Методы психиатрического обследования больных

Размещено на http://www.allbest.ru

Методы психиатрического обследования больных

Психиатрическое обследование начинается с выявления и описания психопатологического синдрома, представляющего собой картину психических нарушений на данном этапе развития болезни, болезнь в <поперечном разрезе>. В одних случаях синдром бывает простым, включает в себя 2-3 симптома, в других - чрезвычайно сложным, полиморфным, что указывает на большую глубину расстройства психической деятельности.

Психопатологический синдром, отражая патофизиологические механизмы нарушений высшей нервной деятельности, не исчерпывает всех особенностей психики больного. Наряду с нарушенными психическими процессами могут оставаться сохранными другие психические функции, позволяющие больному правильно воспринимать и оценивать окружающую обстановку, организовывать свое поведение в соответствии о ситуацией. Даже при тяжелых нарушениях психики, таких как галлюцинации, бред, внешний вид и поведение больного, могут оставаться мало измененными, и при случайном знакомстве с ним у окружающих не возникает впечатления о его психической ненормальности. <Здоровые> стороны личности пациента также должны быть выявлены и описаны; вместе с психопатологическими симптомами они составляют психический статус больного.

§1. Психопатологический метод

Метод, с помощью которого психиатр в условиях клинического обследования больного выявляет и описывает синдром и психический статус, называют психопатологическим. Он включает наблюдение за поведением, мимикой больного, анализ его высказываний и самоотчета о внутренних, субъективных переживаниях. При описании психического статуса психиатр пользуется обычными психологическими и бытовыми, разговорными терминами; он отмечает, что больной тосклив или апатичен, замкнут. Он задает вопросы и выслушивает ответы пациента, выясняя, как тот относится к своим близким, к пребыванию в больнице, считает ли себя больным и т. д. Самоотчет больного позволяет врачу проникнуть в скрытые от окружающих мысли, чувства и намерения.

Все то, что врач познает в больном посредством своих органов чувств, относится к объективным признакам болезни, и они позволяют контролировать достоверность сообщенных больным сведений о его внутренних переживаниях. Но это, по мнению одного из основателей психопатологии, немецкого философа и психиатра Карла Ясперса (1883-1969), еще не позволяет глубоко постичь душевный мир пациента. Собственно душевное познается иррациональным способом: вчувствованием, сопереживанием. Так, например, поведение больного, испытывающего страх, это объективный признак болезни, но само переживание больным страха объективно непознаваемо и может быть раскрыто лишь интуитивно с помощью эмпатии (сопереживания, умения настроиться на эмоциональную волну другого человека).

Ясперс развил тезис о <понимающей психологии>, под которой он понимал выведение душевного из душевного, то есть то, как одно психическое явление с очевидностью вытекает из другого, первичного по отношению к нему душевного явления. Если содержания мыслей вытекают друг из друга по законам логики, то эти связи мы понимаем рассудочно. Например, больной, который слышит галлюцинаторные <голоса>, дает им бредовое, но логически понятное объяснение: с ним говорят <инопланетяне>. Бог и т. п. Если же содержание мыслей вытекает из настроений и опасений, то тут мы проникаем в феномены психической деятельности собственно психологически, то есть путем вчувствования. Так, мы можем, поставив себя на место больного с тоскливым настроением (депрессией), представить себе, какими путями 'тот пришел к ложному убеждению в своей виновности и к

Методы психиатрического обследования больных, мысли о том, что среди окружающих есть люди, которые хотят его уничтожить.

Девиз представителей феноменологического направления, к которому относился Ясперс, заключается в следующем: психология и психопатология неотделимы друг от друга; мы должны быть способны понять, насколько это возможно, все то, к чему больной приобщается на разных уровнях не только в мире слов, которые он произносит, но и схватить выражение его лица, жесты, различные чувства, которые он хотел бы передать неуловимым образом, даже если он не может выразить их словами.

Глубокое и тонкое проникновение и описание душевных явлений у психически больного человека, в том числе на уровне интуиции, иррационального постижения, несомненно бывает присуще мастерски подготовленному и утонченному психиатру. Однако чрезмерное увлечение тонкостями индивидуального восприятия таит в себе опасность неточных и субъективных решений. Можно так тонко заточить психопатологический карандаш, что он начнет ломаться. Психиатры, исповедующие феноменологический метод, бывают склонны в описании психического статуса .и в интерпретации высказываний больного использовать сложные термины, понятия и метафоры, и всегда существует риск, что они не будут восприняты и поняты однозначно другими специалистами.

Спорным является положение Ясперса об отсутствии принципиальных различий между психологией и психопатологией и о том, что последняя изучает действительные, то есть осознаваемые самим больным психические процессы. Дело заключается в том, что представленные в самоотчете больного наблюдения за своими патологическими переживаниями сами по себе не есть объективный факт психического расстройства. Самоотчет больного представляет собой выражение отношения больного к своему душевному состоянию. Пациент интерпретирует его, сравнивая его со знакомыми ему состояниями у других людей. Российский психолог А. Потебня писал: наши душевные состояния уясняются лишь по мере того, как мы обнаруживаем их в других или выражаем в слове. Темными остаются для нас те особенности душевной жизни, которые мы не выражаем никакими средствами и которые мы не увидим ни в ком, кроме себя.

