Воплощение "века джаза" в романе Френсиса Фицджеральда "Великий Гэтсби"

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «РОССИЙСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ Г.В. ПЛЕХАНОВА

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине: Литература США

на тему: Воплощение «века джаза» в романе Френсиса Фицджеральда «Великий Гэтсби»

Москва -2017



Содержание

Введение

Глава 1. История создания романа «Великий Гэтсби»

1.1 Творческий путь Ф. С. Фицджеральда

1.2 История создания романа «Великий Гэтсби»

Глава 2. Анализ романа «Великий Гэтсби»

2.1 «Век джаза» в творчестве Ф. С. Фицджеральда

2.2 Проблематика романа «Великий Гэтсби»

Заключение

Список использованной литературы



Введение

Френсис Скотт Кей Фицджеральд - величайший американский писатель, вошедший в историю мировой литературы благодаря своим романам о жизни Америки в 1920-е годы, среди которых особенно известен «The Great Gatsby» («Великий Гэтсби», 1925). На сегодняшний день Фицджеральд занимает особое место среди многих блестящих прозаиков - место равного среди лучших, отличаясь неповторимой самобытностью.

Сегодня большинству читателей Фицджеральд представляется фигурой весьма далекой. Но исследование выбранной темы дает нам детальное представление и о той «особой» эпохе, и о тех людях, которые «прожигали» свои жизни, и естественно, об авторе, поведавшем всему миру об особенностях «потерянного поколения».

Фицджеральд вошел в американскую литературу как певец «века джаза», того недолгого периода в американской истории, который начался вскоре после окончания первой мировой войны и завершился наступлением великой депрессии тридцатых годов. Собственно, и само название этого периода позаимствовано из сборника рассказов Фицджеральда «Сказки века джаза», который один американский критик характеризовал «настолько же раздражающим, насколько и интересным, глупым и глубоким одновременно, поучительным и абсурдным» [1].

Пожалуй, в этих словах отразились не только противоречия творчества Фицджеральда, но и причины противоречивого отношения к его творчеству, как в США, так и за рубежом. Вряд ли можно считать случайным, что при жизни писателя его книги не пользовались большим успехом ни у читателей, ни у критиков. Повышенный интерес к его творческому наследию возник уже после второй мировой войны.

Откликаясь на острейшие противоречия времени, Фицджеральд в немалой степени был ими надломлен, однако при всех уступках враждебной ему судьбе сумел как художник подняться над преследовавшими его драмами и выразить пережитое им прощание с иллюзиями, типичными для американского сознания, как главный по значимости процесс, который определяет духовную историю США в ХХ веке. Как известно, Скотт Фицджеральд был автором десятков замечательных произведений, которые и по сей день привлекают читателя актуальностью своих тем, тем, которые и сейчас затрагивают души современных людей, ибо наверняка являются близкими им по духу. Роман «Великий Гэтсби» считается одной из культовых книг XX века. В авторитетном оксфордском списке «Ста главных книг столетия» этот роман занял второе место.

Современные американские исследователи творчества Фицджеральда обращают внимание на два обстоятельства. Почти никто из критиков, рецензировавших роман в 1925 году, не заметил «магической и символической значимости» книги, о которой так много начинают говорить после второй мировой войны. «Великого Гэтсби» в США поначалу воспринимали лишь как апологию недолговечной праздничности, отличавшей «век джаза», или в лучшем случае как программный литературный документ «потерянного поколения» «с его достаточно поверхностными представлениями о жизни, с его травмированным сознанием, для которого реальность не более чем калейдоскоп бессвязных фрагментов, а соприкосновение с нею всегда чревато болью» [9]. С другой стороны, блестящая форма и стиль романа в нынешние годы для многих литературоведов проходят незамеченными, хотя при первом издании романа на эти его достоинства обращалось немало внимания.

За десятилетия, прошедшие после выхода романа в свет, Гэтсби превратился из полу реальной, полумистической фигуры, в достоверность которой верили далеко не все, в эдакий яркий символ «века джаза», в романтического героя, подчеркивающего необыкновенность судьбы тех, кто, по свидетельству Т. Менкена, «имел слишком много свободных денег и слишком много свободного времени, чтобы потратить их», и даже в олицетворение крушения американской мечты.

Некоторые американские литературоведы утверждают, что «Великий Гэтсби» -- «не просто хроника века джаза, а драматическое изображение поругания, которому подвергается наивная американская мечта в продажном обществе». Другие же придерживаются того взгляда, что роман «отнюдь не оплакивает крушение американской цивилизации. Он горюет о вечном опоздании сегодняшнего дня, зажатого между романтической «памятью о прошлом и романтическим обещанием будущего, которое постоянно брезжит перед нами» [5].

Таким образом, переосмысление значения творчества Фицджеральда, роли и места «Великого Гэтсби» в американской литературе XX века продолжается. По всеобщему признанию, этот блестящий по форме и стилю роман является ярким образцом американской словесности первой половины XX столетия.

Как мы видим, актуальность выбранной темы поясняется несколькими факторами: фицджеральд литература роман

1) малочисленностью отечественных и российских исследований, посвященных роману Фицджеральда «Великий Гэтсби» вследствие позднего обращения к творчеству американского писателя;

2) противоречивостью американских оценок и точек зрения на роман Фицджеральда;

3) необходимостью дальнейшего, не закончившегося переосмысления романа в контексте американской литературы ХХ столетия;

4) многогранностью и символичностью самого романа;

5) «современностью» проблематики романа, его непреходящим значением в наши дни.

Объект исследования - роман Ф. С. Фицджеральда «Великий Гэтсби».

Предмет исследования - описание «века джаза» в творчестве Ф.С. Фицджеральда.

Цель: выявить специфику описания «века джаза» в творчестве Ф.С. Фицджеральда (на примере романа «Великий Гэтсби»).

Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

- рассмотреть этапы творческого пути Ф.С. Фицджеральда;

- выяснить, как «век джаза» представлен в творчестве писателя;

- выявить проблематику романа «Великий Гэтсби».

