Ты хочешь новое жилье, Тряпья побольше,

Больше пищи. <…>

Однако я не умолчу:

Ты хочешь в новой жить квартире, А я в бессмертьи жить хочу [3, с. 201].

Л.И. Топчий

Творчество Топчия - "одно из ярких и малоизученных явлений современной литературы" [1, с.30]. Стихи

Леонида Ивановича помогают понять противоречивые мысли и переживания казанского поэта, умершего

в конце ХХ века и оставившего сотни стихов, десятки поэм, переводы. В 2003 году дочь Л.И. Топчия Марина Рахматуллина собрала все рукописи и издала книгу отца, в которую включены произведения, наиболее характерные для творчества поэта, дающие представление о тематическом диапазоне и непростой судьбе поэта. За пределами сборника осталось еще много неизданных произведений.

Выработка собственного языка Леонидом Ивановичем осуществлялась всю жизнь. Основными особенностями стиля становятся: ломаный ритм с обилием пауз, нестандартная сочетаемость слов, различного рода художественные комбинации звуков. Топчий широко использует все виды тропов: эпитеты, метафоры антитезы. Появляется огромный поэтический мир, состоящий из прошлого, настоящего и будущего. Это не оранжерейный идиллический мир - в нем все движется, льется, разрывается и кипит.

Анализ выразительных средств показывает, что и эмоциональное содержание, и аксиологическое значение могут быть раскрыты и с помощью антитезы.

топчий казанский поэт лирический герой

Возникновение понятия антитеза связано с древностью: первые противопоставления встречаются в мифах и фольклорных источниках: Зевс - Прометей; сказка "Правда и Кривда"; былина "Илья Муромец и Соловей-разбойник"; пословицы и др. Антитезой в широком смысле слова называется "всякое противопоставление, а в стилистике - такое построение фраз, когда в одной строке рядом стоят слова, обозначающие противоположные понятия" [4, с.304]. Выразительность данного приема заключается в том, что разные по значению слова резче оттеняют значения и поэтому делают мысль автора выразительнее. Примеры использования этой стилистической фигуры встречаются у многих писателей и поэтов.А.С. Пушкин использует ее для противопоставления характеров героев.М.Ю. Лермонтов с помощью этого приема подчеркивает классовое расслоение русского общества в дореволюционной России ХIХ века. Прием антитезы лежит также и в заглавиях многих классических произведений.

Всю поэтику стихов Леонида Ивановича Топчия отличает мощный глубинный подтекст, и антитеза очень часто находится на подтекстовом уровне, именно она помогает понять противоречивый поэтический мир Топчия.

Поэт жил в очень сложное для России время: две мировые войны, 10 лет ГУЛАГа, исключение из Союза писателей. Леонид Иванович - поэт "счастливой доли и несчастной судьбы" [5] - это и есть главная антитеза жизни поэта: "Иное время вспоминаю, / О нем не вдоволь-то вестей, / Но хватит мне, что наших знаю / Войной загубленных детей" [3, с.17]. Однако главным несчастьем в своей жизни поэт считал то, что многие стихи не доходили до читателя, потому что были запрещены цензурой, но ни в одном стихотворении Топчий не сфальшивил, а быть правдивым с людьми - это значит не лукавить самому себе: "Вещует сердце - быть беде, Что попадусь я в лапы / Советскому НКВД, / Немецкому гестапо. // За то, что я двоих вождей / Стихами изобидел. / <…> // Я просто правду говорил, / За что и отвечаю. / Я говорил, что даром мрет / Несчастный человече. / Одних Иосиф на смерть шлет, / Других Адольф калечит <…>" [Там же, с.148].

Счастье для поэта еще и в том, что он стал свидетелем не только военного времени, но и послевоенных перемен, поэтому и родилась мечта: "И вот уже на свете / Покой и благодать. / Играют мирно дети, / Глядит счастливо мать. / Везде сады и скверы, / В фонтанах есть вода, / И милиционеры исчезли без следа. / Идешь себе свободно, / Захочется конфет - / На полках - что угодно, / И очереди нет <…>" [Там же, с.97]. Главным достижением и наградой Леонид Иванович считал не стихи, а дочь, с которой судьба развела, но трепет перед родным человеком и вера очевидна в стихах: "Девчонку, смешную девчонку / Сейчас на руках я несу, / Которая только и может / в своем ковыряться носу. / Она еще только лепечет, / Она - несмышленыш сейчас, / Но ей позавидовать должен / Любой, самый лучший из нас. / Она не увидит ни горя, / Ни лжи в предстоящей судьбе. / <…> / Хоть мы потрудились немало, / В свой час, но всему вопреки, / Она обязательно скажет: / - Смешные мои старики" [Там же, с.149]. Судьба разлучила отца и дочь, они почти не виделись, однако, предчувствуя жизненный финал, он отправил дочери письмо: "<…> И когда мне отсчитает лета / Жизнь моя и подойдет конец, / Исключая звание поэта, / Просто назови меня: отец" [Там же, с.5]. Марина Леонидовна во вступительной статье к сборнику стихов отца "Воскрешение" пишет: "И когда-то мама принесла конверт, на котором было написано: ЇДочери вместо письмаЎ¬. Я храню это письмо как самый дорогой подарок. <…> Вскоре наша встреча состоялась. 24 сентября 1974 года на Арском кладбище в разгар золотой осени, которую отец так любил" [Там же]. Поэт стыдился своего образа жизни, поэтому не хотел мешать дочери. Желая противостоять этому чувству, он использовал защитные механизмы отрицания, подавления и самоутверждения, поэтому контрастен даже пафос стихов: от комического к драматическому.

