в) многие выводы базируются на УК 1960 г., в котором нормы об охране природы не были систематизированы. При таком положении попытки определить объект преступления, исходя из места тех или иных норм об охране природы в Уголовном кодексе, не могут привести к единообразному его пониманию;

г) отсутствие единообразия в понимании сущности объекта не позволяет решить важный вопрос о соотношении родового, видового и непосредственного объектов экологических преступлений. Непосредственный объект как конкретное общественное отношение подменяется иными по содержанию понятиями - «интерес», «природный ресурс», «порядок использования» и прочими, что требует выяснения сущности данных понятий, их соотношения и значения. Данные позиции, на наш взгляд, не отражают сущности экологических преступлений и не соответствуют действующему законодательству.25 Концепция экологических преступлений предполагает в первую очередь освещение понятия экологических отношений. Они образуют единство трех направлений человеческой деятельности: по консервативной охране природы; рациональному использованию ее богатств как одному из способов охраны; сохранению и восстановлению надлежащих качественных природных условий жизнедеятельности человека (защита от загрязнения, отравления окружающей среды, шумового, вибрационного, теплового воздействия и т.п.), включая обеспечение экологической безопасности, улучшение и воспроизводство природной среды и ее ресурсов. Позиция, что объектом преступлений против природы являются хозяйственные, экономические отношения, не учитывает, что центром всех экологических проблем в настоящее время стала разработка такой природоохранной практики, которая обеспечила бы выживание человека как биологического вида. Говоря же о хозяйственном использовании природных ресурсов, сторонники этой позиции выдвигают на первый план экономический, потребительский интерес.

Поэтому предложения рассматривать охрану природы лишь как форму использования ее ресурсов представляются неприемлемыми. Стержень экологической проблемы - это все же своего рода «консервирование» природной среды, защита ее от уничтожения, повреждения, загрязнения и т.п. Рациональное природоиспользование рассматривается в экологическом праве лишь как составная часть, одно из средств охраны природы. Однако не следует считать его единственной формой такой охраны.

Нельзя согласиться с мнением считать объектом рассматриваемых посягательств порядок использования природных богатств. Под ним необходимо понимать определенным образом организованный и юридически оформленный режим эксплуатации ресурсов природы. Иными словами, порядок использования - это не сама общественно-практическая деятельность, а ее отражение в определенных юридических актах, правилах, устанавливающих этот режим. Следовательно, порядок использования не может быть отношением по поводу природных богатств, он лишь закрепляет, упорядочивает отношения использования. Помимо этого данное определение слишком узко, из него не ясно, какие социальные ценности несут ущерб при совершении деяний против природы, какие блага и интересы обеспечиваются этим порядком. В юридической литературе указанная позиция справедливо подвергалась критике и за то, что по сути она отражает нормативистский подход в определении объекта.26

Неосновательна и позиция тех авторов, которые считают объектом экологических преступлений природные ресурсы (лес, воду, воздух, недра, рыбу, зверей), поскольку в этом случае не проводится никаких различий между объектом и предметом посягательства. Позиция, что объект - это природный баланс, природоресурсный потенциал и т.д., не выдерживает критики, поскольку: а) противоречит пониманию объекта в науке уголовного права; б) смешивает естественнонаучные понятия и правовые категории (баланс, потенциал и права граждан). В литературе высказана точка зрения, что экологическим преступлением следует считать «предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние (действие, бездействие), посягающее на окружающую среду и ее компоненты, рациональное использование и охрана которых обеспечивают оптимальную жизнедеятельность человека, и состоящее в непосредственном использовании природных объектов как социальной ценности и приводящее к негативным их изменениям».27

В данном определении предпринята попытка отразить социальную сущность экологических преступлений, но оно не конкретно и не точно. Не ясно, что понимать под оптимальной жизнедеятельностью человека. В качестве объекта преступного воздействия называется предмет преступления, а не охраняемые уголовным законом общественные отношения в сфере экологии. Преступление по объективным признакам необоснованно ограничивается непосредственным использованием природных ресурсов, тогда как рациональное природопользование, как говорилось, - лишь одна из форм охраны природы. Не соответствует эта позиция как ранее имевшемуся, так и действующему законодательству. Как указывалось, в нем предусмотрена ответственность за целый ряд экологических преступлений, не связанных с потреблением природных богатств.

Экологические преступления безусловно причиняют вред конституционному праву граждан России на проживание в экологически благоприятных для жизни и здоровья населения условиях. Однако они не направлены непосредственно на причинение вреда этим отношениям. Они могут выступать в качестве дополнительного непосредственного объекта, так же как отношения по охране жизни и здоровья граждан. В экологических преступлениях вред причиняется прежде всего отношениям по охране природы. Иные же отношения он затрагивает косвенно, опосредовано, и таких отношений может быть много, ибо вся жизнь и деятельность человека связаны в конечном счете с природной средой, т.е. экологичны.

С позиций изложенного, родовым объектом экологических преступлений являются отношения в области обеспечения общественной безопасности и здоровья населения, поскольку глава 26 «Экологические преступления» помещена в УК РФ в раздел IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка». Видовым объектом, который следует выделять как один из элементов кодификации Особенной части нового УК, следует считать охраняемые уголовным законом комплексные общественные отношения по рациональному использованию природных ресурсов, сохранению качественно благоприятной для человека и иных живых существ природной среды и обеспечению экологической безопасности населения.

Непосредственными объектами являются конкретные общественные отношения по охране отдельных видов природных богатств, их рациональному использованию и обеспечению экологической безопасности населения. Например, объектом незаконной охоты являются отношения по охране и рациональному использованию диких зверей, птиц и иных животных, а объектом загрязнения водоемов и воздуха - отношения по охране вод и атмосферы и обеспечению экологической безопасности населения.

