Сочетание готики и романтизма в произведениях Томаса де Квинси на примере романа "The Avenger"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Сочетание готики и романтизма в произведениях Томаса де Квинси на примере романа "The Avenger"

Английский писатель-романтик Томас Де Квинси известен читателям прежде всего как автор автобиографической «Исповеди англичанина, любителя опиума» и ряда эссе: литературно-критических, культурологических, мистико-мифологических, теологических, политических и исторических. Однако в личных дневниках Де Квинси признается, что мечтал сделать краеугольным камнем своего творчества поэзию, делится идеями по написанию «великого труда по философии», который «изменит образование» и «заново утвердит математику в Англии» [6]. К сожалению, пагубное пристрастие к опиуму не позволяло ему долго сосредоточиться на одной идее, и короткие эссе удавались писателю лучше, чем крупные произведения. Вместе с тем, возможно, именно благодаря опиумным галлюцинациям в его творчестве появились наиболее яркие мистические образы, такие как Таинственный Толкователь [2, с. 170] и Богородицы скорби [Там же, с. 173].

Произведения Томаса Де Квинси отличаются большим жанровым разнообразием. Для него характерно смешение или комбинирование различных жанров. Так, «Исповедь англичанина, любителя опиума», являющая собой образец литературы мемуарного жанра, содержит в себе также и философские рассуждения, диалог с читателем, сюжетный нарратив, фантастические видения, лирические излияния и т.д. В этом проявляется как приверженность Де Квинси идеям романтизма, так и влияние опиумной зависимости. Кошмарные навеянные опиумом видения, в которых сны перемешивались с реальностью, стали причиной появления во многих его работах наряду с романтическими образами элементов готики.

В данной статье нам бы хотелось подробно остановиться на произведении, в котором готическое начало проявляется наиболее сильно, ? романе «The Avenger» («Мститель», 1838) (Здесь и далее перевод наш - Ю. Т.).

Де Квинси называет «The Avenger» «немецкой историей» (German tale), имея в виду, что действие происходит в Германии, а также намекая на его небольшой, недостаточный для полноценного романа объем. На первый взгляд, это ? локальный нарратив, тяготеющий к готическому роману с присущими этому жанру штампами: уединенный городок, загадочные ночные убийства, фигура мстителя, карающего за прошлые преступления, упоминание о трагедии, разыгравшейся на этом месте в прошлом, страшная тайна, рушащая жизни героев, трагический конец [3, с. 108]. Повествование ведется от первого лица, однако рассказчик - профессор местного университета, ставший свидетелем ужасных событий, - остается «за кадром».

«The Avenger» интересен тем, что в нем можно увидеть перекличку с другими произведениями Де Квинси, к примеру, с романом «Klosterheim» («Клостерхейм», 1832). Действие вновь разворачивается в период Тридцатилетней войны в маленьком немецком городке, в котором находится университет. Совпадают имя, род занятий и история семьи главного героя. Повторяется даже способ представления героя - читатели получают информацию о его биографии из процитированного в романе письма. Другим общим моментом является наличие еще одного письма, которое появляется в самом конце повествования, раскрывая интригу, завязанную автором на первых страницах и мастерски поддерживаемую на протяжении всего произведения.

Загадочные убийства, повергающие в ужас город в романе «The Avenger», во многом схожи с преступлениями, описанными в эссе «Убийство как одно из изящных искусств» (1827). Так, первое убийство семьи Вайсхаупт в «The Avenger» практически копирует убийство семьи Марр в эссе. В описании убийства пожилых владелиц частной школы для девочек в «The Avenger» прослеживаются черты, сближающие его с убийством семьи Уильямсон в эссе. В обоих случаях остаются выжившие ? две девочки в романе и юноша с девочкой в эссе [9]. В обоих случаях один из выживших знает, что убийца в доме и придумывает хитроумный план спасения, оказываясь на секунду быстрее убийцы.

Автор присутствует в романе в роли рассказчика, повествующего о событиях, свидетелем которых он стал, но не играющего в них главной роли. В результате в тексте очень мало диалогов, а основное место отводится описаниям, причем автор намеренно сгущает краски, расписывая внешность идеализируемого им в начала повествования главного героя. Так, Максимилиан, со слов рассказчика, «englishman of rank and of the haute noblesse» (англичанин аристократического происхождения и очень благородный), «an Antinous of faultless beauty, a Grecian statue, as it were, into which the breath of life had been breathed by some modern Pygmalion» (Антиной безупречной красоты, греческое изваяние, в которое вдохнул жизнь какой-то современный пигмалион), «rich beyond the dreams of romance or the necessities of a fairy tale» (богаче, чем представляется в романтических мечтах или необходимо для волшебной сказки) [Ibidem, р. 16].

