Некоторые проблемы совершенствования системы принципов российского уголовного процесса

Размещено на http://www.allbest.ru/

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ СИСТЕМЫ ПРИНЦИПОВ РОССИЙСКОГО УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА

Хатуаева В.В., зав. кафедрой уголовно-процессуального права, д.ю.н., доцент, Российский государственный университет правосудия, Россия, г. Воронеж (Центральный филиал)

АННОТАЦИЯ

судопроизводство уголовный процессуальный изменение

В статье рассматриваются наиболее дискуссионные вопросы динамического развития системы принципиальных положений российского уголовного судопроизводства. Особое внимание уделяется изменениям и дополнениям уголовно-процессуального законодательства в части регламентации основных начал судопроизводства.

Ключевые слова: принцип, уголовное судопроизводство, истина, право на защиту, независимость судей.

ABSTRACT

Some problems of perfecting the system of criminal procedure principles of Russian

This article discusses the most debating points of the dynamic development of the system of basic provisions of the Russian criminal proceedings. Special attention is paid to changes and additions in the law of criminal procedure, part of the basic regulation began proceedings.

Keywords: principle of criminal proceedings, the truth, the right to protection, independence of the judiciary.

Анализируя состояние современной модели принципов уголовного процесса, на наш взгляд, необходимо обратить внимание на некоторые из ее элементов, дискутируемые в среде специалистов.

Во-первых, традиционно наиболее обсуждаемой является формулировка законодателем формообразующего основного начала - состязательности. Мы полагаем, что легальная конструкция положения о состязательности достаточно четко определяет ее как принцип уголовного процесса, обладающий самостоятельным содержанием, включающим несколько элементов: 1) функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или должностное лицо; 2) суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав; 3) стороны обвинения и защиты равноправны перед судом (ст. 15). Однако в специальной литературе присутствует точка зрения о том, что состязательность не относится к числу принципов (ее закрепление в гл. 2 УПК РФ - системная ошибка законодателя), а представляет собой тип (модель) уголовного процесса [1, с. 7]. Нам это утверждение представляется справедливым лишь отчасти. Нельзя не согласиться с тем, что типы уголовного процесса в исторической ретроспективе находятся во взаимосвязи с наличием (отсутствием) состязательности. При этом она должна рассматриваться как универсальное процессуальное явление, в котором форма и содержание неотделимы друг от друга, поскольку так определяется главное - сущность деятельности сторон в процессе. Состязательность содержательно представляет собой принцип деятельности сторон во взаимодействии с деятельностью суда. Вместе с тем, понятие «тип (или форма) уголовного процесса» - это результат обобщения конкретных способов организации производства по уголовным делам, присущих тому или иному этапу исторического развития общества и государства. Согласно диалектике любого процесса, в том числе и исторического, форма не может возникнуть раньше содержания, каковым в нашем случае являются основные начала (принципы) судопроизводства, в числе которых и состязательность. При этом основу состязательной формы процесса составляет не только рассматриваемый принцип, но и иные основные начала.

Во-вторых, нарекания в среде ученых-процессуалистов вызывает дублирование положений Конституции РФ и УПК РФ[2, с. 13]. Это, на наш взгляд, объясняется наличием в Основном законе нормы, обусловливающей ее прямое действие, что предполагает распространение конституционных предписаний на сферу уголовного судопроизводства без их непосредственного закрепления в тексте Кодекса. В данном контексте речь идет о принципах уголовного процесса, образующих конституционно-правовой статус личности, а именно: уважение чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ), неприкосновенность личности (ст. 10 УПК РФ), охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11 УПК РФ), неприкосновенность жилища (ст. 12 УПК РФ), тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иныхсообщений (ст. 13 УПК РФ). Если же уважение чести и достоинства личности, ее неприкосновенность, охрана прав и свобод человека и гражданина вызывают сомнения исключительно с позиций целесообразности дублирования предписаний Конституции РФ, что, на наш взгляд, является исключительно техническим вопросом, то положения ст.ст. 12, 13 УПК РФ не вполне соответствуют критериям, характерным для принципа судопроизводства.

