Символика света в стихах А.А. Фета

2

ПЛАН

Введение

1. Биографические сведения

2. Свет в стихах Фета

Заключение

Список литературы

Введение

Феб севера! Податель света, Фет! «Живого алтаря» огонь и символ! Среди каких хрустальнейших планет Ты якорь-розу кинул?

Е.Я. Архиппов

При всей своей оригинальности судьба А.А. Фета носит отчетливые приметы времени, тесно связана с ритмами движения русской общественной жизни в русской литературы середины и второй половины XIX в. Равным образом литературная судьба Фета не только органически соотносится, но очень причудливо переплетается с его жизненной судьбой.

Творчество Фета развивалось в русле романтизма второй волны. Поэзия Фета не только иррациональна, она импрессионистична и очень символична. Его лирика наполнена светом.

Цель реферата - раскрыть символику света в стихах А.А. Фета.

1. Биографические сведения

Афанасий Афанасьевич Фет-Шеншин прожил долгую жизнь. Родился он в октябре или в ноябре 1820 г., умер 21 ноября 1892 г. Жизнь Фета - студента, офицера, помещика, камергера двора его императорского величества - протекала на виду у всех и во время, от нас не слишком отдаленное. Тем не менее, некоторые основные моменты ее были окутаны покровом густой, почти непроницаемой тайны, до конца не раскрытой и сейчас и окрасившей ее в глубоко трагические тона.

Фет родился и рос все свои детские годы в качестве старшего сына в семье богатого и просвещенного в духе русского XVIII в. орловского помещика Афанасия Неофитовича Шеншина и его жены, урожденной Шарлотты Беккер, с которой он встретился в Германии и привез с собой на родину. И вдруг над головой четырнадцатилетнего отрока грянул неожиданный удар: крещение его сыном Шеншина было объявлено незаконным. В немецкий пансион, находившийся в одном из городов Прибалтики и считавшийся образцовым воспитательным учреждением, куда он при некотором участии Жуковского был незадолго до того помещен, пришло на его имя письмо от отца со странной надписью - не Шеншину, как всегда, а Фету. В письме сообщалось, без указания причин, что отныне именно так он и должен впредь именоваться. Первое, что последовало, были злые догадки и издевки товарищей. А вскоре Фет ощутил и тягчайшие последствия, связанные с новой его фамилией. Это было утратой всего, чем он неотъемлемо обладал, - дворянского звания, положения в обществе, имущественных прав, даже национальности, русского гражданства. Но он решил вернуть то, что было им, казалось, так непоправимо утрачено, вернуть всеми средствами, не останавливаясь ни перед чем, если нужно, все принося в жертву, стало своего рода навязчивой идеей, идеей-страстью, определившей, в сущности, весь его жизненный путь. Оказывало это влияние, и порой весьма роковое, и на литературную его судьбу.

Древние говорили - поэтами рождаются. И Фет, действительно; родился поэтом. Замечательная художественная одаренность составляла суть его сути, душу его души. Уже с детства был он "жаден до стихов"; испытывал ни с чем но сравнимое наслаждение, "повторяя сладостные стихи" автора "Кавказского пленника" и "Бахчисарайского фонтана".

В годы после крушения восстания декабристов и наступившей реакции умы прогрессивных современников напряженно искали выхода из сложившегося тупика. Чтобы привлечь к ним внимание читателей, нужно было не только обладать первоклассным талантом, но и выступить с "новым словом", соответствующим новому "духу времени" - запросам и потребностям общественного развития. Фет начинает усиленно печатать свои стихотворения - и "Москвитянине" и в "Отечественных записках", а через несколько лет при активном участии Аполлона Григорьева подготавливает новый сборник своих стихов.

