Жизненный и творческий путь К.Д. Бальмонта

Все, даже скептики, как несомненное достоинство его стихов отмечали редкую музыкальность, звучавшую резким контрастом "анемичной журнальной поэзии" конца предыдущего века. Как бы заново открывая перед читателем красоту и самоценность слова, его, по выражению Анненского, "музыкальную потенцию", Бальмонт во многом соответствовал девизу, провозглашённому Полем Верленом: "Музыка -- прежде всего". Валерий Брюсов, первые годы находившийся под сильным влиянием Бальмонта, писал, что всех любителей поэзии Бальмонт влюбил "в свой звонко-певучий стих", что "равных Бальмонту в искусстве стиха в русской литературе не было". "Имею спокойную убеждённость, что до меня, в целом, не умели в России писать звучных стихов", -- таковой была краткая оценка поэтом собственного вклада в литературу, сделанная в те годы.

Наряду с достоинствами современные Бальмонту критики находили в его творчестве и множество недостатков. Неровным называл творчество Бальмонта Ю. И. Айхенвальд, который наряду со стихотворениями, "которые пленительны музыкальной гибкостью своих размеров, богатством своей психологической гаммы", находил у поэта "и такие строфы, которые многословны и неприятно шумливы, даже неблагозвучны, которые далеки от поэзии и обнаруживают прорывы и провалы в рассудочную, риторическую прозу". По мнению Дмитрия Мирского, "большую часть им написанного можно смело откинуть за ненадобностью, в том числе все стихи после 1905 г., и всю без исключения прозу -- наиболее вялую, напыщенную и бессмысленную в русской литературе". Хотя "по звуку Бальмонт действительно превзошёл всех русских поэтов", его также отличает "полное отсутствие чувства русского языка, что, видимо, объясняется западническим характером его поэзии. Стихи его звучат как иностранные. Даже лучшие звучат как переводы".

Исследователи отмечали, что поэзия Бальмонта, построенная на эффектных словесно-музыкальных созвучиях, хорошо передавала атмосферу и настроение, но при этом страдал рисунок, пластика образов, туманились и расплывались очертания изображаемого предмета. Отмечалось, что и новизна поэтических средств, которой гордился Бальмонт, была лишь относительной. "Стих Бальмонта -- это стих нашего прошлого, усовершенствованный, утончённый, но, по существу, всё тот же", -- писал Валерий Брюсов в 1912 году. Декларировавшееся "стремление вжиться в дух чужой или ушедшей в прошлое цивилизации, чужой страны" некоторыми толковалось как претензия на универсальность; считалось, что последняя -- следствие отсутствия "единого творческого стержня в душе, отсутствия цельности, которым страдали многие и многие символисты". Андрей Белый говорил о "мелочности его „дерзновений"", "безобразии его „свободы"", склонности к "постоянной лжи самому себе, которая уже стала для его души истиной". Позже Владимир Маяковский называл Бальмонта и Игоря Северянина "фабрикантами патоки".

12. Творчество 1905--1909 годов

Предреволюционный период творчества Бальмонта завершился выходом сборника "Литургия красоты. Стихийные гимны" (1905), основными мотивами которого были вызов и упрёк современности, "проклятие человекам", отпавшим, по убеждению поэта, "от первооснов Бытия", Природы и Солнца, утратившим свою изначальную цельность ("Мы разорвали, расщепили живую слитность всех стихий"; "Люди Солнце разлюбили, надо к Солнцу их вернуть"). Стихи Бальмонта 1905--1907 годов, представленные в двух запрещённых в России сборниках "Стихотворения" (1906) и "Песни мстителя" (Париж, 1907), обличали "зверя самодержавия", "облыжно-культурное" мещанство, славили "сознательных смелых рабочих" и в целом отличались крайним радикализмом. Поэтами-современниками, как впоследствии и исследователями творчества, этот "политический период" в творчестве Бальмонта оценивался невысоко. "В какой же несчастный час пришло Бальмонту в голову, что он может быть певцом социальных и политических отношений, гражданским певцом современной России!.. Трёхкопеечная книжка, изданная товариществом „Знание", производит впечатление тягостное. Поэзии здесь нет ни на грош", -- писал Валерий Брюсов.

