Изучение международного уголовного права

Размещено на http://www.allbest.ru/

Международное уголовное право

Содержание

1. Правовое регулирование новых направлений международного сотрудничества в сфере уголовного процесса

2. Противодействие компьютерным преступлениям: правовые основы международного сотрудничества

3. Принципы института выдачи (экстрадиции) в международном праве

4. Криминальная глобализация и конвенция ООН против транснациональной организованной преступности

5. Агрессия как преступление по международному праву

1. Правовое регулирование новых направлений международного сотрудничества в сфере уголовного процесса

В последнее время мировым сообществом разработаны и приняты новые международно-правовые документы, нормы которых содержат предписа-ния, направленные на урегулирование не только традиционных, но и новых форм взаимной правовой помощи по уголовным делам:

1) использование видеоконференцсвязи (видеосвязи) при расследовании и рассмотрении уголовных дел;

2) обнаружение, отслеживание, закрепление и изъятие информации, передаваемой по телекоммуникационным сетям в качестве доказательств по уголовным делам.

Необходимость формирования в национальном уголовном судопроизводстве процессуальных основ применения новых форм сотрудничества обусловлена потребностями практической деятельности правоохранительных и судебных органов при расследовании и разрешении уголовных дел, а также тем, что в уголовно-процессуальном законодательстве обычно отсутствует механизм реализации упомянутых выше новых форм правовой помощи. Данное обстоятельство предопределяет необходимость уголовно-процессуального регулирования новых форм сотрудничества в национальном законодательстве. Эта необходимость прямо подчеркивается и в ст. 105 проекта новой редакции Конвенции о правовой помощи в правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подготовленной к подписанию странами СНГ.

В частности, говорится, что компетентные учреж-дения юстиции договаривающихся сторон при оказании правовой помощи вправе по взаимному согласию использовать средства видеосвязи в соответствии с внутренним законодательством договаривающихся сторон.

Применение видеоконференций в уголовном судопроизводстве предоставляет возможность его участникам «присутствовать» на процессе, участвовать при рассмотрении дела, не находясь в здании суда, используя терминалы, расположенные в суде, следственных, органах, органах предварительного заключения и адвокатских конторах. При использовании средств видеосвязей следственные действия осуществляются для запрашивающей стороны в режиме «реального времени» с передачей статического изображения и звука.

Вопрос о том, какое из национальных законодательств следует применять, когда участники видеоконференции находятся в разных странах, должен разрешаться между компетентными органами запрашивающего и запрашиваемого государств. Представляется, что при производстве процессуальных действий посредством видеоконференцсвязи должно применяться законодательство запрашивающего государства, в том случае, если оно существенно не противоречит законодательству запрашиваемого государства. При наличии серьезных коллизий в процессуальном законодательстве государств (например, различий в процессуальном положении участников следственного или судебного действия) в коллизионной части должно применяться законодательство государства, на территории которого находится основной участник процессуального действия.

Проведение допроса с использованием видеоконференцсвязи должно быть организовано таким образом, чтобы был виден не только допрашиваемый, но и все помещение, где происходит допрос, а также и все лица, участвующие и присутствующие при допросе, с целью наблюдения за их реакцией на конкретные показания и вопросы. В противном случае, защита может оспорить полученные доказательства, поставив под сомнение их допустимость по причине возможного воздействия во время видеоконференции на допрашиваемого, присутствовавших во время допроса лиц (так называемого воздействия «за кадром»).

Запрашиваемая сторона в соответствии с собственным законодательством должна обеспечить принятие мер, направленных на недопустимость уклонения допрашиваемого лица от дачи показаний, а также по ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

Должностные лица запрашиваемой стороны должны присутствовать при проведении видеоконференцсвязи. На них также возлагается обязанность за установление личности лица, подлежащего допросу и за соблюдение фундаментальных принципов законодательства собственного государства.

Защитник может присутствовать с подозреваемым или обвиняемым. При этом видеосвязь может применяться только с согласия подозреваемого или обвиняемого. По просьбе запрашивающей стороны или лица, подлежащего допросу, запрашиваемая сторона должна гарантировать предоставление помощи переводчика, если это необходимо.

Также должны быть разрешены вопросы, касающиеся свидетельских привилегий и иммунитетов. Лицо, подлежащее допросу, должно иметь возможность заявить о своем праве не давать показания, если это предусмотрено законодательством запрашиваемой или запрашивающей стороны. При этом каждая из сторон должна принять необходимые меры для того, чтобы в случаях, когда на ее территории заслушиваются свидетели, потерпевшие, эксперты, которые, будучи обязанными давать показания отказываются от их дачи, либо дают заведомо ложные показания, национальное законодательство применялось так же, как если бы их допрос проходил в рамках национальной процедуры.

Возможно предусмотреть следующие варианты фиксации хода и результатов проведения процессуального действия с применением видеосвязи:

1) протокол следственного действия составляется должностными лицами компетентных органов запрашиваемой стороны, в котором должны найти свое отражение: дата и место проведения процессуального действия посредством видеоконференцсвязи; данные о личности участников следственного действия и должностных лиц компетентных органов запрашиваемой стороны, принимавших участие в видеоконференции, их правовом положении, разъяснение прав и обязанностей участников следственного действия, технические условия видеоконференцсвязи. Составленный протокол подписывается всеми участниками процессуального действия, сканируется, и передается компьютерной связью запрашивающей стороне;

2) протокол следственного действия составляется должностными лицами компетентных органов запрашивающего государства, который распечатывается в стране (месте) нахождения основного участника следственного действия (например, допрашиваемого) для подписи, сканируется, и передается компьютерной связью следователю (судье), производящему допрос. Копию подписи допрашиваемого лица, переданную каналами связи, можно будет считать подписью, если она будет удостоверена должностными лицами ком-петентных органов той страны, которые должны отвечать за идентификацию такого лица.

