Специфика трактовки образа звезды в стихах И. Бродского на тему Рождества Христова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Специфика трактовки образа звезды в стихах И. Бродского на тему Рождества Христова

Подгорская А. В.

Семантическая емкость рождественского сюжета в значительной степени обеспечивается символикой составляющих его образов. У Бродского наиболее значительным в этом отношении оказывается образ рождественской звезды. Он проходит через все творчество поэта. В первых рождественских стихах Бродского звезда - лишь традиционный элемент сюжета и никакой иной смысловой нагрузки она не несет. Так в «Рождественском романсе» (1962 г.) образа звезды нет вообще, вместо него «по столице» плывет «ночной кораблик» - луна. В стихотворении 1963 года автор, цитируя Пастернака, пишет, что «звезда, пламенея в ночи, смотрела…»; в следующем - «звезда светила ярко с небосвода»; в стихотворении 1964 года она просто «блестит», а в стихотворении «1 января 1965 года» вообще отсутствует: «Волхвы забудут адрес твой // Не будет звезд над головой…»

Только в 1967 году в стихотворении «Речь о пролитом молоке» Бродский впервые, едва уловимо обозначает как символ надежды - образ горящей в окне лампады. Затем в стихотворении «…И Тебя в Вифлеемской вечерней толпе» (1969 г.) этот символ складывается сразу из трех образов: зажженной в темноте спички, искры электрички и нимба Христа, который «засветился... // на века в непроглядном подъезде».

Наконец, в 1972 году в стихотворении «В Рождество все немного волхвы» поэт впервые четко обозначает, что именно Рождественская звезда становится источником спасительного Света, одолевающего тьму и безнадежность бытия: «Но, когда на дверном сквозняке // из тумана ночного густого // возникает фигура в платке, // и Младенца, и Духа Святого // ощущаешь в себе без стыда; // смотришь в небо и видишь - звезда. Однако, уже в 1973 году стихотворение «Лагуна» заканчивается констатацией того, что нет ничего: ни Света, ни Звезды.

После 1973 года (это год эмиграции поэта) и Звезда, и вообще Рождество уходят из его творчества, пусть не навсегда, но уходят. В стихотворении 1976 года «Декабрь во Флоренции», как и 1983 - «Первый день нечетного года…» о Рождестве нет ни слова, хотя в предыдущие годы в текстах с такими названиями Оно непременно бы возникло. В стихотворении 1978 года «Помнишь свалку вещей на железном стуле» Рождество существует только на уровне воспоминания.

В 1980 году, через семь лет после «Лагуны» (именно столько времени психологи отводят человеку на адаптацию к новой жизни) в стихотворении «Снег идет, оставляя весь в меньшинстве» у Бродского вновь появляются рождественские образы, но это еще не звезда, а лишь ее «осколок»: «Сколько света набилось в осколок звезды, // на ночь глядя! Как беженцев в лодку. // Не ослепни, смотри!» Но никакой надежды и спасения лирическому герою этот свет не обещает, так как «за душой, как ни шарь, ни черта», а потому и цари с дарами «самозваные», и в колыбелях спят лишь обычные дети.

Только в 1985 году поэт пишет стихотворение «Замерзший кисельный берег» «в день рождения Христа». Несмотря на то, что рождественская сказка замерзла: «Замерзший кисельный берег. Прячущий в молоке // отражения город», лирический герой все же смотрит в небо с надеждой: «… вглядываясь в начертанья // личных имен там, где нас нету: там, // где сумма зависит от вычитанья... // там, где может загореться звезда».

Для Иосифа Бродского она загорается в 1987 году - это год вручения ему Нобелевской премии. Именно это событие, по признанию самого поэта, послужило толчком к созданию стихотворения «Рождественская звезда». Оно сознательно названо так же, как и пастернаковское стихотворение 1947 года, и, по сути, является ответом (а возможно и полемическим выпадом) Пастернаку. Причем «возражения (Бродского) по поводу того, как Борис Леонидович обращался с (рождественским) сюжетом» возникли не в 1987 году, все это плод долгих раздумий и поисков: до этой даты Бродским написано 15 рождественских стихотворений.

В чем же смысл возражений Бродского Пастернаку? Попробуем ответить на этот вопрос, обратившись к анализу текстов. В стихотворении Б. Пастернака «Рождественская звезда» щедро разлита внутренняя, глубоко прочувствованная, воспринятая через личный опыт благодать православного вероучения. Стихотворение потому так и впечатляет, что его ясность и лирическая заразительность связаны с евангельской одухотворенностью мира, с евангельским чувством Христа, сына Бога Живаго, с молитвенно-светлым состоянием поэтической души. В сравнении с романтической стихийностью и одухотворенностью «Рождественской звезды» Б. Л. Пастернака стихотворение И. Бродского являет собой пример «формообразующего аналитизма» (Е.Б. Келебай) Это почти математическая формула, сознательно лишенная «патетики и изысков» (Бродский). Первые три строчки стихотворения - это четкие и последовательные ответы на вопросы: когда, где, кто и зачем. В отличие от Пастернака Бродский пишет не «русское Рождество, как у голландцев, с морозом, волками и темным еловым лесом», он стремится рассказать о нем так, как «было на самом деле» - отсюда, как нам кажется, стремление к почти математической точности. Сознательно снимая все акценты, поэт реализует всегдашнее свое стремление «нейтрализовать всякий лирический элемент, приблизить его к звуку, производимому маятником» [Бродский 1987: 176]