Теоретической основой исследования послужили труды отечественных и зарубежных лингвистов, таких как: Зверев А., Горбунов А.Н., Старцев А.И., Сонькин В., Фицджеральд Ф.С.

В ходе выполнения работы использовались следующие методы исследования: сравнительный, описательный, сопоставительный, метод обобщения.

Теоретическая и практическая значимость исследования: работа может быть использована при изучении курсов переводоведения, при написании курсовых и дипломных работ.

Структура работы: введение, 2 главы, заключение и список литературы.

Во введении указывается актуальность работы, определяется цель и задачи исследования.

Первая глава посвящена теоретическим аспектам исследования. В ней исследуется история и предпосылки создания романа «Великий Гэтсби.

Вторая глава работы включает исследование и анализ проблем, представленных в данном произведении, в том числе понятие «век джаза».

В заключении подводятся итоги по проведённому исследованию, а в списке литературы указываются использованные при исследовании источники.



1. История создания романа «Великий Гэтсби»

1.1 Творческий путь Ф. С. Фицджеральда

Френсис Скотт Фицджеральд родился 24 сентября 1896 года в США, в маленьком городке на Среднем Западе. Семья Эдварда Фицджеральда, отца Скотта, происходила из древнего ирландского аристократического рода, одного из самых могущественных в Ирландии. Однако в Америке отец писателя не смог достичь успеха и в период кризиса окончательно разорился. Семье Фицджеральда было необходимо продать небольшую мебельную фабрику с аукциона и вскоре, скатываясь всё ниже, они оказались одной из самых бедных семей в маленьком и зажиточном Сент-Поле.

С раннего детства Скотт чувствовал неравенство бедных и богатых. Он наблюдал презрение этих особенных людей, людей высшего сорта, с которым они относились к его отцу. В университете он сам встретился с проблемой богатства и бедности и ощутил различие между собой и детьми из более состоятельных семей. Он жил и был воспитан в среде, где вера в старые пуританские ценности была сопряжена с верой в «мечту», в мифы американской жизни, согласно которым основой жизненных ценностей является стремление к успеху, а мера этого успеха - богатство и деньги. Отсюда беспрерывное внимание и высокий интерес в творчестве писателя к обществу богатых, который одновременно привлекал и отталкивал его. Это Фицджеральд неоднократно доказывает в своих письмах: «Я постоянно чувствовал себя бедным юношей в богатом городе, в школе для детей богатых, в клубе Принстонского университета для студентов из семей состоятельных… Я никогда не мог простить богатым их богатства, и это ощутимо оказало влияние на всю мою жизнь и творчество» [18]. Внушенное ему с детских лет чувство собственной неполноценности, писатель старался преодолеть в течение всей своей жизни. С одной стороны, он всегда желал внедриться в среду «сильных мира сего», настойчиво преодолевая все трудности на этом пути. Хрупкий и болезненный от природы, он добился того, что стал лучшим игроком футбольной команды Принстона. А благодаря появившимся уже тогда литературным талантам, сумел стать членом элитного университетского клуба - он писал либретто для проходивших в клубе музыкальных спектаклей. С другой стороны, он через всю жизнь пронес острое чувство недоверия к богатым, что с наибольшей полнотой отразилось в его творчестве, начиная с первого опубликованного им романа - «По эту сторону рая» - и ранних рассказов и заканчивая последним, незаконченным, произведением - «Последний магнат».

В самом начале литературной деятельности писателю пришлось встретиться с серьезными трудностями, что также вызвало развитие в нем чувства разочарования и неверия. Постоянная необходимость денег заставляла его искать издателей, способных платить достаточно большие гонорары, а их совершенно не интересовали проблемные произведения. Зачастую он был вынужден, противоречив своему желанию, писать рассказы по заданному издателями шаблону. Конфликт между непрекращающейся ненавистью к богачам, в которой писатель через много лет откровенно признался в автобиографическом очерке «Крушение», и действительно странной зачарованностью стилем жизни людей, «не похожих на нас с вами», стремлением проникнуть в их ряды стал причиной тяжелейших душевных переживаний Фицджеральда. Отсюда, видимо, в большой степени берут свое начало свойственные всему творчеству писателя пессимизм и даже цинизм.

Чувство грядущей беды или катастрофы - одна из наиболее характерных черт произведений Фицджеральда. Он признавался, что все идеи, которые когда-либо приходили ему в голову, имели оттенок катастрофы. Возможно, такое мироощущение являло собой расплату за иллюзии, рождавшиеся от творческого столкновения суровой реальности и мечты Фицджеральда. Ибо новые вершины давались ему по самой высокой цене. Он вёл изнурительную борьбу за возможность принадлежать к элите. Он не замечал, как изменял своим вкусам и себе самому, перенимая манеры поведения и восприятие жизни людей, которые его окружали, забывая о своей ненависти к их миру. Всю жизнь он воплощал в жизнь иллюзию лёгкости и беззаботности своего существования, в то время как действительность была совсем иной. Но в том, что Фицджеральд писал о богатых людях и их жизни почти всегда присутствовал критический и трезвый взгляд. Незатухающая ненависть увеличивалась год от года и оттачивала его социальное видение и склоняла оценивать собственные иллюзии и заблуждения с жестокой прямотой. Как истинный художник, он всякий раз был исключительно честен и открыт для читателей. Его лучшие книги остались в литературе настоящим подтверждением несостоятельности мещанских идеалов, крушением «американской мечты» и трагедии людей, которые следовали призрачным нравственным ориентирам.

Фицджеральд умело сочетал чувственную наивность с отчётливой беспристрастностью, таким образом, что он почти всегда писал о том, что было глубоко пережито им лично. Он умело создавал образы тонких переживаний и преподносил их как человек здравомыслящий и уже неподверженный им. Такой подход требовал от читателя умения четкого разграничения в произведении субъективного и объективного. Необычайно сильно оказывая влияние на эмоции, он в первую очередь взывал к читательскому интеллекту.