С объективной стороны рассматриваемые преступления выражаются в нарушении путем действия или бездействия общеобязательных правил природопользования и охраны окружающей природной среды. Диспозиции норм, описывающих такие преступления, являются бланкетными. Поэтому для установления конкретных признаков состава преступления необходимо обратиться к соответствующим законам и иным нормативным актам по охране природы и использованию ее ресурсов, принимаемым на уровне РФ, ее субъектов, органов местного самоуправления, министерств и ведомств. Большинство составов экологических преступлений относятся к категории так называемых материальных (ст. 246, 248, 249, 254 УК РФ, например). Составы, не содержащие указания на последствия преступления как на его обязательный признак (ст. 252, 253, 260, например), относятся к формальным. Имеются и такие составы, которые предусматривают ответственность только в случае возникновения реальной угрозы причинения вреда («составы угрозы»). Их логично отнести к формальным (ч. 1 ст. 247 УК, например). Статьи 256 (незаконная добыча водных животных и растений) и 258 (незаконная охота) содержат разновидности преступлений и с материальным (в случае причинения преступлением крупного ущерба), и с формальным составами. Материальными являются ряд квалифицированных составов преступлений (ст. 250, 251, 252, например). Некоторые авторы утверждают, что лишь два самостоятельных состава преступления, сформулированных в ч. 1 и 2 ст. 253 УК, сконструированы как формальные.28 Излагая содержание конкретных составов, они относят к таковым уже и составы, предусмотренные ст. 256, 258 УК и др. Сущность экологического преступления проявляется в признаках того же порядка, что и сущность экологически значимого поведения вообще, так как преступление - часть его. Но это касается лишь их общего, стержневого признака - экологичности. Социальная же значимость и юридическая оценка поведения различны. Экологически значимое поведение - более широкое понятие, чем экологическое преступление. Его можно определить как совокупность социально обусловленных, волевых действий (бездействия) отдельных людей и их коллективов, которые, воздействуя на окружающую среду, вызывают в ней изменения, затрагивающие общественные интересы по сохранению качественно благоприятной для человека среды обитания. Рассмотрение экологически значимого поведения вне социальных связей не позволяет различить экологическое правонарушение (преступление) и непреступное воздействие на природную среду. Так, разрешенные лов рыбы, охота, рубка леса, разработка недр и даже загрязнение водоемов и воздуха, рассматриваемые в общем плане, вне их социальной сущности, не отличаются по внешним признакам от преступлений того же порядка.

Следовательно, необходимо учитывать, что экологически значимое поведение может быть как социально полезным, так и социально вредным, как законным, так и противоправным, в том числе преступным, и может оцениваться лишь с социальных позиций. Преступное поведение всегда асоциально, общественно опасно и противоправно.

Анализ уголовно-правовых норм об охране природы показывает, что в законодательстве используются различные технико-юридические приемы описания общественно опасного действия или бездействия. Иногда перечень и характер общественно опасных деяний точно и исчерпывающим образом указан в самом тексте закона. Например, в ст. 261 УК указывается на уничтожение или повреждение лесных массивов путем неосторожного обращения с огнем или поджога, либо иными общественно опасными способами, либо путем загрязнения.

Пределы судейского усмотрения в этих случаях ограничены уже самим законом. Процесс квалификации упрощается и состоит в сопоставлении фактических обстоятельств дела с признаками состава преступления, предусмотренными законодательной конструкцией нормы.

Но особенность объективной стороны экологических преступлений выражается в том, что все они совершаются путем нарушения специальных правил, а диспозиции статей, описывающих такие преступления, являются бланкетными. Закон указывает лишь на нарушение установленных правовых актов не уголовно-правового характера, описывает форму преступления и его признаки. Содержание же их, т.е. вид и характер нарушения этих правил, не раскрывается. Это обстоятельство очень важно иметь в виду при квалификации, так как законодательная конструкция ряда составов (например, незаконной охоты, незаконной добычи водных животных и растений, загрязнения водоемов, атмосферного воздуха) остается неизменной на протяжении длительного времени, тогда как содержание их периодически меняется вследствие обновления подзаконных нормативных актов.

При квалификации деяний, предусмотренных нормами, имеющими такие переменные признаки, следует проанализировать не только содержание самой уголовно-правовой нормы, но и ряд других источников нормативного и научно-практического характера, которые помогут составить правильное представление о терминах и понятиях, заключенных в диспозиции закона.

В бланкетных диспозициях законодатель предопределяет тот нормативный источник, который надлежит использовать для раскрытия вида и содержания общественно опасного деяния. Использование его является обязательным. Однако в законе название этого источника не конкретизируется, а устанавливается лишь вид тех или иных правил. Например, ч. 2 ст. 249 УК предусматривает ответственность за нарушение правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений. Такие правила содержатся в ряде постановлений Правительства Российской Федерации, инструкциях и методических указаниях службы лесного хозяйства, Министерства природных ресурсов РФ, Министерства сельского хозяйства РФ, Министерства здравоохранения РФ, решениях местных органов власти и других нормативных актах. При такой конструкции уголовно- правовой нормы, как полагают некоторые ученые, не все признаки состава преступления указаны в самом законе. Эффективность уголовно-правовых природоохранительных норм, предусматривающих ответственность за действие или бездействие, нарушающее природоохранительные правила, в большей степени зависит от качества правового регулирования конкретных общественных отношений, от качества норм, к которым отсылают бланкетные диспозиции. Так, установление уголовной ответственности за загрязнение атмосферного воздуха предполагает наличие нормативных актов, содержащих такие правила, которые объективно отражают отношения, связанные с деятельностью предприятий, охватывают все существенные связи этих отношений, не противоречат друг другу, указывают научно обоснованные нормы предельно допустимых концентраций загрязняющих веществ в воздухе, содержат ясно сформулированные и четко определенные обязанности, подкрепленные соответствующими полномочиями. При соблюдении этих требований можно полагать, что допущенные лицом нарушения являются результатом именно его недисциплинированности, а не просчетов регулирования.

