Социобиология шизофрении. Параноидная форма

Теоретические исследования

Размещено на http://www.allbest.ru/

18

Государственный университет

Сибирский государственный медицинский университет

СОЦИОБИОЛОГИЯ ШИЗОФРЕНИИ. ПАРАНОИДНАЯ ФОРМА

О.А. Гильбурд, П.П. Балашов

Сургут

Резюме

В результате этолого-социо-биологического анализа поведения 295 больных параноидной шизофренией установлено, что содержание их невербального репертуара транслируется в семантику альтруистической эволюционно стабильной стратегии поведения (ЭССП). Сделан вывод, что эволюционно-телеологический смысл существования параноидной шизофрении в человеческом сообществе заключается в консервации и презентации семиотически гоминизированной альтруистической ЭССП, потенциально адаптивной в экологически адекватных условиях. Гиперритуализация поведения больных, утрируя и искажая изображение альтруистичности, делает его особенно заметным и выпукло-детализированным для социума.

Abstract

The ethologically-sociobiological analysis of 295 paranoid schizophrenic patients behaviour has shown, that contents of their nonverbal repertoir is translated to semantics of altruistic evolutionarity stable strategy of behaviour (ESSB). The conclusion, that the evolutionarity-teleological sense of existence of a paranoid schizophrenia in human society consists in conservation and presentation semiotically hominized altruistic ESSB, potentially adaptive in ecologically adequate conditions, is made. Hyperritualization of patients behaviour, overdoing and deforming the image of altruistic behaviour, makes by its especially appreciable and is convex-detailed for outer world.

Основная часть

Интродукция. В серии предыдущих публикаций, посвящённых социобиологии кататонической, гебефренической и простой шизофрении, отмечено, что присущая этим формам заболевания клинико-этологическая семиотика транслируется в семантику агонистической, кооперативной и эгоистической эволюционно стабильных стратегий (ЭССП) [2-4]. Этологический механизм внеситуативной гиперритуализации поведенческих признаков обеспечивает болезненный эффект «увеличительной линзы», которая, утрируя и искажая изображение той или иной ЭССП, делает его заметным и выпукло-детализированным для социума. Данный момент важен для понимания смысла поведения больных шизофренией, поскольку любое поведение, представляющее собой способ передачи информации посредством невербального языка, приобретает телеологический смысл только при наличии донора (автора) и реципиента (адресата) этой информации [8]. Эволюционно-телеологический смысл существования кататонической, гебефренической и простой форм шизофрении заключается в консервации и презентации семиотически гоминизированных агональной, кооперативной и эгоистической ЭССП, которые являются потенциально адаптивными при условии экологически адекватной реализации. Данное сообщение продолжает знакомить читателей с результатами социобиологического и эволюционно-телеологического анализа шизофрении - высокопластичной, диахронически изменчивой и семиотически полиморфной психопатологической мутации, оказавшей в антропогенезе определяющее влияние на процесс гоминизации и формирования Homo sapiens sapiens [1, 9, 13, 14].

Материал и методология. Исследуемую когорту составили 295 больных (135 мужчин и 160 женщин) катамнестически верифицированной параноидной шизофренией, первично госпитализированных в психиатрический стационар Сургутского клинического психоневрологического диспансера и в дальнейшем находившихся под динамическим наблюдением в 1986-2000 гг. К моменту дебюта шизофрении возраст больных составил в среднем 32,2±6,1 года. Средняя длительность катамнеза 7,5±4,2 года.

По аналогии с обследованием больных кататонической, гебефренической и простой шизофренией регистрация и формализованная оценка этологической семиотики у пациентов с параноидной формой проводились с использованием специально разработанной нами 7-балльной шкалы HESS (Human Ethological Signs Scale), включающей 174 поведенческих признака. Подсчитывалась частота встречаемости каждого признака, после чего все признаки, выявленные более чем у 50 % больных, рассматривались как формообразующие HESS-маркеры и были сгруппированы в параноидные HESS-кластеры: формоспецифический - с частотой 100 %, формотипический - с частотой < 100 %, но ? 80 % и формоаффилированный - с частотой < 80 %, но ? 50 %. Все прочие признаки были отнесены к этологическому фону, который не определяет коммуникативно значимую семантику целостного текста невербального поведения больных параноидной шизофренией.