Но не только эмоциональная сторона жизни нашла свой отблеск в прозе Фицджеральда. Большая часть его произведений имеют автобиографическое начало, в их основе лежат реальные события. Так, например, одна из сюжетных линий «Великого Гэтсби» отражает эпизод из жизни самого писателя и описывает его отношения с его женой до их свадьбы. Интересен тот факт, что к моменту опубликования своей первой книги, Фицджеральда подталкивало стремление жениться на своей возлюбленной, требовавшей от него подтверждения его способности обеспечить её. Позже Фицджеральд увидит и отразит то, что составит основной трагический конфликт его лучших произведений: слепое следование идеалам «американской мечты» приводит к деградации личности и разрушению таланта человека, использующего его во имя преуспеяния. Сложным оказался вопрос о принадлежности творчества Фицджеральда к какому-либо литературному направлению. Американские литературоведы-модернисты считают, что Фицджеральд рисует жизнь формами метафизическими и трансцендентальными, и рассматривают его творчество с позиции фрейдизма. Некоторые называют лучшие романы Фицджеральда модернистскими, считая, что они не несут никакой социальной нагрузки. Фидлер называет образы, созданные Фицджеральдом, психологическими архетипами. Ричард Чейз, в свою очередь, усматривает в реалистической символике целую систему архетипов и видит в творчестве Фицджеральда проявления иррационализма.

О наличии элементов романтизма в творчестве Фицджеральда немало писалось в советском литературоведении. В его произведениях можно усмотреть следования принципам романтических писателей. Как и они, Фицджеральд часто «сталкивает» романтического героя с реальной действительностью. Об этом писали и А.Н. Горбунов, и Т.Н. Денисова, и М.О. Мендельсон, и М.М. Коренева, и другие отечественные исследователи.

Фицджеральд, в отличие от писателей-романтиков, изображает одиночество человека, его отчуждение от общества, исходя не только из личного, но и социального понимания. В произведениях Фицджеральда органически слиты романтическая и реалистическая тенденции восприятия и отображения действительности. Его творчество рождает традицию, ведущую к «романтическому реализму».

Говоря о творчестве Фицджеральда, невозможно не сказать о проблеме «американской мечты». Проблема эта занимает очень важное место в литературных трудах прозаика. «Вряд ли можно найти другого американского писателя XX века, столь сконцентрированного на этой проблеме и столь глубоко осознавшего и осудившего в своих произведениях зыбкость и фальшивость понятия мечты» [10]. Множество больших и непохожих писателей объединила новая особенность литературы США начала ХХ века. В одном ряду с ними стоит и Скотт Фицджеральд, сумевший обнажить все оттенки человеческой психологии, мастер утончённой и вместе с тем весьма содержательной, богатой композиции. Художник, чьи труды проникнуты то напряженной и драматической поэтичностью, то резким сарказмом, в адрес морально убогого общества.

1.2 История создания романа «Великий Гэтсби»

Френсис Скотт Фицджеральд, прогрессивный писатель США XX века, известен нынешнему читателю как автор замечательного романа «Великий Гэтсби» и нескольких рассказов. За свою недолгую жизнь он написал пять романов, в том числе один незаконченный, четыре сборника рассказов, серию статей и сценариев для кино. Уже в ранних произведениях писателя ясно проступает основная тема его творчества: обличение маразма сильных мира сего, губительное действие буржуазной Америки на молодое поколение.

Известно, что автор, о своем замысле романа сообщал в письме другу: «Основная идея «Гэтсби» -- несправедливость судьбы бедного молодого человека, который в силу своего положения не может жениться на богатой девушке. Эта тема постоянно довлеет надо мной, ибо я прошел через это». [13]

Действительно, событийную канву книги составляет история взаимоотношений двух людей -- Джея Гэтсби, бывшего лейтенанта, выходца из небогатой семьи Среднего Запада, и Дэйзи Бьюкенен, девушки из богатой семьи, в которой Гэтсби видится идеал красоты и счастья. Вернувшись с фронта через несколько лет, герой узнает, что любимая девушка вышла замуж, так и не дождавшись его. Гэтсби наивно полагает, что деньги и богатство помогут ему вновь завоевать Дэйзи, принесут ему личное счастье. Но погоня за богатством как частью «мечты», с ее идеей успеха и безграничных возможностей, вскрывает неразборчивость и даже аморальность его методов и средств: Гэтсби наживает огромное состояние, не брезгуя никакими средствами, -- спекулируя спиртными напитками, играя на бирже, что, в конечном итоге, и приводит его к гибели.

Однако, выходу в свет в 1925 году романа «Великий Гэтсби» предшествовало появление рассказа «Зимние грёзы» («Winter Dreams», 1922), который автор называл первым наброском «Гэтсби» - одного из лучших своих произведений. В небольшом по объему рассказе С. Фицджеральд поведал читателям о мечтах четырнадцатилетнего Дикстера Грина, который сумел приобрести достаточное состояние, чтобы претендовать на руку богатой девушки своих «зимних грез» -- Джуди Доус. Но он опоздал: любимая девушка уже вышла замуж. В конце рассказа герою 32 года, он богат, но любимая не с ним. Случайно он узнает, что Джуди несчастна в браке. Она не так прекрасна, как прежде и Дикстер Грин скорбит, но не о поблекшей красоте любимой и не о потерянной любви, а о том, что богатство не принесло ему счастья. Он испытывает боль, что «зимние грезы» его юности навсегда утрачены.

Этот рассказ привлекает внимание читателя обращением писателя к мечте молодого поколения. «Зимние грезы» гонят его героя к осуществлению его надежд. Дикстер Грин добивается большого успеха в деловом мире. Но любимая девушка не могла так долго ждать. Скотт Фицджеральд разоблачает буржуазный мир, где вступление в брак зависит от материального положения влюбленных.