Изучая самоотчет больного о его внутренних переживаниях, мы узнаем, как его мысли, чувства и поступки отражаются в его собственном сознании, то есть судим о его самосознании. Содержание самосознания зависит от опыта больного При первом контакте с врачом-психиатром он может отметить у себя известные ему и виденные в других людях симптомы болезни, такие как головная боль, раздражительность, слабость, плохая память, понижение настроения. Но признаки болезни, которые ему менее известны, например, навязчивые мысли, тревогу, извращенное половое влечение, он отразит в самоотчете лишь с помощью наводящих вопросов врача. Еще более затруднено отражение в самосознании и самоотчете таких болезненных переживаний, которые совершенно неизвестны больному и не имеют аналогов в психике здорового человека, например псевдогаллюцинаций, ложного восприятия размеров и положения в пространстве частей своего тела (нарушения <схемы тела>). Все, что не содержится в самосознании больного, не получит отражения и в его самоотчете.

После повторных встреч с психиатром больной начинает описывать ранее ему не известные субъективно тягостные симптомы, пользуясь усвоенными терминами и способом толкования их врачом. Все это не означает, что психопатологические симптомы, незнакомые больному и не находящие отражения в его самосознании, у него отсутствуют и что психиатр их <внушает>, создает у пациента. Эти нарушения, несомненно, имеются у больного независимо от его контактов с психиатром, и они находят отражение в его мимике и поведении. Но они существуют в виде <темных> ощущений, недифференцированных тягостных внутренних переживаний, создающих общий дискомфорт и влияющих на поведение больного. Это еще не синдром как таковой, а контур синдрома, образуемый патологическими изменениями процессов высшей нервной деятельности в головном мозге. Архитектурный компонент синдрома, его информационная часть создается в результате опыта общения. Так, больная с депрессией на протяжении долгого времени страдает от чувства бессилия, она полна мрачных мыслей, совершает попытку самоубийства, внешний вид ее отражает состояние подавленности, но только после повторных бесед с психиатром она начинает жаловаться на тоску и детально ее анализирует, а на вопрос о том, с какого времени она поняла, что у нее тоска, уверенно заявляет: <С тех пор, как стала общаться с психиатром>. Таким образом, самоотчет психически больного есть результат взаимодействия собственного субъективного опыта и усвоенного им (интериоризированного) опыта других людей, в частности лечащего врача-психиатра.

Одно и то же заболевание по-разному отражается на психическом состоянии больных, принадлежащих к разным социальным слоям и разным культурам. Эти отношения изучаются этнопсихиатрией - отраслью научной психиатрии, которая исследует особенности психических заболеваний в разных этнических группах населения с их особенными традициями и складывающимися в обществе отношениями. Так, в обществах, где старение человека ведет к снижению его социальной ценности, авторитета и самоуважения, старческие изменения личности проявляются тревожными опасениями одиночества, обнищания, беспомощности. Падает интерес к событиям внешнего мира, появляются эгоистичность, ворчливость, мелочность и скупость. Эти изменения личности в старости значительно менее характерны в обществах, где социальная роль пожилых людей традиционно считается высокозначимой и у стариков нет чувства собственной малоценности и ненужности.

С изменением отношений личности и общества во многом связана и трансформация картин психических заболеваний - их патоморфоз. Так, например, в исторические периоды, когда алкоголизм среди населения встречался сравнительно редко и алкоголики отвергались обществом, алкогольная деградация личности проявлялась психическими нарушениями и поведением, которое соответствовало социальной роли, отводимой алкоголику: чувством вины, компенсируемым бахвальством, асоциальным и нарочито развязным поведением, неряшливостью в одежде и другими признаками опустившегося человека. По мере все большего распространения алкоголизма и возрастания терпимости к нему со стороны общества среди лиц с этим заболеванием все чаще встречаются люди внешне респектабельные, с чувством собственного достоинства и высокой самооценкой, не уклоняющиеся от своих обязанностей на работе.

Проблема раскрытия и описания психического статуса больного, действительно соответствующего контуру психопатологического синдрома и его патофизиологической структуре, сложна и противоречива, и она не может быть решена одними лишь средствами психологии. Для клинициста знания о больном, почерпнутые из его самоотчета и наблюдения за поведением, только тогда приобретают значение реальности, когда они подчинены критериям и законам психопатологии. Клиническая психопатология не является частью психологии. Она использует психологические термины, но оперирует специфическими общемедицинскими понятиями: симптом, синдром, этиопатогенез. Среди них центральным является понятие синдрома. Его нельзя отнести, как это раньше делалось, к той или иной сфере психической деятельности: к ощущениям, восприятиям, мышлению, интеллекту, сознанию. Мы практически не встречаем психических расстройств, относящихся лишь к одной из этих сфер, в каждом из них участвует вся целостная психическая деятельность, соответственно этому <схватывание> синдрома как картины заболевания на данном этапе должно быть целостным. Согласно концепции гештальт-психологии*, любое восприятие должно быть целостным. Каждый объект воспринимается как фигура на фоне: фигура имеет контуры, тогда как фон бесформен и безгранично простирается за пределами фигуры.

Психиатр уже при первых контактах с больным узнает психопатологический синдром путем схватывания его целостного образа и выделяя его из фона - разнообразных анамнестических сведений, поступков и высказываний больного, прямо не относящихся к данному синдрому. Улавливаются таким образом основные проявления, контур психопатологического состояния. Этот процесс узнавания синдрома подобен узнаванию на улице знакомого человека, даже если во внешнем его облике произошли изменения (другая одежда, появились усы и т. п.). Психологический акт узнавания требует определенной установки - отношения к узнаваемому объекту, зависящего от индивидуального опыта. Начинающий врач познает картину психических нарушений у больного, глядя на предмет глазами своих наставников, усваивая их клинический опыт. Научиться психопатологическому обследованию самостоятельно, по книгам практически невозможно. В связи с этим взгляд профессионала-психиатра всегда отличается от впечатлений, полученных от того же больного дилетантом, не имеющим систематического психиатрического образования.

