Структура образа в стихотворении Н. Гумилева "Слово" и его трансформации в переводе

Размещено на http://www.allbest.ru/

СТРУКТУРА ОБРАЗА В СТИХОТВОРЕНИИ Н. ГУМИЛЕВА «СЛОВО» И ЕГО ТРАНСФОРМАЦИИ В ПЕРЕВОДЕ

Андреева Елена Дамировна

Одним из измерений «пространства» художественного текста является художественный образ. Образ можно понимать как типизацию явлений жизни и воспроизведение их в конкретных для каждого автора и текста формах. Через образ происходит восприятие, истолкование и освоение жизни. На основании этого можно говорить об образах человека, природы, вещей, социальных явлений. Однако такая трактовка применима скорее к эпическому или драматургическому тексту.

Что касается лирики, то здесь невозможно говорить о типизации, поскольку она относится не к изобразительным искусствам, как эпос и драма, а к экспрессивным. Лирика в основном бессюжетна, ее задача - выразить психологическое состояние автора. В лирическом тексте образ не теряет своей направленности на эстетическое воздействие на читателя, но его связь с эмпатией, эмоциональным переживанием гораздо сильнее, чем в эпосе и драме.

Художественный образ не имеет закрепленного места в тексте, он раскрывается постепенно. В отличие от «многообразных» эпоса и драмы, лирический текст часто построен на одном образе. И кульминационная точка такого текста, где образ раскрывается до конца, - это финал.

Лирический образ приближается к символу. Как пишет С. С. Аверинцев, «символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости», «он есть знак, наделенный всей органичностью и неисчерпаемой многозначностью образа» [1, стб. 976]. Т. А. Казакова предлагает рассматривать художественный символ как один из видов образного концепта и главным его отличием называет «многоуровневую структуру референции, пропозициональная природа которой не очевидна» [9, с. 98].

И образ, и символ - элементы сознания, ментальные единицы, и для своего выражения они требуют материальных средств. Для художественного текста таким средством является, естественно, язык, а точнее - слово. Слово - наиболее вероятная единица измерения образа и символа. Со словом чаще всего имеет дело читатель (переводчик) при интерпретации художественного текста, но со словом, взятым в его контекстуальном измерении. Не каждое слово в тексте несет в себе образный смысл, но практически каждое слово способствует созданию того или иного образа или раскрытию того или иного символа. Слово - это комплекс ассоциаций, оценок и представлений, и оно способно формировать «в информационно-речевой памяти человека (тезаурусе, или лексиконе) относительно устойчивый комплекс ассоциаций, связывающих саму форму слова, представление о свойствах объекта именования, в частности, включая его отношения с другими словами и объектами» [Там же, с. 97].

Если у слова, кроме референциальных и ассоциативных значений, появляется возможность быть интерпретированным как знак чего-то, не имеющего отношения к объекту референции, то оно приобретает значение символа, и понять это значение можно только путем глубокого анализа смысловых уровней слова, поиска прототипов и архетипов.

«Смысловая структура символа многослойна и рассчитана на активную работу воспринимающего. <…> Этот смысл <…> можно лишь пояснить, соотнеся его с дальнейшими символическими сцеплениями, которые подведут к большей рациональной ясности, но не достигнут чистых понятий» [1, стб. 976].

Задача переводчика при работе с образами-символами осложняется тем, что, придавая образу новую форму в знаках переводящего языка, нужно сохранить его символичность, не дать ему раствориться в референциях знаков. Естественно, знаково-символьный опыт получателя перевода заведомо отличается не только от опыта автора текста, но и от опыта переводчика, поэтому при переводе образ-символ нередко обретает иные знаковые очертания, иную оболочку. Тем не менее, переводчик не должен расшифровывать образ, упрощать его, лишая читателя необходимости прибегать к ассоциативным механизмам мышления.

Любой образ имеет структуру, или композицию, и она строго индивидуальна. Переводчик обязан не только увидеть и правильно интерпретировать образ-символ, но и сохранить его композицию, поскольку расстановка слов влияет на восприятие целого.

Вообще, художественный перевод невозможно представить без широкой филологической основы. Переводчик работает не с внешней формой языковых знаков, но должен видеть то, что стоит за этой формой, а это предполагает серьезную работу: «<…> реконструкция скрытой системы предположений и убеждений, бывшей для этих творений основой, составляет содержание тяжкого труда историка или филолога…» [10, с. 303].

Нашей задачей являлось рассмотреть структуру и семантику образа, который формируется в переводе, по отношению к оригинальному и выявить возможную лингвистическую, культурологическую и символическую асимметрию при осуществлении переводческой трансформации.

