Понятие и характеристика идиостиля

Размещено на http://www.allbest.ru/

Понятие и характеристика идиостиля

1. Понятие и характеристика идиостиля

ИДИОСТИЛЬ (ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ СТИЛЬ) - система содержательных и формальных лингвистических характеристик, присущих произведениям определенного автора, которая делает уникальным воплощенный в этих произведениях авторский способ языкового выражения. На практике данный термин используется применительно к художественным произведениям (как прозаическим, так и поэтическим).

Применительно к текстам, не относящимся к изящной словесности, в последнее десятилетие стал использоваться отчасти близкий, но далеко не тождественный термин «дискурс» в одном из его пониманий.

Термин «идиостиль» соотносим также с термином «идиолект». В теории художественной литературы различие между ними в общем виде состоит в следующем. Под идиолектом определенного автора понимается вся совокупность созданных им текстов в исходной хронологической последовательности (или последовательности, санкционированной самим автором, если тексты подвергались переработке). Под идиостилем же понимается совокупность глубинных текстопорождающих доминант и констант определенного автора, которые определили появление этих текстов именно в такой последовательности.

Интерес к личности в языке, или к «языковой личности» сопровождал языковое творчество на протяжении большей части его истории, но доминирующим он впервые стал в эпоху романтизма, когда появились определения (В. фон Гумбольдт) и конкретные описания идиостилей (например, Сочинения Александра Пушкина В.Белинского). В русистике 20 в. понятия «индивидуального стиля» и «языковой личности» прежде всего связывают с именем В.В.Виноградова, хотя параллельное развитие идей целостного описания творческой языковой личности можно найти и в трудах Р.О.Якобсона, Ю.Н.Тынянова, М.М.Бахтина, Б.М.Эйхенбаума, В.М.Жирмунского.

Среди многообразия точек зрения на соотношение таких понятий, как поэтический язык, поэтический текст, поэтический идиостиль и идиолект, можно выделить два основных подхода.

· Первый состоит в том, что идиолект и идиостиль считаются соотносящимися между собой как поверхностная и глубинная структуры в описаниях типа «Смысл Текст» или же образующими триаду «Тема Приемы выразительности Текст» (А.К.Жолковский - К описанию смысла связного текста, 1974; Инварианты Пушкина, 1979). Представленное на поверхности множество связанных между собой языковых факторов, составляющих идиолект, уходит функциональными корнями в «языковую память» и «генетику лингвистического мышления» автора и в результате оказывается сводимым к иерархической системе инвариантов, организующих так называемый «поэтический мир» автора. Объединяющую все описание характеристику языковой личности поэта В.В.Григорьев (Грамматика идиостиля: В.Хлебников, 1983) называет «образом автора идиостиля» по аналогии с идеями В.В.Виноградова (Стиль Пушкина. М., 1941) и М.М.Бахтина.

· Вторая тенденция развития научной мысли выражается в предпочтении функционально-доминантного подхода при целостном описании идиостиля. Основы данного подхода были заложены в трудах Ю.Н.Тынянова, а также Л.С.Выготского (Психология искусства. М., 1965). В работах С.Т.Золяна, развивающих этот подход (От описания идиолекта - к грамматике идиостиля, 1989), доминанта понимается как «фактор текста и характеристика стиля, изменяющая обычные функциональные отношения между элементами и единицами текста. <...> Предполагается, что поэтический идиолект может быть описан как система связанных между собой доминант и их функциональных областей».

Однако изучение проблемы «литературного билингвизма» (поэзии и прозы одного автора, например, Б.Пастернака, О.Мандельштама, М.Цветаевой и др.), а также феномена «авторского перевода» (например, с русского языка на английский и с английского на русский у В.Набокова) говорит о том, что «языковая личность» должна рассматриваться во всем многообразии ее проявлений. Так, стихи и проза одного автора образуют единое языковое пространство. Правила же перехода от одной формы выражения к другой определены законами той же глубинной семантической связности, в которой «проявляется сущность рефлексии поэта над языком» (В.П.Григорьев).