Фет покидает в 1845 г. Москву: вскоре по окончании университета поступает нижним чином в один из провинциальных полков, расквартированных на далекой южной окраине в Херсонской губернии. Сам Фет дал впоследствии точное объяснение этому. На военной службе скорее, чем на какой-либо другой, он мог начать осуществление своей цели - дослужиться до потомственного дворянства и тем самым хотя бы частично вернуть утраченное. Фет еще продолжал писать и печатать стихи, но его литературная деятельность в новых условиях все более ослабевала. Однако во имя поставленной цели Фет терпит все это целых восемь лет. За несколько месяцев до первого офицерского чина был издан, дабы затруднить доступ в дворянство выходцев из других сословий, указ, согласно которому для получения наследственных дворянских прав надо было иметь более высокий чин. Но Фет настойчиво и ревностно продолжал вести свою "ложную, труженическую, безотрадную жизнь", хотя и сравнивал себя с мифологическим Сизифом.

В этой безотрадной жизни вспыхнул было яркий солнечный луч: произошло одно из самых радостных и самых трагических ее событий. Он познакомился с дочерью бедного окрестного помещика двадцатилетней девушкой Марией Козьминичной Лазич. Мария Лазич была исключением в той среде, к которой принадлежала, - натурой незаурядной, талантливейшей музыкантшей, заслужившей похвалу самого Листа, страстной любительницей поэзии, по начитанности стоявшей с веком наравне. Но Мария знала, что Фет не женится на ней и умоляла не прерывать их отношений. И все же Фет - во имя своей идеи-страсти - пошел на полный разрыв. А вскоре Лазич умерла ужасной смертью, тайна которой, как и обстоятельства рождения Фета, так до конца и не раскрыты.

До дворянства Фет не дослужился, богатой невесты не нашел, но обстоятельства стали складываться для него благоприятнее. Вышел, наконец, в 1850 г, давно прошедший через цензуру, но пролежавший три года без движения, второй сборник стихотворений Фета. Он привлек к себе весьма сочувственное внимание в кругу ближайших участников "Современника".

После смерти Лазич Фет почти вовсе перестал писать стихи, продолжая лишь "со скуки" заниматься переводами из Горация, за что сослуживцы насмешливо называли его "дубовым классиком". Теперь последовал новый, еще более сильный, чем в первую половину 40-х годов, прилив его творческих сил. Фет развивает активнейшую литературную деятельность, систематически печатается почти во всех наиболее крупных журналах. Однако по службе ему наносится очередной удар. Одновременно с выходом сборника его стихов был издан новый указ: звание потомственного дворянина давал лишь чин полковника. Это отодвигало осуществление цели Фета на столь неопределенно долгий срок, что продолжение военной службы становилось совершенно бесполезным. Естественно вставал вопрос: что делать далее? Это непосредственно отразилось в опубликованной им в том же году полуфантастической (с эпиграфом из байроновского "Манфреда"), полулирической, написанной от первого лица, поэме "Сон" (в рукописи названа "Сон поручика Лосева").

Давнее его желание исполнилось: нашлась невеста с необходимым ему приданым. Сразу же после появления нового указа он взял годовой отпуск, совершил на накопившийся литературный гонорар путешествие по Европе (Германии, Франции, Италии) и там же, в Париже, в 1857 г. женился на дочери богатейшего московского чаеторговца и в то же время сестре его литературного единомышленника и почитателя В.П. Боткина - Марии Петровне Боткиной.

Вскоре же, в 1858 г. Фет вышел в отставку и поселился в Москве. Поначалу, во имя все той же своей идеи-страсти, он добивается пополнить полученный "сундук с червонцами" еще более энергичной литературной деятельностью, проявляя присущую ему огромную работоспособность, но зачастую явно поступаясь качеством своего творчества.

Огромный успех лирические стихи Фета встречали все же преимущественно в литературных и потому довольно узких кругах.

В 60-е годы появлялись и грубо вульгарные статьи и высказывания о Фете, но основные представители революционно-демократической мысли отнюдь не были лишены эстетического чутья.