Положения ст. 25 Конституции РФ переведены в разряд принципа неприкосновенности жилища и обозначены в ст. 12 УПК РФ. Следует обратить внимание на тот факт, что процессуальный смысл предписания Конституции РФ выражен несколько специфически: отсутствует аксиома о неприкосновенности жилища, но при этом формулируется порядок доступа в него при производстве отдельных следственных действий. Б.Т. Безлепкин в этой связи справедливо обращает внимание на тот факт, что ст. 12 УПК РФ озаглавлена именно «Неприкосновенность жилища»[3, с. 39]. Кроме того, перечень процессуальных действий, производство которых может повлечь за собой нарушение конституционного запрета на проникновение в жилище помимо воли проживающих в нем лиц, является, по меньшей мере, неполным. В ст. 12 УПК РФ речь идет лишь об осмотре, обыске и выемке в жилище, в то время как ограничение его неприкосновенности возможно также в ходе, например, следственного эксперимента, проверки показаний на месте, допроса и т.д. Видимо, в рассматриваемой норме уголовно-процессуального закона речь должна идти о любом следственном действии, в ходе которого осуществляется проникновение в жилище, а, следовательно, требуется судебное решение. Аналогичные суждения можно высказать относительно положений ст. 13 УПК РФ, закрепляющих случаи исключения из конституционной нормы о тайне переписки, телефонных и иных переговоров.

Небезосновательными представляются суждения о том, что положения ст.ст. 12, 13 УПК РФ не имеют общепроцессуального характера, вследствие чего не должны относиться к числу принципов уголовного процесса, а, как и предусмотрено в Конституции РФ, формируют содержание правового статуса человека и гражданина[4, с. 59]. Такие следственные действия как обыск или выемка в жилище, осмотр жилища, наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка, контроль и запись телефонных и иных переговоров, проводятся исключительно в стадии предварительного расследования, поскольку в рамках проверки сообщения о преступлении в стадии возбуждения уголовного дела (ст. 144 УПК РФ), равно как и в ходе судебного следствия (ст. 287 УПК РФ) их производство не предусмотрено.

Наличие принципов уважения чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ), неприкосновенности личности (ст. 10 УПК РФ), охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11 УПК РФ), которые также формируют конституционно-правовой статус личности и являются выражением демократического и гуманистического подхода государства к сфере уголовной юстиции, дает повод к конструированию дефиниции «принцип уголовного процесса» на основе термина «идея этико-правового характера». Совершенно очевидна охранительная направленность уголовного судопроизводства, достаточно однозначно выраженная в формулировании его назначения (ст. 6 УПК РФ), понятно также и стремление законодателя максимально рельефно отразить уровень защиты прав и законных интересов граждан, приблизить его международным стандартам в области прав человека. Однако, подобный прием юридической техники, на наш взгляд, влечет за собой перегруженность системы принципов положениями иного порядка, не обладающими качественными характеристиками основного начала уголовного судопроизводства.

В этой связи В.Т. Томин совершенно справедливо отмечает, что положения ст.ст. 9-13 УПК РФ рассчитаны на проявление более общей идеи, характерной для уголовного процесса как вида государственной деятельности - защиту интересов личности, вовлекаемой в уголовный процесс[5, с. 241].

В-третьих, совершенно неочевидным представляется решение законодателя объединить в одну главу УПК РФ назначение уголовного судопроизводства и систему его принципов. Цель судопроизводства является тем критерием, который объединяет разные общие положения в одну систему, однако это не означает, что категории «принцип» и «назначение» являются однопорядковыми. Термином «назначение» закон объединил целеполагание и задачи уголовного судопроизводства, установив в качестве таковых: 1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст. 6 УПК РФ). В специальной литературе рассматриваемые термины не уравниваются, поскольку и содержание, и правовая нагрузка назначения уголовного судопроизводства значительно шире, нежели его принцип. В частности, с позиций доктрины уголовного процесса назначение рассматривается как начальный элемент уголовно-процессуальной деятельности, отражающий ее типологические характеристики, а именно: реализация норма материального права в соответствии с принципом законности и, как следствие, правовое обеспечение основных задач уголовного права - борьбы с преступностью, восстановление нарушенного преступлением правопорядка, защита личности, общества и государства от преступных посягательств, разрешение уголовно-правового конфликта частных и публичных интересов. С практической точки зрения назначение уголовного судопроизводства может быть достигнуто «посредством осуществления процессуальной деятельности на основе состязательных начал, т.е. равновеликого и полноценного состязания обвинения и защиты при независимом, компетентном и беспристрастном суде»[6, с. 19].

В-четвертых, содержательную сторону уголовно-процессуальной деятельности характеризует принцип свободы оценки доказательств (ст. 17 УПК РФ), который лежит в основе всего правового регулирования процесса доказывания. В соответствии с ч. 1 ст. 17 УПК РФ субъектами оценки доказательств законодатель считает судью, присяжных заседателей, прокурора, следователя и дознавателя. Подобный подход, на наш взгляд, обусловлен тем, что обоснование выводов по уголовному делу, а также принятие процессуальных решений входят в круг полномочий указанных лиц. Однако даже с этих позиций приведенный перечень является не полным, поскольку в нем отсутствуют руководитель следственного органа и начальник подразделения дознания, которые наделены правом, давать указания, определяющие ход расследования, осуществляя при этом оценку доказательств, имеющихся в уголовном деле.