В творчестве определенного автора выделяются тексты, между которыми устанавливается отношение семантической эквивалентности по разным текстовым параметрам. Отношение, которое возникает между ними, по аналогии с тем, которое возникает между текстами разных авторов (интертекстуальность) может быть названо автоинтертекстуальным. Обычно среди различных таких текстов находится один, который выступает в роли метатекста (сопрягающего, разъясняющего текста), или автоинтертекста по отношению к остальным; в некоторых других случаях эти тексты составляют текстово-метатекстовую цепочку, взаимно интегрируя смыслы друг друга. За такими текстами стоит некоторый инвариантный код смыслопорождения. Эти личностные (инвариантные) семантические комплексы логично назвать метатропами (точнее, метатекстовыми тропами). Под метатропом понимается то семантическое отношение адекватности, которое возникает между поверхностно различными текстовыми явлениями разных уровней в рамках определенной художественной системы. В типологическом аспекте можно выделить ситуативные, концептуальные, композиционно-функциональные и собственно операциональные метатропы, которые в совокупности образуют некоторую иерархическую и при этом замкнутую систему зависимостей, порождающих авторскую модель мира.

В итоге, идиолект можно определить как совокупность текстов, порожденных в определенной хронологической последовательности в соответствии с единой развивающейся во времени системой метатропов данного автора. Двойная датировка ранних циклов, например, у Пастернака (Близнец в тучах (1912-1914) > Начальная пора (1928), Поверх барьеров (1914-1916, 1928)), говорит о своеобразных «кругах эволюции», которые рождаются при метаязыковом осмыслении предшествующих этапов своего творчества.

Идиостиль, соответственно, определяется как структура зависимостей, в своем развитии обнаруживающая индивидуальный «код иносказания» творческой личности, который во многом задан генетически и зависит от способа мышления данной личности. «Код иносказания» включает в себя набор ситуаций, связанных с эпизодической и семантической памятью индивида, но подвергшихся «личной мифологизации. При этом все типы метатропов взаимосвязаны, поэтому в случае влияния одной творческой системы на другую следует говорить о заимствовании сразу нескольких идиостилевых характеристик.

Что касается общих тенденций эволюции индивидуальных творческих систем, то Д.С.Лихачев и Ю.М.Лотман предлагают говорить о закономерности смены «риторической» ориентации на «стилистическую», т.е. о развитии в направлении «идиолект > идиостиль». Согласно данной теории, на первом этапе индивидуальный язык «оформляется как отмена уже существующих поэтических идиолектов. Естественно, что в этих условиях активизируется ощущение специфичности каждого из них и несоположенности их в одном ряду. Возникает риторический эффект». Когда же речь идет о неординарном художнике (Ю.М.Лотман имел в виду прежде всего Б.Пастернака), «он обнаруживает силу утвердить в глазах читателя такой язык как единый. В дальнейшем, продолжая творить внутри этого нового, но уже культурно утвердившегося языка, поэт превращает его в определенный стилевой регистр. Совместимость элементов, входящих в такой регистр, становится естественной, даже нейтральной, зато резко выделяется граница, отделяющая стиль данного поэта от литературного окружения». Когда же внутренняя граница стиля определена, когда создан единый язык и стиль, в рамках этого единого языка уже возможны эксперименты в сторону внутреннего «риторического» эффекта, который вытекает из соположения поэтической и прозаической формы выражения.

2. Характеристика идиостиля одного из писателей

идиостиль маяковский творчество художественный

Гаспаров М. Л. Владимир Маяковский // Очерки истории языка русской поэзии ХХ века:

Опыты описания идиостилей. -- М., 1995. -- С. 363-395

В своей работе М. Л. Гаспаров опирается на классическое исследование Г. О. Винокура «Маяковский -- новатор языка» (1943), где были выделены три главные начала языка Маяковского:

· публичность;

· разговорность;

· материализация образов.

Говорящий герой Маяковского -- это человек современности, объявляющий новые истины, для которых старый язык не приспособлен: отсюда -- подчеркнутое старание сломать привычные традиционные формы языка, поэтому для Маяковского существен образ языка как такового; он был именно новатором языка, а не только новатором стиля.