Распознав психопатологический синдром, врач получает возможность анализировать его, выявлять и описывать отдельные симптомы болезни. Сами по себе симптомы представляют собой абстракцию и приобретают реальное значение только в структуре синдрома. В этом также находит отражение принцип гештальт-психологии: не целое зависит от частей, а восприятие частей - от целого. Так, диагностировав у больного депрессивный синдром, психиатр выявляет у него затем пониженную самооценку, мысли о бесцельности жизни, тревогу, придавая этим симптомам именно то значение, которое диктуется их принадлежностью к депрессивному состоянию; вне депрессии эти симптомы никакого определенного значения для распознавания болезни не имеют. В структуре синдрома анализ входящих в него симптомов имеет важное значение, позволяя установить индивидуальные особенности картины заболевания.

Распознавание психопатологического синдрома позволяет отличать психические нарушения от внешне сходных психических явлений у здорового субъекта. У каждого человека, не страдающего психическим заболеванием, бывают навязчивые мысли и сомнения, колебания настроения, каждый может высказывать ложные суждения и быть при этом уверенным в своей правоте. Но закономерное сочетание симптомов, образующих психопатологический синдром, встречается только при психических расстройствах.

Характер психопатологического синдрома отражает определенную глубину расстройств психической деятельности. Как показали исследования академика Андрея Владимировича Снежневского (1904-1987), существуют общепатогенетические закономерности динамики психопатологических синдромов - перехода одного синдрома в другой, более сложный, в процессе развития болезни. В наиболее легких случаях расстройства психики проявляются астенией - чрезмерной чувствительностью к обыденным раздражителям и истощаемостью психических процессов. В случае дальнейшего развития заболевания возникают аффективные расстройства - изменения эмоционального отношения к миру и к самому себе, повышение или понижение настроения. Прогрессируя, расстройства психики достигают уровня нарушений чувственного восприятия (галлюцинаций) и искажающих действительность понятий и суждений (бреда). Если в дальнейшем процесс распространяется на все сферы психической деятельности, включая двигательные функции, наступает глубокое нарушение психики - кататония. Видя, как в процессе заболевания невротические расстройства постепенно сменяются аффективными, галлюцинаторно-бредовыми, а затем кататоническими, психиатр убеждается в том, что выявленные в анамнезе и в психическом статусе больного изменения - не плод его воображения, а объективно существующие признаки патологии психической деятельности.

Содержание и динамика психических расстройств выявляются при непосредственном контакте врача с больным в процессе свободной, неструктурированной беседы. Именно эта форма изучения психической деятельности часто подвергается критике как необъективная, позволяющая произвольно истолковывать результаты наблюдения. В этих критических замечаниях есть доля истины. Однако свободная беседа с больным, проводимая квалифицированным психиатром, имеет преимущества перед применением стандартизированных опросников. Она позволяет оперативно в процессе беседы учитывать индивидуальные особенности пациента, понимание им смысла задаваемых вопросов, его эмоциональную реакцию на те или иные замечания врача. Психиатр значительно увеличивает объем получаемой информации, располагая к себе больного, пользуясь разными интонациями голоса, мимикой и жестикуляцией, что служит естественной формой коммуникации для людей. Заметив необычную эмоциональную реакцию больного с прозвучавшей в ней тревогой, подозрительностью в отношении к окружающим, опытный психиатр оперативно меняет направление беседы, и это часто позволяет выявить целые пласты ранее нераспознанных переживаний пациента, имеющие решающее значение для диагностики. Конечно, это ставит результаты обследования в зависимость от индивидуальных качеств психиатра, от его искусства в области психопатологического метода, но не лишает последний свойств, присущих научному исследованию. В свою очередь искусство врача зависит от его знания психопатологии и ее общих законов, от умения пользоваться ими. Как утверждал И. П. Павлов, <если нет в голове идей, то не увидишь и фактов>.

Психопатологическое обследование, учитывая большую сложность изучаемого предмета - психики больного, имеет и свои ограниченности. Недостаточная стандартизация данных исследования, активное вмешательство исследователя в психическую деятельность пациента, нестабильность результатов при повторных обследованиях больного разными специалистами, неодинаковые этические убеждения относительно допустимых границ вторжения в интимный духовный мир больного - все это приводит к большой разноречивости во взглядах психиатров разных школ и направлений на одни и те же проблемы психиатрии. Поэтому вполне естественно стремление дополнить психопатологический метод обследования другими методами, позволяющими повысить объективность и сопоставимость результатов изучения больных, которые в оптимальном варианте могли бы быть подвергнуты математическому измерению и статистической обработке.

§ 2. Экспериментально-психологические методы исследования. Психодиагностика

Клинициста-психиатра, изучающего психический статус больного человека, интересуют две стороны психической деятельности: психопатологический синдром и индивидуально-психологические особенности личности пациента. Они составляют единую и целостную личность больного, и разделить их можно лишь условно. Но методические подходы к изучению и описанию этих сторон единой психики могут быть различны.

Для изучения индивидуально-психологических особенностей личности применяются методы психодиагностики, позволяющие оценить качественные и количественные характеристики психических процессов. Психологический диагноз может быть объективным, субъективным и проективным. Объективный диагноз ставится на основе измерения результатов действий испытуемого, например успешности решения им задач разной степени трудности или констатации способа их выполнения. Субъективный - строится на самоописании испытуемым своего поведения в тех или иных ситуациях. Проективный подход к диагностике имеет в виду выявление личностных свойств испытуемого, которые находят непрямое отражение в его реакциях на неопределенные, слабо структурированные стимулы, допускающие любое число неоднозначных ответов. Объективные методы в свою очередь включают два типа тестов: тесты интеллекта и тесты личности.

