции создали определенную коллизию и, в частности, обострили проблему прозелитизма. В целом же у большинства этносов России традиционно была сильная «привязка» к определенной конфессии.

Изучая роль религиозной принадлежности в формировании этнической идентичности, надо помнить о культурной составляющей религии. С одной стороны, религиозная практика всегда впитывает в себя этнические особенности культуры, а этническая идентичность, будучи механизмом, отбирающим и транслирующим социальные ценности, в число этих ценностей включает и религию. С другой стороны, некоторые религиозные предписания формируют особенности образа жизни и этнической культуры. Связь религии и этнической культуры прослеживается также в фольклоре, литературе, словарном фонде, музыке, политической культуре и многих других сферах. Важно и то, что религиозная традиция всегда консервативна. Это делает ее своего рода «хранилищем» коллективной памяти народа (или этнической группы). Иногда религия может играть роль «маркера» этнической идентичности. В таких случаях этническое самосознание может даже фокусироваться на религиозной принадлежности. Поэтому религиозная самоидентификация часто важна не только для верующих, но и для тех, кто себя таковыми не считает, но ассоциирует себя (прежде всего в силу именно культурных причин) с определенной религиозной традицией.

В современной России в условиях усиления связи между этнической и конфессиональной самоидентификацией, причисляя себя к традиционной конфессии, люди выражают свое национальное самосознание, то есть имеется тенденция к совмещению религиозного и национального самосознания. К таким выводам исследователи приходят, интерпретируя данные социологических опросов. Обычно обращается внимание на внешне парадоксальный результат: число приверженцев традиционных для России конфессий оказывается больше, чем число верующих, то есть эти конфессии воспринимаются не только как собственно религиозные (мировоззренческие) системы, но и как привычная культурная среда и традиционный образ жизни.

Некоторые исследователи несоответствие числа верующих и последователей традиционных конфессий интерпретировали как искусственность и иллюзорность религиозного возрождения. Представляется, что на это явление можно посмотреть и по-иному. Люди, которые сейчас ассоциируют себя с той или иной конфессией в силу этнической принадлежности и историко-культурных традиций, представляют собой резерв, потенциал для данной конфессии и в будущем могут принять ее учение на уровне мировоззренческого выбора. В любом случае, сложившуюся особенность, а именно традиционную привязку религиозной принадлежности к этничности, необходимо учитывать, чтобы понять современную религиозную ситуацию. Эта особенность во многом объясняет и перипетии вокруг религиозного законодательства, и обострение проблемы прозелитизма.

В параграфе «Религиозная идентичность православных. Принадлежность к РПЦ как составляющая этнической идентичности» рассматриваются особенности религиозной идентичности православных. В качестве источника использованы данные социологических опросов, проводившихся различными учеными и исследовательскими центрами на протяжении постсоветского периода.

Материалы опросов говорят о весьма весомой поддержке в обществе Русской Православной Церкви и о росте числа людей, называвших себя во время таких исследований православными. Обращает на себя внимание и тот факт, что число тех, кто называл себя верующими, и тех, кто относил себя к приверженцам определенного вероучения, постепенно сближалось. Это подтверждает выдвинутый в предыдущем разделе тезис: люди, просто ассоциирующие себя с определенной конфессией, являются своего рода резервом для этой конфессии, постепенно они в той или ином виде вовлекаются в религиозную жизнь и начинают считать себя верующими.

Однако из-за того что верующих на протяжении многих лет оказывалось все же меньше, чем православных (аналогичные результаты получались и по другим традиционным российским конфессиям), а также из-за того, что православными себя называли не только верующие, многие исследователи приходили к заключению, что православие приобретает особое значение культурологического стержня и символа национальной идентичности, с чем вполне можно согласиться. Однако вслед за этим выводом очень часто делался следующий (уже более спорный) вывод о том, что на самом деле никакого религиозного роста или религиозного возрождения не происходит, а православие (с которым связывает себя большинство населения) всего лишь этнокультурный антураж, не имеющий отношения к современной жизни россиян, поскольку ситуация, когда православных больше, чем верующих, противоречит «нормальной» логике и прямому значению терминов См.: Каариайнен К., Фурман Д. Религиозность в России в 90-е годы // Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России. С. 16..