Материалом для исследования идиостиля Маяковского Гаспаровым были взяты: для раннего творчества -- поэма «Облако в штанах» (1914-1915); для позднего -- поэма «Владимир Ильич Ленин» (1924).

В итоге исследования сделан вывод, что из выразительных средств языка Маяковского наиболее употребительными являются:

1) Метафора. Это основное средство всей поэтики Маяковского. Функция метафор в идиостиле Маяковского очевидна: они работают на образ мира, делают его нагляднее, вещественнее и ощутимее. Все они конкретны, все стремятся приблизить образ к читателю.

Часто Маяковский использует намеренное оживление стершейся метафоры. Это знаменитые картины в «Облаке»: пляшущие нервы (из разговорного «расходились нервы») и пожар сердца (из разговорного «сердце горит»). Другие примеры: «в душе ни одного седого волоса» (метафора «молодая душа»); «кто-то из меня вырывается упрямо» (метафора «я выхожу из себя»); «душу вытащу, растопчу, чтоб большая» (метафора «раскрыть душу»).

В «Ленине» такие материализации метафор исчезают почти совершенно. Налицо нарастание сдержанности в использовании метафор.

2) Метонимия. Тенденция развития этого тропа у Маяковского противоположна развитию метафоры. Метонимии от «Облака» к «Ленину» наоборот нарастают вместе с тенденцией к конкретизации: «бровей загиб» (вместо «изогнутые брови»); «судорогой пальцев» (вместо «судорожными пальцами»). Функция метонимии в идиостиле Маяковского -- делать образ мира стабильнее, вещественнее, выпуклее.

3) Неологизмы. Неологизмы или, точнее, окказионализмы - одна из самых ярких примет языка Маяковского. Их функция -- делать образ мира динамичнее, часто -- гиперболичнее; подчеркивать недостаточность старого языка (словаря) и широту, богатство нового. В «Ленине» Маяковский становится в полтора раза сдержаннее в употреблении неологизмов; это существенно для эволюции его идиостиля.

3а) неологизмы-существительные

· увеличительные и уменьшительные, часто в рассчитанном контрасте («я думал, ты -- всесильный божище, а ты недоучка, крохотный божик»; «кто сейчас оплакал бы мою смертишку в трауре вот этой бесконечной смерти»). Это работает на образ мира Маяковского. Оппозиция «большой -- малый» -- простейший способ подчеркнуть его величественность;

· отглагольные существительные с нулевым суффиксом: «телеграф охрип от гуда»: «гуд» вместо «гуденье». Художественная функция здесь та же: вместе с суффиксом -енье ликвидируется главный признак отглагольности, действие как бы превращается в предмет, вещественный мир становится еще вещественней.

3б) неологизмы-прилагательные

· притяжательные: «на капле слезовой течи», «небье лицо», «детвориный плачик».

· сложносоставные: в основном, от сочетаний существительных с числительными («стоглазое зарево»; «класс миллионоглавый»; «Ильич семнадцатигодовый»);

· прилагательные с суффиксом -аст-: кудластый (бог); худой и горбастый рабочий класс. Этот суффикс указывает на более сильную степень качества, чем -ат-, и тем самым способствует уже отмеченной гиперболизации образа мира Маяковского.

3в) неологизмы-глаголы

Круг предпочитаемых приставок:

· в «Облаке» это вы-, из-, об-: выстонать, выпеть, выплясать, вымолиться, вылюбить изъиз-деваться (!),обрыдать;

· в «Ленине» это раз-: развихрить, размозолить, рассиять, раззвенеться, рассинеться.

Семантика новообразованных глаголов в «Облаке» и «Ленине» различна: в «Облаке» это доведение действия до предела (вы-, из-) и охват со всех сторон (об-), в «Ленине» -- распространение действия во все стороны (рас-).