Материалом послужило одно из самых известных стихотворений Николая Гумилева «Слово» (1919) и четыре английских перевода, выполненные Евгением Бонвером [6], Дугласом Мессерли [12], Алексеем Романовским [4] и Александром Шаумяном [5].

С первых строк заглавный образ в сознании читателя получает библейскую трактовку, что автор подтверждает в пятой строфе: «И в Евангелии от Иоанна / Сказано, что слово это - Бог» [3, с. 331]. Анализируя стихотворение, можно выявить такие подчиненные этому смысловые планы, как «слово-звук» и «число». «Звук» является контекстуальным синонимом лексеме «слово» и позволяет Н. Гумилеву избежать упоминания «слова» во второй части (строфы 3-4). Однако «звук» - более широкое понятие, чем «слово», и это выводит осмысление стихотворения за пределы христианства. О сотворении мира посредством звука говорят многие нехристианские религиозные представления, и Н. Гумилев был знаком с восточной традицией, где родоначальником всего живого был священный слог «ом».

«Число» составляет антитезу слову; «умное число» употребляли люди в общении между собой, тогда как у слова была созидательная и разрушительная сила. Число как средство передачи информации подводит к восприятию и «слова» как элементарного средства общения, утратившего животворящую силу, когда оно вошло в человеческую жизнь.

Указанная цепочка интерпретаций выстраивается из прочтения текста, однако у этого символа есть еще один уровень, чтобы увидеть который, нужно выйти за пределы текста. Это «слово поэта». Н. Гумилев писал: «Поэзия для человека - один из способов выражения своей личности и проявляется при посредстве слова, единственного орудия, удовлетворяющего ее потребностям» [7, с. 201]. В его сознании поэзия сближается с религией: «Поэзия и религия - две стороны одной и той же монеты. И та, и другая требуют от человека духовной работы. <…> Руководство же в перерождении человека в высший тип принадлежит религии и поэзии» [Там же]. Поэтому неслучайно в стихотворении лексема «слово» пишется со строчной буквы, и изменение ее на заглавную (как в переводах [4] и [6]) лишает образ многоплановости, закрепляет связь этого слова-символа с библейской трактовкой.

Таким образом, в структуре образа «Слово» выделяются пять уровней: «Слово Божие», «слово поэта», «слово - средство передачи информации», «звук», «число». Каждый из этих уровней имеет ряд вербальных маркеров, адекватное воспроизведение которых важно для образно-символического целого.

Интерпретация любого художественного произведения начинается с заглавия. Заглавие стихотворения

Н. Гумилева «Слово» можно отнести к типу «название-символ», по классификации И. Р. Гальперина [2, с. 134], т.к. его трактовка требует не только прочтения текста, но и обращения к более сложным понятийно-ассоциативным рядам.

В английской версии Евангелия от Иоанна (New International Version) первая строка звучит как: «In the beginning was the Word, and the Word was with God, and the Word was God» (John 1:1). Однако из четырех переводов только два озаглавлены «The Word» [5; 6]. В переводе [12] в заглавии стоит «Words», что противоречит поэтическому замыслу Н. Гумилева. В рамках стихотворения выделяются несколько оппозиций, одна из которых - противопоставление «слово» - «слова». У поэта «слово» - это проявление божественного, высокое и светлое начало всего в мире, способное управлять этим миром (см. 1-2 строфы), а «слова» - это то, во что превращается Слово, когда забыто его божественное происхождение, когда оно употребляется не для духовных исканий и совершенствования, а для «низкой» жизни. Исходя из этого, перевод названия как «Words» разрушает один из смысловых пластов текста и лишает композицию одного из существенных элементов. Заглавие перевода [4] звучит как «The Name», что тоже не соответствует английскому библейскому тексту. Однако данный вариант можно рассматривать как адекватную замену, полученную путем смыслового развития: мир был сотворен словом («И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Быт. 1:3)), но, чтобы чтото сотворить, нужно дать этому имя. Следовательно, акт творения - есть акт имянаречения, т.е. «имя» (name) есть в данном контексте синоним слова, но только в библейской трактовке образа.

Среди маркеров библейского уровня значимы лексемы и фразы «новый мир», «пламя», «вышина» [3, с. 331].