Суть несоответствия между результатами о числе верующих и числе приверженцев православия социологи зачастую пытались выявить путем постановки дополнительных вопросов, по существу направленных на проверку знания догматики, глубины веры, прилежания в выполнении церковных предписаний. Этими же вопросами пытались скорректировать показатели численности верующих, выделяя так называемых «настоящих» верующих На мой взгляд, представляется не совсем корректным определять, кто «настоящий» верующий, а кто нет. Правомернее было бы из числа верующих выделять религиозных, или практикующих. Это, кстати, приводит, к иной оценке религиозной ситуации..

Впрочем, результаты показали, что уже к середине 1990-х годов по сравнению с их началом произошел рост принятия людьми догматов их религиозного учения, и затем показатели стабилизировались примерно на одном уровне. Надо также иметь в виду, что знание догматики отнюдь не обязательно характерно для всех верующих.

При анализе данных социологических опросов обычно подчеркивается, что многие назвавшие себя верующими редко ходят в церковь, не часто молятся и т.д. Фактически ответы по этим частным вопросам проявления религиозности нередко интерпретируются таким образом, что ставится под сомнение правомерность самоидентификации человека как верующего. Еще одна характерная особенность содержащейся во многих работах оценки современной религиозной ситуации заключается в том, что авторы судят о ней лишь по числу наиболее последовательных, осведомленных и практикующих верующих, отсекая всех остальных. И на основе этого отрицается рост значимости религии для населения. А может быть, при анализе религиозной ситуации надо идти не путем исключения, а путем сложения? Ведь люди могут проявлять свою веру по-разному (при этом их самоидентификация как православных может быть для них очень важной и несмотря на невысокую религиозность).

На наш взгляд, следует обратить внимание на рассуждения известного религиеведа М.П. Мчедлова. Он, анализируя все эти видимые несоответствия, на которые указывают социологи, подчеркивал, что подобная религиозная практика характерна для многих развитых стран мира и свидетельствует о сложности и неоднозначности процесса, который нередко обобщенно называют религиозным возрождением Мчедлов М.П. О состоянии религиозности в современной России. С. 28.. М.П. Мчедлов также справедливо указывал, что многообразный и сложный процесс этнизации религии зачастую порождает весьма вольное отношение к теолого-догматическому ригоризму. Тут проявляется своеобразная диалектика: благодаря этнизации увеличивается популярность религии среди данного народа, но одновременно и возрастает возможность ее неортодоксальной трактовки Он же. Взаимосвязь религиозного и национального. С. 10-11., сюда же можно отнести небрежение некоторыми предписаниями.

Имея в виду существенную этнизацию религии, мы не удивимся, что результаты опросов, касающихся религиозных праздников, заметно отличаются от результатов опросов, выясняющих знание догматов и выполнения предписаний Церкви, и демонстрируют большую приверженность населения религии.

Вопросы, выясняющие религиозность людей, а тем более призванные дать информацию о причислении или непричислении кого-либо к религии очень деликатные и трудные, и картина может сильно меняться в зависимости от выбранного критерия. Американский религиевед и юрист Джереми Ганн для решения практической задачи - определения религии в документах международного права, - исходя из того, что религия - комплексный и многомерный феномен, выделяет три основные грани Может быть, вместо «граней» лучше было бы говорить о трех видах личной связи с религией. религии: религия как вера, религия как идентичность и религия как образ жизни Gunn, T.J. Op. cit. P. 200-205.. и считает, что связь человека хотя бы с одной из выделенных граней, дает возможность говорить о причислении человека к последователям конкретной конфессии, а притеснение в любой из этих сфер можно считать притеснением на религиозной почве.