Действительно, этот рассказ является как бы короткой версией романа «Великий Гэтсби». Его герой, Джеймс Гетц, впоследствии ставший Джеем Гэтсби, как и Дикстер Грин, следует своим «зимним грезам». Его детская мечта о роскоши ослепительно яркого мира, в котором он будет играть не последнюю роль, служа «вездесущей, вульгарной и мишурной красоте», осуществилась. Так же, как и Грину, ночные грезы внушали Гэтсби «веру в нереальность реального, убеждали в том, что мир прочно и надежно покоится на крылышках феи». Они были для него отдушиной в те дни полуизнурительного труда, когда он промышлял ловлей рыбы. Но встретив и полюбив Дейзи Фей, «девушку из общества», в чей дом он смог попасть только благодаря мундиру офицера, до чина которого он дослужился в армии, его мечта о богатстве, об исключительном месте в обществе приобрела определенную цель: жениться на Дейзи. Но как подчеркивает автор, руки Дейзи Гэтсби сможет добиться только лишь вступлением в элиту богатых.

Рукопись романа была выслана М. Перкинсу 27 октября 1924 года. Книга вышла в свет в апреле 1925 года.

Сохранились черновые варианты «Великого Гэтсби», а также две корректуры с большой авторской правкой, которая на заключительной стадии работы в основном преследовала цель яснее обрисовать «фигуру Ника Каррауэя», подчеркнув его значение и как повествователя, и как самостоятельного героя. Замысел «Великого Гэтсби» претерпел долгую эволюцию. Первоначально Фицджеральд намеревался отнести действие к 80-м годам прошлого века, избрав фоном событий Нью-Йорк и Средний Запад того времени (этот план изложен в двух письмах М. Перкинсу, помеченных июнем 1922 г.).

В «Великом Гэтсби» нашло отклик дело Фуллера-Макджи, о котором много писали в 1923 году американские газеты. Фицджеральд провел лето 1922 года на Лонг-Айленде по соседству с виллой крупного нью-йоркского маклера Э. Фуллера, который в тот же год объявил себя банкротом. Следствие выяснило, что руководство фирмы Фуллера-Макджи незаконно использовало средства своих акционеров для рискованной биржевой игры. Многочисленные улики свидетельствовали, что за спиной Фуллера стоял один из крупнейших спекулянтов времен «просперити» А. Ротстайн, однако ему удалось выйти сухим из воды.

Отношения Гэтсби и Вулфшима в романе несколько напоминают отношения Фуллера и Ротстайна, а в облике главного героя есть сходство с Фуллером. Биография Фуллера могла послужить Фицджеральду одним из источников при работе над основной коллизией книги.



2. Анализ романа «Великий Гэтсби»

2.1 «Век джаза» в творчестве Ф. С. Фицджеральда

Основное своеобразие творчества Фицджеральда заключается в том, что американский писатель являлся представителем «века джаза», того короткого периода в американской истории, который начался вскоре после окончания первой мировой войны и завершился наступлением великой депрессии тридцатых годов. Само название этого периода позаимствовано из сборника рассказов Фицджеральда «Сказки века джаза», который один американский критик охарактеризовал «настолько же раздражающим, насколько и интересным, глупым и глубоким одновременно, поучительным и абсурдным» [1].

Понятие «век джаза» стало символом, характеризующим массовое увлечение карнавальным стилем жизни, которое стимулировалось безошибочным предчувствием скорого конца послевоенной эпохи бунтов против буржуазного утилитаризма и закабаления личности окаменевшими нормами прагматической морали. «Джаз, - поясняет А. Зверев, - воспринимался как искусство, в котором выразилась самая примечательная черта эпохи - ее динамичность и вместе с тем скрытая за ее хаотичной активностью психологическая надломленность. Вспоминая «век джаза», Томас Вулф напишет в «Паутине и скале» (1939), что «его единственной устойчивой чертой была заряженность переменами... непрерывное и все более напряженное движение». Исчезло чувство, что жизнь держится на прочных основах. Люди «начинали думать, что им остается просто приладиться к ритму века, жить в согласии с этим ритмом», не беспокоясь, что будет завтра» [Зверев, 38]. Век джаза - это середина двадцатых годов, времена страшной нищеты и несметного богатства, это эпоха «новых американцев», чикагских гангстеров и сухого закона, закончившийся «черным четвергом» 1929 года, когда обвальное падение курса ценных бумаг в храме американского бизнеса - нью-йоркской фондовой бирже на Уолл-стрит - погребло под собой обманное процветание «веселых двадцатых».

А американская мечта - это «правосудие для всех», общество равных возможностей, не скованное сословными предрассудками. Именно за Фицджеральдом закрепилась репутация провозвестника «века джаза», творца его обманчивых сказок, его беспочвенных и порою опасных иллюзий. Гертруда Стайн писала о первой книге Фицджеральда, что ею он «создал новое поколение» - то самое, которое Стайн назвала «потерянным» [Николюкин, 29-30]. Чертами этого поколения были бездеятельность, гедонистичность, преклонение перед успехом, заискивание перед богатыми. Согласно «легенде», в самом Фицджеральде все эти качества воплотились всего полнее.

Его первый роман «По эту сторону рая» по сути открывает в американской литературе новый этап - 20-е годы. Характеризуя этот этап, А. Зверев пишет: «На страницах множества книг, вплоть до хемингуэевской «Фиесты» и первых романов Фолкнера, обнаружились тогда отзвуки начавшегося общественного брожения и выразилось специфическое для той поры ощущение распада былого миропорядка, словно бы взорванного войной. Еще не став отчетливым у ранних героев Фицджеральда, это чувство пустоты уже непереносимо для них, и начинаются поиски каких-то хотя бы чисто внешних форм «насыщения» вдруг опустевшей жизни. Заговорили о «беспокойном поколении» [8].

Новая послевоенная действительность вызвала слом в мировоззрении людей, она требовала поисков нетрадиционных форм отображения, воплощения опыта, неизвестного ранее, нового осмысления усложнившейся жизни. В послевоенной американской литературе было утрачено ощущение реального героя, цельной личности. Это было время разочарования, наступившего после мировой войны, крушения многих надежд, время «потерянного поколения», ставшего темой романов многих писателей.

