Особенности референции персонажей в мифологическом рассказе

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Институт филологии Сибирского отделения Российской академии наук

Особенности референции персонажей в мифологическом рассказе

Голованева Татьяна Александровна, к. филол. н.

Любой фольклорный текст можно исследовать в трех аспектах. Во-первых, прослеживая этнографические параллели, соответствующие данному тексту, во-вторых, отмечая весь комплекс составляющих элементов композиционной структуры и образной системы, в-третьих, изучая лингвистические закономерности построения фольклорного текста. Язык фольклорного произведения отражает не только образные особенности народной речи, устойчивые вербальные формулы, но и специфику преломления действительности в тексте. В этой связи обратимся к особенностям моделирования референциального плана фольклорного текста, а именно - мифологического рассказа.

Референтные свойства текста позволяют говорить о соотнесенности высказывания и действительности. Исследования в области теории детской речи позволили предположить, что человеческая речь в эпоху своего становления обладала максимально высокой степенью референции. В начале формирования детской речи однословное высказывание всегда представляет собой часть ситуации, «таким образом, однословное высказывание всегда референтно» [1, с. 22]. Возникнув как максимально референтная, в процессе развития речь приобретает способность не только отражать объективную действительность, но и моделировать иную, альтернативную реальность.

В фольклорном тексте, как и в литературном, создается особая, вымышленная реальность. Однако эта вымышленная реальность может позиционироваться рассказчиком как абсолютно объективная, достоверная. Установка говорящего на достоверность изображения - характерная черта мифологических рассказов. Прагматика мифологического рассказа влечет за собой выбор таких языковых средств, которые позволяют рассказчику приблизить слушателей к «проживанию» невероятной ситуации встречи со сверхъестественными силами. Моделирование текста мифологического рассказа ориентировано на создание чувственных переживаний. При этом наблюдается следующая закономерность: чем достовернее детали изображения, тем реалистичней будет воспринята самая фантастическая история. В мифологическом рассказе общая сюжетная линия может быть невероятной, но детали эмпирически достоверны. Б. Н. Путилов отмечал, что в мифологическом рассказе «принцип достоверности выступает как организующее начало» [3, с. 8]. Этот принцип достоверности отчетливо проявляется на языковом уровне. В тексте мифологического рассказа выявляются объективные языковые факты, которые отражают стремление рассказчика создать достоверную картину встречи с мифическими существами. мифологический рассказ референция персонаж

Чем более традиционен персонаж, тем больше вероятности, что он будет введен в текст с минимальной преамбулой. И наоборот, менее востребованное имя / наименование персонажа может потребовать поэтапного введения его в ткань текста.

В мифологических рассказах имена собственные встречаются только у людей, в отличие от сказок, где имена имеют не только люди, но и животные. В фольклорном произведении упоминание имени традиционного персонажа отсылает не столько «вниз», сколько «вверх», ко всем тем теориям, которые слушатели уже не раз слышали о том или ином сказочном или мифологическом персонаже. Такое распределение лексических средств референции обусловлено жанровой природой фольклорноготекста, включенностью текста всистему традиционных представлений.

Использование имени собственного позволяет усилить референциальную определенность повествования. «Вначале текста при первом употреблении, имя собственное - индексальный знак, подобный неопределенному артиклю. <…> В этой позиции имя собственное осуществляет катафорическое указание, отсылая получателя “вниз”, в последующее пространство текста»[2, с. 47]. Нельзя утверждать, что в мифологических рассказах апелляция к имени собственному обязательна для персонажей-людей, но то, что актуализация имени собственного существенно повышает степень достоверности мифологического рассказа, не вызывает сомнений. Приведем несколько примеров: Дружинин рассказывал… Он ехал ночью. Там где-то омут был [3, с. 50, текст 64]; Это мне Некрасов рассказывал. Поехали они по ягоду. Он ружье взял. И вот запоздались. Пришлось в лесу ночевать [Там же, с. 31, текст 32]; Дед Тимофей Распутин рассказывал [Там же, с. 83, текст 117]; Конюха нашего колхозного Сережку Бочкарева увел [Там же, с. 43, текст 52]; Нил Платоныч партизанил тут где-то на Амурской [Там же, с. 87, текст 127]; Вот про Таню Касьянову[Там же]. Интродуктивная референция во всех этих случаях осуществляется при помощи имени собственного, что сразу повышает степень определенности текстаиобеспечивает эффект достоверности всему повествованию в целом.