Как жизнь, так и лирика Топчия противоречивы, "амбивалентны". Итак, в поэзии доминируют две составляющие - интеллектуальная, которая опирается на систему точных знаний - информативная антитеза; эмоциональная, позволяющая почувствовать мироощущение и мировосприятие (чувственный контакт с миром), которые представлены многообразием чувств и настроений. Продемонстрировать позволяет психологическая антитеза. В цикле стихов, посвященных переживаниям смерти матери, присутствуют обе функции: "Поплакали немного. А потом / Заговорили снова о простом, / Земном, житейском, тут же, у могилы. / Дрова, мол, нужно заготовить в срок, / Покрыть железом дом. И не уныло, / А бодро зашагали в городок. / По рюмке осушили. Закусили. / Потом запели, только не псалом, / А просто песню, - ведь живые были, / Живые люди были за столом, / Живые не без совести и чести, / Совсем не помышлявшие о зле <…> / Не надо плакать. Лучше пойте песни, / Когда меня не станет на земле" [Там же, с.162]. В данной элегии присутствует информативная антитеза, читатель узнает о смерти матери поэта, а также о погребальных традициях, появляется словесный контраст "могила" - "живые"; "псалом" - "песня". Усиление противопоставления происходит с помощью кольцевого повтора: три раза повторяется слово "живые" и два раза "песня" - это очевидное свидетельство авторского оптимизма, который любит жизнь и понимает, что смерть это тоже часть жизни - ее неизбежный финал. Торжество жизни так же в изобилии глаголов: "поплакали", "заговорили", "заготовить", "покрыть", "зашагали", "закусили", "запели", "не плакать", "пойте", и эти глаголы как настоящего, так и прошедшего времен лишь подтверждают вечный "круговорот жизни", жизнеутверждающую философию Топчия, свидетельством чего становится наличие психологической антитезы. В данном лирическом стихотворении суммарнообозначающий вид психологизма (Есин) - "поплакали" - "бодро" - эти слова демонстрируют авторское отношение к миру. В трудные минуты жизни он всегда находил в себе силы жить, чувствовать, писать.

Стихи становятся единственным дневником поэта, в котором звучит мотив одиночества, и в то же время присутствует ощущение счастья, ведь муза и женщина, по мнению поэта, не могут существовать вместе. Наверное, именно поэтому любовь в творчестве Топчия - чувство временное: "Однолюбом никогда я не был, / Тут же сознаю свою вину <…>", "Я уже заболел усталостью, / Надо быть со мной потеплей, /Но мужчина не терпит жалости, / Потому меня не жалей. / Я не смог отличаться кротостью, / Видно чувству предела нет <…>" [Там же, с.224]. Личность лирического героя трагически раздвоена: он, то признается в том, что не может быть постоянным в любви, ведь любовь для поэта - "пожар", то тоскует, по земному теплому чувству. Очень много любовных посланий посвящено Валентине Ивановне Денисовой, бывшей супруге поэта, и в них присутствует не безмятежность, а сожаление: "<…> Мне понятно теперь, что золото / Разменял я на медяки. / Это мною уже проверено / Тяжело мне печаль нести, / Если счастье наше потеряно, / Значит, нужно его найти, / Значит, надобно жить нам заново / И по жизни вдвоем идти, / Валентина моя Ивановна, / Не жалей меня, но прости" [Там же]. В вышеупомянутых лирических произведениях появляется характерологическая функция такого приема, как антитеза. Она становится средством описания лирического героя, таким образом, появляется его "психологический портрет" [2, с.136], состоящий из контрастных метафор: "тяжело мне печаль нести", "я уже заболел усталостью", "идут за годами года", "посеял злость" или "небрежно и грубо <…> целовал я ресницы", "ни перед чем не сдаваться", "ведь у меня беснуется в груди / Такой огонь, что не залить водою" [3, с.212], "к чертям сквозь землю провалюсь", "не хочу я больше жить / По твоей указке" [Там же, с.211], "Продолжаю свой марафон, / Перейдя на второе дыханье" [Там же, с.227] и др. Мироощущение лирического героя динамично, оно представлено многообразием чувств и настроений.

Итак, исходя из вышесказанного, можно говорить о многофункциональности такого поэтического приема, как антитеза. В поэтическом наследии почти не встречается номинативного, сословного и композиционного контрастов, зато очень распространены характерологическая, информативная и психологическая антитезы. Поэт откровенен с читателем, видит в нем близкого человека, свидетельством чего становится исповедальность лирики. Это позволяет охарактеризовать лирического героя как человека интересного, "эпатажного" [6, р.463], жадно любящего жизнь, уважающего свободу и человеческую индивидуальность. Частью субъективной организации поэтического наследия Топчия можно считать стихотворения с лирическим героем, который становится художественным двойником автора, имеет с ним идейно-психологическое сходство, а мир в творчестве поэта не мыслится как нечто завершенное, в котором все давно известно, - для Топчия это изменяющаяся бесконечность.

Список литературы

6. Shabalina N.N., Bozhkova G.N. Function of the Scandal in Literary-Critical Circles // International Congress on Interdisciplinary Behavior and Social Science 2013. Jakarta - Indonesia: CRC Press / Balkema, 2013. P.461-464.

Размещено на Allbest.ru