Подводя итог сказанному, необходимо отметить, что законодательное регулирование уголовно-процессуальных вопросов использования видеоконференцсвязи в различных странах находится в стадии становления, в связи с чем говорить о широком распространении такого рода процессуальных действий не приходится. Тем не менее, с учетом перспективности применения видеоконференцсвязи в уголовном судопроизводстве, представляется необходимым скорейшее введение в уголовно-процессуальное законодательство норм, определяющих специфику доказательств, полученных с использованием средств видеосвязи, и условия производства соответствующих следственных действий.

Традиционные соглашения о взаимной правовой помощи были созданы во времена, когда географические границы необходимо было пересекать физически для того, чтобы получить необходимую информацию в иностранном государстве. Если раньше доказательства фиксировались на бумаге, то сегодня их место заняли неосязаемые электронные данные. И если прежде информацию или носители последней необходимо было физически передавать из одной страны в другую, либо требовалось непосредственно присутствие представителей органов государства, осуществляющего расследование уголовного дела, го теперь при собирании доказательств, в том числе в сфере международного сотрудничества в вопросах оказания взаимной правовой помощи, все чаще возникает потребность в использовании возможностей компьютерных технологий, особенно при расследовании компьютерных преступлений. В первую очередь это связано с тем, что электронная информация по своей природе более изменчива, чем информация или доказательства, зафиксированные на осязаемых носителях, таких как бумага. Она может быть легко скопирована, блокирована, уничтожена или передана с беспрецедентной скоростью на значительное от нее расстояние.

Традиционные формы международного сотрудничества в вопросах обыска и выемки не отвечают более адекватно потребностям государств, ни тех, которые производят обыск, ни тех, которых этот обыск касается.

Совокупность отмеченных факторов послужила основанием для постановки проблемы трансграничного обыска, под которым понимается обыск в компьютерных сетях (или в среде для хранения компьютерных данных) за рубежом с целью обнаружения и изъятия необходимой компьютерной информации - как новой формы оказания взаимной правовой помощи по уголовным делам.

Органы, производящие расследование уголовных дел, сталкиваются с проблемой, каким образом получить хранящиеся на территории иностранного государства сведения о сообщениях электросвязи в качестве возможного доказательственного материала и можно ли с этой целью воспользоваться прямым оперативным доступом к этим базам данных. Другими словами, могут ли компетентные органы одного государства получить прямой трансграничный доступ к банкам данных, находящимся в сфере юрисдикции другого государства, без привлечения к этому (либо уведомления или согласия) последнего. По этому вопросу единства у мирового сообщества нет.

Государству не требуется получать разрешение от другого государства, когда оно действует в соответствии с его национальным законодательством с целью доступа к общедоступным данным (открытым источникам) независимо от того, где они находятся территориально, или доступа, обнаружения, копирования или получения данных, хранящихся в компьютерной системе, расположенной в другом государстве, если такие действия осуществляются с законного и добровольного согласия лица, которое имеет законное право разрешить раскрытие таких данных.

В соответствии с рекомендациями ООН, государствам следует заключать такие соглашения, в которых возможность прямого проникновения должна рассматриваться как исключение. Кроме того, эти исключения должны оговариваться рядом жестких условий, таких как, замораживание данных для того, чтобы сделать невозможным операции с ними в целях сохранения данных как доказательственного материала; использование такого доказательственного материала в проводящем расследование государстве с непосредственного разрешения государства, в котором хранится этот доказательственный материал; предоставление права на прямое проникновение в банки данных лишь в случае серьезных правонарушений. Причем все эти действия возможны лишь, если обстоятельства дела свидетельствуют о том, что при использовании обычных методов, предусмотренных в рамках взаимной помощи, поиск доказательств из-за возможных задержек может не дать результатов. Все случаи прямого трансграничного доступа обязательно должны сопровождаться незамедлительным информированием о них компетентных органов государства, в котором проводится расследование.

Процессуально важно разграничивать такие методы получения данных как изъятие и отслеживание информации, передаваемой по телекоммуникационным сетям. Изъятие предусматривает получение статической информации, которая хранится на определенном физическом носителе, и не может рассматриваться собственно как обыск. Отслеживание подразумевает своего рода поисковую деятельность, направленную на получение динамической информации, которая находится в стадии перемещения от одного абонента к другому по сетям электросвязи. Требуется единый подход к работе с уникальными и не имеющими границ глобальными сетями связи, в котором необходимо наличие нескольких четко выделяемых компонентов: внутренние усилия должны быть дополнены новым уровнем международного сотрудничества, особенно в условиях, когда глобальные сети связи способствуют совершению преступных действий, выходящих за рамки отдельных стран. Различные страны должны быть в состоянии собирать и обмениваться информацией в глобальных масштабах, особенно в условиях необходимости быстрого проведения расследования международных преступлений с применением современных технологий, обеспечивая при этом соблюдение принципов суверенитета, защиты прав человека, демократических свобод и конфиденциальности.

2. Противодействие компьютерным преступлениям: правовые основы международного сотрудничества

C возникновением новых информационных технологий и процессов появилась настоятельная потребность в их правовом регулировании. И хотя право является универсальным регулятором общественных отношений, именно в сфере компьютерной информации оно оказалось не вполне готовым к их возникновению.