Фет, принадлежавший, как и его сверстник, Аполлон Григорьев, при всей противоположности их натур, к поколению так называемых людей 40-х годов, поначалу был тоже романтиком-идеалистом.

Общественно-политическая атмосфера в стране все накалялась, складывалась революционная ситуация. Все это крайне ограничивало дальнейшие литературные возможности Фета. Ему стало ясно: добиться "жизнеустройства" так, как он себе это представлял, посредством литературно-журнальных заработков, столь же безнадежно, как это было на военной службе. Фет приобретает небольшое имение - хутор Степановку.

В 1863 г. он выпустил новое собрание своих стихотворений в двух частях, которое, в отличие от быстро разошедшегося сборника 1856 г., оставалось, несмотря на небольшой тираж, до конца его жизни в большей своей части нераспроданным. Сам Фет как бы подводил им итоговую черту под своим поэтическим творчеством, почти полностью прекратив писание стихов.

Среди соседей-помещиков Фет становился все более уважаемым лицом. Выражением этого был выбор его в 1867 г. на установленную судебной реформой 1864 г. и считавшуюся тогда весьма почетной должность мирового судьи, в которой он оставался в течение целых 17 лет.

Новое общественное положение Фета открывало ему возможность полностью осуществить главную цель его жизни - вернуть утраченную дворянскую фамилию и связанные с этим наследственные права.

Помимо замечательного художественного таланта, Фет вообще был незаурядной, богато одаренной натурой, обладал исключительно яркими интеллектуальными качествами.

Трудный жизненный путь, суровая житейская практика Фета, безнадежно-мрачный "шопенгауэровский" взгляд на жизнь, на людей, на современное общественное движение все более отягчали его душу, ожесточали, "железили" его характер, отъединяли от окружающих, эгоистически замыкали в себе.

С конца 70-х годов Фет начал писать стихи в количестве не меньшем, если не большем, чем в молодую свою пору. Новому отдельному сборнику своих стихотворений, вышедшему после двадцатилетнего перерыва, в 1883 г., когда ему было уже 63 года, он дал заглавие "Вечерние огни". Под этим же очень емким, точным и поэтичным названием он опубликовал в 1885, 1888 и 1891 гг. еще три сборника - выпуска - новых стихов; подготовлял и еще один, пятый выпуск, который издать уже не успел. Заглавие, несомненно, говорило о вечере жизни, ее закате. Но к Фету его последнего периода можно с полным правом применить слова Баратынского: "Твой закат пышней, чем день!".

Своему творческому обету Фет остался верен до самого конца. Время для новых песнопений было не менее, если не более неблагоприятным, чем в 60-е годы, когда он вовсе было ушел из поэзии. Боевому, подъемному общественному пафосу того времени была наиболее адекватна "муза мести и печали" Некрасова. Стихи певца соловья и розы Фета снова оказались не ко времени. Последнее стихотворение Фета, до нас дошедшее, носит дату 23 октября 1892 г., а меньше чем через месяц, 21 ноября, дышать Фету не стало мочи, и он скончался от своей застарелой "грудной болезни", осложненной бронхитом.

Вскоре после кончины Фета начался и решительный поворот в литературной судьбе его поэтического творчества. Его стихи в изобилии печатались в журналах, выходили отдельными сборниками, но художественный уровень всей этой массовой продукции по сравнению с великими образцами прошлого от Пушкина до Некрасова резко понизился; они далеко уступали художественной прозе тех лет, занимая в иерархии литературных родов весьма скромное место. Положение резко изменилось в 90-е годы и в особенности в первые десятилетия XX в. Уже в середине 90-х годов в литературе выступило несколько крупных поэтов, создателей нового, неоромантического течения - русского символизма, в значительной степени именно на лирике Фета воспитавших в себе "чувство поэзии" и потому сумевших поднять культуру стихотворной речи на новую высокую ступень, снова вывести стихи в первые ряды литературы.