Так, суд по делу С. определил размер ущерба за порубку 34 деревьев, исходя из цены реализации дров, тогда как его следовало исчислить в соответствии со специальными таксами.29 Для квалификации экологических преступлений большое значение имеет установление обстановки, времени, места, способа, орудий совершения преступления. Так, в статьях о незаконной добыче водных животных и растений (ст. 256 УК), незаконной охоте (ст. 258 УК) незаконность этих действий состоит в том, что они совершаются в запрещенных местах, запрещенными способами и орудиями, в запретное время. Под местом совершения преступления принято понимать пространство, на котором оно осуществлено.

В качестве же признака состава преступления место рассматривается прежде всего как социальная категория, как «социальное пространство», а не физическое. «Социальное пространство» можно определить как территорию, на которой происходят социальные события, социальные взаимодействия, т.е. на которую распространяются общественные связи. Так, в ст. 270 УК термин «море» употребляется как понятие чисто географическое, показывающее, что описываемые в статье события происходят не на суше. Содержащееся же в ч.

2 ст. 256 УК понятие «открытое море» в дополнение к географическому содержит указание на правовой статус территории. Аналогично раскрывается содержание терминов «исключительная экономическая зона» и «континентальный шельф» в ст. 253 УК.

Социальным содержанием наполнены понятия «зона экологического бедствия» (ст. 247 УК), «заповедник», «заказник», «леса первой группы» (ст. 260 УК) и т.д. Эти понятия содержат более широкую информацию, чем территория в единицах площади. В целом в составах экологических преступлений место определяется указанием на:

1) его социально-политическую и административно-территориальную принадлежность (например, ст. 253 - континентальный шельф, исключительная экономическая зона);

2) географические, топографические признаки (например, ст. 261 - лесные массивы, 250 - поверхностные и подземные воды).

3) особый правовой режим (например, ст. 262 - заповедники, заказники, национальные парки и др.).

Чаще всего один и тот же признак состава охватывает несколько состояний, обстоятельств. К примеру, «открытое море» определяется и географическим, и социально-политическим, и административно- территориальным содержанием и имеет особый правовой режим в отличие от территориальных вод.

В действительности даже на уровне обыденного сознания эти понятия не ассоциируются с квадратными метрами, гектарами и иными единицами измерения площадей, а наполнены социальным содержанием. Сложно порой из-за недостаточно четкого смыслового изложения закона понять различие между местом и предметом экологического преступления. И предмет, и место совершения преступления описываются одними и теми же словами. Так, слово «леса» (ст. 260, 261 УК) указывает и на место, в котором совершается преступление, и на предмет его, как совокупность деревьев, на уничтожение или повреждение которых направлено деяние; «море» в ст. 259 УК в случае его загрязнения - это и место преступления, и его предмет в смысле «морская вода». В названии ст. 250 УК и в ее диспозиции говорится о загрязнении вод, тогда как на самом деле речь идет о загрязнении вод водоемов. В ст. 255 речь идет об использовании недр. Под недрами следует понимать в широком смысле земную кору, мантию и ядро Земли, а в узком - верхнюю часть земной коры, в пределах которой возможна добыча полезных ископаемых. Таким образом, недра - это место преступления, а полезные ископаемые - его предмет.

Выше было показано, что социальное свойство естественного ресурса природы зависит от того, в орбиту каких общественных отношений он вводится. Место может дать информацию об этом. Так, если в рыборазводном водоеме хозяйства ведутся работы по выращиванию товарной рыбы, то ясно, что эта рыба является предметом труда, а не естественным ресурсом природы. Это также подтверждает, что незаконный вылов ее образует состав хищения, а не браконьерства. Однако в конечном счете преступления в области охраны окружающей среды и хищения следует различать не по месту их совершения, а по предмету и объекту. Место разведения и содержания животных, выращивания древесно-кустарниковой растительности и т.п. не может само по себе раскрыть содержание внутренней экономической сущности предмета и не определяет ее, оно свидетельствует лишь о приложении труда человека к ресурсам природы, помещенным в это место. Но преобразующую роль по отношению к предмету играет именно труд, а не место, в котором это происходит.

В ряде случаев преступления по месту различить вообще невозможно. Например, в случаях присвоения рыбы или зверя, добытых в естественной природной среде. При определенных условиях (А. похитил добытых животных у Б.) - это будет хищение, в другом случае и в том же месте (А. или Б. сами незаконно отловили животных) - браконьерство. Таким образом, место совершения преступления без учета социально-экономической сущности предмета преступления и субъективных признаков не может служить критерием разграничения экологических преступлений и хищений, но установление его зачастую помогает определить без дополнительных исследований экономическое содержание предмета и правильно квалифицировать деяние.

Понятия «место», «время», «способ», с одной стороны, и «обстановка» совершения преступления - с другой, на наш взгляд, характеризуются соотношением частей и целого. В русском языке обстановка означает совокупность условий, обстоятельств, определенное положение.30 Обстановка должна быть определена во времени и пространстве. Способ также влияет на обстановку. В дополнение к ним обстановка характеризуется наличием прочих условий, оказывающих влияние на характер и степень общественной опасности преступления. Так, обстановку характеризует случайность совершения преступления, наличие угрозы, организация преступления (расстановка сил, использование технических средств и т.п.), использование условий бедственного положения животных, общеопасных методов, способов, средств и приемов, вызывающих массовую гибель животных, и т.д. Не только способ, но и обстановку характеризуют, например, такие приемы незаконной охоты, как «охота из-под фар», загон по насту, преследование на автомобиле.