Возможность оценки доказательств иными субъектами доказывания, которые отстаивают в уголовном процессе свой личный или представляемый интерес, законодателем не предусмотрена. В специальной литературе подобный подход подвергается критике, которая аргументируется общими положениями теории доказательств, предполагающими участие в доказывании всех субъектов, чей процессуальный статус предусматривает право тем или иным способом представлять доказательства[7, с. 21]. Думается, что в пользу указанной точки зрения можно привести следующие аргументы.

1. Состязательная форма современного уголовного процесса предполагает равенство сторон обвинения и защиты (ст. 15 УПК РФ), что применительно к доказыванию конкретизируется путем предоставления подозреваемому, обвиняемому, защитнику, а также потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику и их представителям возможности участвовать в собирании доказательств или объектов, которые впоследствии могут быть признаны доказательствами (ч. 2, 3 ст. 86 УПК РФ).

2. Отсутствие у них легальной возможности оценивать доказательства выглядит не логично в связи с реализацией указанными лицами иных прав (например, заявлять ходатайства, обжаловать действия и решения лица, ведущего производство по уголовному делу, участвовать в судебном заседании и т.д.), где неизбежно осуществляется оценка доказательств, с целью аргументации своей позиции. Если заинтересованные участники уголовного процесса реализуют свое право на участие в доказывании посредством предоставления предметов и документов, то презюмируется, что они находят имеющиеся в уголовном деле материалы недостаточными для принятия законного, обоснованного и мотивированного решения. В случае реализации указанными субъектами права, предусмотренного ст. 123 УПК РФ, они исходят из того, принятое решение либо совершенное процессуальное действие является сомнительным с точки зрения допустимости доказательств, полученных посредством их производства или принятия.

3. Отсутствие в числе субъектов оценки доказательств частного обвинителя, который самостоятельно поддерживает обвинение в судебном заседании путем; представления доказательств и участия в их исследовании; изложения суду своего мнения по существу обвинения, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства; реализации права высказывать суду предложения о применении уголовного закона и назначении подсудимому наказания и т.д. (ч. ч. 4, 5, 6 ст. 246 УПК РФ) выглядит очевидным законодательным пробелом.

В качестве основы оценки доказательств в уголовном процессе традиционно позиционируется внутреннее убеждение, которое рассматривается с одной стороны, как метод соответствующей познавательной деятельности, а с другой - как ее результат. Мы полагаем, что внутреннее убеждение является, прежде всего, методом оценки доказательств, который имеет универсальный характер, т.к. четко регламентирован законом в статусе принципиального положения и является единым для всех стадий уголовного процесса.

Внутреннее убеждение основывается на нормах уголовно-процессуального закона, регламентирующих предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ), средства доказывания (ст. 74 УПК РФ), а также правила оценки доказательств (ст. 88 УПК РФ). Если же в его основе лежит нечто другое, то результатом познавательной деятельности будет вынесение незаконного, необоснованного и несправедливого приговора.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Смирнов А.В. Модели уголовного процесса. СПб.: Наука, 2000. 224с.

2. Безруков С.С. Непринципиальные положения главы второй Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Российский следователь. 2014. № 9. С. 13-16.

3. Безлепкин Б.Т. Уголовный процесс России: учебное пособие. М.: Проспект, 2004. 480с.

4. Алиев Т.Т., Громов Н.А. Основные начала уголовного судопроизводства. М.: Книга сервис, 2003. 144с.

5. Томин В.Т. Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт, 2009. 376с.

6. Гришина Е.П. Современные научные и правовые проблемы достижения назначения уголовного судопроизводства при участии адвоката в доказывании // Адвокатская практика. 2015. № 5. С. 19-24.

7. Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. М.: Норма, 2008. 241с.

REFERENCES

1. Smirnov A.V. Model of criminal process. Spb: Nauka, 2000. 224s.

2. Bezrukov S.S. Unprincipled provisions of chapter two of the code of criminal procedure of the Russian Federation//Russian investigator. 2014. № 9. S. 13-16.

3. Bezlepkin B.T. Criminal proceedings in Russia: a tutorial. M.: Avenue, 2004. 480s.

4. Aliyev T.T., Gromov N.A. Basic principles of criminal proceedings. PM: Book service, 2003. 144s.

5. Tomin V.T. Criminal process: actual problems of theory and practice. M.: Harvard Business Press, 2009. 376s.

6. Grishina E.P. Modern scientific and legal challenges reach the destination of criminal proceedings with the participation of counsel in proving// Law practice. 2015. № 5.S. 19-24.

7. Shafer S.A. Evidence and proof in criminal cases: theory and problems of legal regulation. PM: norm, 2008. 241s.

Размещено на Allbest.ru