2. Свет в стихах Фета

Фет считал художественное познание синтетическим, схватывающим предмет, во всей его целостности и единстве, всеми органами чувств, которыми обладает человек, и вместе с тем еще одним - "шестым" - чувством, чутьем поэта, воспринимающим предмет "со стороны красоты". Из всех искусств наибольшие возможности для подобного синтетического восприятия и воссоздания предмета открывает, в силу всеобъемлющей природы своего материала, искусство слова - поэзия. И Фет очень широко и очень по-своему возможности эти использует.

Особая острота и тонкость видения воссоздаваемого предмета - необходимое условие для художника-живописца. "Кто из не посвященных в тайну живописи видит на молодом лице все радужные цвета и их тончайшие соединения? - спрашивает Фет, - а между тем разве они не существуют и разве Ван-Дик и Рембрандт их не видят?". "Соглядатай природы", как он однажды себя назвал, Фет обладал таким изощренным, художническим глазом. Причем зрительные образы его стихов отличаются не столько разнообразием и яркостью красок, сколько их тончайшими сочетаниями, воспроизводимыми в движении - в живой игре оттенков, полутонов, переходов. Характерно в этой связи пристрастие Фета к воспроизведению, наряду с прямым изображением предмета, его отраженного мобильного "двойника": звездное небо, отражающееся в ночном зеркале моря "повторяющие" себя пейзажи, "опрокинутые" в зыбкие воды ручья, реки, залива. Так, оставаясь полностью на почве реальности, Фет даже неподвижные предметы, в соответствии со своим представлением об их "сокровенной сущности", приводит в движение: заставляет колебаться, качаться, дрожать, трепетать.

У Фета истина человеку открывается ночью. Ночь сияет.

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали

Лучи у наших ног в гостиной без огней.

Истина Фета - с крыльями, у нее есть свет. Для Фета ночь не только не отменяет человеческого существования, но и позволяет ему чувствовать себя освобожденным. Ночь - момент соединения человека с миром: “сердце цветет” ночью. Ночь и день для Фета едины.

На заре ты ее не буди,

На заре она сладко так спит...

В лирике Фета герой всегда стремится к прекрасному, независимо от того, несет это прекрасное радость или трагедию. И мгновение прекрасного, импульсы его - как “свет звезды”. Ему (Фету) хочется, чтобы свет лился все время. “А счастье где? Не здесь...”, и все-таки - “за ним, за ним”. В его стихах сохраняется не только потребность, но и надежда на возможность присоединиться к миру, который дает счастье.

Природа занимает большое место в лирике Фета. Он воспринимает ее как живой организм, стремится зафиксировать малейшие изменения в ее состоянии:

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений милого лица,

В дымных тучках пурпур розы,

Отблеск янтаря...

Создается впечатление, будто Фет угадывает каждое движение, различает полутона, блики. Изменения “милого лица” и изменения в природе -- такой параллелизм типичен для фетовских стихов. У Фета нет живых и вполне определенных образов, а есть привлекательные, но почти всегда бледные, неясные очертания:

Уноси мое сердце в звенящую даль,

Где, как месяц за рощей печаль...

При всей трагичности многих стихов Фета ощущение счастья бытия для поэта близко. У Фета - при всей дерзости его метафор - перед нами мир, все объединяющий. Образуется как бы бездна мира и счастья. Для Фета характерна тесная связь между природой и любовью, потому что выразить свои чувства, впечатления, с точки зрения его философии, можно только говоря о прекрасном и вечном: любви и природе.

Стихотворение «Диана, Эндимион и Сатир» (1855) представляет собой стихотворную надпись к картине Карла Брюллова. В нем содержится описание картины (оно дается так, что читатель, никогда не видевший этой картины, может хорошо представить ее себе) и своеобразный фетовский «комментарий» к ней.