Охота в заповеднике характеризует и место, и обстановку такой охоты, т.е. как проводящуюся в природных условиях, рассматриваемых в качестве эталона окружающей среды.

Иными словами, обстановку характеризуют любые обстоятельства реальной действительности, в которых осуществляется преступление. Эти обстоятельства могут быть описаны в законе, а могут и не входить в число признаков состава преступления, ибо не все объективные обстоятельства, характеризующие обстановку, законодатель учитывает. Он учитывает их, когда они существенно повышают общественную опасность деяния. «Не только степень тяжести преступления, но зачастую и само бытие преступления зависит от места и обстановки совершения деяний», - писал Н.Д. Дурманов.31

Второй отличительный признак экологических преступлений - особый предмет посягательства. Предметом экологических преступлений в широком смысле слова выступает природная среда в целом, поскольку все ее составные части находятся между собой во взаимодействии и во взаимосвязи и составляют единую экосистему, а в пределах конкретных участков суши или водоемов образуют единую общность организмов, растительности и т.п. - биоценоз. Причинение вреда одной из частей экосистемы немедленно отражается на состоянии других. В более узком смысле предметом конкретных преступлений являются природные ресурсы: земля, ее недра, атмосфера, внутренние воды и воды открытого моря, животные, растительность. Предмет преступления - это признак состава, который чаще всего используется для определения объекта экологического преступления. С установления предмета обычно начинается процесс выяснения характера посягательства и способов его воздействия на определенный объект. Однако, поскольку одни и те же элементы природной среды могут быть вовлечены в орбиту различных общественных отношений, необходимо выяснить социальную роль предмета посягательства. Так, по-разному будет квалифицирован незаконный вылов рыбы в реке и в товарном прудовом хозяйстве. В первом случае это будет незаконная добыча водных животных или попросту рыбное браконьерство (ст. 256 УК), во втором - хищение. Поэтому в экологических преступлениях предмет посягательства всегда следует рассматривать в связи с объектом и наряду с ним. Изолированный анализ предмета не позволяет уяснить то отношение, которому наносится ущерб, порождает ошибки, путаницу в квалификации преступления.

Особое значение имеет решение этого вопроса для отграничения экологических преступлений от посягательств на собственность. «Вещи, - подчеркивает В.Г. Афанасьев, - как компоненты социального целого, суть тела, предметы, вовлеченные в орбиту общественной жизни. Как социальные феномены... они не могут быть поняты сами по себе, вне человеческой деятельности. Они - продукт конкретного труда, потребительские стоимости и как таковые имеют природную основу». При этом «природное качество вещи проявляется в том материале, из которого вещь состоит, а социальное - в том, что она вводится в орбиту общественных отношений». Таким образом, чтобы определить, в орбиту каких отношений - природоохранительных, собственности или иных попадает природный ресурс, надо установить момент, с которого он теряет свойства естественного элемента природы и превращается в вещь, в товар. Определяя в общей форме этот момент на основе положений современной экономической теории, можно сказать, что любому природному ресурсу качество товара придает общественно необходимый труд. Эта общая посылка, определяющая методологию подхода к оценке экономической сущности предмета посягательства, является господствующей не только в учебной, но и в монографической литературе. В юридической литературе было высказано мнение, что незаконная порубка леса, незаконная охота, браконьерские методы ведения рыбного промысла являются способами последующего хищения имущества, представляя отдельные составы преступлений, и квалифицировать указанные деяния необходимо по совокупности: по статьям об ответственности за посягательство на отношения по охране природы и как хищение имущества. Данная позиция представляется несостоятельной, так как она не учитывает различий по социально-экономическим свойствам между имуществом и элементами природной среды как естественными природными образованиями. Кроме того, если, например, незаконная охота является способом хищения имущества, то нет нужды квалифицировать ее еще и как браконьерство, так как все возможные способы хищений указаны в законе. Не получил в юридической литературе окончательного разрешения вопрос о квалификации завладения такими природными ресурсами, на воспроизводство или добычу которых затрачен общественно необходимый труд, но которые еще не отторгнуты полностью от естественной природной среды.

Обобщая сказанное, необходимо сделать вывод, что предметом экологических преступлений следует считать различные компоненты природной среды, не отторгнутые и не обособленные человеческим трудом от естественных природных условий, либо аккумулирующие в себе определенное количество труда предшествующих и настоящего поколений людей, но остающиеся в природной среде, или внесенные в нее для выполнения своих биологических и иных природных функций. Объективная сторона выражается посредством деяния (действие или бездействие), различных правил, преступных последствий и причиной связи между ними.

2.2 Определение субъективных признаков в составах экологических преступлений

Проблема определения субъективных признаков экологических преступлений - одна из актуальных задач, имеющая большое значение для правильного применения уголовного закона.

Теория уголовного права, уголовное законодательство и судебная практика исходят из принципа, что уголовная ответственность возможна лишь при наличии вины лица, совершившего преступление. Никто не может быть признан виновным в его совершении, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда в соответствии с законом (ст. 49 Конституции РФ). Однако, соблюдая этот принцип, суды в приговорах по делам об экологических преступлениях зачастую избегают исследования конкретного содержания субъективной стороны, указания на форму и вид вины. Так, по данным Э.Н. Жевлакова, из 250 выборочно исследованных уголовных дел об экологических преступлениях субъективная сторона преступления исследовалась лишь в 25 процентах случаев.32 Обусловлено это различными причинами.