Роман «Великий Гэтсби» появился одновременно с романом Драйзера «Американская трагедия». Сходство между этими произведениями прослеживается в нескольких аспектах: оба героя стремятся к воплощению «американской мечты»; обоих ждет поражение; оба невольно вступают на путь преступления (в случае Гэтсби - сокрытие преступления) и к обоим приходит расплата за совершенное: смерть. Однако Гэтсби, безусловно, гораздо более романтичен, размыт, опоэтизирован, а вместе с ним более опоэтизирована у Фицджеральда великая «американская мечта». Таким образом, типичная американская мечта у обоих писателей завершается типичной американской трагедией.

Гэтсби в контексте «американской мечты», владевшей умами людей до Великой депрессии, - не просто герой, он идеал для подражания, с которого должны были бы делать жизнь все обдумывающие житье американские юноши. Но американская мечта рассыпается на глазах. Гэтсби несметно богат, влиятелен, хорош собой - только всего этого недостаточно даже в Америке. Заглавный герой романа Фицджеральда стал предтечей целой литературной династии загадочно-богатых личностей с не прояснённым прошлым. Были, конечно, и предшественники: C. Довлатов в свое время говорил, что «Великий Гэтсби», конечно, замечательная книга, но не очень понятно, зачем она нужна после «Графа Монте-Кристо».

2.2 Проблематика романа «Великий Гэтсби»

Ко времени появления романа «Великий Гэтсби» писатель и эпоха, в которую взошла его звезда, настолько отождествились в массовом представлении, что книгу, оказавшуюся высшим завоеванием Фицджеральда, читали как еще одну грустную «сказку века джаза», хотя ее проблематика намного сложнее.

Определяя значение этого романа, А. Зверев писал: «Вобрав в себя гамму распространенных тогда настроений, «Великий Гэтсби» резко выделился на фоне всего написанного Фицджеральдом прежде, главным образом за счет обретенного историзма мышления, что позволило автору связать кризис веры, который происходил в 20-е гг., с драматической эволюцией давнего национального мифа - «американской мечты» [8].

Замысел «Великого Гэтсби» претерпел долгую эволюцию. Первоначально Фицджеральд намеревался отнести действие к 80-м годам прошлого века, избрав фоном событий Нью-Йорк и Средний Запад того времени. Этот план был изложен в двух письмах издателю М. Перкинсу, датированных июнем 1922 г. С замыслом романа связаны новеллы Фицджеральда «Зимние мечты» и «Отпущение грехов».

В самом романе «Великий Гэтсби» нашло отражение дело крупного нью-йоркского маклера Фуллера-Макджи, объявившего себя банкротом, о котором много писали в 1923 году американские газеты. Как выяснило следствие, руководство фирмы Фуллера-Макджи незаконно использовало средства своих акционеров для рискованной биржевой игры. По многочисленным уликам, за спиной Фуллера стоял один из крупнейших спекулянтов времен «просперити» А. Ротстайн, однако ему удалось выйти сухим из воды. В 1922 году Фицджеральд провел лето на Лонг-Айленде по соседству с виллой Фуллера, чем объясняется повышенный интерес писателя к этому делу. В облике главного героя Гэтсби есть безусловное сходство с Фуллером, а его взаимоотношения с Вулфшимом напоминают отношения Фуллера и Ротстайна. Прослеживается сходство с биографией Фуллера и в основных коллизиях Гэтсби.

Роман «Великий Гэтсби» появился одновременно с «Американской трагедией» Драйзера. Герои обеих книг стремятся воплотить в жизнь «американскую мечту», которая сводится для них к богатству и престижности, и терпят сокрушительное поражение. Клайд Грифитс и Джей Гэтсби, как пишет А.Н. Николюкин, «два варианта одного и того же социального типа, молодого человека, готового идти на все ради осуществления своей мечты, прислушивающегося лишь к одному зову - «барабанным зорям своей судьбы». Роскошные и беспорядочные приемы на вилле Гэтсби - микрокосм американского «века джаза», сквозь который просвечивают иллюзии и мечты самого Гэтсби, его смешная вульгарность и мнимое величие» [13].

История эволюции и крушения мечты Гэтсби - это история его тщетной и трагической попытки приобщиться к уровню жизни американских богачей, в самом голосе которых «звучат деньги». Краткое содержание проблематики романа А.Н. Николюкин передает такими словами: «Пылкое воображение толкает Гэтсби к самоутверждению по образцу Бенджамина Франклина или героев популярных в свое время романов Хорейшо Элджера о преуспевающем молодом человеке. Он страстно жаждал стать богачом, хотя и не знал еще, что означает на деле богатство и успех. Встреча с миллионером Дэном Коди решает его судьбу. Осознав свой идеал, Гэтсби стремится найти вне себя нечто такое, ради чего стоило бы жить. Эта вторая мечта Гэтсби осуществляется, когда он знакомится с Дэзи, дочерью богатых родителей, становится ее возлюбленным. Однако связь с миром богатства ведет к гибели Гэтсби с такой же закономерной неизбежностью, как и гибель драйзеровского Клайда, пожалевшего приобщиться к тому же миру богатства. Сама «американская мечта» таит в себе ловушку» [13].

Но проблематику романа нельзя свести к коллизиям, характерным для недолговечной «джазовой» эпохи американской жизни. По мнению А. Зверева, «трагедия, описанная в «Великом Гэтсби», оказалась типично американской трагедией, до такой степени не новой, что вину за нее было невозможно возложить лишь на золотой ажиотаж времен «процветания», погубивший не одну жизнь. Корни главного конфликта уходят гораздо глубже. Они тянутся к истокам всего общественного опыта Америки, освященного недостижимой мечтой о «земном святилище для человека-одиночки», о полном равенстве возможностей и безграничном просторе для личности. Они уходят в «американскую мечту», завладевшую и героем романа Джеем Гэтсби. «Правила, которые он с юности для себя установил, - это в своем роде законченный кодекс поведения для всякого верующего в «мечту» и твердо вознамерившегося старанием, бережливостью, трезвым расчетом и упорным трудом пробить себе путь в жизни, собственным примером доказать, что шансы равны для всех и решают только качества самого человека» [7].