Религия как вера имеет отношение к убеждениям. В нашем случае православия, это будет, как человек понимает сущность Троицы, природу Иисуса Христа, что знает о других доктринальных положениях и принимает ли их. При проявлении этой грани важно, что человек воспринимает догматические положения в соответствии с учением. Что же касается религии как идентичности, то эта грань отражает связь с конкретной группой, определенную общность, в каком-то смысле родство. Механизм связи схож с причислением себя к этносу. В этом случае человек верит в свою принадлежность к конфессии по фактам рождения в данной группе, связи с данной культурной средой и может даже не задумываться над сутью доктринальных положений (человек знает, что рожден в традиционно православной среде, скорее всего был крещен в младенчестве, и уже этого ему достаточно, чтобы называть себя православным). Важен факт принадлежности к группе независимо от личных представлений о тех или иных догматах (можно провести параллель с отнесением себя к определенному этносу - для этого можно и не быть знакомым со многими элементами традиционной культуры). По Дж. Ганну, для этой грани существенно прежде всего не то, что человек имеет те же представления о религиозном учении, что и другие члены группы, а то, что все члены связаны общей историей, культурой, этничностью и традициями Ibid. P. 201.. Люди могут считать себя православными на основе принадлежности к этносу и культуре и несмотря на то, что редко ходят в церковь, не помнят Символа веры и плохо знают Библию. И именно из-за такой ассоциация порой православными называют себя те, кто сознательно с точки зрения мировоззрения относит себя к неверующим, т.е. не признает догматическую сторону религии. Такая ассоциация может усиливаться, когда «своей» религии грозит реальная или гипотетическая опасность (например, прозелитическая деятельность других конфессий), как это произошло в России в 1990-е годы. И тогда опасная для религии ситуация рассматривается одновременно и как атака на этнос или нацию, поскольку привычной идентичности, вобравшей в себя и этническое и религиозное, угрожает новая, конкурирующая с ней. Защищаясь от прозелитизма, традиционные церкви обращаются не только к религиозным, но и к этническим чувствам своих реальных или потенциальных чад.

Третья грань религии, по Дж. Ганну, - религия как образ жизни. Как считает этот исследователь, и с его мнением можно согласиться, для конкретного человека эта грань связана с одной из двух других упомянутых граней Ibid. Р. 204., являясь как бы производной от одной из них. Выделяя эту третью грань, Дж. Ганн имеет в виду, что религия предписывает выполнение определенных обрядов и других действий, что формирует следование определенной традиции и обычаям (конкретный человек может им следовать либо из-за признания определенной догматики, либо из-за связывания себя с определенной группой, в которой так принято, либо из-за того и другого одновременно). В нашем случае религия как образ жизни мотивирует людей не есть мясо в пост, красить яйца и печь куличи на Пасху и т.п. Когда человека связывает с православием именно третья грань, религиозность будет проявляться прежде всего по определенным случаям: самые большие праздники, рождение ребенка, свадьба, похороны. Для современного западного общества, где религия рассматривается прежде всего как личное дело человека, характерен упор на первую грань (религия как вера), на личные убеждения человека, и недооценка третьей грани (религия как образ жизни), чем в какой-то степени может быть объяснено, что иностранные проповедники в начале 1990-х годов рассматривали Россию как свободное миссионерское поле и в своей деятельности не учитывали местные традиции и обычаи, чем часто вызывали раздражение и отвернули от себя даже часть своих потенциальных сторонников. В нашей стране, поскольку религия проявляется прежде всего на общественном уровне, наиболее сильны вторая и третья грани.

Исходя из схемы, предложенной Дж. Ганном, и применив ее к нашему исследованию, всех людей, которые так или иначе связывают себя с православием, можно разделить на три условные группы: верующие (но не обязательно практикующие), ассоциирующие и практикующие. Понятно, что эти три группы не обособлены друг от друга и взаимно пересекаются. Один и тот же человек может относиться к двум, а то и ко всем трем группам. Но и в том случае, когда человек может быть причислен хотя бы к одной группе, нет оснований ставить под сомнение его принадлежность к данной религии. Скорее, следует говорить об особенностях религиозной ситуации.