Во-первых, процесс установления и доказывания признаков субъективной стороны, как правило, более сложен, чем процесс доказывания объективных обстоятельств. Во-вторых, законодательное описание большинства экологических преступлений традиционно не содержит юридической характеристики субъективной стороны. Из 15 составов преступлений, содержавшихся в УК РСФСР, которые можно было отнести к экологическим, всего три (20%) содержали указание на форму вины, а в двух (14%) упоминались мотив и цель. В УК РФ из 35 составов (17 статей) указание на неосторожную форму вины содержится в девяти (25,7%). Семь из девяти представляют квалифицированные составы, в которых в качестве последствий предусмотрена смерть человека. Такое положение не способствует единообразному пониманию психологического содержания данных преступлений в науке и среди практических работников. В-третьих, со стороны ряда работников правоприменительных органов наблюдается недооценка значения субъективных признаков преступления как факторов, оказывающих влияние на его квалификацию и на назначение наказания. В- четвертых, исследователи не раз указывали на несовершенство законодательных определений умысла и неосторожности. Отмечается, что они не охватывают всех возможных вариантов интеллектуально-волевых процессов, связанных с совершением преступления, и не всегда позволяют провести четкие границы между различными модификациями умышленной и неосторожной вины.33

В действующем Уголовном кодексе Российской Федерации мотивы и цели экологических преступлений, а также эмоции не предусмотрены. Представляется, что это обоснованно: специфика экологических преступлений обусловливает учет при их квалификации только формы вины. В то же время доказывание мотивов, целей и эмоций необходимо для индивидуализации назначения наказания. Поскольку мотив определяет содержание деятельности человека, то бессмысленно говорить об активной мотивации виновного лица на совершение неосторожных преступлений. Можно вести речь лишь о том, что сопутствующая неосторожному преступлению деятельность была мотивирована, и оценивать именно этот мотив. Традиционно принята классификация мотивов на низменные (общественно опасные), общественно нейтральные и общественно полезные мотивы. Можно согласиться с мнением В.А. Чугаева, что экологические преступления вряд ли могут характеризоваться общественно нейтральными мотивами (обида в связи с действиями потерпевшего, стыд, жалость и сострадание и т.д.). Такие мотивы носят по преимуществу личностный характер и возникают в двух- или многосторонних отношениях, когда виновному лицу противостояли другие лица. В экологических преступлениях такого противостояния не наблюдается, виновный просто не выполняет возложенную на него обязанность вне зависимости от действий других лиц.34 Вопрос о вине в экологических преступлениях является наиболее сложным. Ранее действовавшее уголовное законодательство не указывало в составах экологических преступлений конкретные формы вины, и в правоприменительной практике, и в научной литературе вопрос решался однозначно: преступления данного вида могут быть совершены как умышленно, так и по неосторожности.

Затем, с принятием УК РФ 1996 г., ситуация изменилась в связи с введением новшества в отношении определения форм вины. В частности, ч. 2 ст. 24 УК РФ указывала, что деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующими статьями Особенной части. Таким образом, новый УК РФ существенно сузил возможность привлечения к уголовной ответственности за неосторожное поведение. Вновь обращаясь к этой проблеме, отметим, что сложная ситуация возникла именно с экологическими преступлениями. Анализ диспозиций норм, предусматривающих ответственность за совершение экологических преступлений (до внесения изменений 1998 г.), показывает, что в силу ч. 2 ст.

24 УК РФ по прямому указанию закона неосторожно из экологических преступлений могло совершаться только предусмотренное ч. 1 ст. 261 УК РФ. Таким образом, законодатель фактически вывел огромный пласт посягательств на природную среду из-под уголовной репрессии, так как большинство посягательств на природную среду совершается именно по неосторожности.35

Конечно, приведенная ситуация никоим образом не способствовала усилению борьбы с данным видом преступлений. В научном мире указанное положение не вызвало поддержки и активно критиковалось. Так, в частности, В. Пинчук указывал, что «двадцать одна статья, явно относящиеся к неосторожным преступлениям, никакого намека на неосторожную вину не содержат (в их числе 11 экологических, 6 воинских преступлений)».36

Анализируя экологические преступления с позиций ч. 2 ст. 24 УК РФ, И.М. Тяжкова отмечала, что «в ч. 3 ст. 247 и ч. 2 ст. 248 говорится о деяниях, повлекших по неосторожности определенные последствия».37 Исходя из этого, данные преступления она относила к неосторожным преступлениям. Однако в силу этого же не могли совершаться неосторожно преступления, предусмотренные ст. 246 УК РФ, ч. 2 ст. 247 УК РФ и ч. 1 ст. 248 УК РФ, хотя вполне очевидно, что de facto они нередко являются таковыми. Вполне понятно, что указанные выше преступления в большинстве учебников по уголовному праву и комментарием УК 1996 г. относились к неосторожным. Но данное решение не соответствовало требованию, зафиксированному в ч. 2 ст. 24 УК РФ. Законодатель, по сути, ушел от вопроса об определении форм вины в большинстве составов экологических преступлений, оставив это на усмотрение правоприменителя. В силу этого вопрос о субъективной стороне некоторых экологических преступлений решается очень сложно, является спорным в уголовно-правовой науке .38

ГЛАВА 3. АНАЛИЗ ПРОБЛЕМ КВАЛИФИКАЦИИ ЭКОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И ОТГРАНИЧЕНИЯ ОТ СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И ПРАВОНАРУШЕНИЙ

3.1 Особенности квалификации экологических преступлений: анализ правоприменительной практики