«Новый мир» дает следующие варианты: полный перевод «the new world» [6]; функциональная замена «the world unfolded» [5] и «just created earth» [12]; опущение «the earth» [4]. В последнем варианте опущено не только «новый», но и «в оный день», что не позволяет читателю сразу соотнести образ «слова» с библейской традицией. Помимо этого, оригинальное «Бог склонял лицо свое» становится «the earth was watching Lord with tremor / Handling its demanded overhaul» [Там же] (курсив автора - Е. А.). Кроме неоправданного добавления «tremor» (`дрожь'), меняется субъект действия (не Бог смотрит на мир, а земля смотрит на Бога), а действие Бога становится не созерцанием («И увидел Бог, что это хорошо» (Быт. 1:10)), а требовательной перепроверкой, поиском ошибок. Подобная трансформация не только нарушает исходную семантику образа, но и противоречит библейской традиции.

Пламя - существенный элемент библейской поэтики. Н. Гумилев избирает не лексему «огонь», а более поэтическую «пламя», хотя в библейской традиции используется именно первая. В переводах встречаем «flames» [6], «flaming tongues» [12], «fire» [4; 5]. Слово «flame» имеет одно референциальное значение - `огонь'; «fire» может также обозначать пожар, костер, камин, выстрел, хотя именно это слово встречается в Библии («column/pillar of fire»). Также стоит обратить внимание на эпитет «розовый»; это цвет зари, а заря - начало дня. Близки к оригинальному варианты «pink» [12] и «salmon» [4]. Предлагаются и другие цвета: «orange» [6] - один из цветов пламени, близкий к желтому, цвету солнца днем, «scarlet» [5] - ярко-красный, таким небо бывает на закате. Таким образом, изменение эпитета ведет к изменению целостности образа начала мира.

«Вышина» имплицитно подразумевает «горние высоты», где обитает Бог, и переводчики эксплицируют это в «heaven's height(s)» [5; 6]. В переводе [12] стоит просто «air», что упрощает картину всемогущества Слова-Бога. В переводе [4] вышина становится «непостижимой» - «unintelligible height», чего нет в оригинале. Здесь следует оговориться, что для Н. Гумилева как представителя акмеизма отсутствие эпитета, тем более метафорического, важно как характеристика предмета изображения, поэтому все наблюдаемые в переводах добавления эпитетов также противоречат создаваемому поэтом художественному образу.

Напомним, что во второй части отсутствует лексема «слово», и «ключевые словоформы числа - число составляют оппозицию слову» [8, с. 107]. Лексема «число» повторена трижды (концепт троичности - один из ключевых в христианстве), по столько же раз употреблена лексема «слово» в первой и третьей частях. Количественно только в переводе [5] в первой части лексема «word» встречается два раза, таким образом, численная структура опорных слов в переводах в основном сохранена.

Для этой части интересны следующие слова-образы: «низкая жизнь» (в противоположность «вышине»), «домашний подъяремный скот», «патриарх седой» [3, с. 331].

Трансформы фразы «низкая жизнь» есть только в трех переводах: «low action» [6], «lower levels of beings» [12], «low daily life» [4]. Семантических отличий в вариантах перевода эпитета не наблюдается. Вариант «action» предлагает противопоставление иного рода, чем заложено в оригинале; в этом случае противопоставленными становятся действия «останавливать солнце» / «разрушать города» и некие «низкие деяния» [3, с. 331], в которые вовлечены числа. «Low daily life» - конкретизация, допустимая в контексте стихотворения. Вариант замены «lower levels of beings» мог бы стать находкой переводчика, если бы не деформация исходного образа, о чем будет сказано ниже.

В варианте «tamed domesticated herd» [6] наблюдается ослабление образа, т.к. «tamed» - «прирученный», «herd» - любая группа животных одного вида, хотя слово и употребляется для обозначения скота, пасущегося вместе. Следовательно, в этом варианте отсутствует сема `ярмо' (принуждение) и частично потеряна сема `скот' (ср. ассоциации `бессловесность', `покорность', `тяжелая работа' и т.д.). «Domestic cows yoked» [12] - семантически полный перевод, но как было указано выше, переводчик деформирует образ, относя данное сравнение к «beings», а не к числу, что принципиально для образной системы текста. Подобная деформация происходит и в другом переводе, где «plow cattle, livestock» [4] также относится не к числу, а обозначает людей. Полная передача образа: «like the cattle yoked and confined» [5].

В выражении «седой патриарх», сложной для перевода, является лексема «седой», ассоциативно связанная в русском языке с глубокой древностью и почтением, одновременно обозначая цвет. Обе семы присутствуют в английском слове «grey»: «gray old» [12], «grey-haired» [5]. В вариантах «white-bearded» [6] и «venerable» [4] в самой лексеме отсутствуют семы древности/уважения и цвета соответственно, и к этим значениям нужно приходить через более длинную цепочку ассоциаций.