Тест Бине-Симона - один из первых тестов интеллекта, не утративший своего значения в качестве инструмента измерения умственного развития детей и подростков. Он содержит перечень вопросов, предназначенных испытуемым от 3 до 15 лет. Задачи расположены по степени трудности и затрагивают различные стороны интеллекта: школьные знания, повседневные навыки, случайные сведения, природные свойства психики (таблица 1). Тот, кто выполнит все положенные для данного возраста задания, считается соответствующим своему умственному (ментальному) возрасту. Выполнивший задание для более старшего возраста характеризуется как более одаренный. Справившийся с заданиями лишь предыдущих возрастов считается отставшим на 1, 2 или более лет.

8 лет показать свой рот, нос, глаза повторить фразу из 6 слогов назвать предметы на картинке назвать свою фамилию сравнить по памяти 3 пары предметов сосчитать в обратном порядке от 20 до 0 указать недостающие части в нарисованных лицах назвать день и число

9 лет - назвать свой пол - назвать 3 предмета домашнего обихода - повторить ряд из 3 цифр - сравнить длину двух линий дать сдачу с 20 копеек, с 16 копеек определить 5 предметов назвать по порядку месяцы года ответить на 3 легких отвлеченных вопроса

10 лет сравнить коробочки разного веса и указать более тяжелую скопировать квадрат - повторить фразу из 10 слогов - сосчитать 4 мелких монеты - составить из 2 отрезков параллелограм расположить по порядку 5 коробочек различного веса - нарисовать по памяти несложный чертеж - найти несообразности в 4 фразах - дать ответ на более трудные отвлеченные вопросы

12 лет - определить время дня - описать 5 предметов - срисовать ромб - сосчитать 13 монет - сравнить 2 нарисованных лица с эстетической точки зрения противостоять внушению (даются задания различить по длине отрезки 4 и 5 см, 5 и 6 см, 6 и 7 см) составить предложение из 3 предложенных слов произнести в течение 3 мин более 60 слов - определить 3 отвлеченных понятия - восстановить умышленно нарушенный порядок слов

15 лет - показать, правую руку и левое ухо - срисовать картинку - выполнить 3 нетрудных поручения - назвать сумму трех 1-копеечных и трех 2-копеечных монет назвать 4 цвета - повторить ряд из 7 цифр - подобрать 2 рифмы к заданному слову - повторить фразу из 26 слогов - объяснить смысл 3 картин - вывести заключение из ряда фактов

Более информативным и трудоемким является тест интеллекта Векслера. Он в разных вариантах используется для исследования интеллекта как детей и подростков, так и взрослых людей. Тест включает набор стандартизированных заданий, в которые входят б вербальных субтестов, позволяющих установить информированность испытуемого в разных областях знания и понятливость в духе здравого смысла (способность запоминать цифры, найти общее в содержании разных слов, расположить в порядке последовательности рисунки, составляющие короткий рассказ) и 5 невербальных субтестов на решение конструктивных, практических задач (найти в серии рисунков недостающий, воссоздать фигуру из разноцветных кубиков и т. п.). Ответы испытуемых, оцененные в баллах соответственно возрасту по каждому из субтестов, сравниваются с распределением соответствующих показателей в семи возрастных группах в общей популяции. Сумма их показывает, в каком отношении находятся результаты обследуемого субъекта к средним результатам определения IQ у лиц того же возраста в популяции. Данные тестирования помогают выделить группу лиц с умственной отсталостью, которые могут стать объектом медицинской диагностики и медицинского наблюдения (таблица 2).

Методики, позволяющие дать характеристику личности, основываются на том, что такая характеристика нуждается в большом количестве сведений об испытуемом. В их числе есть такие, которые обозначают основные (релевантные) свойства личности, наиболее полно отражающие ее сущность. Примером может служить личностный тест Каттелла. Испытуемые заполняют анкету, каждый пункт которой позволяет характеризовать одно из 187 свойств личности. Эти свойства оказались не независимыми и часто выступают в определенных сочетаниях. С помощью статистического факторного анализа автору при обследовании нескольких сотен испытуемых удалось выявить 12 основных первичных свойств или факторов, каждый из которых характеризует определенный тип личности. В качестве иллюстрации можно привести характеристику личностного фактора А при цикло-тимии и шизотимии:

Одним из наиболее популярных личностных тестов, применяемых в психиатрии, является Миннесотский многоаспектный личностный опросник (ММР1)*. Основным достоинством этой методики является ее способность обрисовать нарушения в системе личности достаточно объективно, то есть независимо от установок исследователя; при точном соблюдении инструкции у разных экспериментаторов при оценке одного и того же испытуемого получаются сходные данные. Испытуемому предъявляются 550 карточек с утверждениями такого характера: <Мне бы понравилась работа библиотекаря>, <Моя мать была хорошей женщиной>, <У меня никогда не было припадков с судорогами> и т. п. Карточки разделены на 9 шкал, отражающих личностные характеристики наиболее частых и важных синдромов: ипохондрии, депрессии, истерии, психопатии, гипомании, личностные аспекты разделения полов, паранойи, психастении и шизофрении. Испытуемый раскладывает карточки на Две группы: <Согласен> и <Несогласен>. С помощью математической обработки полученные данные переносятся на профильную карту - график, изображающий соотношение у испытуемого личностных особенностей. Хотя ММР1 не имеет самостоятельного диагностического значения, его с успехом применяют в качестве дополнительной диагностической методики для отграничения неврозов от психозов, для выявления скрытых тенденций к совершению самоубийства, при выборе терапии и т. д.