Охрана окружающей среды - одна из наиболее актуальных проблем современности. Совершенствование деятельности по обеспечению экологической безопасности, предотвращению негативного техногенного воздействия на окружающую среду и ликвидации экологического ущерба, связанного с хозяйственной деятельностью, - одно из приоритетных направлений деятельности российского государства. Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 года в качестве одной из своих задач, наряду с охраной прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, указывает и охрану окружающей среды от преступных посягательств. На сегодняшний день глава 26

«Экологические преступления» УК РФ включает в себя 17 статей, объединяющих 38 составов экологических преступлений, из которых подавляющее большинство (26) относится к категории небольшой тяжести, менее трети (8) - средней тяжести, 4 состава отнесены к тяжким преступлениям. Совершение экологических преступлений отличается высокой степенью латентности. Эффективность уголовно-правового влияния на состояние предупреждения и противодействия им представляется весьма проблематичной. Поэтому изучение происходящих в этой сфере уголовного права законотворческих явлений представляет, по нашему мнению, определенный теоретический и правоприменительный интерес. По данным Министерства внутренних дел РФ, в январе - декабре 2015 г. зарегистрировано 29,15 тыс. экологических преступлений, что на 25,5% меньше, чем за аналогичный период прошлого года.39 К уголовной ответственности привлечено 12720 человек, причем большая часть из них по ст. 256 УК РФ - 6147 человек, ст. 258 УК РФ - 397 человек, ст. 260 УК РФ - 6052 человека.40 Официальная статистика экологических преступлений показывает, что привлекаются к уголовной ответственности в основном те, кто совершает уголовно-наказуемый захват природных ресурсов, при этом стоит отметить, что статистика экологических преступлений отражает ничтожную долю фактически совершаемых уголовно наказуемых посягательств на природную среду, общественные отношения по ее охране.

Важнейшей формой реализации уголовной ответственности является наказание. Анализ назначенных в 2014 году видов наказания свидетельствует о том, что в большинстве случаев назначался штраф, далее следуют условное осуждение к лишению свободы, обязательные работы, условное осуждение к иным видам наказания, и замыкает цепочку наказание в виде лишения свободы. Так, по ч. 3 ст. 256 УК РФ, также относящейся к преступлению небольшой тяжести и предусматривающей в качестве наказания лишение свободы сроком до 2 лет, осуждено 1598 лиц, из них к наказанию в виде лишения свободы - 45, к штрафу - 331, условно осуждены к лишению свободы - 1212 лиц. Для сравнения по ч. 3 ст. 260 УК РФ, относящейся к тяжким преступлениям, всего осуждено 2320 лиц, из них к лишению свободы - 196, к штрафу - 97, условно осуждены к лишению свободы 2009 лиц.

Анализ мер государственного принуждения, предусмотренных за рассматриваемые преступления, показывает, что вопрос о санкциях норм Особенной части и, в частности, главы 26 УК РФ проработан достаточно слабо. В подавляющем большинстве санкций неадекватно отражены степень общественной опасности соответствующих преступлений, что существенно затрудняет возможность назначения справедливого наказания, способного достичь провозглашенных в законе целей. Так, за преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 247, ч. 3 ст. 256, ч. 2 ст. 258, ч. 3 ст. 260 УК РФ, установлено три вида наказания: штраф, принудительные работы, лишение свободы. С учетом того что применение уголовного наказания в виде принудительных работ предполагалось только с 1 января 2014 г.41, суды вынуждены назначать либо чрезмерно мягкое наказание в виде штрафа, либо излишне суровое наказание, что подтверждает сложившая судебная практика. В то же время тот факт, что штраф в настоящее время выступает в качестве единственной альтернативы наказанию в виде лишения свободы в названных составах преступлений, свидетельствует о том, что у правоприменителя нет возможности выбрать такую меру репрессии, которая позволила бы достичь целей наказания. В целях индивидуализации уголовной ответственности за указанные преступления представляется необходимым рассмотреть вопрос об увеличении количества альтернативных лишению свободы наказаний.

Верхние, излишне мягкие пределы санкций в виде штрафа и лишения свободы явно не соответствуют последствиям экологических преступлений, в связи с чем признание высокой общественной опасности последних становится весьма условным. Высокая степень организации отдельных видов экологической преступной деятельности позволяет предполагать успешное завершение процесса формирования преступных сообществ, в том числе международных, поставивших под контроль бизнес такого рода. Изощренность, например, преступных браконьерских сообществ представляет все большую опасность для сохранения государственных биоресурсов. Так, по оценкам специалистов, за последнее десятилетие преступность в рыбной отрасли возросла в два раза, браконьерство - в четыре.42 Как справедливо указывает В.М. Степашин, меры государственного принуждения, предусмотренные санкциями норм экологических преступлений, скорее адекватны установленным законом мерам административно-правового воздействия, поскольку, очевидно, не обладают должным карательным потенциалом.43 Среди одной из задач УК РФ называется предупреждение преступлений, однако при конструировании санкций за экологические преступления законодателем не использованы имеющиеся в Уголовном кодексе резервы. Представляется очевидным, что весьма эффективным препятствием для рецидивного совершения большинства экологических преступлений является невозможность занятия виновным определенной должности или определенной деятельностью. В то же время лишение права как обязательное дополнительное наказание предусмотрено лишь в одном из 38 составов преступлений, сосредоточенных в главе 26 УК РФ, что во многом дезориентирует правоприменителя. Кроме того, анализ судебной практики свидетельствует и о том, что при назначении наказания за экологические преступления суды крайне редко используют ч. 3 ст. 47 УК РФ, т.е. практически не назначают лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в случаях, когда оно не предусмотрено соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса.