Не явилось исключением и уголовное право. С развитием информационного общества появилась потребность в защите информации. Проблема защиты компьютерной информации и информационных систем сейчас является одной из самых актуальных во всем мире. Пресечь наиболее опасные проявления человеческого поведения в информационной сфере - задача уголовного законодательства. Но «…киберпреступность становится настолько распространенной, что мы уже проиграли эту битву прежде, чем начали бороться всерьез с этим злом», сказал Рольф Хегэль, руководитель отдела по борьбе с киберпреступностью Европола (Europol's cybercrime unit). Самые технологически и экономически развитые страны пытаются решить, какие объединенные усилия силовых ведомств можно противопоставить нарастающей угрозе. Так, по заявлению директора Федерального бюро расследования США Роберта Мюллера в мае 2002 г., в десятку приоритетных направлений работы ФБР, наряду с антитеррористической деятельностью и борьбой с коррупцией, теперь входят борьба с преступлениями в сфере компьютерной информации и защита США от кибератак. Самые технологически и экономически развитые страны пытаются решить, какие объединенные усилия силовых ведомств можно противопоставить нарастающей угрозе. Так, по заявлению директора Федерального бюро расследования США Роберта Мюллера в мае 2002 г., в десятку приоритетных направлений работы ФБР, наряду с антитеррористической деятельностью и борьбой с коррупцией, теперь входят борьба с преступлениями в сфере компьютерной информации и защита США от кибератак.

Годовой мировой ущерб от компьютерных преступлений составляет более 5 млрд долл. По данным ООН, уже сегодня ущерб, наносимый компьютерными преступлениями, сопоставим с доходами от незаконного оборота наркотиков и оружия.

Одним из путей совершенствования борьбы с компьютерными преступлениями является согласование определенных материальных норм уголовного права различных государств мира. В течение последних лет международное сообщество проявляет значительный интерес к проблеме борьбы с компьютерной преступностью в разработанных международно-правовых документах.

При этом необходимо подчеркнуть, что понятия «компьютерные преступления» и «преступления в сфере компьютерной информации» не являются синонимами. Понятие компьютерных преступлений шире понятия преступлений в сфере компьютерной информации. Все компьютерные преступления по родовому объекту можно разделить на две группы:

· преступления против информационной безопасности. Компьютерная информация выступает здесь предметом преступного посягательства.

· преступления, где компьютерная информация является орудием или средством совершения другого преступления.

Таким образом, составы преступлений в сфере компьютерной информации объединяет единый родовой объект.

Уголовно-правовая защита относится к правовым мерам обеспечения информационной безопасности общества.

С 80-х гг. XX в. во многих странах пришли к выводу, что правовая защита компьютерной информации с помощью общих положений национального уголовного законодательства является недостаточной. Многие государства осознали, что эффективное решение проблемы компьютерной преступности требует согласованных международных действий и сотрудничества. Так, на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 1991 г. отмечалось, что «рост преступности в сочетании с процессом приобретения ею транснационального характера ставит под угрозу внутреннюю безопасность государств, посягает на свободу человека жить без страха, а также может подорвать международные отношения. Все это требует эффективных международных механизмов и более тесного сотрудничества между государствами».

Однако для того чтобы разрабатывать общие международные нормы и новые механизмы, необходим унифицированный подход к пониманию проблемы, выработка единой цели и универсальных принципов. На данный момент анализ зарубежного уголовного законодательства показывает, что отсутствует единообразное понимание того, какие деяния считать компьютерными преступлениями и каково должно быть юридическое определение каждого из них. От различных подходов к понятию и составам компьютерных преступлений возникают сложности в выявлении и наказании преступников, когда само деяние имеет место в одной стране, а его последствие наступает в другой, где такое деяние может быть не уголовно-наказуемым.

Несогласованный подход не способствует эффективному противодействию компьютерным преступлениям. В силу этого международно-правовые механизмы должны играть главную роль в унификации национального уголовного законодательства различных стран в этой сфере, в том числе в выработке общих понятий.

Учитывая, что значительная доля преступлений в сфере компьютерной информации совершается с использованием глобальных компьютерных сетей, в последнее десятилетие активно развивается международное сотрудничество различных стран в борьбе с преступлениями данного вида.

В 1983-85 гг. в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) был создан специальный комитет для обсуждения возможности согласования уголовного законодательства различных стран об ответственности за компьютерные преступления. ОЭСР по результатам работы рекомендовал отнести к уголовно-наказуемым деяниям следующие деяния:

1) введение, изменение, стирание и/или подавление компьютерных данных и/или компьютерных программ, совершаемое умышленно с намерением осуществить незаконный перевод финансовых средств или других ценностей;

2) введение, изменение, стирание и/или подавление компьютерных данных и/или компьютерных программ, совершаемое умышленно с намерением сделать подлог;

3) введение, изменение, стирание и/или подавление компьютерных данных и/или компьютерных программ, или иные другие манипуляции с компьютерными системами, совершаемое умышленно с намерением воспрепятствовать функционированию компьютера и/или телекоммуникационной системы;

4) нарушение исключительного права обладателя охраняемой авторским правом компьютерной программы с намерением воспользоваться программой в коммерческих целях и реализовать ее на рынке;

5) доступ к компьютеру и/или к телекоммуникационной системе и перехват информации, выдаваемой компьютером и/или телекоммуникационной системой, который был получен как следствие осознанного действия без разрешения лица, ответственного за функционирование системы, путем нарушения охранных мер или других бесчестных или злоумышленных действий.