Проективные тесты занимают особое положение среди методик изучения личности. В основе их лежит представление о том, что любое действие индивида, его эмоции, восприятия, высказывания несут на себе отпечаток личности. Реагируя в условиях эксперимента на различные стимулы, испытуемый в своих ответах невольно раскрывает свои личностные черты, проецирует их на свои реакции. Личность в эксперименте проявляется тем ярче, чем менее стереотипны стимулы, побуждающие ее к активности. Это могут быть психодрама, в которой обследуемый играет роль самого себя или другого лица; изображение персонажей в неприятной (фрустрирующей) ситуации - тест Розенцвейга; таблицы с неопределенными цветными и черно-белыми фигурами, в которых испытуемому предлагается найти сходство с известными ему предметами - тест Роршаха; стандартные разноцветные квадраты, из которых испытуемый должен последовательно выбирать понравившиеся ему - тест Люше-ра; свободное истолкование какого-либо события, ситуации - тематический апперцептивный тест (ТАТ). Главной особенностью проективных тестов служит постановка перед испытуемым малоопределенной, относительно неструктурированной задачи, допускающей почти неограниченное число решений. Обычно это методики <замаскированного> тестирования, поскольку обследуемый не подозревает, какое истолкование будет дано экспериментатором его ответам. Проективные тесты рассматриваются их сторонниками как наиболее эффективная процедура для выявления скрытых, завуалированных или неосознаваемых сторон личности, которые ускользают от наблюдения в условиях обычного общения или клинического обследования пациента.

Данные психодиагностики нередко расходятся с результатами клинического обследования больных, и психиатр в этих случаях всегда отдает приоритет последнему. Основанием для предпочтения клинического наблюдения экспериментальному исследованию могут служить клинические навыки и интуиция врача, которая, представляя собой воплощение организованного и доведенного до автоматизма опыта клинициста, способна бывает преодолеть обстоятельства, искажающие результаты эксперимента: нежелание испытуемого вступать в контакт с экспериментатором, скрытое противодействие процедуре исследования, недостаточное понимание испытуемым поставленной перед ним задачи и др. Но главной причиной расхождения клинических и экспериментальных данных является то, что в обоих случаях ответы и реакции пациента на поставленные вопросы отражают не только свойства его личности, но прежде всего отношение пациента к самому себе, к своему Я, его осознанную или слабо осознаваемую самооценку. Психолог Э. В. Ильенков писал: <Судить о человеческой форме отношения к себе по фактам, открывающимся исключительно в актах самонаблюдения, самоотчета о своих собственных состояниях, было бы по меньшей мере неосмотрительно: реальная личность вовсе не совпадает с тем, что человек о себе говорит или думает, с вербальным самоотчетом, даже самым искренним. В меньшей степени это отражается на результатах проективного исследования личности и в большей - на результатах - исследований с помощью различных опросников.

Расхождение между самооценкой и объективной оценкой одних и тех же параметров личности служит существенной помехой для широкого использования психодиагностической техники в психиатрии. Но это обстоятельство одновременно открывает возможности объективного изучения одной из наиболее важных функций психики человека - его самосознания.

Самосознание представляет собой свойство человека, позволяющее отражать в своем сознании образ своего Я, оценивать его. Самосознание есть высшая форма сознательной деятельности человека. Человек познает свое Я, перенося на себя знания о других людях, смотрится в них, как в зеркало. Путем сравнений и самоанализа он создает образ Я - описательную составляющую самосознания. Образ Я не безразличен для человека, он оценивается им глубоко эмоционально. Оценка своих положительных и отрицательных качеств, самоуважение, <принятие себя> во многом отражают те оценки, которые даются значимыми для субъекта другими - родителями, воспитателями и педагогами, товарищами. Если человек не пользуется уважением и любовью хотя бы ограниченного круга лиц в своем окружении, его представление о себе (Я-концепция) характеризуется низкой самооценкой своих личностных качеств, что в свою очередь ведет к снижению эффективности в обществе, к социальной дезадаптации. Относительная стабильность восприятия своего Я (аутоидентичность) поддерживает постоянство личности человека на протяжении всей его жизни; изменение образа Я может происходить лишь в связи с большими событиями, влияющими на всю судьбу человека.

Проблема самосознания, писал видный психолог академик А. Н. Леонтьев, это проблема высокого жизненного значения, венчающая психологию личности. Самосознание служит источником саморегуляции и самоконтроля, оно неотделимо от понятия свободы человека в рамках, осознаваемых им как допустимые и социально приемлемые. Особое место в структуре самосознания занимают представления человека о своем Я, о месте, занимаемом в обществе, о своих правах и обязанностях. Культура самосознания превращает человека из обособленной индивидуальности в такой социальный <материал>, из которого формируется народ как сознательный объект истории (Л. В. Скворцов).

Определение уровня самосознания субъекта как одной из функций психической деятельности основывается на установлении степени адекватности самооценок, их соответствия оценкам тех же сторон личности испытуемого, которые даются компетентным экспертом. Чем большее число параметров личности оценивается субъектом адекватно, тем выше уровень самосознания. Эксперт воплощает в себе <генерали-зованного другого> - обобщенное мнение о различных сторонах личности испытуемого со стороны значимых для него лиц, на которых испытуемый ориентируется в своих оценках различных параметров собственного Я. Так, в качестве эксперта при изучении самосознания у учащихся могут выступать педагоги и воспитатели, хорошо знающие испытуемых. При обследовании больных, длительное время страдающих психическими заболеваниями и находящихся под медицинским наблюдением, компетентным экспертом является лечащий врач-психиатр.