Для повышения эффективности мер уголовной ответственности за экологические преступления в сфере охраны окружающей среды и природопользования большое значение имеет использование положительного опыта зарубежных стран. Следствием крупных экологических катастроф XX века (Кыштымская авария, взрыв на Чернобыльской АЭС) стало введение уголовной ответственности за умышленное сокрытие экологической информации. Так, согласно Уголовному кодексу Республики Болгария подлежит ответственности должностное лицо, которое при исполнении своих служебных обязанностей укроет информацию или разгласит неверную информацию о состоянии окружающей среды и ее компонентов, если от этого последует немаловажный вред для окружающей среды, жизни и здоровья людей.44 Уголовный кодекс Республики Армения предусматривает уголовную ответственность должностных лиц за сокрытие или умышленное искажение сведений о загрязнении окружающей среды.45 Уголовный кодекс Кыргызской Республики также содержит норму об ответственности за сокрытие или искажение информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни и здоровья людей.46 Уголовный кодекс Республики Молдова устанавливает уголовную ответственность должностного лица либо лица, управляющего коммерческой, общественной или иной негосударственной организацией, за умышленное сокрытие или предоставление недостоверных данных о загрязнении окружающей среды.47 Появление указанных норм вызвано тем, что сокрытие информации о крупных экологических и других катастрофах может причинить непоправимый вред здоровью людей.

Норма, предусматривающая уголовную ответственность за сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей, в уголовном законодательстве России отсутствовала вплоть до принятия УК РФ. Включение в УК РФ рассматриваемого состава преступления имело задачей поставить под государственный и общественный контроль деятельность лиц, обладающих такой информацией и обязанных своевременно распространять ее. Статья 237 УК РФ находится в главе 25

«Преступления против здоровья населения и общественной нравственности». Вместе с тем, как справедливо отмечает О.С. Карху, согласно формальному критерию ст. 237 УК РФ не входит в состав главы 26 «Экологические преступления», но поскольку в результате совершения предусмотренного в ней деяния вред причиняется жизни или здоровью людей либо окружающей среде, преступление носит экологический характер. Эта позиция не оспаривается ни уголовно-правовой, ни эколого-правовой доктринами.48

Необходимо отметить, что рассматриваемое преступление относится к категории небольшой тяжести и предусматривает максимальный срок лишения свободы 2 года. Кроме того, в качестве субъекта преступления выступает: в ч. 1 - лицо, обязанное обеспечивать население или органы, уполномоченные на принятие мер по устранению опасности, в ч. 2 - лицо, занимающее государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, а равно глава органа местного самоуправления. В качестве дополнительного наказания к принудительным работам и лишению свободы в санкциях рассматриваемой статьи содержится наказание в виде лишения права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью, назначение которого происходит по усмотрению суда.

Как показывает официальная статистика, в 2014 году к уголовной ответственности по ст. 237 УК РФ привлечены 3 лица, из них 2 условно осуждены к лишению свободы, 1 лицо по приговору освобождено от наказания. В отношении одного лица уголовное дело прекращено в связи с деятельным раскаянием.49 Как видно из анализа практики назначения наказания за преступления, предусмотренные ст. 237 УК РФ, права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью никто из привлеченных к уголовной ответственности лиц лишен не был. Наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в настоящее время не пользуется популярностью в судебной практике и назначается достаточно редко. Вероятно, это связано с недооценкой карательно-предупредительного значения данного вида наказания. Вместе с тем преступники, обладающие социальным статусом на основании занимаемой ими должности или выполняемой работы, наиболее восприимчивы к любым его ухудшениям. Для работника-преступника лишение его права трудиться на прежнем месте является самым строгим наказанием за совершенное им деяние. В определенных случаях при правильной оценке строгости рассматриваемого наказания оно могло бы стать альтернативой и лишению свободы. В связи с изложенным предлагается в санкциях ч. ч. 1 и 2 ст. 237 УК РФ на наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью распространить положения ч. 2 ст. 47 УК РФ, т.е. увеличить срок такого лишения права до 20 лет. Представляется, что указанное дополнительное наказание за рассматриваемое преступление должно быть закреплено законодателем в качестве безальтернативного. Суд, исходя из конкретных обстоятельств дела, вправе назначить подсудимому разумный срок с учетом степени его вины и других, имеющих значение обстоятельств. При этом суд должен иметь в виду, что совершение указанного преступления напрямую связано с осуществлением преступником своих профессиональных обязанностей, что влечет невозможность сохранения за ним права занимать эти должности или заниматься подобной деятельностью. Применение наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью не позволяет виновному злоупотреблять предоставленными ему служебными возможностями и является одной из эффективных мер по предупреждению повторного совершения аналогичного преступления осужденным. Расширение сферы применения рассматриваемого вида наказания способно, на наш взгляд, существенно уменьшить уровень служебной, в том числе должностной, преступности, поскольку чиновники дорожат своим статусом и теми материальными и социальными возможностями, которые им предоставляются в связи с занимаемой должностью.

Необходимость комплексного решения проблемы охраны российской и мировой экосистем свидетельствует о том, что в этих целях должны быть максимально задействованы все правовые средства противодействия посягательствам на общественные отношения по рациональному использованию и воспроизводству природных ресурсов, сохранению экологического равновесия, прежде всего - уголовно-правовые. Именно правовое регулирование, адекватное сложившейся ситуации, должно стать основным рычагом эффективной борьбы с преступными деяниями такого рода.

Задачей общегосударственной важности является создание в стране отлаженной, эффективной системы экологического просвещения и воспитания, функционирование которой должно способствовать формированию у населения бережного отношения к растительному и животному миру, всей природе. Здесь не меньше, чем в экономике, все люди, тем более должностные лица, государственные и муниципальные служащие должны стать рачительными хозяевами, живущими не только сегодняшним днем, но и думающими о будущем, о том, какая природная среда будет оставлена потомкам.