Если подсчитывать число верующих методом вычитания, оставляя только «настоящих», то действительно получается, что это число мало, а значит роль религиозного фактора не так существенна, роль религии искусственно преувеличена (хотя цифры говорят и о росте числа людей, принимающих религию на мировоззренческом уровне). Но если считать, что возможны любые проявления связи с религией (значима любая грань), тогда получается, что с православием связано большинство российского населения. Поскольку из них значительное число - ассоциирующие, то получается, что религиозная идентичность как раз очень важна, что объясняет и очень горячие споры вокруг религиозного законодательства, и болезненное восприятие проблемы прозелитизма.

О важности культурных функций религии писали многие ученые. Американский психолог Гордон Олпорт вообще утверждал, что религия больше, чем просто вера: она стержень культурной традиции группы и берет на себя многие культурные функции Allport, Gordon W. The Nature of Prejudice. Addison: Wesley Publishers, 1979. Р. 446.. С.А. Токарев подчеркивал, что религия - это не просто вера в сверхъестественное, а прежде всего отношение людей друг к другу по поводу этой веры Токарев С.А. Еще раз о религии как о социальном явлении (ответ моим критикам) // Советская этнография. 1981, № 1. С 55.. С точки зрения этнологов, культурная функция религии очень важна, и к силе культурной традиции нельзя относиться как к чему-то неважному и второстепенному. Православие глубоко укоренено в русской культуре. В Православных Церквах сложилась особенно тесная связь с культурной идентичностью народа, чему способствовало само православное учение. В России идентификационная грань религии была настолько сильна, что ее не удалось разрушить даже в советское время. В период же кризиса и распада СССР роль православия в национальной идентичности стала усиливаться. Идентификационная грань православия становится каналом, по которому люди приходят и к личной вере. На этнокультурный аспект делает в последние десятилетия упор и РПЦ, чтобы через него привести людей к реальной личной вере, понимая, что сразу пытаться рехристианизировать население, которому семьдесят лет внушался атеизм, нереалистично. Получается, что в современной России в религиозности православных наиболее важное место занимает грань «идентичность», вместе с тем постепенно укрепляются и две другие грани.

Заключительный параграф третьей главы - «Религиозный фактор в этнической идентичности других православных групп. Кряшены». В нем показывается, что, хотя часто Русская Православная Церковь связывается только с русским этническим самосознанием и даже с тенденциями русификации, не стоит забывать, что, строго говоря, РПЦ нельзя считать этнической церковью. Она окормляет разные народы. И иногда принадлежность к православию представляет очень сильный, а то и важнейший фактор их этнической идентичности. Яркий пример тому - кряшены, тюркоязычный преимущественно православный народ Поволжья.

Роль религиозного фактора в этнической идентичности той или иной группы усиливается, когда эта группа отличается от одноязычного массива по религиозной принадлежности. В подобных случаях религиозный фактор выступает как маркер этнической идентичности группы, и религиозное отличие способствует сохранению или даже возникновению специфических черт в материальной и духовной культуре. Такую этноконсодидирующую роль религиозный фактор сыграл у придерживающихся православия татароязычных кряшен. Исповедание на протяжении веков религии, отличной от религии остальной части татароязычного населения, привело к укреплению у кряшен культурно-бытовой самобытности (отразившейся в своеобразии традиционной одежды, пищи, оригинальном песенном фольклоре и т.д.). У них выработалось собственное этническое самосознание, и название «кряшены» воспринимается как этноним.

Наиболее значимым в развитии этнического самосознания кряшен был период второй половины XIX в. - начала ХХ в. Разработанная Н.И. Ильминским система образования инородцев и создание Братством св. Гурия широкой сети негосударственных (братских) школ способствовали консолидации кряшенского населения. Н.И. Ильминский переводил Библию на кряшенский язык, составил алфавит, которым до сих пор пользуются не только кряшены, но и татары, основал кряшенские школы. Он также активно отстаивал необходимость ведения богослужений на кряшенском языке.

В начале 1920-х годов этнокультурная жизнь кряшен активизировалась: были созданы кряшенские издательства, налажен выпуск газет и журналов, кряшенская учительская семинария была преобразована в педагогические курсы, а с 1922 г. - в кряшпедтехникум, были открыты кряшенские филиалы музыкального училища и Восточной консерватории. В этот же период название «кряшен» стало использоваться в документах, удостоверявших личность.