Результаты исследования. Невербальная семиотика параноидной формы шизофрении менее специфична, нежели этологический репертуар рассмотренных ранее непараноидных форм болезни и определяется особенностями продуктивных переживаний, которые не всегда раскрываются больными в полной мере. В зависимости от сложности ведущего синдрома у больных регистрировалось включение паттернов невербального поведения, свойственных другим клиническим формам шизофрении.

Таблица

Формообразующие HESS-маркеры параноидной шизофрении (n = 295)

Среди элементарных единиц невербального поведения преобладали позы раздумья, сосредоточенного внимания, Родена, Наполеона; взгляд был чаще направлен в лицо, а при наличии депрессивного компонента в структуре аффективно-параноидного синдрома - в окно; брови бывали нахмурены с вертикальными морщинами на лбу, глазная щель была расширена, а глаза блестели; в моторике рук чаще наблюдалась фиксация одной или обеих рук на голове или груди, реже - руки-плети или кулак; речь отличалась напряжённостью. Индивидуальное расстояние сокращалось только при активных бредовых переживаниях. Часто регистрировалась напряжённая мимика интереса, внимания, удивления, страха и настороженности, страдания. В целом мимические выражения менялись в зависимости от характера галлюцинаторно-бредовых переживаний, при этом отмечалась диссоциация мимических выражений верха и низа лица. Нередко наблюдалась реакция плеча или вздрагивание плеч при внезапном раздражителе. Ряд особенностей зарегистрированы в системе территориального поведения: при страхе и напряженности выбор предпочтительной территории осуществляется в отдалённых участках стационара или рядом с персоналом, во врачебный кабинет больные входили с осторожностью, нередко самовольно перемещались из палаты в палату, не желая возвращаться на исходное место, а вне стационара совершали дальние миграции.

Ещё 57 HESS-признаков (средняя частота 22,5±15,2 %; средняя выраженность 3,05±0,26) составили фоновый репертуар невербального поведения больных параноидной шизофренией. 61 HESS-признак вообще не был обнаружен ни у одного больного исследуемой когорты.

Обсуждение результатов и выводы. В соответствии с методологией нашего исследования мы осуществили вначале группирование выявленных этологических паттернов по метасемантическим рядам, образующим целостный текст поведения, а затем - трансляцию последнего в семантику конкретной эволюционно стабильной стратегии поведения.

Непрерывный целостный текст невербального поведения больных параноидной формой шизофрении имеет структурную организацию, аналогичную ранее рассмотренным клиническим разновидностям болезни, т.е. образован четырьмя метасемантическими совокупностями формообразующих HESS-маркеров:

«Креативно-исследовательская» деятельность, ассоциированная с невербальной демонстрацией идеаторной активности, постижения и освоения нового, оценки осознанного. Здесь регистрируются взаимно дополняющие формообразующие признаки: мимика задумчивости, удивления (изумления), настороженности, страха (ужаса), «ах»- или «ага»-экспрессия, осматривание со взглядом в сторону, позы сосредоточенности, раздумья, Родена, жест завершенного действия, паузы в речи, установочные движения по отношению к стимулу (таксис), вздрагивание туловища при внезапном раздражителе, реакция плеча.