В третьей части (строфы 5-6) одной из ключевых лексем является «осиянный» [3, с. 331], устаревшее слово книжно-поэтического стиля, означающее `озаренный', `осененный'. Слово это часто используется в религиозном смысле как благостный, божественный. Иными словами, Н. Гумилев пишет, что только Слово близко к Богу, только оно несет свет и само озарено светом божественного. Наиболее близким по семантике вариантом перевода будет английское слово «blessed» (`благословенный'): «Word is blessing» [6]. Другие переводы далеко отстоят от оригинального образа - «brillant» [12], «reliever» [4]; в переводе [5] данного образа нет.

Рельефными словами являются также «скудный» и «естество» [3, с. 331]. Оба слова сейчас широко не употребляются и поэтому создают торжественную атмосферу пророчества. У Н. Гумилева фраза «скудные пределы естества» предельно проста, лаконична и потому особенно проникновенна. В двух переводах есть метафоризация, что противоречит авторскому стилю: «shallow shell of our lives» [12], «confines of the worldly shell» [5]. Вариант «limits» [4] обедняет образную систему. Наиболее близкий по образности и стилистике вариант «scant limits of the life and thoughts» [6], тем не менее, представляет собой экспликацию.

Символ «пчела» (bee) в русской и европейской традициях значит одно и то же: пчелы принимали участие в сотворении мира и поэтому связаны с божественным; пчела - аллегория души и символ поэзии. Кроме того, пчела символизирует бессмертие и воскрешение, поэтому важным является близкое соседство слов «пчела» и «мертвый». Три варианта перевода такую оппозицию сохраняют: «dead forever» [Там же], «no longer live» [4], «lifeless» [5], тогда как в варианте [12] она разрушена употреблением на месте слова «мертвый» «rotten».

На основе проведенного анализа можно сделать вывод о том, что при кажущейся простоте текста, стихотворение «Слово» стало для переводчиков сложной задачей, т.к. глубокие смыслы, открывающиеся за многими лексемами текста, требуют от переводчиков перепроверки ассоциативных образов, которые могут возникнуть у получателей перевода, и соответствия каждого слова значению всего образа. С этой задачей переводчики справились не всегда успешно. Универсальные слова-символы (песок, пчела, патриарх, Бог) переданы полностью, но трансформации языковых носителей авторских образов и отступление от композиции образа в некоторых случаях приводили к его деформации, что никак не компенсировалось переводчиками.

Перевод невозможен без потерь, и «передача функции при переводе постоянно требует изменения в формальном характере элемента, являющегося ее носителем» [11, с. 334]. Но такая трансформация всегда должна исходить из образного целого, из того символического значения, которое в нем заключено, и из его структуры.

художественный образ стихотворение гумилев

Список литературы

1.Аверинцев С. С. Символ // Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкова. М.: НПК «Интелвак», 2003. Стб. 976-978.

2.Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: КомКнига, 2006. 144 с.

3.Гумилев Н. Слово // Гумилев Н. Избранное. Смоленск: Русич, 1999.

4.Гумилев Н. The Name / пер. на англ. А. Романовского [Электронный ресурс] // Николай Гумилев: электронное собрание сочинений. URL: https://gumilev.ru/languages/671/ (дата обращения: 02.02.2017).

5.Гумилев Н. The Word / пер. на англ. А. Шаумян [Электронный ресурс] // Николай Гумилев: электронное собрание сочинений. URL: https://gumilev.ru/languages/54/ (дата обращения: 02.02.2017).

6.Гумилев Н. The Word / пер. на англ. Е. Бонвер [Электронный ресурс] // Poetry Lover's Page. URL: http://www.poetryloverspage.com/poets/gumilev/word.html (дата обращения: 02.02.2017).

7.Гумилев Н. Читатель // Гумилев Н. Избранное. М.: Просвещение, 1990. С. 201-205.

8.Иванова Н. М. «Слово» Н. С. Гумилева: поэтические и библейские смыслы // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. 2008. № 2. С. 106-109.

9.Казакова Т. А. Художественный перевод. Теория и практика. СПб.: ООО «ИнЪязиздат», 2006. 554 с.

10.Ортега-и-Гассет Х. Искусство в настоящем и прошлом // Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991. С. 296-308.

11.Федоров А. В. Основы общей теории перевода. СПб. - М.: Филолог. факультет СПбГУ; ФИЛОЛОГИЯ ТРИ, 2002. 416 с.

12.Gumilev N. Words [Электронный ресурс] / translated into Russian by D. Messerli // The Pip (Project for Innovative Poetry) blog. URL: http://pippoetry.blogspot.ru/2008/12/nikolai-gumilev.html (дата обращения: 02.02.2017).

Размещено на Allbest.ru