В эти годы в творчестве поэта проявилась и национальная тема, раскрывшись под своеобразным углом зрения: Бальмонт открывал читателю "былинную" Русь, предания и сказы которой стремился переложить на собственный, современный лад. Увлечение поэта славянской стариной нашло своё отражение в поэтическом сборнике "Злые чары" (1906), книгах "Жар-птица. Свирель славянина" (1907) и "Зелёный вертоград. Слова поцелуйные" (1909), где были представлены поэтически обработанные фольклорные сюжеты и тексты, включая сектантские песни, чародейские заклинания и хлыстовским "радения" (в которых, с точки зрения поэта, отражался "народный разум"), а также сборнике "Зовы древности" с его образцами "первотворчества" неславянских народов, ритуально-магической и жреческой поэзии. Фольклорные эксперименты поэта, взявшегося перелагать былины и народные сказанья на "декадентский" лад, встречали в основном негативную реакцию критики, расценивались как "явно неудачные и фальшивые стилизации, напоминающие игрушечный неорусский стиль" в живописи и архитектуре того времени. Александр Блок уже в 1905 году писал о "чрезмерной пряности" стихотворений Бальмонта, Брюсов подчёркивал, что былинные герои Бальмонта "смешны и жалки" в "сюртуке декадента". Блок в 1909 году написал о новых его стихах: "Это почти исключительно нелепый вздор… В лучшем случае это похоже на какой-то бред, в котором, при большом усилии, можно уловить (или придумать) зыбкий лирический смысл… есть замечательный русский поэт Бальмонт, а нового поэта Бальмонта больше нет".

В сборниках "Птицы в воздухе. Строки напевные" (СПб., 1908) и "Хоровод времён. Всегласность" (М., 1909) критика отмечала однообразие тем, образов и приёмов; Бальмонта упрекали в том, что он остался в плену старых, символистских канонов. Так называемые "бальмонтизмы" ("солнцеликий", "поцелуйный", "пышноцветный" и так далее) в новой культурной и социальной атмосфере вызывали недоумение и раздражение. Впоследствии признавалось, что объективно в творчестве поэта наступил спад и оно утратило то значение, которое имело в начале века.

13. Поздний Бальмонт

Творчество Бальмонта 1910--1914 годов было во многом отмечено впечатлениями от многочисленных и продолжительных поездок -- в частности, в Египет ("Край Озириса", 1914), а также на острова Океании, где, как казалось поэту, он нашёл действительно счастливых людей, не утративших непосредственности и "чистоты". Устные предания, сказки и легенды народов Океании Бальмонт популяризировал на русском языке в течение долгого времени, в частности, в сборнике "Белый зодчий. Таинство четырёх светильников" (1914). В эти годы критика в основном писала о его творческом "закате"; фактор новизны бальмонтовского стиля перестал действовать, техника оставалась прежней и, по мнению многих, переродилась в штамп. Несколько более цельными и отточенными признавались книги "Зарево зорь" (1912) и "Ясень. Видение древа" (1916), но и в них отмечались "утомительное однообразие, вялость, банальные красивости -- признак всей поздней лирики Бальмонта".

Творчество Бальмонта в эмиграции получило неоднозначные оценки. Современники поэта считали этот период упадническим: "…Нестройным кажется нам тот бальмонтовский стих, что обманывал новой певучестью", -- писал о нём В. В. Набоков. Более поздние исследователи отмечали, что в книгах, изданных после 1917 года, Бальмонт проявил и новые, сильные стороны своего дарования. "Поздние стихи Бальмонта обнажённее, проще, человечнее и доступнее того, что он писал раньше. Они чаще всего о России, и в них яснее проступает та бальмонтовская „славянская позолота", о которой упоминал когда-то Иннокентий Анненский", -- писал поэт Николай Банников. Он же отмечал, что "особенность Бальмонта -- бросать как бы небрежно какие-то вдохновенные, редкостно прекрасные отдельные строки" -- проявилась в эмигрантском творчестве как никогда ярко. Такие стихотворения, как "Дюнные сосны" и "Русский язык", критик называет "маленькими шедеврами". Отмечалось, что представитель "старшего" поколения русских символистов, "многими заживо похороненный как поэт", Бальмонт в те годы зазвучал по-новому: "В его стихах… появляются уже не „мимолётности", а подлинные, глубокие чувства: гнев, горечь, отчаяние. Свойственные его творчеству капризные „прихотливости" вытесняются чувством огромной всеобщей беды, вычурные „красивости" -- строгостью и ясностью выражения".

Список литературы

http://www.encyclopaedia-russia.ru/view_post.php?id=437

http://silver-century.narod.ru/balmont.htm

http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/stat56.html

Размещено на Allbest.ru