«Просветительство» и «проповедничество», представленное невербальными признаками активной публичной презентации результатов «креативно-исследовательской» деятельности. Сюда относятся напряжённые мимика и речь, расширенные веки, блестящие глаза, немигающий (пристальный) взгляд в лицо, жесты обращения и демонстрации, хлопок, поза Наполеона, фиксация одной или обеих рук, агрессивно-предупредительное поведение, сокращение индивидуального расстояния, прямой коленный угол, быстрое вторжение на территорию, миграция, хоминг. параноидный шизофрения поведение телеологичный

«Творческое» мученичество, связанное с невербальными паттернами самопожертвования, аутодеструкции, тревоги и страдания «за идею» («знание умножает скорбь»). В данном регистре наблюдаются мимика страдания с двойным бликом глазного яблока, складкой Верагута, опущенными углами рта и печальной улыбкой, фиксированный взгляд в окно, жест скрытой тревоги, поза моления, трихотилломания, онихофагия, потенциально гибельное поведение (парасуицидальные действия).

Общий регресс и диссоциация поведения. Здесь регистрируются внеситуативная ритуализация, неофобия, мимика застенчивости, полуулыбка, улыбка с отворачиванием и диссоциированная улыбка, жест отстранения, боковая или задняя ориентация при контакте, отклонение туловища назад, хаотичное перемещение по территории, инверсия ритма «сон-бодрствование», зевание, потягивание.

Параноидная форма шизофрении на уровне невербальных маркеров с высокой степенью утрированно-искажающей гиперритуализации презентирует этологическую модель реализации когнитивно-творческого потенциала и культурного миссионерства, ассоциированную с индивидуальным ущербом, но потенциально адаптивную для вида в целом, поскольку она способствует культурному прогрессу человеческой популяции. Семантически это соответствует альтруистической ЭССП. Семиотически гоминизированный альтруизм связан с уникальной способностью человека к творческой деятельности, обеспечивающей эволюционный успех вида [5, 14]. Творческий акт всегда экстраординарен и требует наличия вдохновения, которое соответствует характеристикам альтернирующего сознания, что во все времена легко достигалось путём экзогенной интоксикации [6, 10, 15]. Однако потенциально опасное для креатора экзогенное токсическое изменение сознания с успехом заменяется эндогенным. Любой стресс, в особенности депривационный и фрустрационный, приводит, с одной стороны, к эндотоксикозу, с другой - к активизации реакций перекисного окисления липидов, разрушающих структурную основу клеточных мембран, что ведёт к прозрачности гематоэнцефалического барьера [7]. В результате формируются условия повышенной уязвимости головного мозга, который становится мишенью для эндотоксинов. Срессовое воздействие сопровождается выбросом в кровь -эндорфинов [12], что ещё больше предрасполагает к токсико-наркотической модификации сознания. Аутизация в тиши кабинета, на пустынном берегу моря или в горах есть искусственное моделирование эндотоксикогенного депривационного стресса как необходимой предпосылки творчества. По мнению В.П. Эфроимсона [11], гениальность обусловлена особенностями порфиринового обмена, эффектами эндогенного кофеина и во многих случаях гиперурикемической стимуляцией человеческого мозга.

Следовательно, биологические механизмы креативности, обеспечивающие культурный прогресс, в основе своей аутоагрессивны, поскольку базируются на экзо- либо эндотоксическом самоповреждении. Исходя из этого, высшей видоспецифичной для человека формой альтруистической стратегии, предполагающей жертвенное снижение индивидуальной или групповой приспособленности ради обогащения культурного потенциала и, как следствие, эволюционного прогресса популяции в целом, следует считать творческую деятельность в различных областях культуры (наука, искусство, религия, бизнес, политика).

Около 40 тысяч лет назад с появлением кроманьонской культуры у Homo sapiens усложнились орудия и расширился ассортимент обрабатываемого сырья; возникли новые инструменты для изготовления одежды, гравюр и ваяния. В последующие 20 тысяч лет человек научился создавать художественные изделия, украшения, музыкальные инструменты, вырезать из слоновой кости фигуры людей и животных, лепить глиняные статуэтки и восхитительно расписывать свои пещеры. Структурные аномалии вербализованного мышления, сохранённые простой шизофренией в качестве инструментов творчества и стимулируемые вышеуказанным аутодеструктивным механизмом, способствовали генерированию и восприятию человеком виртуальных образов и объектов (галлюцинирование), мифологизации внешнего и внутреннего мира (бредообразование). В результате именно параноидная, эволюционно наиболее молодая форма шизофрении явилась источником оригинальных, вначале психопатологических, моделей и идей, которые затем реально воплощаются цивилизацией, становясь достижениями культурного прогресса.