И все же главное расхождение поэтов связано с образом рождественской звезды. Стихотворение Пастернака заканчивается так: «…с порога на Деву, // как гостья, смотрела звезда Рождества». У Бродского читаем: «звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца». Принципиальное возражение Бродского Пастернаку - в трактовке звезды Рождества как взгляда Бога-Отца. Пастернак изображает Рождество как главное событие в жизни человечества и для человечества. Бродскому же интересны коллизии внутри рождественского сюжета: взаимоотношения Бога-Сына и Бога-Отца. Чтобы прийти к такой трактовке автору потребовалось 26 лет.

Традиционно рождественская звезда трактовалась как звезда волхвов, которая явилась им и привела к месту рождения Христа. Бродский же впервые в русской рождественской лирике (проделанная нами работа по ее анализу позволяет это утверждать) интерпретирует образ звезды как взгляд Бога-Отца на своего Сына. Единственная схожая трактовка нами обнаружена в церковных рождественских песнопениях: «Ты тайно родился в вертепе, // но небо поведало всем о Тебе: // избрав устами своими звезду, // привело волхвов поклониться Тебе» [Цит. по: Боголепов 1999: 41] Звезда здесь не только уста, поведавшие миру явление Спасителя, но вместе с тем знамение, символ этого явления, как Крест - символ победы над темными силами. Представляется сомнительным, что эти строчки были известны Бродскому, особенно учитывая его неоднократно декларированную нецерковность; хотя нужно заметить, что трактовка звезды как взгляда Бога, не является чем-то принципиально новым. Для греков и римлян, например, звезды буквально идентифицировались с богами - Венерой, Меркурием, Сатурном и так далее, с целью, чтоб им можно было поклоняться и умиротворять их. В свою очередь к грекам это верование пришло из более древних религий Персии и Вавилона. В символическом смысле эта идея была усвоена и христианством: Дева Мария, например, характеризуется как Stella Maris (лат. - Морская звезда), а Иисус Христос - как «Звезда светлая и утренняя». Так и в рождественском стихотворении Бродского «Бегство в Египет» (1988 г.) вполне в духе традиции Младенец Христос уподобляется звезде, осветившей путь человечеству: «Младенец, дремал в золотом ореоле // волос, обретавших стремительно навык // свеченья - не только в державе чернявых // сейчас, - но и вправду подобно звезде, // покуда земля существует: везде».

Развитием идеи Звезда - Бог можно рассматривать один из символов Христа - «Всевидящее око Божие», возникший еще в средние века, когда считалось предосудительным изображать Бога в человеческом обличии. Он представляет изображение человеческого глаза, помещенное сначала в треугольник, затем в круг. Для христиан «Всевидящее око»- есть символ надежды, так как жизнь под всевидящим и всеведающим Богом - более чем страх греха, это утешительное сознание того, что Бог направляет и оберегает их. Прямую параллель с этим христианским символом можно увидеть в рождественском стихотворении Бродского 1991 года «Presepio», в котором Христос, вознесшийся туда, откуда был послан, смотрит на людей. Ночью из космоса на людей смотрят только звезды, то есть и здесь образ Христа - это опять-таки образ звезды. Хотя следует заметить, что акценты поэт расставляет свои, далекие от христианской теологии: в стихотворении и речи нет о том, что Бог охраняет и направляет людей. Нет, Он только «полночным прохожим» (то есть с интересом, но безучастно) смотрит как «бьются фигурки со снежной крупою». Бог-Отец в древнехристианском и раннесредневековом религиозном искусстве первоначально изображался также в виде символического ока или руки (десницы), простирающейся из облака.

Таким образом, мы видим, что И. Бродский, трактуя образ рождественской звезды как взгляд Бога-Отца, не выходит слишком далеко за пределы христианской теологии, но все же, в отличие от Пастернака, самостоятельный шаг он делает. В качестве комментария этому можно привести слова самого поэта по поводу стихотворения Пастернака «Магдалина»: «Чем замечательна изящная словесность - что при использовании религиозного материала метафизический аппетит поэта или самого стихотворения перерастает метафизический аппетит доктрины как таковой. <…> Но стихотворение само диктует, строфы накапливаются и обретают массу, которая требует следующего движения, расширения». Этим расширением и становится, с нашей точки зрения, взгляд Бога-Отца. Именно этот образ - стержень, на котором строится вся последующая рождественская лирика поэта, сосредоточенная на взаимоотношениях Бога-Сына и Бога-Отца.

Список использованной литературы

семантический рождественский звезда

1. Настигнуть утраченное время. Интервью Дж. Глэда с лауреатом Нобелевской премии И. Бродским // Время и мы. - 1987. - № 97.

2. Тропарь на чтение паримий // Цит. по: Боголепов А. А. Рождество, Страстная и Пасха в православном Богослужении. - М., 1973. - 54 с.

Размещено на Allbest.ru