Первым документом Совета Европы, посвященным компьютерной преступности, стала Рекомендация № R 89(9) Комитета Министров стран - членов Совета Европы о преступлениях, связанных с компьютером, принятая 13.09.89, в которой был использован такой термин, как «преступление, связанное с использованием компьютерных технологий». Данный документ содержал перечень рекомендованных к обязательному включению в национальное уголовное законодательство деяний. Также там приводился перечень тех деяний, по которым не было достигнуто согласия в признании необходимости их криминализации в законодательстве всех стран.

В перечень правонарушений, рекомендованных к обязательному включению во внутригосударственное уголовное законодательство в соответствии с указанной Рекомендацией, отнесены:

а) Компьютерное мошенничество. Ввод, изменение, стирание или подавление компьютерных данных или компьютерных программ или иное вмешательство в процесс обработки данных, которое влияет на результат обработки данных, что причиняет экономический ущерб или приводит к утрате собственности другого лица, с намерением получить незаконным путем экономическую выгоду для себя или для другого лица.

b) Компьютерный подлог. Введение, изменение, стирание или подавление компьютерных данных или компьютерных программ или иное вмешательство в процесс обработки данных, совершаемое таким способом или при таких условиях, как это устанавливается национальным законодательством, при которых эти деяния квалифицировались бы как подлог, совершенный в отношении традиционного объекта такого правонарушения.

c) Причинение ущерба компьютерным данным или компьютерным программам. Противоправное стирание, причинение ущерба, ухудшение качества или подавление компьютерных данных или компьютерных программ.

d) Компьютерный саботаж. Введение, изменение, стирание или подавление компьютерных данных или компьютерных программ или создание помех компьютерным системам с намерением воспрепятствовать работе компьютера или телекоммуникационной системы.

e) Несанкционированный доступ. Неправомочный доступ к компьютерной системе или сети путем нарушения охранных мер.

f) Несанкционированный перехват. Неправомерный и осуществленный с помощью технических средств перехват сообщений, приходящих в компьютерную систему или сеть, исходящих из компьютерной системы или сети и передаваемых в рамках компьютерной системы или сети.

g) Несанкционированное воспроизведение охраняемой авторским правом компьютерной программы. Неправомерное воспроизведение, распространение или передача в общественное пользование компьютерной программы, охраняемой законом.

h) Несанкционированное воспроизведение микросхемы. Неправомерное воспроизведение охраняемой законом микросхемы изделия на полупроводниках или неправомерное коммерческое использование или импорт с этой целью микросхемы или изделия на полупроводниках, изготовленного с использованием этой микросхемы.

В рамках Группы Восьми (G-8) в течение 90-х гг. проводилось множество совещаний по проблеме компьютерной преступности. В частности, в июле 2000 г. на Окинаве (Япония) состоялось очередное совещание руководителей глав государств и правительств Группы Восьми. Было признано необходимым «выработать совместный подход в сфере борьбы с преступлениями в области высоких технологий, такими, как киберпреступления, которые могут серьезно угрожать безопасности и доверию в глобальном информационном обществе». И такой общий подход получил отражение в принятой на этом совещании «Окинавской Хартии о глобальном информационном обществе», в которой указано: «Усилия международного сообщества, направленные на развитие глобального информационного общества, должны сопровождаться согласованными действиями по созданию безопасного и свободного от преступности киберпространства…».

В октябре 2000 г. в Берлине проходила конференция стран Группы Восьми по проблемам киберпреступности. Это был очередной раунд переговоров по теме, которая с каждым годом становится все актуальнее. Самые технологически и экономически развитые страны пытались решить, какие объединенные усилия силовых ведомств можно противопоставить нарастающей угрозе. В конференции, помимо высших государственных чиновников и руководителей высокотехнологичных компаний, принимали участие около 100 интернет-экспертов силовых структур и частных организаций.

В ходе конференции представители полиции и органов правосудия многих стран отмечали недостаток в правовом регулировании Интернета. Национальные силовые структуры и международные организации, вроде Интерпола, призывали также не жалеть денег на подготовку и наем высококвалифицированных специалистов, способных эффективно противостоять хакерам. Между тем на практике пока компьютерные преступники в большинстве случаев опережают технологии защиты и противодействия им.

Рост компьютерной преступности и необходимость согласованного подхода государств к выработке уголовно-правовых и уголовно-процессуальных предписаний, направленных на борьбу с ней, в 1997 г. повлекло за собой создание Комитетом Министров Совета Европы Комитета экспертов по преступности в киберпространстве. На протяжении 3 лет Комитет проводил изучение юридических проблем, возникающих при расследовании компьютерных преступлений. По результатам этой работы в 2000 г. был разработан проект Европейской Конвенции о киберпреступности. 18-22 июня 2001 г. проект был обсужден на заседании Европейского комитета по проблемам преступности. Конвенция была открыта к подписанию до 23.11.01 в Будапеште. Вступает она в силу в первый день месяца, следующего после истечения 3-месячного срока со дня, когда ее ратифицируют 5 государств, включая, по меньшей мере, 3 государства-члена Совета Европы. На 23.03.04 только три страны ратифицировали Конвенцию: Албания, Хорватия, Эстония. Всего ее подписали 33 государства, почти все члены Совета Европы и 4 государства не-члена (США, Япония, Канада, ЮАР).