Наиболее информативным способом изучения самосознания при психических заболеваниях является предложенный В. С. Чудновским метод <условного двойника> в трех его вариантах, позволяющий дифференцированно определять когнитивный (логический), эмоциональный и действенно-волевой компоненты сознания Я. В основе данного метода лежит изучение способности больного адекватно отражать в своем сознании и оценивать свою социальную роль человека, находящегося под психиатрическим наблюдением, и болезненный характер имеющихся у него расстройств психической деятельности.

Один из вариантов обследования - метод <обобщенного двойника> - заключается в том, что испытуемому предлагается прочитать специально подобранный отрывок из руководства по психиатрии или монографии, в котором приводится обобщенное описание психического заболевания, сходного по характеру психических нарушений и течению с тем, которое имеется у него самого. Больному далее предлагается сравнить свое собственное психическое состояние с описанным в литературе, сделать заключение в отношении их сходства и различия, оценить как проявление психической болезни и дать совет в духе здравого смысла страдающему ею человеку. С позиций теории символического интеракционизма, разработанной американским психологом Дж. Ми-дом (1863-1931), от испытуемого требуется, чтобы он оценил свою социальную роль психически больного человека, глядя на себя как бы со стороны, с позиции <обобщенного другого>. Психические расстройства, с которыми он в данном случае сравнивает свое собственное состояние, представляют собой абстрактный образ, лишенный черт индивидуальности, и потому с ним невозможно эмоциональное сопереживание. Вот почему ответ испытуемого при использовании методики <обобщенного двойника> в основном характеризует логический, когнитивный процесс познания Я, позволяющий производить сравнение путем отвлеченного анализа и самоанализа. При высоком уровне самосознания больные легко устанавливают сходство предъявленного описания с проявлениями своего заболевания и оценивают его как расстройство психической деятельности. При снижении уровня самосознания больные обычно выражают удивление: <Все, как у меня>, но тут же заявляют, что это - не болезнь. Замечание врача о том, что описание приведено в руководстве по психиатрии, ставит их в тупик, но все же не убеждает в наличии у них психических расстройств (<У меня это не совсем так>). Больные с наиболее низким уровнем самосознания обычно отказываются делать какие-либо сопоставления, с раздражением заявляя, что ничего похожего на них здесь нет.

Состояние эмоционального компонента самосознания, позволяющего убежденно идентифицировать себя с образом <другого>, раскрывается с помощью метода <воображаемого двойника>. Испытуемому предлагается дать оценку имеющихся у него психических нарушений, глядя на себя глазами воображаемого <другого>. Для этого экспериментатор предлагает испытуемому <игру>: <Представьте себе, что вы встретили друга (подругу), с которым давно не виделись. Друг вам рассказывает...> (Далее от лица <друга> ведется рассказ о самом испытуемом, описываются его болезненные переживания и нарушения поведения). Испытуемому предлагается оценить рассказ и дать <другу> совет. Трудности сравнения <двойника> с образом Я в данном случае не возникает, так как речь в рассказе ведется о самом испытуемом. Но идентификация себя с <двойником> требует преодоления эмоционального сопротивления принятию роли психически больного человека. Полное принятие этой роли, когда испытуемый сразу же заявляет, что речь в рассказе идет о нем самом, что описывается психическое заболевание, и дает <другу> совет обратиться к психиатру, бывает обычно после завершения острого приступа психоза и при практически полном восстановлении психического здоровья. Но чаще больные, соглашаясь с тем, что <друг> психически болен и давая ему правильный совет, не могут с уверенностью соотнести его образ со своим Я и не считают совет, данный <другу>, пригодным для себя. В данном случае узнавание себя в образе другого лишено эмоциональных свойств убежденности.

Метод <конкретного двойника> позволяет судить о сочетанием участии когнитивного и эмоционального компонентов в процессе самосознания. Он заключается в том, что испытуемый при участии экспериментатора вступает в непосредственное общение с другим больным со сходной клинической картиной заболевания. Ему предлагается затем оценить состояние <двойника> и сопоставить его с проявлениями психической болезни у себя самого. Такой вариант исследования позволяет судить о способности формировать образ Я, приняв роль <другого>, сопоставляя ее со своей ролью психически больного человека. При этом общение с <другим> предусматривает не только словесный контакт, но и эмоциональное взаимодействие. Как показали исследования, метод <конкретного двойника> наиболее полно раскрывает состояние самосознания психически больных и механизмы саморегуляции поведения. Он более всего приближается к условиям так называемого естественного эксперимента (квазиэксперимента), наиболее полно соответствующего условиям осознавания своего Я путем общения в социальной среде.

Изучение самосознания у больных с психозами и с пограничными состояниями показало, что изменения этой функции психической деятельности наблюдаются при всех формах заболеваний. Наиболее они выражены в случае тяжелых аффективных расстройств (расстройств настроения) на высоте приступа психической болезни. По мере ослабления аффективных нарушений уровень самосознания постепенно повышается и появляется критическое отношение к своей болезни. Но в случаях, когда имеется стойкий психический дефект, самосознание оказывается нарушенным на протяжении всей болезни. Это обусловливает низкий уровень саморегуляции и социальной адаптации больных.