Однако образ героя омрачает «глубокая меланхолия, владевшая им и охлаждавшая естественную свободу его поведения» («profound melancholy which possessed him chilled the native freedom of his demeanor») [10, р. 18], что вполне согласуется с традициями романтизма. Кроме того, подчеркнуто идеализированный образ Максимилиана резко контрастирует с происходящей в городе «бойней на истребление» (exterminating carnage»), «совершенным безумием, вызванным страхом» («the perfect frenzy of fear»), «анархией злых страстей» («the very anarchy of evil passions»), виновником которой, как раскрывается в конце произведения, являлся Максимилиан. Можно сказать, что автор использует прием инверсии, но не на уровне текста, а на уровне персонажей. Подобно тому, как обладающий множеством достоинств Максимилиан оказывается жестоким мстителем-убийцей, его жертвы, ? на первый взгляд, безобидные пожилые люди, ? как выясняется, в прошлом сами совершили жестокое преступление.

Стремясь передать чувства жителей охваченного ужасом города, Де Квинси сравнивает их с ощущениями человека, которому снится кошмар: «And the general feeling like that which sometimes takes possession of the mind in dreams ? when one feels one's self sleeping alone, utterly divided from all call or hearing of friends, doors open that should be shut, or unlocked that should be triply secured, the very walls gone, barriers swallowed up by unknown abysses, nothing around one but frail curtains, and a world of illimitable night, whisperings at a distance, correspondence going on between darkness and darkness, like one deep calling to another, and the dreamer's own heart the centre from which the whole network of this unimaginable chaos radiates, by means of which the blank privations of silence and darkness become powers the most positive and awful» [7, p. 12] («И общее чувство наподобие того, которое охватывает разум во сне - когда человек чувствует себя спящим, совершенно неспособным позвать друзей или услышать их, открываются двери, которые должны быть закрыты, или отпираются те, что должны быть заперты на три запора, сами стены исчезают, преграды оказываются поглощены неизвестными безднами, вокруг не остается ничего, кроме тонких завес и мира непроглядной ночи, шепотов вдалеке, разговора тьмы с тьмой, как будто одна бездна взывает к другой, и сердце самого спящего - центр, откуда исходит вся паутина невероятного хаоса, благодаря которому изолированность тишины и темноты становятся силами, самыми реальными и ужасными»).

И. Седжвик указывает, что поиск аналогий между бездной и сном является характерным для готики [5, p. 151]. Она сравнивает данный абзац с отрывком из «Исповеди», обращая внимание на сходство образов: «I seemed every night to descend - not metaphorically, but literally to descend - into chasms and sunless abysses, depths below depths, from which it seemed hopeless that I could ever re-ascend» [7, p. 233] («Всякую ночь, казалось, сходил я (и сие не метафора) в подземелья и темные бездны, лежащие глубже известных нам бездн, и сходил, едва ли надеясь возвратиться») [1, с. 91].

И. Седжвик отмечает, что Де Квинси талантливо удавалось передать ощущение ужаса, перенеся его во сны, представив в виде мифических персонажей, управляющих в навеянных опиумом видениях автора судьбами людей, в том числе и несчастных парий, являющихся главными героями его произведений. Эти образы, ставшие основой «взволнованной прозы» Де Квинси, по мнению И. Седжвик, не только романтически таинственны, но и готически ужасны.

Таким образом, небольшой готический роман «The Avenger» вовсе не стоит особняком среди других произведений романтика Де Квинси, как могло бы показаться на первый взгляд. Он тесно связан с его более известными работами. Как романтик Де Квинси стремился к таинственному, непознанному, необычному, но в его интерпретации под влиянием опиума необычное превращалось в кошмар, становясь источником готических образов для его произведений.

готика романтизм произведение

Список литературы

готика романтизм произведение

1.Де Квинси Т. Исповедь англичанина, любителя опиума // Литературные памятники / сост. Н. Я. Дьяконова. М.: Наука, 2000. С. 5-132.

2.Де Квинси Т. Suspiria de Profundis // Литературные памятники / сост. Н. Я. Дьяконова. М.: Наука, 2000. С. 133-183.

3.Талагаева Ю. А. Проза Томаса Де Квинси. Жанрово-стилистические аспекты: дисс. к. филол. н. Балашов, 2006. 178 с.

4.Шабанова Л. Ю. Элементы «готической игры» в романе М. Спарк «Not to Disturb» как способ достижения особого стилистического эффекта // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 11. Ч. 2. С. 208-212.

5.Bridgwater Р. De Quincey`s Gothic Masquerade. N.Y.: Rodopi, 2004. 183 p.

6.Davies H. S. Thomas De Quincey (His Style) [Электронный ресурс]. URL: http://www.ourcivilisation.com/smartboard/ shop/davieshs/quincey/chap2.htm (дата обращения: 12.12.2014).

7.De Quincey T. Confessions of an English Opium Eater. L.: Penguin Books, 1997. 288 p.

8.De Quincey T. Klosterheim, or The Masque [Электронный ресурс]. URL: http://www.queensu.ca/english/tdq/DeQ8-10.pdf (дата обращения: 26.11.2014).

Размещено на Allbest.ru