Конвенция является комплексным документом, содержащим нормы различных отраслей права: уголовного, уголовно-процессуального, авторского, гражданского, информационного.

Конвенция по киберпреступности должна исправить недостатки борьбы с высокотехнологичными преступлениями, обеспечив эффективную координацию действий правоохранительных органов разных стран. Насколько эффективной окажется эта координация в действительности, а также стоит ли она той цены, которую придется заплатить гражданам, тайна частной жизни которых благодаря Конвенции находится под угрозой, - другой вопрос. должна исправить недостатки борьбы с высокотехнологичными преступлениями, обеспечив эффективную координацию действий правоохранительных органов разных стран. Насколько эффективной окажется эта координация в действительности, а также стоит ли она той цены, которую придется заплатить гражданам, тайна частной жизни которых благодаря Конвенции находится под угрозой, - другой вопрос.

Конвенция предлагает включить в национальное законодательство стран-участников нормы об уголовной ответственности за преступления в сфере компьютерной информации. В ней не дается определения понятия «преступление в сфере компьютерной информации». Оно заменено термином «киберпреступление» (cybercrime), который раскрывается с помощью перечня, включающего:

(1) деяния, направленные против компьютерной информации (как предмета преступного посягательства) и использующие ее в качестве уникального орудия совершения преступления;

(2) деяния, предметом посягательства которых являются иные охраняемые законом блага, а информация, компьютеры и т.д. являются лишь одним из элементов объективной стороны преступления, выступая в качестве, к примеру, орудия его совершения, составной части способа его совершения или сокрытия.

Объектом киберпреступлений, согласно Конвенции, является широкий спектр охраняемых нормами права общественных отношений, возникающих при осуществлении информационных процессов по поводу производства, сбора, обработки, накопления, хранения, поиска, передачи, распространения и потребления компьютерной информации, а также в иных областях, где используются компьютеры, компьютерные системы и сети. Среди них, учитывая повышенную общественную значимость, выделяются правоотношения, возникающие в сфере обеспечения конфиденциальности, целостности и доступности компьютерных данных и систем, законного использования компьютеров и компьютерной информации (данных), авторского и смежных прав.

В рамках ООН пока не разработана политика, конкретно касающаяся криминализации киберпреступлений. На Конгрессах ООН по предупреждению преступности проходили различные семинары-практикумы, на которых обсуждались проблемы компьютерных преступлений, принимались рекомендации. Но они носят достаточно общий характер либо касаются только методических рекомендаций по расследованию транснациональных организованных преступлений.

3. Принципы института выдачи (экстрадиции) в международном праве

Как известно, признание деяния, послужившего основанием для запроса об экстрадиции, в качестве преступления политического характера во всех случаях влечет за собой не выдачу лица. В настоящее время, право убежища является общепризнанной нормой как международного, так и конституционного права.

Место экстрадиции, т.е. института выдачи преступников, в системе международного права толкуется отнюдь не однозначно. Иногда его считают институтом второстепенным, отживающим свой век. Между тем преступность усложняется, не признает границ; организованная преступность разных стран устанавливает тесные контакты; преступники, совершившие преступление в одной стране, скрываются на территории другой, часто меняя места проживания, получая поддержку и содействие со стороны своих "собратьев". Все это делает проблему экстрадиции весьма актуальной. В то же время отмечается стремление многих государств не выдавать своих граждан, совершивших преступления за границей, если даже они не пользуются дипломатическим иммунитетом. Другие же страны охотно отдают "своих" преступников, снимая с себя бремя их ресоциализации.

Понимание правовой природы экстрадиции также неодинаково. Некоторые ученые полагают, что выдача преступников - это чисто административный вопрос, ибо часто решение о ней принимает не суд, а правительство или какой-либо его орган. Следовательно, можно отнести этот институт к административному или государственному праву. В то же время экстрадицию можно рассматривать как элемент уголовно-процессуального права, ибо налицо порядок передачи человека, совершившего преступление, другой стране с соблюдением определенных процессуальных гарантий. Экстрадицию можно считать и частью уголовного права, а именно -- института исполнения наказания.

Законодательство разных стран по-разному решает вопрос о природе экстрадиции.

Например, в Италии нормы о выдаче преступников включены в Уголовный кодекс (1984 г.). Практически вопросы экстрадиции в европейских странах, как правило, решают все-таки судебные органы, в частности обычные уголовные суды. В то же время многие страны признают возможным для решения вопросов выдачи преступников создавать экстраординарные суды, или суды ad hoc.

Об этом упоминается в законодательных актах и юридической литературе Австрии, Дании, Франции, Португалии, Швейцарии и Испании. Исландия, Финляндия и Швеция также не исключают создания особых судов для решения вопросов экстрадиции.

В качестве исторической справки вспомним, что вопрос о выдаче преступников впервые возник в связи с высылкой дипломатов, совершивших в других странах неблаговидные поступки или преступления. Родился "дипломатический иммунитет" - новый институт, затем увеличился круг субъектов, на которых этот иммунитет распространялся. Далее "правом невыдачи" стали пользоваться те, кто просил в другом государстве политическое убежище, совершив до этого преступление, наказуемое по законам той страны, из которой он бежал. Наконец, под видом политических убеждений "правом невыдачи" стали пользоваться те, кто совершил обычные уголовные преступления. Известным фактом стала невыдача Турцией и США литовских террористов Бразинскасов, убивших бортпроводницу советского самолета.