Гэтсби ведомы и устремления совсем другого рода - не утилитарные, не своекорыстные. И такие устремления тоже созвучны «мечте». «В некоторых отношениях, - пишет далее А. Зверев, - Гэтсби - это законченный «новый Адам», каких и до Фицджеральда немало прошло через американскую литературу: от куперовского Натти Бампо до Гека Финна. Но в 20-е годы что-то всерьез поколебалось в самосознании американцев. Впервые и сама «мечта» начала осознаваться как трагическая иллюзия, не только не возвышающая личность, но, наоборот, отдающая ее во власть губительных индивидуалистических побуждений или обманывающая заведомо пустыми и тщетными надеждами. Это была тема Драйзера и Льюиса. Фицджеральд нашел свой угол зрения и свою тональность. Сказалась его особая чуткость к болезненным явлениям «века джаза». Сказалась «незатухающая ненависть» к богатым, к людям типа Тома Бьюкенена, который олицетворяет в романе мир бездушного утилитаризма, агрессивного своекорыстия, воинствующей буржуазной аморальности. Сказалась способность Фицджеральда безошибочно распознавать трагедию, даже когда она скрыта за блистательным маскарадом. Сказалось, наконец, его недоверие к любым иллюзиям и «легендам», обострившееся и оттого, что «легенда» уже сопутствовала ему самому, став для писателя непереносимой и побудив его весной 1924 года уехать в Европу с единственной целью - «отбросить мое прежнее «я» раз и навсегда» [7].

«Великий Гэтсби» - книга, где всего полнее раскрылась своеобразная черта дарования Фицджеральда, которую критики определяют, как «двойное видение», имея в виду его способность «одновременно удерживать в сознании две прямо противоположные идеи», вступающие одна с другой в конфликтные отношения, тем самым создавая драматическое движение сюжета и развитие характеров; сам он в «Крушении» назвал эту способность критерием подлинной культуры духа.

«В «Гэтсби» авторское сознание «удерживает» всю противоречивость содержания «американской мечты» - и главное - постигнутую Фицджеральдом закономерность ее банкротства» [17].

В «Великом Гэтсби» все и держится на двойственности главного персонажа, неясности его побуждений. Двойственным является сам сюжет, внешне схожий с сюжетами «романа тайн» (таинственная вилла и ее хозяин, о котором ходят разные слухи: «будто он когда-то убил человека» [20], или же «во время войны был немецким шпионом» [20]; романтическая интрига, детективное расследование, тайна гибели), но вмещающий серьезное, философское содержание. О том же пишет и А. Зверев: «Роман, построенный как история преступления по бытовым мотивам, перерастал в философское повествование, касающееся болезненной проблематики, сопряженной с деформациями американского нравственного идеала личности, утверждающей самое себя в борьбе за счастье и этой целью, оправдывающей собственный индивидуализм» [8]. Двойственны мотивы действий персонажей второго плана (Джордан Бейкер, гости на приемах Гэтсби), поскольку все они стремятся развеять таинственность, которая окутала равного героя задолго до того, как он появится в рассказе Ника Каррауэя.

Все повествование насыщено метафорами, своим контрастом подчеркивающими эту двойную перспективу происходящих в нем событий: карнавал в поместье Гэтсби - и соседствующая с его домом свалка отбросов, «зеленый огонек» счастья, на миг посветивший герою, - и мертвые глаза, смотрящие с гигантского рекламного щита, и т.п. Хрупкая поэзия «века джаза» и его обратная сторона - разгул стяжательских амбиций, порождающих аморализм, - переданы писателем в их нерасторжимом единстве.

Двойственность проявляется в сопоставлении различных мотивов: карнавала и трагедии, праздничности и холодной расчетливости, веселья и холодной мертвенности, любви и продажности.

Так, «магия» карнавала, не прекращающегося на протяжении почти всего действия романа, усиливается и приобретает драматический оттенок ввиду близкого присутствия «гибельного места» - Долины Шлака: здесь, под колесами автомобиля, которым управляет Дэзи, погибнет любовница Бьюкенена, а Гэтсби расплатится жизнью за трагедию, в которой неповинен.

В праздничной атмосфере беспечного разгула гости Гэтсби, словно бы и впрямь вернувшие себе естественную раскованность, праздничность восприятия жизни, разговаривают голосами, в которых «звенят деньги». К дому Гэтсби, в котором, как в загородном увеселительном парке, всегда оживленно и радостно, нужно ехать мимо рекламного щита с нарисованными на нем пустыми и холодными глазами доктора Эклберга - мертвого идола, царящего над свалкой несбывшихся надежд.

Фицджеральд настойчиво стремится создать у читателя ощущение какой-то загадки, таящейся в судьбе Гэтсби, и это стремление, безусловно, не продиктовано лишь требованиями детективного жанра. Дело и не в недостаточно умелой выписанности главного персонажа.

Неясность, «расплывчатость» заключена в самом характере Гэтсби. Как справедливо отмечает А. Зверев, «он «расплывчат» по сути, потому что в душе Гэтсби разворачивается конфликт двух несовместимых устремлений, двух совершенно разнородных начал. Одно из этих начал - «наивность», простота сердца, негаснущий отблеск «зеленого огонька», звезды «неимоверного будущего счастья», в которое Гэтсби верит всей душой; типичнейшие черты взращенного американской историей (а в еще большей степени - американской социальной мифологией) «нового Адама». Другое же - трезвый ум привыкшего к небезопасной, но прибыльной игре воротилы-бутлегера, который и в счастливейший для себя день, когда Дэзи переступает порог его дома, раздает по телефону указания филиалам своей «фирмы». На одном полюсе мечтательность, на другом - практицизм и неразборчивость в средствах, без чего не было бы ни загородного особняка, ни миллионов. На одном полюсе наивная чистота сердца, на другом - поклонение Богатству, Успеху, Возможностям, почитание тех самых фетишей, которые самому же Гэтсби так ненавистны в Томе Бьюкенене и людях его круга» [9].

Двойственность заглавного персонажа, в котором стойкая приверженность идеалу «нового Адама», доверяющего лишь голосу сердца, сочетается с оправданием аморализма в борьбе за житейский успех, придает трагический колорит образу этого бутлегера, воплотившего в себе исходное противоречие национального сознания.