Нарушение эмоциональных процессов самосознания может быть частично компенсировано сохранными когнитивными процессами. В этих случаях возможно осознание своей болезни и связанных с ней обстоятельств посредством логического осмысления создавшейся ситуации: <Раз меня помещают в психиатрическую больницу, значит, я психически болен>. Подобное научение на основе когнитивного познания Я, даже лишенного 'эмоциональной убежденности, способствует улучшению адаптации больного в семье и на работе; он без больших возражений соглашается посещать лечащего врача, принимает поддерживающее лечение, что благоприятно отражается на течении болезни. Больной неврозом, испытывающий страх смерти, предполагающий у себя без достаточных оснований нераспознанное тяжелое заболевание внутренних органов, в случае ухудшения состояния и усиления тревоги обращается непосредственно к психиатру или психотерапевту, минуя врача-терапевта или онколога, хотя продолжает подозревать у себя соматическую болезнь. Без учета состояния самосознания картина психического заболевания бывает неполной и не раскрывает всех возможностей лечебно-восстановительного воздействия.

Применение указанных методов изучения самосознания, равно как и других способов психодиагностики, требует от врача соблюдения такта и правил врачебной этики. Однако, как показывает опыт, излишние опасения по этому поводу неоправданны. Напротив, сам процесс участия больного в исследовании своего душевного состояния способствует повышению уровня самосознания и саморегуляции, противостоит тенденции рассматривать себя и свое заболевание как нечто исключительное, не поддающееся познанию медицинскими методами и эффективному лечению.

§ 3. Соматическое обследование больных психическими заболеваниями

Представление о болезнях человека как едином, целостном патологическом процессе, включающем психические и соматические расстройства, требует от врача-психиатра внимательного отношения к телесным функциям организма. Соотношения между нарушениями психической деятельности и физическим состоянием больного могут быть разными:

а) болезнь проявляется расстройством психических функций при отсутствии соматических нарушений, которые могли бы быть выявлены путем обычного клинического исследования;

б) у психически больного имеются сопутствующие соматические заболевания, которые практически не влияют на проявления и течение психической болезни или оказывают на нее минимальное влияние;

в) выявленные соматические нарушения служат основной причиной психических расстройств или оказывают значительное влияние на клинику и течение психической болезни, на социальную адаптацию больного;

г) психическое заболевание включает в качестве одного из своих проявлений функциональные сомато-вегетативные нарушения (синдром вегето-сосудистой дистонии, функциональные нарушения деятельности внутренних органов), которые возникают в связи с расстройством нервной или нейроэндокринной регуляции. В дальнейшем они могут приводить к необратимым органическим изменениям во внутренних органах, что позволяет выделить их в особую группу психосоматических болезней.

Широко употребляемый в медицине термин <психосоматика> имеет два значения. Во-первых, он имеет в виду целостный (холистический) подход к пониманию сущности болезни. Приверженцы его считают, что умозрительное разделение соматического и психического не только не реально, но и вредно. Индивидуум воспринимается ими как сложная динамическая система, находящаяся в состоянии неустойчивого равновесия и реагирующая на изменения в окружающей среде и внутри самой себя. При заболевании меняются многие аспекты этой системы. Говоря о психологических или физиологических процессах, мы подразумеваем различный подход к одному и тому же явлению. Само же явление нераздельно. В этом смысле нет ни психогенной, ни соматогенной болезни, а есть просто болезнь. Утверждая, что человек в здоровом состоянии и во время болезни представляет собой психосоматическое единство, приверженцы этого направления возрождают взгляды Гиппократа. В другом своем значении термин <психосоматика> имеет отношение к группе болезней, таких как пептическая язва, гипертоническая болезнь, ишемическая болезнь сердца, бронхиальная астма и ряд других, при которых психогенный фактор играет особую роль в этиологии заболевания и его патогенезе, что должно учитываться при выборе лечебно-профилактических и реабилитационных мероприятий.

В зависимости от обстоятельств и особенностей заболевания в соматическом обследовании психически больных принимают участие специалисты разных профилей (терапевты, инфекционисты, гинекологи и др.), производятся лабораторные анализы и различные инструментальные исследования, изучаются данные обследования больного в медицинских учреждениях соматического профиля. Но при всех обстоятельствах врач-психиатр должен активно участвовать в изучении соматического состояния пациента. Только в этом случае он может правильно воспринять всю совокупность данных соматического обследования больного и в свою очередь будет восприниматься больным и его родственниками как врач, действительно заинтересованный в состоянии здоровья пациента. Если врач-психиатр обследует больного, не вынимая рук из карманов, такую психиатрию иронически называют <карманной>.

§ 4. Исследование нервной системы при психических заболеваниях

Какими бы причинами ни вызывались психические заболевания: эмоционально-стрессовым воздействием, инфекцией, интоксикацией, наследственными или иными факторами - нарушения психической деятельности возникают лишь тогда, когда происходят патологические изменения в состоянии головного мозга. Эти изменения могут быть функциональными и органическими. Их разграничение имеет большое значение для диагностики, прогнозирования болезни и выбора лечебно-восстановительных мероприятий. Исследование нервной системы больного, страдающего психическим заболеванием, использует приемы, принятые в невропатологии. Неврологическое обследование помогает установить функциональный или органический характер заболевания, а в случае органической патологии позволяет диагностировать органический процесс, выявить его локализацию и принять решение о необходимом лечении. Все эти вопросы при психических расстройствах, связанных с энцефалитом, черепномозговой травмой, опухолью головного мозга и другими органическими поражениями центральной нервной системы, психиатр решает совместно с консультантом - невропатологом или нейрохирургом.