Во время переписей населения СССР 1920 и 1926 гг. кряшены были показаны как самостоятельная народность. По данным переписи 1926 г., их насчитывалось 120,7 тыс. человек Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г. Краткие сводки. Выпуск IV. Народность и родной язык населения СССР. М.: Издание ЦСУ СССР, 1928. С. 12-17.. Однако из-за проводившейся в стране политики атеизации (игнорировавшей роль религиозного фактора в этническом развитии) и усиления тенденций унитаризма, проявившихся в стремлении к гомогенизации этнического состава за счет включения малочисленных этносов в состав более крупных, во всех последующих советских переписях населения кряшены не выделялись в качестве самостоятельного народа, а включались в состав татар.

Притеснения кряшен начались во второй половине 1920-х годов, когда были ликвидированы кряшенские приходы со службой на кряшенском диалекте татарского языка. В 1930-е годы закрыли все кряшенские учреждения и общественные организации. Название «кряшены» было изъято из научного и общественно-политического дискурса. Тем не менее, такой отказ в признании не привел ни к слиянию кряшен с татарами-мусульманами, ни к ассимиляции русскими.

В конце 1980-х годов с изменением в стране отношения к религии и подъемом национальных движений возросла и активность кряшен. В 1989 г. был воссоздан первый кряшенский православный приход в Казани с богослужением на кряшенском диалекте. Возглавил его кряшен - священник Павел Павлов. О. Павел создал группу по переводу тех книг Священного Писания, которые не были переведены на кряшенский язык до 1917 г. В 1996 г. приходу о. Павла был передан храм во имя Тихвинской иконы Божией Матери. Постепенно община храма стала духовным центром кряшен Поволжья.

С 1990 г. действует этнографическое культурно-просветительское объединение кряшен, проводятся кряшенские фольклорные праздники. С 1993 г. в Набережных Челнах стала выходить кряшенская газета «Кряшен сюзе». В 1998 г. был создан Республиканский национально-культурный центр кряшен Татарстана, а в 1999 г. - Межрегиональный Союз национально-культурных объединений кряшен.

Из личного общения с кряшенами стало очевидным, что они обладают четким этническим самосознанием, которое в последние годы сильно возросло. Характерно это и для городского, и для сельского населения. Если в 2000 г. и 2002 г. автору этой работы довелось общаться в основном с активистами кряшенских организаций - горожанами, представителями интеллигенции, которым принадлежала большая мобилизационная роль в кряшенском движении, и их позицию было бы неправильно априорно переносить на всех кряшен, то летом 2001 г. было проведено полевое исследование в кряшенских деревнях и селах. Во время этого исследования, чтобы избежать давления на опрашиваемых и не подводить их к определенным заключениям жестко поставленными вопросами, было решено отказаться от формализованного интервью, и информация собиралась в виде свободных рассказов информантов об их биографиях, культурной и религиозной жизни деревни, взаимоотношениях с соседями. Было опрошено 96 человек в разных районах Татарстана. Беседы с сельскими жителями также показали наличие четкого этнического самосознания кряшен. Роль религиозного фактора в этнической идентичности кряшен очень важна, хотя, говоря о своих отличиях от татар, информанты, кроме религии, всегда называли фольклор, пищу, праздники, многие упоминали одежду.

Кряшены и в тяжелые времена не отказывались от своей веры. Как говорили жители, верить они никогда не переставали: всегда отмечали религиозные праздники, устраивали тайные моления, в которых участвовали и дети, перенимая таким образом религиозную традицию. Многие пострадали за свою веру. Открытая религиозная жизнь стала налаживаться только в 1990-е годы. В это время в некоторых кряшенских населенных пунктов стали восстанавливаться православные храмы и часовни (храмы в селах Албай и Большие Аты, часовня в деревне Бурды). Жители с явным удовлетворением говорили о таких событиях и придавали им большую важность. 12 июня 2001 г. был создан кряшенский приход в Набережных Челнах. На открытии прихода о. Павел подчеркнул, что «кряшены сохранились как кряшены только благодаря Православной Церкви, и, в частности, деятельности Н.И. Ильминского». Именно религиозный фактор способствовал поддержанию этнической идентичности кряшен. Содействовала религия и сохранению своеобразия кряшенской традиционной культуры.