В мифологических рассказах нередко упоминание имени собственного соседствуетс актуализацией родственных связей и возрастных особенностей протагониста: Иван Павлович Лончаков - того Афанасия-тобрат, которому девяносто пять лет. Вот он рассказывал [Там же, с. 12, текст 12]; Здесь жил <…>Мошкин. Он вообще-то нездешний. А за ним Афанасия Дементьича племянница, и мне она крестница[Там же, текст 19]. В мифологических рассказах введение референта часто осуществляется при помощи терминов родства, что так же, как и упоминание имени собственного, повышает степень достоверности изображаемого события. Зачастую рассказчик передает историю, приключившуюся с его родственником. Объективность существования рассказчика, а также подлинность его родственных отношений с героем повествования придает эффект реальности даже самой фантастической истории, делает ситуацию, о которой идет речь, «реальной», т.е. значительно повышает степень референциальной определенности текста: Это у дяди моего было [Там же, с. 30, текст 30]; Бабушка мне рассказывала. Ее отца - когда он был маленький - не любила мачеха [Там же, с. 36, текст 43]; Вот у нас бабушку - мать рассказывала моя - моей материмать[Тамже, с. 191, текст 278]; И мне папа рассказывал [Там же, с. 222, текст 323]; Моему свекру готовили коня на службу [Там же, с. 147, текст 205]. Реальность имени, реальность родственных связей служит гарантом реальности происходящих с этим человеком (героем повествования) событий, какими бы фантастическими они ни были. Имя протагониста, актуализация родственных связей, как правило, упоминаются в начале повествования и задают тон всему мифологическому рассказу. Согласно каузальной теории референции, имена собственные рассматриваются в качестве «жестких дезигнаторов». При этом дезигнатор характеризуется жесткой и однозначной связью с предметом [4, с. 80]. Упоминаемые в фольклорных текстах имена собственных характеризуются разной степенью определенности, что коррелирует с жанровой спецификой текста. Например, в народных песнях именам собственным присуща низкая степень референциальной определенности, так как имя в песне не указывает на определенного референта: Научу тебя, Ванюша, // Научу тебя, Ванюша // Как ко мне ходить, // Да как ко мне ходить [5, с. 112, текст 207].Но если мы обратимся к колыбельным песням, где имя варьируется в зависимости от того, кому эта песня поется,то увидим, что степень определенности имени в них очень высокая. Например, мать поет своей дочери: Люли-люли-люли, // Прилетели гули, // Стали люлечку качать, // Мою Олю забавлять.