Соединение столь полярных начал в образе героя, конечно же, не может не закончиться «взрывом». И гибель Гэтсби, по первому впечатлению нелепая, на деле - закономерный, единственно возможный финал. Дело в том, что средства, избранные героем для завоевания счастья, каким он себе его представляет, неспособны обеспечить его, каким его. «Мечта» рушится - не только потому, что Дэзи оказывается продажной, но и потому, что непреодолимо духовное заблуждение самого Гэтсби, который «естественное» счастье вознамерился завоевать бесчестным, противоестественным путем, выплатив за Дэзи большую, чем Бьюкенен, сумму и не брезгуя ничем, чтобы ее собрать. А без «мечты» существование «нового Адама» бессмысленно. Выстрел обманутого автомеханика, который должен был настичь Бьюкенена, а угодил в Гэтсби, подобен удару кинжала, каким в средневековье из милосердия приканчивали умирающего от ран» [7].

Возникает правомерный вопрос: почему же в таком случае Фицджеральд назвал своего героя великим? В заглавии романа обычно видят авторскую иронию. И на первый взгляд это так: Гэтсби, человек явно незаурядный, растерял себя в погоне за ничтожной целью - богатством. Ничтожным оказалось и его божество - Дэзи, к чьим ногам положена вся его жизнь, ничтожен и пуст весь оплаченный Гэтсби «праздник жизни» (карнавал), завершающийся - уже после гибели героя - телефонным разговором о туфлях для тенниса, позабытых одним из гостей, и ругательством, нацарапанным на ступеньках лестницы.

Но в определенном смысле Гэтсби действительно велик. Он воплощает ярчайший тип американского «мечтателя», хотя «мечта» и ведет его сначала на опасную тропу бутлегерства, затем - в совершенно чужой его натуре мир Тома Бьюкенена и, наконец, к катастрофе.

Сам повествователь, Ник Каррауэй, для которого Гэтсби до знакомства с ним воплощал все заслуживающие презрения черты: самодовольство нувориша, культ безвкусной роскоши и т. п., - не может не признаться себе в том, что в Гэтсби есть «нечто поистине великолепное». «Должно быть, - рассуждает он, - и в самом деле было что-то романтическое в этом человеке, если слухи, ходившие о нем, повторяли шепотом даже те, кто мало о чем на свете считал нужным говорить, понизив шепот» [20]. Причиной была не только щедрость Гэтсби, его старания скрасить будни праздничностью. Когда рассказчик впервые своими глазами видит Гэтсби, перед ним - влюбленный, романтик, разглядывающий усыпанное звездами летнее небо. «Второй облик» Гэтсби явно не согласуется с первым, а вместе с тем неспроста у Каррауэя мелькнула мысль, что богатый сосед прикидывает, какой бы кусок небосвода отхватить для одного себя, - подобные побуждения точно так же в натуре Гэтсби, как и мечтательность, романтичность, «естественная» для «нового Адама» доброта, «естественное» для него стремление сделать счастливыми всех. Поэтому так колеблется оценка рассказчиком образа Гэтсби. «И тут улыбка исчезла - и передо мною был просто расфранченный хлыщ, лет тридцати с небольшим, отличающийся почти смехотворным пристрастием к изысканным оборотам речи» 20]; «За этот месяц я встречался с Гэтсби несколько раз и, к своему разочарованию, убедился, что говорить с ним не о чем. Впечатление незаурядной личности, которое он произвел на меня при первом знакомстве, постепенно стерлось, и он стал для меня просто хозяином великолепного ресторана, расположенного по соседству» [21].

На протяжении всего романа в Гэтсби будут выявляться совершенно несовместимые качества и побуждения. «Здесь, - по мнению А. Зверева, - не только внутренняя необходимость «расплывчатости» Гэтсби, каким он предстает читателю. Здесь и неопровержимая логика социальных законов, которыми предопределена реальная жизненная судьба и реальная этическая позиция «мечтателя» наподобие Гэтсби. Не случайно Фицджеральд, говоря о своем романе, указывал на «Братьев Карамазовых» как на образец, которому стремился следовать: «Великий Гэтсби» не столько драма отдельной личности, сколько драма идеи, получившей совершенно ложное воплощение». Это, безусловно, так, однако тут, по нашему мнению, присутствует в определенной степени и элемент игры, попытка сыграть в разные образы.

Но все дело как раз в том, что прекрасного утра наступить не может. Идеал недостижим. Ибо «мы пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое» [20]. Перефразируя метафору, которой заканчивается роман, можно сказать, что все дальше отодвигается осуществление «мечты», а «новый Адам» все больше выглядит лишь обманчивой грезой.

Сам Идеал оборачивается против Гэтсби, заставляя его следовать правилам Успеха, выгодной коммерции, обогащения, - ведь иначе вершин счастья не покорить, а «стремление к счастью» присуще человеку по самой его природе и, стало быть, оправдывает любые усилия личности для его достижения.

«Великим Гэтсби» было открыто выражено неверие в то, что Америка и впрямь когда-нибудь сделается «земным святилищем для человека-одиночки». В заключительной сцене романа Каррауэй провидит «древний остров, возникший некогда перед взором голландских моряков, - нетронутое зеленое лоно нового мира. Шелест его деревьев, тех, что потом исчезли, уступив место дому Гэтсби, был некогда музыкой последней и величайшей человеческой мечты; должно быть, на один короткий, очарованный миг человек затаил дыхание перед новым континентом, невольно поддавшись красоте зрелища, которого он не понимал и не искал, - ведь история в последний раз поставила его лицом к лицу с чем-то, соизмеримым заложенной в нем способности к восхищению» [21]. Но так и не придет «одно прекрасное утро», как за ним ни гнаться, как бы старательно ни инсценировать его приход разгульным весельем «века джаза». Для Ника Каррауэя это главный вывод из истории, происшедшей у него на глазах. Писательское поколение, выступившее в 30-е годы, уже примет финальные строки «Великого Гэтсби» как аксиому.