Экспедиционное исследование, проведенное в районах компактного проживания кряшен в 2001 г., а также интервью, взятые у представителей кряшенской общественности в последующие годы, показали, что кряшены осознают себя отдельной этнической общностью, и религиозный фактор играет очень большую роль в их этнической идентичности. Кряшены - весьма консолидированный народ, религиозный фактор имеет большое значение в их этнической идентичности. Как показали полевые наблюдения, кряшены считают, что религиозная идентичность и их принадлежность к Православной Церкви помогли им консолидироваться, сохранить свою этническую самобытность и противостоять ассимиляции со стороны окружающего населения.

Стремясь к официальному признанию их самостоятельным этносом, кряшены большие надежды возлагали на первую постсоветскую перепись. Во время нашего полевого исследования 2001 г. большинство опрошенных заявляли, что хотят во время предстоящей переписи назвать себя именно кряшенами. Этноним «кряшен» был выделен отдельной строкой в подготовленном к переписи «Перечне национальностей для разработки материалов Всероссийской переписи населения 2002 года». Однако в ответ на это в средствах массовой информации Татарстана развернулась кампания по обвинению кряшен «в сговоре с Москвой» и подрыве целостности татарского народа. Не останавливаясь здесь на деталях борьбы, отметим лишь, что, добиваясь своего признания, кряшены обратились за поддержкой не только к государству, но и к Русской Православной Церкви, направив, в частности, письмо Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II. В этом письме Межрегиональный Союз национально-культурных объединений кряшен от имени кряшен России просил Патриарха «возвысить свой голос в защиту исконно православного тюркоязычного народа». Поддерживая кряшен, Алексий II обращался с письмами к Президенту Российской Федерации В.В. Путину и к Президенту Татарстана М. Шаймиеву, отмечая, что в соответствии с Российской Конституцией кряшены имеют право на этническое самоопределение Российские кряшены просят поддержки у Путина и Алексия II. 2001. (http://kazan.eparhia.ru/temples/kazan/tihvinskajazercov/statya01/)..

Однако в материалах переписи населения 2002 г. кряшены были выделены лишь как субэтническая группа татар. Более того, во время самой переписи кряшены Татарстана испытывали сильное давление.

Кряшены ощущают большую потребность в поддержке и защите со стороны Русской Православной Церкви. Они испытывают острый недостаток в культовых зданиях, в священнослужителях из своей среды, в богослужебной литературе на родном языке. В Татарстане имеется только четыре чисто кряшенских храма. В церковь многим приходится ездить довольно далеко, причем не всегда на службу на кряшенском языке. Впрочем, и в таких неблагоприятных условиях религиозный фактор играет очень важную роль в этнической идентичности кряшен. При этом они видят себя только в лоне Русской Православной Церкви и выступают решительно против выдвигавшейся в Татарстане идеи о создании самостоятельной православной церкви Татарстана.

В четвертой главе «Религиозное законодательство как фактор и результат формирования новой религиозной ситуации. Место в ней РПЦ» речь идет о становлении в России религиозной свободы и о формировании религиозного законодательства. Рассмотрение этих сюжетов в «неюридической» работе связано с целым рядом обстоятельств. Во-первых, без появления свободы вероисповедания многое в современной религиозной жизни было бы просто невозможным. Во-вторых, изменения в законодательстве, равно как и дискуссии об их необходимости были теснейшим образом связаны с переосмыслением религии вообще, а также ее места в обществе, ее связи с другими аспектами культуры, ее роли в национальном самосознании и корреляции религиозной идентичности с этнической и гражданской. Таким образом, и эта тема непосредственно касается сложившейся в России связи между религией и этничностью.