Миф об Эндимионе повествует о том, как прекрасный юноша, попав на Олимп, пытается овладеть Герой. Этим он вызывает страшный гнев ее мужа, царя богов, Зевса. В то же время в Эндимиона влюблена Селена (Диана), богиня луны. Влюбленная уговаривает Зевса усыпить Эндимиона навечно, сохранив ему, таким образом, молодость. В первой же строке стихотворения Фет обозначает место действия: у звучного ключа (У звучного ключа как сладок первый сон!). И мы представляем себе пространство, в котором будет происходить действие стихотворения, и одновременно пространство, изображенное на полотне Брюллова.

В отличие от живописи, искусства пространственного, литература, а значит, и поэзия - искусство временное. Оно изображает явление во времени, в процессе его протекания. Мифологический сюжет, изображенный на картине Брюллова, предстает перед нами сразу, весь. Мы можем менять точку обзора, следить взглядом за персонажами картины, и нам, возможно, будет казаться, что они двигаются. И все же мы способны сразу охватить взглядом изображенную на картине группу фигур. Затем Фет намечает координаты пространства: например, обозначает верх - над чудной головой (Над чудной головой висят рожок и сети); а также соотносит изображенные художником предметы в пространстве своего стихотворения: колчан лежит на стороне.

Не забывает поэт и об освещении: юноша спит при луне. Источник света очень важен для живописца. И Фет-поэт понимает это. Однако он меняет источник освещения. Если в картине Брюллова изображенные художником фигуры освещает свет, исходящий из центра живописной композиции, от Дианы, то у Фета свет падает на возникающие в стихотворении фигуры откуда-то сверху.

Таким образом, пространство стихотворения сразу расширяется и оказывается незамкнутым. В то время как у Брюллова события происходят в замкнутом пространстве грота, что соответствует греческому мифу. Древнегреческий поэт Симонид уподобил поэзию живописи: «Поэзия - говорящая живопись, живопись - говорящая поэзия», - писал он.

Еще одно сравнение:

На заре ты ее не буди,

На заре она сладко так спит:

Утро дышит у ней на груди,

Ярко пышет на ямках ланит.

В мягком свете утра А.А.Фет воспевает свежесть и прелесть молодой девушки, не описывая ее рост, цвет глаз, форму носа. Недаром этот поэт считается "шепотом русской поэзии". Эти строчки - утренний шепот в тишине спящего дома. Разве можно громкими неуклюжими словами передать умолкшие трели соловья, ночную "игру луны"? Тепло, радость, рассеянный свет восходящего солнца наполняют стихотворение.

Лишь чувства и стихи, стихи и музыка.

Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок,

Пред скамьей ты чертила блестящий песок.

Я мечтам золотым отдавался вполне -

Ничего ты на все не ответила мне.

"Жгучий луч", "золотые мечты", "блестящий песок"... Музыка звучит и звенит в этом луче солнца и поднимается к синему небу. Зонтик у скамейки. Такой, какие были тогда: белая ручка, острый кончик, воздушные кружевные оборки. Прочувствовав стихотворение А.А.Фета, узнаешь новую, прекрасную жизнь.

Заключение

Завершая работу над рефератом можно прийти к выводу, что А.А. Фет был прекрасным лириком. Его стихи необычны, певучи и очень красивы. Они действительно наполнены светом.

Творчество поэта имело и взлеты, и падения.

Однако окончательно определилась сложная и такая нелегкая для поэта литературная его судьба только в наше время. "Народность" стихам Фета - их все растущую на наших глазах популярность принес как раз тот новый общественный строй, который, в представлении самого Фета, и, в особенности, Фета-Шеншина, должен был повести к неминуемой гибели не только его творчества, но и всего искусства - мира красоты - вообще.

Список литературы

1. Абелюк Е. Философские мотивы и средства их поэтической выразительности в лирике Ф.И. Тютчева и А.А. Фета. // Русский язык. - №26. - 2001.

2. Воропаева Г. «То были весны над другой Москвой». - М.: Просвещение, 1997.

3. Самохин Л. Импрессионизм в лирике А.А. Фета. - М.: Проспект, 1999.