Нужно, однако, иметь в виду, что проблема функционального и органического в психиатрии не имеет простых и однозначных решений. При психических заболеваниях неврологическое исследование нередко обнаруживают рассеянные и непостоянные, не складывающиеся в картину определенного неврологического синдрома <микросимптомы органической недостаточности>, обозначаемые также как <минимальная мозговая дисфункция> (ММД). В ряде случаев они представляют собой остаточные (резидуальные) симптомы перенесенных ранее цереброорганических заболеваний инфекционного, токсического, травматического генеза, часто относящихся к периоду детства. Но во многих случаях этиология ММД остается невыясненной или по поводу ее высказываются малоубедительные предположения, основанные на неподтвержденных анамнестических сведениях о якобы имевшем место сотрясении головного мозга или каком-то заболевании, протекавшем с высокой температурой и головными болями.

Нерезко выраженные и изменчивые неврологические симптомы, не складывающиеся в четкую картину синдрома органического поражения нервной системы с определенной локализацией, не обязательно являются следствием экзогенных повреждающих воздействий. Они могут быть следствием нарушений эмбрионального развития центральной нервной системы, ее дизонтогенеза. Представляя собой аномалии развития, они занимают промежуточное положение между патологией органической и функциональной. Она находит внешнее клиническое отражение в нестойких неврологических симптомах, указывающих на функциональную недостаточность соответствующих им нервных центров. Так, например, то появляющиеся, то исчезающие при повторных исследованиях слабо выраженный симптом Бабинского и клоноид коленных чашечек с одной или обеих сторон у больного шизофренией могут указывать на функциональную недостаточность пирамидной системы вследствие нарушения ее созревания.

Признаки дизонтогенеза центральной нервной системы при психических расстройствах могут <симулировать> синдромы наследственно-дегенеративных заболеваний. Так, у больного с шизоаффективным расстройством при осмотре обнаруживается арахнодактилия - чрезмерно длинные и тонкие <паучьи> пальцы в сочетании с астеническим телосложением, но без целостной картины синдрома Марфана. Психиатр, имеющий представление об основных проявлениях на-Методы психиатрического обследования больных следственной патологии, нередко констатирует у больных стертые симптомы врожденной амиотонии, преждевременного полового созревания, его внимание привлекает гипертелоризм и многие другие признаки аномалий нейромышечного, нейроэндокринного и нейровегетативного аппаратов, вероятно, имеющие врожденное или наследственное происхождение. Эти симптомы в силу их малой выраженности и атипичности в большинстве случаев не позволяют консультанту-невропатологу диагностировать неврологическое заболевание. Но для психиатра они важны, поскольку раскрывают некоторые стороны патогенеза психических нарушений у больного.

Представление об участии одних и тех же анатомических и структурных образований головного мозга в механизмах неврологических и психических расстройств позволяет по-новому расценить роль неврологического исследования при психических заболеваниях. С точки зрения интересов психиатрии для изучения церебральных механизмов психических расстройств нужна такая неврология, которая, пользуясь всеми существующими методами неврологического исследования больного, давала бы оценку его результатов с позиций традиционного для биологического направления в' психиатрии понимания структурно-функциональных отношений в нервной системе. Эта мысль содержится в высказывании российского невропатолога Григория Ивановича Россолимо, который писал: <Современное положение наших знаний и преобладающие тенденции в их эволюции толкают нас все более настойчиво в сторону психиатрии, главным образом потому, что различные функции единого органа, в данном случае центральной нервной системы, в равной мере отражают на себе недостатки всех ее способностей и отправлений>.

Этот вывод подтверждается сравнением данных неврологического исследования двух групп больных: с эндогенными психозами (шизофрения и маниакально-депрессивный психоз), при которых есть много оснований предполагать дизонтогенез нервной системы, и с реактивной депрессией, возникающей вследствие внешнего, психогенного воздействия (таблица 3).

У больных с реактивным психозом чаще отмечалось отсутствие неврологических симптомов. Повышение частоты неврологических симптомов при эндогенных психических заболеваниях, не связанных с экзогенно-органическим поражением нервной системы, свидетельствует об аномалии ее развития, лежащей в основе биологического предрасположения к психозу. В этих случаях неврологическая картина обычно бывает представлена 2-3 симптомами, между которыми не всегда удается установить системную связь.

Рентгеноанатомические исследования, включая компьютерную томографию, также показывают высокую частоту аномалий головного мозга при психических заболеваниях. Чаще всего они бывают представлены небольшой наружной, внутренней иди комбинированной гидроцефалией. Подобно неврологическим симптомам, эти изменения неспецифичны для того или иного заболевания и не связаны с действием внешних повреждающих факторов в постнатальном периоде. Их также можно рассматривать в качестве биологических признаков (маркеров) наследственного предрасположения к расстройствам психической деятельности. Такими же признаками служат аномалии строения черепа в рентгенологи-ческом отображении. Известно, что череп и головной мозг развиваются из одних и тех же элементов зародышевой трубки, и их дальнейшее формирование происходит в условиях взаимных влияний (Дж. Иберт). Такие крайние и аномальные признаки черепа, как ромбовидная его конфигурация, высокий индекс лица, утолщение лобной кости, малое турецкое седло, гиперпневматизация лобных пазух, указывают на высокую вероятность аномального развития головного мозга. Сходство указанных аномалий черепа у психически больных и родственников первой степени родства подтверждает их наследственное происхождение (И-X. Гали-Основы психиатрии

Функциональное их значение подтверждается фактом многочисленных и разнообразных изменений биоэлектрической активности головного мозга. Изменения ЭЭГ бывают неспецифичны для того или иного психического заболевания и наблюдаются как в период обострения психических нарушений, так и при наступлении ремиссии. В сочетании с описанными выше нестойкими и рассеянными неврологическими симптомами и аномалиями строения черепа и мозга они представляют собой комплекс признаков, обозначаемый нами как синдром конституциональной аномалии центральной нервной системы, являющийся биологическим фактором предрасположения к психическому заболеванию.