Критикуя рассматриваемый институт, многие ученые отмечают, что существующие договоры между государствами об экстрадиции не всегда соответствуют Пактам о правах человека. Наиболее характерный пример такого несоответствия -- случаи, когда между странами идут переговоры о выдаче, нередко продолжающиеся несколько лет, а гражданин, вина которого судом еще не доказана, все эти годы находится в заключении. Общепринятые и, казалось бы, вполне разумные положения международного права в подобных случаях осложняют деятельность национальных правоохранительных органов, противоречат внутреннему законодательству и пактам о правах человека. Поэтому в договоры об экстрадиции должны включаться общепризнанные принципы и нормы, содержащиеся в пактах о правах человека, при обязательном уважении национального законодательства государств.

Но несмотря на все эти трудности и противоречия, очевидно, что в борьбе с международной преступностью без института экстрадиции обойтись невозможно.

Каким же образом государства решают проблемы выдачи преступников? Главным образом - посредством двусторонних или региональных соглашений. Существует огромное количество двусторонних договоров об экстрадиции. Это, например, соглашение между Германией и Югославией (1970 г.), Германией и Австралией (1987 г.), Италией и Австралией (1973 г.), Испанией и Мексикой (1978 г.), Бельгией и Австралией (1985 г.), Бельгией и Норвегией (1981 г.), Ирландией и США (1983 г.), а также между странами Латинской Америки, Европы и т. д. Из числа региональных соглашений можно упомянуть договор о выдаче преступников, заключенный в 1966 г. членами Британского содружества наций.

Бывшим СССР был заключен ряд договоров о правовой помощи: с КНДР (1957), Польшей (1958), Румынией (1959), Албанией (1958), Венгрией (1958), Югославией (1962), Монголией (1988), Финляндией (1978) и др. Надо, однако, заметить, что в некоторых договорах разделы об экстрадиции сформулированы в общей форме, без необходимой конкретизации, что затрудняет практику выдачи преступников. Договоры о правовой помощи в принципе шире соглашений о выдаче. В них включаются вопросы и государственного, и гражданского, и других отраслей права, с помощью которых регулируются экономические, межгосударственные и иные отношения. Нередко в этих договорах имеются указания на то, что та или иная проблема, в том числе экстрадиции, должна быть урегулирована отдельно. уголовный криминальный преступность агрессия

Сейчас, когда каждая бывшая советская республика, ставшая суверенной, имеет или создает свое новое уголовное законодательство, вопрос регулирования проблемы выдачи преступников в СНГ стал особенно актуален. В большинстве случаев между этими государствами еще нет соответствующих соглашений; практически вопросы выдачи решаются путем конкретных рабочих договоренностей между прокуратурами и министерствами внутренних дел или безопасности разных стран.

По вопросу экстрадиции в мире имеется немало соглашений более общего характера. В 1957 г. в Париже была принята Европейская конвенция об экстрадиции. В 1975 г. в Страсбурге был принят Дополнительный протокол к этой Конвенции, уточнивший ряд вопросов. В 1978 г., тоже в Страсбурге, принят Второй Дополнительный протокол к этой же Конвенции. Европейский совет стремится к тому, чтобы сблизить понимание проблемы экстрадиции между европейскими государствами.

Можно назвать еще ряд конвенций, так или иначе решающих проблемы экстрадиции, например Конвенцию 1983 г. (Страсбург) об обмене лиц, совершивших преступления. Имеется ряд соглашений между членами Европейского сообщества, в которых также есть положения, регулирующие выдачу преступников. Например, соглашение между членами Европейского сообщества о толковании принципа "aut dedere aut judicare" (Брюссель, 1987 г.) и Соглашение о передаче лиц, совершивших преступления (Брюссель, 1987 г.), а также Конвенция о сотрудничестве в борьбе с международными преступлениями (Брюссель, 1991).

Когда имеется соглашение между двумя сторонами, проблема выдачи преступников решается достаточно четко: если лицо не пользуется дипломатическим иммунитетом, то оно должно быть либо судимо, либо выдано заинтересованной стороне. Однако бывают более сложные ситуации: когда власти одной страны, задержав гражданина другой, не уверены, что если он будет выдан той стране, гражданином которой является, то будет наказан. Соглашения о выдаче между этими странами нет. В этом случае начинается процесс переговоров, оборачивающийся длительным пребыванием человека в тюрьме до суда и без суда. Препятствием для экстрадиции может быть существенная разница в мерах наказания за аналогичные преступления в разных странах; убеждение представителей страны (передающей или принимающей преступника) в том, что лицо будет подвергнуто (или подвергается) пыткам, и т. д. В связи с этими и другими обстоятельствами во многих договорах о правовой помощи предусматривается не только выдача преступников, но и отказ в выдаче, наступающий, например, в следующих случаях:

а) лицо, выдача которого требуется, является гражданином страны, к которой обращено это требование;

б) преступление совершено на территории той страны, к которой обращено требование о выдаче;

в) в стране, к которой обращено требование о выдаче, за соответствующее преступление уже истекли сроки давности либо дело не может быть возбуждено или приговор быть исполнен по иному законному основанию;

г) преступление преследуется в порядке частного обвинения;

д) действие не рассматривается в качестве преступления по законам хотя бы одной из договаривающихся сторон;

е) за преступление предусмотрено более мягкое наказание, чем лишение свободы на срок до одного года.