Заканчивая «Гэтсби», он писал одному из друзей: «Мой роман - о том, как растрачиваются иллюзии, которые придают миру такую красочность, что, испытав эту магию, человек становится безразличен к понятию об истинном и ложном» [21].

В «Великом Гэтсби» выразился и трагизм «века джаза», и его особая, болезненная красота. Через всю книгу проходят два образных ряда, соотнесенных в грустной и поэтической тональности романа.

Показывая беспочвенность и бесперспективность «мечты» в современный автор американском обществе, вскрывая ее несовместимость с буржуазными идеалами и ценностями, Фицджеральд одновременно оплакивает эту мечту, сожалея о ее недостижимости. Отсюда тот свойственный его произведениям налет грусти и трагизма рядом с внешней праздничной карнавальностью, который придает особое очарование и одновременно метафизичность его художественным текстам.

Как видим, проблематика романа «Великий Гэтсби» далеко выходит за рамки первоначального понимания его лишь как очередной грустной сказки века джаза. Думается, содержание романа не исчерпывается и вышеизложенными мотивами, а будет все более раскрываться по мере его литературного и исторического анализа, со все большим осознаванием роли Фицджеральда в американской литературе ХХ столетия.



Заключение

Фицджеральда признают автором, который с редкой пластичностью смог передать ритмы, краски, верования, иллюзии Америки, в 20-е годы затеявшей, по его словам, «самую дорогостоящую оргию» за всю свою историю. Лихорадочный «джазовый век» нашел в Фицджеральде своего летописца и поэта.

В «Отзвуках века джаза» (1933) Фицджеральд писал об этом времени, полном ликующей жажды жизни, так: «...самое необузданное из всех поколений, то поколение, которое в смутные годы войны еще переживало отрочество, бесцеремонно отодвинуло в сторону моих ровесников и бодро вышло на авансцену. Их девочки разыгрывали прожженных львиц. Оно подорвало моральные устои старших, но в конце концов раньше времени исчерпало себя, и не потому, что ему не хватало морали, а потому, что ему не хватало вкуса...

К 1923 году взрослые, которым надоело с плохо скрытой завистью наблюдать за этим карнавалом, решили, что молодое вино вполне заменит им молодую кровь, и под вопли и гиканье началась настоящая оргия...

Всю страну охватила жажда наслаждений и погоня за удовольствиями.

Слово «джаз», которое теперь никто не считает неприличным, означало сперва секс, затем стиль танца и, наконец, музыку. Когда говорят о джазе, имеют в виду состояние нервной взвинченности, примерно такое, какое воцаряется в больших городах при приближении к ним линии фронта» [3].

В «Великом Гэтсби» Фицджеральда увлекла противоречивость большой идеи, воплотившейся в главном персонаже и в конце концов его погубившей.



Список литературы

1.Анастасьев, Н.А. Американцы. - М., 2003. - 432 с.

2.Батурин С. Фрэнсис Скотт Фицджеральд // Фицджеральд Ф. С. Великий Гэтсби; Ночь нежна (пер. Е. Калашниковой); Рассказы. -- М.: Художественная литература, 1985. -- С.3-18.

3. Горбунов А. Н. Романы Скотта Фицджеральда: Автореферат на соискание степени… кандидата филологических наук. -- М., 1972. -- 16 с.

4. Горбунов А. Н. Романы Скотта Фицджеральда: Монография. -- M., 1974.

5.Засурский Я.Н. «История американской литературы» под ред. проф. Н.И. Самохвалова. Часть II. М.: Просвещение, 1971

6.Засурский Я.Н. Потерянное поколение. Френсис Скотт Фицджеральд и «поэзия отрицательных величин» // Засурский Я.Н. Американская литература ХХ века. - М: Издательство МГУ, 1966. - 270 с.

7. Зверев А. Ненаступившее утро // Зверев А. Американский роман 20-30-х годов. -- М.: Худож. Лит., 1982. -- С.35-54.

8. Зверев А. Комментарии // Фицджеральд Ф. С. Великий Гэтсби; Ночь нежна (пер. Е. Калашниковой); Рассказы. -- М.: Художественная литература, 1985. -- С.695-696.

9. Зверев А. Фицджеральд // Писатели США. -- М.: Радуга, 1990. -- С.516-518.

10.Кухалашвили, В.К. Френсис Скотт Фицджеральд и американский литературный процесс 20-30х годов XX века. - Киев: Наукова думка, 1983. - 240 с

11. Лидский Ю. Я. Творчество Эрнеста Хемингуэя. Изд. 2-е. -- К.: Наукова думка, 1978. -- 407 с.

12.Мендельсон М. «Второе зрение» Скотта Фицджеральда. - «Вопросы литературы», №3, 1965. - с. 21

13. Николюкин А.Н. Утраченные надежды (американская литература и крушение «американской мечты»). -- М.: «Знание», 1984. -- 64 с.

14. Олдридж Дж. После потерянного поколения. -- М., 1981.

15.Петрухина М. «Великий Гэтсби» вступительная статья - М.: Высшая школа, 1984

16. Сонькин В. Великий Гэтсби. Тоска по Европе // Русский журнал. -- 1999. -- 26.02.

17.Старцев А. Скотт Фицджеральд и «очень богатые люди». - «Иностранная литература», 1971, № 5. - с. 12

18.Старцев А.И. «От Уитмена до Хемингуэя» 2-е издание, дополненное - М.: Советский писатель, 1981;

19. Тернбулл Э. Скотт Фицджеральд. -- М.: Наука, 1981.

20. Фицджеральд Ф. С. Великий Гэтсби. -- М.: Менеджер, 2000. -- 208 с.

21. Фицджеральд Ф. С. Великий Гэтсби; Ночь нежна (пер. Е. Калашниковой); Рассказы. -- М.: Художественная литература, 1985. -- С.21-160.

22. Фицджеральд Ф. С. Избранные произведения: В 3 т. Т.3. -- М.: Худ. лит., 1977.

23. Фицджеральд Скотт. Из писем // Вопросы литературы. -- 1971. -- № 2. -- С.162-163.

Размещено на Allbest.ru