Для мифологического рассказа принципиально важным является включение герояповествования (человека) в иерархическую систему родственных отношений. Нередко посредством подробного описания родственных отношений рассказчик обнаруживает свою связь с главным героем мифологического рассказа. Связь эта может актуализироваться не толькокак родственная, по мере повествования обнаруживаются связующие цепочки между рассказчиком и героями рассказа по другим категориям (месту жительства, возрасту):А тут вот бабушка Кошкариха у нас все лечила. Вот Петька Кашкарев. <…> Дак его мать, вот Шура. Да она вот сестра Наседчихи, Насти. Она со мной с одного году, только она как-то уж постарела здорово. Ее «бабушка, бабушка» все «Шура». И вот она лечила это вот, в общем. У меня старуха тоже болела. Она лечила. Алексея - тоже вот дядька - тоже какой-то хомут ли че кто-то надел [3, с. 14, текст 4];С дядеймоим было. Родной дядя, отцов брат[Там же, с. 21, текст 15]; Тут у нас племянник. Он сына женил на той улице, на нижней-то живет [Там же, с. 24, текст 18]; Сват мойс женой Александрушкой хорошо жили [Там же, с. 42, текст 51]; Правда или нет… Бабка мне рассказывала про моего деда. С ним произошло это на охоте [Там же, с. 46, текст 58]; Дядя жил на Такане тут, у города. Он на моей тетке был женат, на отцовой сестре, вернее сказать [Там же, с. 26, текст 22]. Термины родства создают высокую степень определенности референта. А. Д. Шмелев говорит о существовании определенных именных групп, вне зависимости от контекста: «Определенной является именная группа мои родителив устах любого говорящего - даже если адресат речи с его родителями не знаком и ничего раньше про них не слышал. При логическом подходе определенность связывается с единственностью объекта, удовлетворяющего выбранной номинации. Так, мать у человека может быть только одна, поэтому именная группа моя матьявляется определенной <…>»[6, с. 74].Примеры подобного рода в изобилии обнаруживаются в мифологических рассказах. Подобные дескрипции называются полными. Им противостоят неполные определенные дескрипции. Неполные определенные дескрипции делятся на такие, «которые получают определенность лишь в конкретной ситуации», и такие, «для которых нельзя восстановить исходной формы, не содержащей прагматической отсылки к речевому акту, - например, если референт вводится в поле зрения адресата речи посредством интродуктивного экзистенциального предложения: Жил-был старик (неопределенная ИГ). У старика (определенная ИГ) был сын»[Там же].Наличие интродуктивных экзистенциальных предложений - характерная черта стилистики фольклорного текста. Широко известна устойчивость зачинов в русском сказочном фольклоре. Стержневую функцию ворганизации зачина выполняют именно интродуктивные экзистенциальные предложения. В мифологических рассказах полные определенные дескрипции востребованы в большей степени, нежели дескрипции неполные, что обусловлено прагматикой мифологического рассказа.

Если мы посмотрим, как вводятся в текст мифологического рассказа персонажи, принадлежащие двум разным полюсам (полюсу объективной реальности и полюсу мифологической реальности), то увидим значительную разницу. Стремление к максимально высокой определенности персонажа-человека контрастирует с очень низкой определенностью мифологического персонажа. Вероятно, в некоторых случаях имя «нечистого» табуировано, поэтому в мифологических рассказах актуализируются косвенные свидетельства егопоявления. Такая низкая степень определенности мифологического персонажа, как бы это ни было парадоксально, тоже работает на создание эффекта достоверности текста: Легли, кто уснул, кто че… Вдруг слышим: лес трещит, да рядом! Будто деревья целы ломаются! Потом: топот, вроде идет кто [3, с. 31, текст 32]; И на свадьбе не столько на молодых глядели, сколько на стакан. Глядят: стакан опрокинутый, а его и не видали [Там же, с. 42, текст 50].

Систему персонажей мифологического рассказа образно можно представить как противостояние двух полюсов. С одной стороны, в мифологических рассказах повествуется об обычных, известных рассказчику людях, существование которых является объективным фактом и не может быть поставлено под сомнение нипри каких обстоятельствах - «реальный человек». Персонажи, условно относимые к полюсу объективной реальности, актуализируются в тексте при помощи средств, повышающих степень референциальной определенности. Среди таких средств наиболее востребованы имена собственные и термины родства. На другом полюсе образной системы мифологического рассказа - представители сверхъестественных сил. В мифологическом рассказе референты неравноправны: мифологический персонажреален настолько, насколько онвзаимодействует с «реальным человеком». В мифологических рассказах эффект достоверности события достигается не только предельной конкретностью изображения персонажа - человека, но и схематичным описанием образа мифологического персонажа. Диаметрально противоположнымисредствами в рамках одного текста создается эффект объективного отражения «реальной ситуации».

Список источников

Левицкий Ю. А.Основы теории синтаксиса. М.: КомКнига, 2005. 368 с.

Лукин В. А.Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум. М.: Издательство «Ось-89», 2005. 570 с.

Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири/ сост. В. П. Зиновьев. Новосибирск: Наука, 1987. 401 с.

Падучева Е. В.Высказывание и его соотнесенность с действительностью. (Референциальные аспекты семантики местоимений). М.: Наука, 1985. 272 с.

Хороводныеи игровые песни Сибири. Новосибирск: Наука, 1985. 248 с.

Шмелев А. Д.Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

Размещено на Allbest.ru