Нередко сам преступник настаивает на скорейшей экстрадиции или, напротив, возражает против нее, прежде всего потому, что режим содержания его в тюрьме той страны, куда он стремится, "вольготнее", чем там, куда его могут направить. Позитивная оценка тюремного режима особенно относится к тюрьмам Скандинавии. Юристы из США говорят так сегодня и об американских тюрьмах применительно к преступникам - выходцам из России и других стран СНГ.

Рассмотрим, при каких условиях и как решаются вопросы экстрадиции в международных соглашениях, а также в тех случаях, когда нет соответствующих соглашений или они недостаточны. Некоторые ситуации не находят разрешения в договорах о правовой помощи, а подчас и самих этих договоров между заинтересованными странами не существует. Тогда приходится прибегать к прецедентам или решать каждое дело путем конкретных договоренностей.

Ситуация, связанная с требованием выдачи преступника, может быть многообразной. Она различается в зависимости от того, гражданином какого государства является выдаваемое (не выдаваемое) лицо, где оно сейчас находится, какое преступление было совершено, и от ряда других обстоятельств.

Много внимания этому институту уделяют ученые, члены Международной ассоциации уголовного права. Специально эта проблема рассматривалась на коллоквиуме в Хельсинки (сентябрь 1992 г.), который являлся подготовительным к Международному конгрессу этой ассоциации, прошедшему в 1994 г в Рио-де-Жанейро.

4. Криминальная глобализация и конвенция ООН против транснациональной организованной преступности

В последние десятилетия ХХ века организованная преступность приобрела высшую форму своего развития и стала носить транснациональный характер. Процесс транснационализации внутригосударственной организованной преступности начал расти с момента расширения международно-правового сотрудничества между государствами, установления экономических, социальных и иных отношений между физическими и юридическими лицами зарубежных стран. Совокупность причин, влияющих на формирование и развитие транснациональной организованной преступности, была сформулирована во время работы Всемирной конференции по транснациональной организованной преступности на уровне министров (Неаполь, Италия, 21-23 ноября 1994 г.) и на IX Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Каир, Египет, 28 апреля - 8 мая 1995 г.).

Так, в справочном документе к п. 4 повестки дня Неапольской Всемирной конференции по организованной транснациональной преступности приведены следующие факторы развития мировой экономики и политики, обусловившие возникновение транснациональной организованной преступности:

- увеличение взаимозависимости государств;

- формирование мирового рынка, для которого характерны тесные экономические связи, взаимные инвестиции;

- формирование международных финансовых сетей, систем международных расчетов, позволяющих быстро осуществлять сложные финансовые операции, с задействованием банковских учреждений нескольких государств;

- развитие мировых систем коммуникаций;

- широкое развитие технологии контейнерных перевозок;

- увеличение масштабов миграции, образование многонациональных мегаполисов;

- «прозрачность границ» между государствами, входящих в Европейский союз и СНГ.

Перечисленные факторы оказали и продолжают оказывать влияние на развитие как мирового, так и региональных криминальных рынков. Применительно к современным реалиям понятие транснациональной организованной преступности на законодательном уровне не сформулировано. Следует обратить внимание на то, что в ноябре 2000 г. Организация Объединенных Наций приняла Конвенцию против транснациональной организованной преступности, цель которой заключается в объединении усилий различных государств в деле более эффективного предупреждения транснациональной организованной преступности и борьбы с ней. В ст. 2 Конвенции закреплены лишь отдельные термины, содержание которых может способствовать теоретическому определению рассматриваемого явления. На наш взгляд, главная проблема как раз и заключается в том, что мировое сообщество в целом и Российская Федерация, в частности, осуществляют борьбу с такими негативными явлениями, которые ни в международно-правовых актах, ни в национальном законодательстве не определены, в связи с чем возникает вопрос о перспективах и эффективности такой борьбы.

Изучение теоретических работ российских криминологов позволяет сделать вывод о том, что сформулированные ими понятия транснациональной организованной преступности (ТОП) в целом сходны между собой и отличаются лишь по отдельным, не имеющим принципиального значения, признакам. Так, А.Л. Репецкая определяет транснациональную организованную преступность как осуществление преступными организациями незаконных операций, связанных с перемещением потоков информации, денег, физических объектов, людей, других материальных и нематериальных средств через государственные границы с целью использования благоприятной рыночной конъюнктуры в одном или нескольких иностранных государствах для получения существенной экономической выгоды, а также для эффективного уклонения от социального контроля с помощью коррупции, насилия и использования значительных различий в системах уголовного правосудия разных стран. В.В. Меркушин считает, что транснациональная организованная преступность - это общесоциальное явление, выражающееся в широкомасштабной деятельности преступных организаций по предоставлению запрещенных товаров и услуг или не запрещенных товаров и услуг запрещенным способом, а также их иной преступной деятельности, систематически осуществляемой на территории нескольких стран с сосредоточением под своим контролем значительных финансовых ресурсов, использованием криминальной конкуренции и проникновением в национальную и международную экономику и политику. Несколько специфичным является толкование исследуемого криминального явления С.П. Глинкиной. Она полагает, что ТОП - явление по своей природе экономическое. Это одна из отраслей экономики, производящая и поставляющая на мировые рынки незаконные товары и услуги либо законные продукты незаконными способами и инвестирующая полученный в итоге капитал, в том числе и в законные сферы экономики.