3.2 Проблемы разграничения экологических преступлений и административных правонарушений

Конкуренция уголовно-правовых и административно-правовых норм об охране природы - не редкое явление. Необходимость разграничения преступления и проступка возникает при применении 99% содержащихся в УК РФ норм экологического характера.

Объективные признаки и преступления, и проступка - нарушение одних и тех же правил: рыболовства, охоты, заготовки древесины, разработки недр, соблюдения пожарной безопасности в лесах, сохранения чистоты водного и воздушного бассейнов и др. Поэтому при решении данной проблемы органы дознания, следствия и суды зачастую допускают ошибки. Так, М. незаконно сетью отловил пять, а Г. и У. десять осетров с применением самоходного транспортного плавающего средства. Каждым браконьером был причинен крупный ущерб. Несмотря на наличие в их деяниях признаков состава преступления, в возбуждении уголовного дела по ч. 1 ст. 256 УК было отказано по тем основаниям, что виновные ранее не были судимы, имеют постоянное место жительства и работу, а ущерб возмещен. В то же время имеются факты, когда за незначительные нарушения правил охраны природы виновных привлекают к уголовной ответственности.

Практике подмены уголовной ответственности административной и наоборот способствует, в частности, несовершенство действующего уголовного и экологического законодательства, не содержащего порой четких критериев разграничения преступления и проступка. В связи с изложенным большое значение приобретает выявление научно обоснованных критериев разграничения преступных и непреступных видов правонарушений в сфере экологии. Большую важность как для кодификации уголовного и административного законодательства, так и для квалификации нарушения имеют определение и оценка обстоятельств, влияющих на общественную опасность деяния. В теории уголовного права по вопросу о разграничении преступления и проступка нет единой точки зрения, но преобладает позиция, согласно которой преступления и проступки разграничиваются по степени их общественной опасности или степени «вредности». Однако сами эти степени в количественном отношении не определены ни в литературе, ни в законе, и сделать это не представляется возможным, поскольку математически точными, четко определенными численными выражениями сущность преступления и проступка выразить нельзя.

Общественная опасность присуща правонарушению независимо от того, указывает ли законодатель на нее как на признак деяния или нет. Так, ст. 1.2 КоАП РФ, определяя административное правонарушение, не предусматривает общественной опасности в качестве признака административного проступка. Однако, если он не содержит ее, если деяние не способно причинить вред, создать опасность охраняемым общественным отношениям, то зачем, спрашивается, законодатель устанавливает за это деяние ответственность? Как известно, общественная опасность проявляется в причинении или возможности причинения (поставления под угрозу причинения) вреда охраняемым законом общественным отношениям (социальным ценностям). Если же деяние безвредно, нет смысла объявлять его противоправным. Юридически же определять деяние можно по-разному. В американском уголовном праве, например, определение преступления в УК штатов (федерального УК как такового у них нет) носит так называемый формальный характер. В нем указывается зачастую лишь на противоправность деяния, однако подразумевается, что оно должно быть общественно опасным, наказуемым и по УК большинства штатов - виновным. Определения правонарушения и преступления в законодательстве

России относятся к так называемым материальным (точнее - к формально- материальным). Противоправность в этих определениях является выражением общественной опасности деяния, ибо только такое деяние законодатель объявляет проступком или преступлением.

Решение вопроса о разграничении экологических преступлений и проступков упрощается, когда факторы, влияющие на степень общественной опасности правонарушений, учитываются законодателем непосредственно в диспозициях уголовно-правовых норм. УК РСФСР 1960 г. чаще всего в качестве таковых учитывал размер вредных последствий, повторность непреступных нарушений правил, наличие административной преюдиции, способ совершения преступления, форму вины. Например, незаконная охота без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 166 УК РСФСР) признавалась преступной лишь в случае, если ранее за аналогичное нарушение лицо подвергалось мерам административного воздействия. Административная преюдиция предусматривалась в ст. 167? УК, устанавливающей ответственность за незаконную добычу янтаря. Часть 1 ст. 169 УК РСФСР признавала преступной незаконную порубку леса независимо от размера причиненного вреда и группы лесов, в которых она произведена, если порубка совершена повторно. Единичная порубка леса, повлекшая ущерб меньший, чем указано в ст. 169 УК, наказывалась в административном порядке по ст. 62- 66 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях в зависимости от вида правонарушения. Такой подход не принят в УК РФ 1996 г. и это правильно, ибо, по нашему мнению, проступок, сколько бы раз он ни повторялся, не может перерасти путем количественного накопления в новое качество - преступление. В современных условиях представляется необходимым крайне осторожно формировать политику применения уголовной ответственности. Предпочтение следует отдавать мерам воспитательного, экономического, пропагандистского характера. Многие экологические правонарушения совершаются положительно характеризующимися людьми из-за элементарного экологического невежества, непонимания относительности и условности господства человека над природой, в частности, того, что животный, растительный и «человеческий» миры - это по сути «параллельные» миры, в которых подход к оценке явлений и событий с человеческой точки зрения неприемлем. При этом правовая оценка содеянного человеком также довольно сложна. Как уже говорилось, уголовный закон должен применяться за наиболее опасные правонарушения, уголовная репрессия не может быть массовой, а борьба с экологическими преступлениями не должна превратиться в кампанейщину. В спорных случаях конкуренции уголовно-правовых и административно- правовых норм предпочтение должно отдаваться административно-правовой норме. Такой вывод основывается на принципиальном положении уголовного права, что все сомнения должны толковаться в пользу виновного.