4) Нестандартная лексика, преимущественно сниженная - обращение к словам и оборотам, стилистически отклоняющимся от нейтрального словарного фонда, прежде всего - в сторону низкого, грубого стиля, непривычного в поэзии. Ее функция -- рисовать образ автора, бунтаря из низов, вызывающего -- перед лицом господствующего уклада, панибратского -- перед себе подобными.

Сниженная лексика напоминаем о себе в среднем на каждом десятом стихе: этого оказывается достаточным, чтобы произвести на современников то впечатление невероятной грубости, которым бравировал молодой Маяковский. Стилистика «Облака» строится на резком контрасте грубых вульгаризмов и высоких поэтизмов, в «Ленине» вульгаризмы стушевываются на господствующем фоне разговорного стиля, а поэтизмы почти исчезают. Соответственно и образ автора упрощается: в «Облаке» перед нами как бы высокая душа поэта, вынужденная объясняться с читателями на языке сволочи и борща, в «Ленине» -- собеседник, стоящий на равной ноге с читателем и поэтому о самых высоких предметах говорящий с фамильярной простотой. Налицо - разница в стилистике между «Облаком» и «Лениным».

5) Обращения и другие выражения, определяющие отношения между автором и адресатом. Их функция -- рисовать образ адресата, подкрепляющий образ автора то контрастом (в «Облаке»), то подобием (в «Ленине»).

Видна жанровая разница между «Облаком в штанах» -- лирической поэмой, и «Лениным» -- лироэпической поэмой. Выражений, определяющих отношения между автором и адресатом, в «Облаке» вдвое больше, чем в «Ленине» Столь же ярко видна идейная разница между «Облаком» -- поэмой отчаянного бунта, и «Лениным» -- поэмой победившей революции. В «Облаке» почти все выражения противопоставляют "я" и враждебное «вы»: «вы думаете, это бредит малярия? вы думаете -- это солнце нежненько треплет по щечке кафе?»; «эй! господа! любители святотатств»; «эй, вы! небо! снимите шляпу!».

Наоборот, в «Ленине» половина высказываний об адресате -- объединяющее «мы»:

«мы говорим -- эпоха, мы говорим -- эра»; «нам известна жизнь Ульянова»; «для нас это слово -- могучая музыка».

В обоих поэмах - стилизация ораторской речи, но в «Облаке» это речь перед врагами, в «Ленине» -- перед единомышленниками.

6) Сжатость и дробность:

· Эллипсы - пропуски знаменательных слов, восстанавливаемые из контекста. В «Облаке», например: сделал (так), что у каждого есть голова; выдумал, чтоб (можно) было без мук целовать.

· Синтаксическая дробность. Для «Облака» характерны нанизывания коротких неполных предложений: Нагнали каких-то. Блестяще! В касках!; Грудь испешеходили. Чахотки площе; Уже сумасшествие. Ничего не будет; Открой! Больно! Видишь -- натыканы…

Их функция -- подчеркивать недостаточность старого языка (синтаксиса) и быстроту, содержательность нового.

Примечательно, что ирония (перенос слова по противоположности) полностью отсутствует у Маяковского: она противоречит его установке на прямоту общения с адресатом. Также отсутствует перифраза, т.к. она противоречит установке поэта на краткость и сжатость языка.

В результате исследования выявляется эволюция идиостиля поэта. Гаспаров делает вывод, что от предреволюционного к пореволюционному творчеству Маяковского мир его становится из сложного проще, из субъективного объективнее, из динамичного стабильнее.

Литература

1) Гаспаров М. Л. Владимир Маяковский // Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Опыты описания идиостилей. -- М., 1995. -- С. 363-395

2) Виноградов В.В. О языке художественной литературы. - М., 1959.

3) Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987

4) Гаспаров М.Л. Художественный мир писателя: тезаурус формальный и тезаурус функциональный. - В сб.: Проблемы структурной лингвистики. 1984. М., 1988

5) Золян С.Т. От описания идиолекта - к грамматике идиостиля. - В кн.: Язык русской поэзии ХХ в. Сб. научных трудов. М., 1989

6) Язык русской поэзии ХХ века. М., 1989

Размещено на Allbest.ru