Различия в приведенных определениях следует усматривать, прежде всего, в установлении криминологической природы происхождения ТОП - как явления, как деятельности преступных организаций и как отрасли экономики, причем все точки зрения имеют право на существование. Примечательно то, что, несмотря на разницу в подходах к определению сущности ТОП, общим ее признаком является извлечение максимальной финансовой прибыли, получаемой в результате преступной деятельности, а также путем участия представителей ТОП в политике и легальной экономике. Развитие транснациональных преступных организаций наряду с экономическими факторами (в части конъюнктуры рынка) обусловлено также необходимостью сокрытия их деятельности от правоохранительных органов и легализации доходов. Поэтому деятельность организованной преступности на международном уровне может проявляться в нескольких направлениях. В частности, это совершение непосредственно транснациональных преступлений и участие в легальной экономике с целью придания легального характера средствам и имуществу, нажитым преступным путем.

В этих целях часть преступных операций переносится в страны с более либеральным законодательством, где в «отмывании денег» задействуются «налоговые убежища» и международные финансовые центры (оффшоры). Оффшоры фактически представляют собой сокрытие от государственного контроля финансовой организацией своей деятельности в полном объеме с целью уменьшения (или освобождения) налогов путем перемещения такой деятельности на территорию того государства, где существуют более выгодные налоговые условия. Е. Воловик выделяет отдельные особенности регулирования оффшоров: а) отказ от сотрудничества с налоговыми ведомствами «материнских» стран; б) непрозрачность норм налогового регулирования, неполнота соответствующей законодательной базы; наличие «номинальных» владельцев и директоров; в) наличие жесткого законодательства в отношении неразглашения банковской и коммерческой тайны лиц, получающих выгоду от установленного налогового режима; г) законодательная защита размещенных в налоговом убежище активов, исключающая возможность их конфискации кредиторами, что позволяет использовать данные страны для спасения денег от кредиторов; д) широкое рекламирование себя в качестве территории, которую можно использовать для ухода от налогов, подлежащих уплате в «материнской» стране.

В настоящее время наиболее известными оффшорными зонами являются:

в Европе - острова пролива Ла-Манш, Люксембург, Швейцария, Ирландия, Мальта и др.;

в Америке - Панама и территория на островах Карского моря (Багамские, Виргинские, Каймановы острова и др.);

в Азии - Гонконг, Сингапур;

в Африке - Либерия и др.

Возникновение оффшорных рынков является одним из главных факторов утечки капиталов из России. По оценкам специалистов, за годы реформ из страны ушло от 120 до 165 млрд. долларов, причем большая часть вывезена нелегально.

Суммируя все вышеперечисленные характеристики транснациональной организованной преступности, выделим ее обязательные признаки: 1) широкомасштабная преступная деятельность; 2) осуществление финансовых операций в государствах с благоприятной налоговой конъюнктурой; 3) контроль над огромными финансовыми средствами; 4) проникновение представителей ТОП в органы власти и управления государства; 5) наличие в организованной структуре специальной системы (коррумпированных связей, разведки, контрразведки) обеспечения безопасности всей группы и отдельных ее частей; 6) уклонение от социального контроля; 7) осуществление своей преступной деятельности на территории нескольких государств. Обратим внимание на то, что транснациональное преступление не обязательно сопровождается пересечением государственных границ. Товары, изъятые или ограниченные в гражданско-правовом обороте, могут производиться в одной стране, а их распространение осуществляться в другой. 8) совершение, конвенционных преступлений систематически; 9) осуществление преступной деятельности с помощью представителей государственной власти. Необходимо отметить, что перечисленные свойства служат одновременно разграничительными признаками при сопоставлении национальной и транснациональной организованной преступности.

На наш взгляд, принципиально важным является вопрос о разграничении международного и транснационального преступления. При изучении транснациональной организованной преступности в криминологической литературе нередко можно встретить синонимическое употребление терминов «международные» и «транснациональные» преступления. Подробный анализ международно-правовых актов и специальной литературы по международному уголовному праву позволяет прийти к выводу, что международные преступления и преступления международного характера являются различными по своему содержанию, но в целом образуют международную преступность.

В юридической литературе международные преступления понимаются как наиболее тяжкие преступления, посягающие на мир и безопасность человечества. Прежде всего, это преступления государств против мирового сообщества. Международные преступления - это особо опасные преступления, посягающие на международный мир и безопасность, и субъектами которых являются как соответствующие государства, так и физические лица, выступающие, как правило, от имени государства. В проекте Кодекса против мира и безопасности человечества международное преступление определено как «международно-правовое деяние, возникающее в результате нарушения государством международного обязательства, столь основополагающего для обеспечения жизненно важных интересов международного сообщества, что его нарушение рассматривается международным сообществом в целом, составляет международное преступление». Преступления международного характера определяются как деяния, предусмотренные международными соглашениями (конвенциями), не относящиеся к преступлениям против человечества, но посягающие на нормальные отношения между государствами, наносящие ущерб мирному сотрудничеству в различных областях отношений (экономических, социально-культурных, имущественных и т.п.), а также организациям и гражданам, наказуемые либо согласно нормам, установленным в международных соглашениях (конвенциях), ратифицированных в установленном порядке, либо согласно нормам национального уголовного законодательства в соответствии с этими соглашениями.

В Конвенции ООН, посвященной борьбе с транснациональной организованной преступностью 2000 г., названы следующие признаки транснационального преступления:

- оно совершено более чем в одном государстве;

- оно совершено в одном государстве, но существенная часть его подготовки, планирования, руководства и контроля имеет место в другом государстве;

- оно совершено в одном государстве, но при участии организованной преступной группы, которая осуществляет преступную деятельность в более чем одном государстве;

- оно совершено в одном государстве, но его существенные последствия имеют место в другом государстве.