Возвращаясь к универсальному аутодеструктивному механизму творчества, отметим, что носители галлюцинаторных и бредовых феноменов становятся объектами медико-социальной репрессии, теряя качество биологической и общественной жизни, в связи с чем пафос эволюционного значения параноидной шизофрении точнее всего передаёт известное изречение: «Aliis inserviendo consumor» Aliis inserviendo consumor (лат.) - дословно: «служа другим, расточаю себя»; популярен более вольный перевод: «светя другим, сгораю сам», поскольку, начиная с XVI в., данное изречение первоначально воспроизводилось в европейских собраниях знаков и эмблем рядом с изображением свечи как символа самопожертвования..

По-видимому, телеологический смысл персистирования параноидной шизофрении в человеческом сообществе, символически представленный в её коммуникативном «месседже», заключается в диахронической консервации и презентации семиотически гоминизированной альтруистической ЭССП, которая является потенциально адаптивной при условии экологически адекватной реализации. При этом болезненный механизм внеситуативной гиперритуализации обеспечивает эффект «увеличительной линзы», которая, утрируя и искажая изображение альтруистичности, делает его выпукло-детализированным и особенно заметным для человеческого социума.

Литература

1. Гильбурд О.А. Роль шизофрении и родственных ей состояний в эволюции человека // Реабилитация в психиатрии (клин. и соц. асп.) / Под ред. акад. В.Я. Семке. Томск, 1998. С. 39-42.

2. Гильбурд О.А., Балашов П.П. Социобиология шизофрении. Сообщ. I: Кататоническая форма // Сибирский вестн. психиатрии и наркологии. 2004. № 4. С. 10-13.

3. Гильбурд О.А., Балашов П.П. Социобиология шизофрении. Сообщ. II: Гебефреническая форма // Там же. 2005. № 1. С. 12-15.

4. Гильбурд О.А., Балашов П.П. Социобиология шизофрении. Сообщ. III: Простая форма // Там же. 2005. № 2. С. 16-19.

5. Дерягина М.А. Эволюционная антропология. Учеб. пособие. 2-е изд. М.: Изд-во УРАО, 2003.

6. Иванов Вяч.И. Дионис и прадионисийство. Баку, 1923.

7. Меерзон Ф.З. Адаптация, стресс и профилактика. М.: Наука, 1981.

8. Самохвалов В.П. Этология человека // Тавр. журн. психиатрии. 1997. № 2. С. 50-80.

9. Самохвалов В.П., Егоров В.И. Психическая патология как фактор эволюции человека // Acta Psychiatrica, Psychologica, Psychoterapeutica et Ethologica Tavrica. 1995. V. 2, № 3. C. 76-103.

10. Самохвалов В.П., Крылов В.С. Несуществующее как желаемое и полезное // Acta Psychiatrica, Psychologica, Psychotherapeutica et Ethologica Tavrica. 1995. V. 2, № 4. С. 24-30.

11. Эфроимсон В.П. Гениальность и генетика // Гениальность и генетика. М.: ИИА «Рус. мир», 1998. С. 7-288.

12. Блюм Ф.Е., Россье Дж., Баттенберг Е.Л.Ф. и др. Бeтa-эндорфин. Локализация в клетке, электрофизиологические и поведенческие эффекты // Эндорфины. М.: Мир, 1981. С. 97-117.

13. Crow T.J. Is schizophrenia the price that Homo sapiens pays for language? // Schizophr. Res. 1997. V. 28. P. 127-141.

14. Horrobin D.F. Schizophrenia: the illness that made us human // Med. Hypotheses. 1998. V. 50. P. 269-288.

15. Уолш Р. Дух шаманизма. М.: Изд-во Трансперсон. Ин-та, 1996.

Размещено на Allbest.ru